– Да откуда у танцовщицы такие деньги, чтобы предлагать ей купить антикварные украшения? – усмехнулась девушка заданному вопросу.
– Согласен. Но, допустим, не у танцовщицы, а у её состоятельного покровителя. Ведь может материально обеспеченный человек захотеть побаловать свою возлюбленную, – уточнил Кошко.
– Ну… про других не знаю, а про себя могу сказать! Я, Аркадий Францевич, не для того работаю в кабаре, чтобы быть содержанкой. И если полиции это интересно, то знайте, – многие из балерин придерживаются именно такой точки зрения!
– Я совсем не хотел Вас обидеть, Нинель Эмилиановна! Но Вы ведь тоже хотите, чтобы преступник был найден и наказан? Поэтому простите уж за все нескромные вопросы! Вполне понятно Ваше стремление к независимости, и я это полностью приветствую, но всё-таки прошу Вас поразмыслить, – у кого в кабаре, по вашему мнению, может быть достаточно средств, чтобы выкупить старинный французский бриллиантовый гарнитур?
– Странный вопрос, Аркадий Францевич, но постараюсь ответить, – Нинель оживилась и после короткого раздумья начала перечислять, – думаю, что это может директор кабаре… Возможно, Славин… Возможно, кто-то из постоянных посетителей, – на второй этаж нередко приходят очень даже состоятельные люди… Но чтобы танцовщица? Помилуйте…
– Что же, допустим, Вы правы, НинельЭмилиановна. На сегодня к Вам больше нет вопросов. Подпишите, пожалуйста, вот здесь! И можете быть свободны.
Обмакнув перо в чернила, Нинель размашисто поставила свою подпись и гордо удалилась, оставляя после себя едва уловимый аромат свежести, как напоминание о грядущей весне.
Вера Леонтьевна Шубина прибыла в кабаре вместе со своим коллегой по ремеслу, Глебом Кальяновичем Ломовым. Перед отправкой их на задание над ними хорошо потрудились специалисты по преображению, так что в этой шикарной паре с манерами аристократов и с выражением на лице лёгкого презрения ко всему на свете никто не смог бы заподозрить рядовых тайных агентов полиции. Услужливый официант, увидев непростых посетителей, сразу предложил им один из лучших столиков и предупредительно подал меню.
Изящно взяв лорнет и при этом капризно оттопырив мизинчик, Вера Леонтьевна стала внимательно, но как бы между прочим, рассматривать посетителей, при этом старательно делая вид, что с интересом наблюдает за сценой. Оркестр играл вдохновенно, дирижёр был мастером своего дела, и потому зажигательные ритмы канкана, чувствительные романсы, цыганские песни и песенки из модных оперетт оглушительно гремели, звенели и наполняли весь зал, а яркие наряды танцовщиц и соблазнительные па кружили головы и воображение разгорячённой публики. Так что на Веру Леонтьевну особо никто внимания не обращал, чем она и поспешила воспользоваться.
За первым столиком перед самой сценой она заметила юриста Зуева Аркадия Феоктистовича, делившего стол с каким-то офицером, который самозабвенно хлопал в ладоши в такт музыке и не отрывал восторженного взгляда от калейдоскопического мелькания юбок и блеска сцены. Справа за кулисами мелькнули фигуры Славина и Бельского.
В глубине зала, за столиком у стены, приметила она и одиноко сидевшего Ефремова Максима Константиновича. Он держал в руке бокал шампанского, но при этом абсолютно выпадал из всеобщего бесшабашного веселья. Взгляд его был мрачен и суров, и по всему его поникшему облику чувствовалось, что он не разделяет настроение зала. Вот уж действительно, – кто и тосковал по ушедшей навеки красавице Зинаиде Колосок, – так это он, чего нельзя было сказать о моментально утешившемся Зуеве.
Ломов, не меняя выражения лица, чуть задел её ногой под столом и указал глазами на столик неподалёку от них. Шубина слегка перевела лорнет: за столиком довольно развязно сидела молодая пара – до невозможности тощенький и смазливенький вертлявый молодой человек и такая же молодая же девица – между прочим, тоже весьма недурной наружности, в наряде которой Шубина отметила бьющую в глаза вульгарность. Девица смотрела на сцену высокомерным ленивым взглядом, презрительно поджав губы. Лицо чернявого красавчика показалось Вере Леонтьевне смутно знакомым – где-то совсем недавно видела она этот постоянно извивающийся скелетик! Она поднапрягла память, чтобы вспомнить, – кто же это такой? И через пару минут, наконец, вспомнила, – ну да, конечно, это именно его не так давно видела она в полицейском участке, когда арестованные картёжники сидели на скамье в коридоре в ожидании допроса. Это был Бубнов, про которого ей говорила Аннет. Он уже не однажды бывал побит за шулерство и обман при игре, и даже привлекался за мошенничество и запрещённые азартные игры, но, похоже, не прекращал и не собирался прекращать свои сомнительные занятия.
Уж слишком много в настоящее время развелось в стране всевозможных шулеров, то есть людей, живущих исключительно на доход от нечестной игры. Но что поделаешь! Азартные игры, игорные клубы, зачастую под самыми безобидными названиями, и казино существовали в России издавна. Не был исключением и игорный зал, который находился наверху, там тоже разгорались порой нешуточные страсти, когда проигрывались и выигрывались целые состояния. Чтобы хоть как-то обезопасить развлекательные заведения от карточных мошенников, в полиции России уже давно был составлен список всех особо заметных картёжников.
Вера Леонтьевна была немало удивлена, когда впервые увидела этот список. Подумать только, первым в нём был Фёдор Иванович Толстой, двоюродный дядя Льва Николаевича Толстого, а тридцать шестым по списку шёл ни кто иной, как величайший русский писатель и поэт Александр Сергеевич Пушкин! «Так вот почему», – поняла она тогда, – «во всей современной популярной литературе непременно присутствует какой-либо карточный сюжет!» Кстати, тогда же она с удивлением узнала, что и Лермонтов, и Грибоедов, и Достоевский тоже, оказывается, были заядлыми игроками!
Прежде, чем пойти в кабаре, оба агента хорошо подготовились ко всему, что касается карточных игр. В основном, конечно, Ломов, хотя он уже и так поднаторел в этом деле. Ну и Вера Леонтьевна тоже ознакомилась со многими интересными моментами занятий подобного рода. Неизвестно ведь наперёд, как может повернуться ситуация, так что надо быть готовыми ко всему. Сам Аркадий Афанасьевич Кошко поведал им об одном очень интересном случае из своей богатой практики. В 1905 году, будучи ещё начальником полиции в Риге, он сумел раскрыть деятельность хитроумного короля шулеров, которым оказался некто Раков, действовавший под именем испанского гранда, графа Рокетти де ля Рокка. Очень была занимательная и поучительная история!
Но тут её размышления, возникшие при виде Бубнова, были прерваны, так как к столику подошёл официант с заказанными блюдами и начал что-то говорить угодливым тоном. Однако Шубина пропустила все его слова мимо ушей – пусть Ломов разбирается с заказом, так как её взгляд неожиданно привлёк человек, расположившийся сейчас за парой столов позади них. Долго рассматривать его она не могла, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, а так-то вроде и ничего особенного: ну сидит себе какая-то шустренькая дамочка и от чрезмерного любопытства крутится по сторонам, а может, просто знакомых каких высматривает, – мало ли их тут бывает, таких любопытных мадам!
Человека этого Вера Леонтьевна сразу узнала, – он запомнился ей как единственный свидетель, проходивший несколько лет назад по делу об убийстве купца Еропкина. Еропкин с женой возвращался домой в лёгкой пролётке, их возничий был в купеческой семье доверенным человеком, так как проработал у Еропкиных всю жизнь, с самой ранней молодости, поэтому он оставался вне подозрений. Неожиданно на них напали несколько вооружённых человек – организованная банда – и расстреляли в упор всех троих, ранив заодно и этого случайного свидетеля, который просто чудом остался жив. Имени его Шубина так и не смогла припомнить. Ну да это и неважно сейчас, – бог с ним, с его именем!
На мгновение оркестр замолк, и в зале повисла неестественная тишина, только откуда-то из дальнего угла раздавался звон вилок, – и тут же грянула жизнерадостная кадриль! Немудрёные бодрящие звуки заполнили сразу всё пространство зала, они отскакивали от стен и многократно усиливались отражённым эхом! На сцену стремительно ворвалась любимица публики Эсмеральда, прозванная так за свою редкую цыганскую красоту и лёгкую изящную фигуру. Шубина невольно отметила про себя, что – умеют в этом кабаре подбирать себе танцовщиц! Ведь все – одна лучше другой, все красавицы, но при этом все разные и неповторимые! Просто глаз не отвести!
В эту минуту мимо их столика прошёл Ефремов, направляясь к выходу. Шубина незаметно проводила его взглядом. Она увидела, что уже на выходе Ефремов столкнулся в дверях с входящим Дубовым, на настойчивые ухаживания которого жаловалась мадемуазель Булон. Дубов с уверенным видом завсегдатая заведения прошествовал к столику у сцены, заказанному заранее, на ходу бросив подскочившему официанту небрежное – «Как обычно!» Он расслабленно устроился за столиком, вытянув ноги и самодовольно озираясь по сторонам, а официант уже через минуту лавировал между столиками с подносом на поднятой руке, торопясь доставить заказ господину Дубову. Вера Леонтьевна ожидала выхода Аннет, и теперь, глядя на Дубова, она подумала, – до чего же некрасиво и неприлично ухаживать за новой пассией на глазах у жены, пусть даже и бывшей! Это какую же беспринципную и беспардонную натуру надо иметь! А может быть, таким бессовестным образом Дубов старается демонстративно отомстить жене? Да уж, в любом случае – Аннет сейчас не позавидуешь!
Публика бурно отреагировала на выход Эсмеральды, – раздался шквал оглушительных аплодисментов и восторженные выкрики. Все мужчины смотрели на неё с восхищением, глаза их восторженно сияли, и с лиц не сходила радостная улыбка. Перед сценой мгновенно столпились многочисленные поклонники Эсмеральды с огромными букетами цветов, а один запоздавший военный всё ещё пробирался вперёд, чуть не сорвав своим букетом шляпку с Веры Леонтьевны, и даже не извинился, невежда! Скорее всего, он и вовсе не заметил этого, так как весь был целиком устремлён к предмету своего обожания, – до других ли сейчас дам, когда перед ним сама Эсмеральда? Уж точно, сейчас лучше не стоять у него на пути, – снесёт и не поморщится! И что только слепая страсть творит с неглупыми вроде бы людьми! Наконец танец цыганки закончился, и разгорячённая красавица со сверкающими очами приняла все букеты, в каждый из которых была засунута непременная записка, а затем гордо удалилась за кулисы.
Аннет наблюдала за ней, слегка приоткрыв дверь своей гримерки. Эсмеральда бегло читала записки, выдергивая их поочерёдно из роскошных букетов, потом комкала и небрежно выбрасывала в мусорную корзину.
Аннет подождала, когда дверь в гримерке Эсмеральды захлопнулась, затем оглянулась по сторонам и быстро вытащила из мусорной корзинки несколько скомканных бумажек. Потом торопливо запихнула их в сумочку – дальше пусть полиция разбирается с этими поклонниками!
Никто не должен был знать, что она, Аннет, с завидной регулярностью проверяла содержимое мусорной корзины.
Ломов снова незаметно задел Шубину ногой, быстро указав глазами на вульгарную девицу. Вера Леонтьевна как бы случайно повернулась к тому столику и увидела, как молодой извивающийся красавчик поднялся навстречу подходившему Зуеву, они коротко о чём-то переговорили и оба направились в сторону игорного зала. Выждав с полминуты, Ломов отправился вслед за ними. Шубина смотрела на его молодую спутницу, оставшуюся за столиком в полном одиночестве, и думала, – кто же они на самом деле: друзья, любовники, или просто деловые партнёры в каком-то деле. Правда, непонятно пока, – в каком? Девицу, похоже, нисколько не смутил поспешный уход её спутника. Она равнодушно смотрела на танцовщиц, не проявляя при этом абсолютно никаких чувств. И тут Вера Леонтьевна отметила про себя, что девица-то эта тоже цыганских кровей и, пожалуй, не менее хороша, чем Эсмеральда! Только при внешнем сходстве в чертах у одной красота была тонкая и утончённая, а у другой – грубоватая и приземлённая.
Но вот, наконец, на сцену вышла группа танцовщиц, среди которых Вера Леонтьевна увидела Аннет. Аннет выглядела просто потрясающе! Посмотрев на неё, Шубина одобрила про себя безошибочный выбор Кошко, – Аннет действительно за короткий срок освоила танцевальную премудрость под талантливым руководством Славина и теперь ничем не отличалась от прочих красавиц-танцовщиц. Тут совсем вскоре вернулся Ломов и подал Вере Леонтьевне знак, что пора уезжать.
Пока они шли, то успели немного поговорить, вернее – обменяться на ходу парой фраз. Поделиться, так сказать, результатами первого рабочего дня.
– Особенного пока узнать ничего не удалось, – начал разговор Ломов, едва они отошли на безопасное расстояние – так, чтобы их никто не мог услышать даже случайно. – Этот молодчик, которого Зуев называет Бубном, откровенно ждал, когда я закончу игру и уберусь оттуда. Видимо, ему хотелось играть без меня. Зуев это тоже прекрасно понял и потому просто-напросто вежливо, но настойчиво, отказал мне в дальнейших партиях. Мы договорились встретиться с ним в следующий раз.
– Необходимо выяснить поточнее, кто они такие – этот Бубнов и его подруга по столику. Мне известно, что у него уже были приводы в полицию в связи с мошенничеством, но, может быть, за ним есть что-нибудь ещё. А, кроме того, – я увидела в зале свидетеля по делу об убийстве купца Еропкина. Было бы очень интересно узнать, – как он там оказался? – тоже поделилась своими наблюдениями Вера Леонтьевна.
– А что в этом особенного? – удивился Ломов.
– Особенного, конечно, ничего, но я прекрасно помню, что в то время он был беден, как церковная мышь! Даже не мог позволить себе нанять извозчика, потому и шёл пешком, когда подвергся нападению бандитов, – а тут вдруг он преспокойно посиживает в кабаре! Не дешёвое, знаете ли, удовольствие!
– Так, ладно, узнаем и про него, – вполголоса проговорил Ломов, делая пометку в своей записной книжке.
При проверке выяснилось, что так называемый Бубен – это Бубнов Игнат Данилович, тридцати двух лет, привлекался за мошенничество и участие в запрещённых карточных играх. В своей среде имел прозвище «Бубен» и жил в основном на то, что получал от крупных воротил разных мастей за выполнение их всевозможных поручений, зачастую – очень даже щекотливого свойства. А была с ним в кабаре и дала ему приют цыганка Земфира Романовна Цибульская, которая сама проживала вместе с матерью, – вдвоём они держали маленькое ателье. К ним полиция до сих пор никаких претензий не имела.
Свидетелем по делу купца Еропкина оказался мелкий служащий страховой конторы Савва Тарасович Подвальный, который тоже не фигурировал ни в одном полицейском документе, за исключением того драматического случая. И, казалось бы, нет никаких причин для того, чтобы вести наблюдение за Подвальным, – однако Кошко был согласен с Верой Леонтьевной в том, что посещение «Медузы» – это довольно дорогое увеселение-развлечение. Поэтому к Подвальному тоже стоит, пожалуй, немного присмотреться, а там видно будет. Поэтому, невзирая на то, что официально предъявить Подвальному было нечего, Кошко распорядился взять его на заметку. В расследовании нельзя пренебрегать никакими мелочами, даже если в дальнейшем окажется, что собранная информация осталась невостребованной.