4. Включение в формационный контекст критерия уровня менового оборота.
Богданов и Степанов исходили из отсутствия униформизма в рамках формаций и, например, рассматривали классическое («законченное») рабовладение и многодневную барщину как крайние и неповсеместные варианты хронологически размытой феодальной, или «авторитарной», формации. Один вариант стал возможным в условиях длительной военной эксплуатации отсталых племен с захватом недвижимой (территория) и движимой (включая рабов) добычи; другой – в условиях, где не смог окрепнуть ремесленно-городской строй и крепостное право придавило крестьянскую общину, позволив господам отяготить подневольный труд ради товарного прибавочного продукта в расчете на максимизацию денежного дохода.
Вариативность Богданов предполагал и в движении капиталистической формации, допуская различные направления ее изменений от «промышленного феодализма» (фашизма) до перехода руководящей роли к классу технической интеллигенции. Но методологический коллективизм привел Богданова к выхолащиванию (несмотря на принятие меновых концепций исторической школы!) анализа обмена и индивидуальных стимулов хозяйственной деятельности и сциентистскому уподоблению социалистической («планомерной») организации хозяйства технической целесообразности при недифференцированном коллективном принятии решений. К тому же некоторые важные работы Богданова опубликованы не были и не смогли оказать влияние на общественную мысль ХХ в., хотя по-прежнему представляют немалый теоретический интерес[261].
Современные неоформационные подходы
Для дискуссий об азиатском способе производства была весьма значимой непроясненная формулировка К. Маркса, что «азиатский, античный, феодальный и современный буржуазный способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации»[262]. Она же дала повод для современных «постмарксистских» и «неомарксистских» интерпретаций, сводящих число общественных формаций лишь к трем: 1) архаической, или доэкономической; 2) экономической, или капиталистической; 3) постэкономической[263], или коммунистической[264].
Гораздо более детальная неоформационная периодизация обоснована Ю. И. Семеновым[265], определившим свой подход как глобально-формационный; уместно также понятие «эстафетно-стадиальный» ввиду доказанного значения исторической эстафеты как необходимого условия перехода к более производительной формационной стадии в масштабах исторического пространства в целом. Семенов, признанный специалист по экономической истории первобытного общества, прежде всего разграничил палеоисторию (первобытных и предклассовых обществ) и историю цивилизованных классовых обществ (формаций), в которой основными единицами выступают социально-исторические организмы – социоры. Социоры могли быть «магистральными», передовыми, воплощавшими наивысшую для периода ступень социально-экономического развития, и «немагистральными», которые могли либо преобразиться в передовые социоры следующего периода, либо оказаться «боковыми» или тупиковыми.
Формации Семенов отождествляет не со стадиями последовательного развития отдельных социоров (страны, народа), а с периодами, в рамках которых в меняющей свою конфигурацию мировой системе формируются новые магистральные системы социоров в центре исторического пространства, в то время как в периферийных зонах образуются параформации (от греч. πᾰρά – около, возле). Формации как стадии всемирно-исторического процесса не совпадают со способами производства, которые могут существовать в рамках разных формаций, занимая различное место в их структуре.
Особое значение в концепции Семенова получило понятие политаризма, или политарного способа производства. Оно было применено не только к характеристике древнейшей («азиатской») формации и вариантов классовых обществ в последующей истории Востока, но и к переломным этапам в развитии средиземноморской (падение республики и установлении империи в Риме) и западной (абсолютизм, фашизм) цивилизаций, а также к определению социально-экономического строя СССР и стран «социалистического лагеря» (индустрополитаризм).
Общая схема эстафетно-стадиального подхода Ю. И. Семенова такова.
I. Палеоистория (35–6 тыс. лет назад) с тремя основными этапами: 1) собственно первобытные общества с уравнительным распределением всего добытого продукта между членами общины; 2) первобытно-престижные общества с возникновением имущественного неравенства и раздвоением экономики на жизнеобеспечивающую и престижную; 3) предклассовые общества в шести альтернативных вариантах (проформациях) в зависимости от преобладающей формы эксплуатации[266].
II. История цивилизованного общества (4 тыс. лет до н. э. – современность).
1. Древнеполитарные общества (от греч. πολιτεία – государство) IV–II тысячелетий до н. э., сосуществовавшие с первобытными и предклассовыми. Возникновение разрозненных исторических гнезд и формирование из их числа (Междуречье, Египет) первой мировой системы социоров – ближневосточной, по отношению к которой другие социоры остались периферией.
2. Античность (VIII в. до н. э. – V в.). Возникновение из западнофиникийского (Карфаген), греческого (включая колонии на берегах Черного моря) и италийского (латины, этруски) исторических гнезд мировой средиземноморской системы. Ее объединение с ближневосточной системой в центральное историческое пространство, по отношению к которому внешней периферией оказались новые исторические арены – южно- и восточноазиатские, возникшие вокруг исторических гнезд – Индии и Китая, а также великостепная, возникшая вследствие обособления кочевых обществ Евразии. (Возможно, особыми историческими аренами были также индокитайская и индонезийская.)
3. Средневековье (VI–XV вв.). Изменение конфигурации и расширение центрального исторического пространства: образование западноевропейской, византийской, исламской, центрально-восточноевропейской и североевропейской зон. Позднее – разделение центрально-восточноевропейской зоны на центрально-европейскую и восточноевропейскую (российскую); образование на основе западноевропейской зоны феодально-бюргерской мировой системы.
4. Новое время (XVI–XIX вв.). Развитие вглубь (Западная Европа) и вширь (распространение на весь земной шар) капиталистической мировой системы; возникновение всемирного исторического пространства и разделение его на зону-центр, или ортокапитализм (от греч. ορθός – прямой, истинный), и периферийные зоны, или паракапитализм. Ортокапиталистический центр сам образовал систему и входил в более обширную систему; паракапиталистическая периферия, входя в более обширную систему, сама системой не была.
5. Новейшее время (1905–1991 гг.) «социорно-освободительных революций» на паракапиталистической периферии; образование и распад в противоборстве с ортокапитализмом мировой неополитарной, или индустрополитарной, мировой системы («лагерь социализма»).
6. Современность (после 1991 г.). Глобальное классовое общество, разделенное на ортокапиталистический центр, старую и «новую» (бывшие индустрополитарные социоры) паракапиталистическую периферию.
III. Цивилизационные и антропогеографические подходы
Локально-цивилизационные и геополитические подходы
Как видно из сделанного выше обзора, правильнее говорить не о каком-то одном «формационном», а о формационных подходах, из которых дискредитировавший себя линейно-пятичленный вовсе не является единственно возможным. Но еще более справедливо такое замечание по отношению к цивилизационным подходам, тем более что в этом случае мы имеем две принципиально разные группы подходов: 1) историософские концепции локальных цивилизаций, отрицающие единство всемирно-исторического процесса, и 2) напротив, исходящие из такого единства концепции, так или иначе универсализующие опыт западной цивилизации.
Наиболее известные локально-цивилизационные подходы были обоснованы в России Н. Я. Данилевским («Россия и Европа», 1869), в Германии О. Шпенглером («Закат Европы», 1922), в Англии А. Дж. Тойнби («Постижение истории», 1934–1961). Имевшие больше критиков, чем сторонников, и сосредоточенные более на духовной культуре, чем на хозяйстве, локально-цивилизационные подходы, тем не менее, выдвинули категории, значимые и для экономической истории, – особенно концепция Тойнби («вызов – ответ», «внешняя и внутренняя периферия» и др.).
В случае школы русского евразийства, основанной в 1920-е гг. в эмиграции экономистом-географом П. Н. Савицким, филологом Н. С. Трубецким и историком Г. В. Вернадским и своеобразно продолженной Л. Н. Гумилевым, локально-цивилизационный подход (восходящий к идее замкнутых культурно-исторических типов Данилевского) соединился с антропогеографическим и геополитическим. Главным вкладом евразийцев стало обоснование категории месторазвития как географической основы локальных цивилизаций. Но антропогеография и геополитика, выросшие из сравнительного землеведения XIX в. (изучения отношений различных человеческих обществ с географической средой), подытоженного в Германской империи кавалером прусского Железного креста Ф. Ратцелем[267], а во франкоязычной Европе – парижским коммунаром Э. Реклю, дали серьезный импульс и концепциям, отразившим стремление западной цивилизации стать универсальной.
Антропогеографическая периодизация Л. Мечникова
Наиболее известную антропогеографическую схему всемирной истории предложил Лев Ильич Мечников (1838–1888). Русский публицист, французский географ (друг и соавтор Э. Реклю), деятельный участник объединения Италии и просвещения Японии, он за свою бурную жизнь объехал вокруг света, пересекши страны и моря Евразии, воды Атлантического и Тихого океанов, Северную Америку по первой трансконтинентальной железной дороге. В итоговой книге «Цивилизация и великие исторические реки» (изд. посм., 1889) Мечников выделил три эры: 1) речных цивилизаций, сложившихся в форме государств-деспотий – организаторов ирригационного (поливного) земледелия в речных долинах Ближнего Востока, Индии и Китая; 2) средиземноморскую – от основания финикийскими торговцами-колонизаторами Карфагена (около 800 г. до н. э.) до открытия испанцами Америки (1492 г.) и португальцами пути в Индию вокруг Африки (1498 г.); 3) океаническую, характеризуемую европейским проникновением во все уголки земного шара.
Хотя археологические раскопки, прочтения древних письмен и другие исследования в ХХ в. намного расширили представления о древних цивилизациях сравнительно с той информацией, которой располагал Л. Мечников, полностью остались в силе такие достоинства его схемы, как:
• противопоставление «запершихся» в бассейнах своих великих рек Индии и Китая ближневосточно-европейской передаче исторической эстафеты («светоча цивилизации») из «Плодородного Полумесяца» (от дельты Нила до тигро-евфратского Междуречья) средиземноморским народам: финикийцам, грекам и италийцам;
• обоснование этапного значения для всемирной истории средиземноморской колонизации (после 800 г. до н. э.) и западной заокеанской экспансии (после 1500 г.).
Периоды всемирной истории и диффузионизм
Великим географическим открытиям и западной заокеанской экспансии (после 1500 г.) отводится роль поворотного всемирно-исторического рубежа и в периодизациях, придававших гораздо большее, чем Л. Мечников, значение неприродным факторам общественного развития: религии, государственности и накоплению капитала. Германский социолог Альфред Вебер (1868–1958), заимствовав у О. Шпенглера противопоставление культуры и цивилизации, а у своего старшего брата Макса Вебера – учение о западной рациональности, также выделил три периода в истории цивилизованных обществ. «Почти статичный» период (от примерно 4000 г. до н. э. до 1500–1600 гг.) сменился динамичным освоением и «стягиванием» земли Европой (1500–1600 гг. – начало 1900-х гг.). Запад, осуществив смену ориентации с потусторонней на посюстороннюю интерпретацию бытия, достиг общемирового доминирования благодаря своей «насыщенности» экспансионистскими силами капитала, государственных организаций, науки, техники и социальных религий (капиталистическая религия «свободы и равенства шансов»; социал-демократическая религия «равновесия между свободой и равенством индивидов»; коммунистическая религия равенства). Но сохранение привычных для прошлых эпох силовых способов реализации политических целей привело к нарастанию расхождения между сферами цивилизации и культуры (первая половина XX в.), дошедшего до самоубийственной формы глобального вооруженного конфликта в двух мировых войнах (1914–1918 и 1939–1945 гг.).
Ученик Тойнби американец У. Макнил в трактате «Восхождение Запада» (1963) положил в основу периодизации истории диффузию привлекательных новшеств из центров – лидеров цивилизации, становившихся для соседей культурными «раздражителями», что, однако, приводило к применению (с разных сторон) грубой военной силы для добычи накопленных предметов роскоши и для захвата стратегических ресурсов, а также и к противоречию между нововведениями и старыми институтами (обычаями и уч реж де ния ми). Макнил выделил как основные периоды культурного доминирования Ближнего и Среднего Востока (3000–500 гг. до н. э.), евразийского «культурного равновесия» (500 г. до н. э. – 1500 г.) и доминирования Запада (после 1500 г.).
Заслуживает внимания трактовка Макнилом универсальных признаков цивилизации:
1) письменный канон и оформленные в нем нормы поведения;
2) возникновение благодаря профессиональной специализации и элите передовых знаний и технологий – военных, административных, ремесленных, научных, а также литературы и искусства;
3) постоянство циркуляции новостей между отдельными городами, регионами, социальными и этническими группами, что придает особое значение средствам сообщения.
Антропогеографический подход
В. П. Семенова-Тян-Шанского: средиземные моря и мировые колонизационные волны
Российский ученый Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский (его не надо путать с прославленным отцом, путешественником и государственным деятелем П. П. Семеновым-Тян-Шанским) не предложил периодизации как таковой. Но в статьях «О могущественном территориальном владении применительно к России» (1915) и «Единство России и великое тысячелетнее переселенческое движение» (1919) он обосновал три антропогеографических критерия для сравнительного изучения цивилизаций Востока, Запада и России.
1. Степень освоения естественных ресурсов: зональных, расположенных на поверхности (почвы, флора, фауна), и азональных, лежащих в недрах. Признак цивилизованной страны – развитие торговли и промышленных производств, которые группируются преимущественно на морских побережьях и в азональных районах, но не связаны исключительно с добычей минеральных ресурсов.