Осквернение русских святынь приобретает невиданный прежде размах. Пожалуй, самой злобной и несправедливой была кампания клеветы против святого преподобного Иоанна Кронштадтского, которая велась со стороны либерально-масонской и леворадикальной печати. Выдумывались постыдные истории о его якобы распутной жизни, распускались фальшивые слухи о его якобы денежных махинациях, осквернялась огромная и искренняя любовь к нему православного народа. Конечно, кампания против истинных подвижников Православия имела главной целью дискредитацию Православной Церкви вообще и разрушение веры в простом народе.
Поколебать веру русского народа было нелегко. Когда возник вопрос о восстановлении патриаршества, первым народным кандидатом на этот пост назван именно Иоанн Кронштадтский. У русского народа появился великий шанс возродить Всероссийское Патриаршество, освятив его личностью Иоанна Кронштадтского, признаваемого святым еще при жизни. Но для некоторых руководителей Святейшего Синода личность Иоанна стала укором их жизни.
Вопрос о реформе русской церковной жизни и восстановлении патриаршества встал с особой остротой после Указа о свободе религиозных объединений. В результате его принятия неправославные вероисповедания оказались в более выгодном положении, чем Русская Церковь, по-прежнему подчинявшаяся бюрократическому Синоду и ограниченная в возможностях созыва своих съездов, совещаний и образования православных организаций. Казалось, что в интересах русского дела Царь должен способствовать восстановлению патриаршества, но он медлил и колебался. Главное, что удручало Царя и вызывало его сомнение, – состав высшей иерархии Русской Православной Церкви, значительная часть которого качнулась в сторону либералов и если не открыто, то тихой сапой поддерживала антигосударственные выпады кадетов и их окружения. Кроме того, в 1905–1906 годах большинство священников, избранных в Государственную думу, стояло отнюдь не на монархических позициях. Позднее, после запрета им присоединяться к левым партиям, многие священники, избранные в Думу, только формально числились сторонниками партий государственного порядка, а при голосовании отдавали голоса за левых или либералов. В годы войны часть священников в Думе присоединилась к Прогрессивному блоку, то есть заняла позицию против Царя.
В 1912 году делается попытка объединить священников в особый политический блок, фракцию для выдвижения кандидатов в Думу. Речь шла о создании духовной партии, поддерживающей идею русского Самодержавия. В Думе она могла иметь 50–60 голосов. Однако Евлогий, архиепископ Холмский, которому было сделано такое предложение, отказался под предлогом того, что не хочет изолировать духовенство от народа, выделяя его в одну партию. «Духовенство во всех партиях должно работать по совести». За формально правильными рассуждениями архиепископа чувствовалась духовная слепота. Допуская как должное существование партий, ставящих своей целью свержение существующего строя и разрушение Церкви, Евлогий и его единомышленники способствовали усилению и сплочению антирусских сил.
Были и священнослужители, подобные архимандриту Серапиону Машкину, «старцу» Оптиной пустыни, которые в своих идеях мало чем отличались от революционных радикалов, считая, что в борьбе с монархией и капитализмом оправданы все средства: «шпионаж, доносительство и даже тайные убийства». Были и статьи епископа Антония Грановского, в одной из которых он назвал Самодержавие сатанизмом.[50]
Значительная часть высшего и среднего духовенства приняла участие в травле Григория Распутина. Причем, нередко твердо зная, что обвинения, выдвигаемые против него, – клевета и ложь.
В общем и целом создание патриаршества и введение полного самоуправления Русской Церкви, предоставление ей независимости от Царя в тех условиях подрывало основы русской цивилизации, так как создавало что-то вроде еще одной Государственной думы, но в церковной жизни. Естественно, пойти на это Царь не мог.
31 марта 1905 года Государь начертал свою резолюцию на докладе Синода по вопросу восстановления патриаршества:
«Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее и спокойствия и обдуманности, каково созвание Поместного Собора. Предоставляю себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам православных Императоров, дать сему делу движение и созвать собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления».
Однако уже 27 декабря 1905 года Император обратился с рескриптом к митрополиту Антонию (Вадковскому): «Ныне я признаю вполне благовременным произвести некоторые преобразования в строе нашей отечественной Церкви… Предлагаю вам определить время созвания этого собора».
В марте—декабре 1906 года состоялось Предсоборное присутствие с участием как духовных лиц, так и мирян – ученых и общественных деятелей. Для Царя был подготовлен доклад, в котором предлагались переустройство Церкви и переход ее на начала самостоятельного соборного устройства. Однако далеко не все у частник и Присутствия поддержали восстановление патриаршества. Некоторые совершенно справедливо увидели угрозу принципу соборности в Церкви и ограничения традиционной роли русского Царя во взаимодействии с Церковью. Согласившись на созыв Государственной думы, Царь потерял часть своих самодержавных прав, введение патриаршества было бы продолжением этого катастрофического для национальной жизни процесса.
Несмотря на очевидный подъем патриотических и православных чувств в русском народе, враждебные ему силы любыми путями пытаются оклеветать патриотов. Либерально-масонская и леворадикальная печать постоянно стремится очернить благородную деятельность русских людей, представляя ее в самом извращенном виде. Тактика антирусских сил против Союза Русского Народа и других патриотических организаций обязательно включала бесконечные подачи в суд на их якобы незаконную деятельность. Одних только направленных против Дубровина таких попыток были десятки. Как правило, все эти обвинения рассыпались. Зато сам факт подачи в суд обыгрывался либерально-масонской и леворадикальной печатью как уже доказанное преступление, создавая отрицательное общественное мнение о деятелях Союза Русского Народа.
Отношение к патриотам в общественном мнении создавалось такое, что настоящим мужеством надо было обладать, чтобы стать не революционером, а патриотом. Антирусская печать травила все проявления истинного патриотизма, наклеивая на него ярлыки «реакционности» и «мракобесия».
В Союз Русского Народа стараются проникнуть враги «с целью учинять в Союзе всякого рода раздоры и подрывать доверие к Союзу среди русского населения. Были даже случаи, что с этой целью в Союз вступали завзятые революционеры».[51]
Для большинства дворян и интеллигентов членство в Союзе Русского Народа считалось признаком дурного тона. Настоящий человек – это тот, кто европейски образован, а «союзники», по их мнению, – люди «реакционные, невежественные, темные, да просто хулиганы». Поддерживать с ними связь предосудительно, все равно что дружить с дворником. Такой взгляд на членов патриотических организаций со стороны большинства дворян и интеллигенции выражал их отношение к простому народу вообще. Ведь патриотические организации состояли преимущественно из простого народа, интеллигентов, и «господ» там было крайне мало. Да что говорить – даже многие министры и ближайшее окружение Царя, например дворцовый комендант генерал-майор Дедюлин, считали членов патриотических организаций «хулиганами и реакционерами» и всяческим образом препятствовали их контактам с Царем и Царицей.[52] Дело дошло до того, что во время празднования 300-летия Дома Романовых монархическим организациям, несмотря на их просьбы, было отказано в отдельном приеме.
Еще хуже положение патриотических организаций становилось в провинции. Многие отмечают характерную черту государственной власти в провинции – губернаторы и должностные лица стремятся угодить левым и либералам (отчасти из страха перед террористами, отчасти из боязни прослыть «реакционерами»), придираются к деятельности патриотических организаций, не идут на контакт с ними, боясь, как бы их не осудила «прогрессивная общественность». Это была удивительно трусливая политика, совсем не вызывавшая уважение к власти.
Более того, она вызывали негодование не только слева, но и справа. Даже монархисты уже не боятся говорить о слабости власти. Как отмечается в полицейском донесении на имя товарища министра внутренних дел Курлова, «сейчас (1909 год. – О. П.) уже начинают обвинять не только первого министра. Еще год назад нельзя было и подумать о такой оценке действий Главы Монархии. То, что не могли сделать все усилия революционеров и их сторонников левых, может быть легко достигнуто Правящей Властью, как бы нарочно действующей себе в ущерб. Патриотические организации остерегают власти, что распадение монархических организаций повлечет за собой появление крестьянских, чисто народных сообществ со своими вожаками, которые, исповедуя русские начала, сметут всю интеллигенцию и произведут уже настоящую массовую революцию. Вожаки у них готовы, но пока еще подчиняются главарям-монархистам, хотя антагонизм между белой и черной костью начинает сказываться и здесь».[53]
Октябристы во главе с масоном Гучковым в 1908 году даже обращались к Царю, чтобы он «защитил представительный слой от напора черносотенцев»,[54] как по своему национальному невежеству многие интеллигенты называли патриотов, думая этим их оскорбить, не понимая высокого и почетного смысла этого слова. Исторически означая форму самоуправления трудовых людей в древнерусских городах, понятие «черная сотня» есть «народно-русское сплочение против крамолы и против всяких врагов исконной самобытности Святой Руси».[55]
Патриотическое движение, сумевшее разгромить антирусскую революцию в 1905 году, было надежным барьером русской власти вплоть до 1917 года. И не его вина, что многое из того, что предлагалось патриотами, не было услышано правительством.
Русские патриоты не оставляют идею изменить характер Государственной думы. В 1911 году, незадолго до гибели Столыпина, выдающийся русский мыслитель, автор капитального труда «Монархическая государственность» Л. А. Тихомиров направил Столыпину записку, в которой обращался к нему с просьбой взять на себя инициативу государственной реформы, которая вернула бы Царской власти свободу законодательного творчества, сделав бы Думу совещательным учреждением по образцу Земского собора.
Представители Союза Русского Народа, действовавшие на юге России, на совещании в городе Одессе перед войной обратились к Царю со своей программой. В ней отмечалось, что кажущееся затишье под влиянием подпольной работы внутренних и внешних врагов России может вспыхнуть пожаром новых волнений и смут. Чтобы не допустить этого, патриоты обращались к Царю с просьбой самому возглавить национальное движение. «Повели пастырям духовным, – писали они, – стать во главе народного национального движения, а не противодействовать ему, как ныне наблюдается во многих местах.
…Повели постановленным властям споспешествовать деятельности Тобою вызванного в жизнь Союза Русского Народа, не чинить препятствий ко вступлению в ряды этого Союза служилого Тебе люда…»[56]
Ядро программы составляли предложения об улучшении положения трудящихся крестьян и рабочих.
«Главный источник благосостояния русского народа – крестьянина заключается в земледелии, а потому молим Тебя, любвеобильный Монарх, прикажи поставленной Тобою власти: а) издать закон о наделении землею тех безземельных крестьян и мещан сел и деревень, которые занимаются хлебопашеством; б) издать строгие законы о воспрещении хлебного ростовщичества и покупки у крестьян их урожаев на корню; в) установить при каждой школе в деревне и при церковно-приходских школах участки земли для обучения детей на практике правильному земледелию; г) урегулировать арендные цены на землю, дабы она не служила предметом спекуляции; д) устроить в селах и деревнях ремесленные школы с широкой поддержкой правительством и покровительство кустарному производству; е) ускорить покупку для крестьян земли через Крестьянский банк; ж) облегчить крестьянам покупку земли от помещиков через Крестьянский банк с выдачей ссуд полностью по оценке неимущим крестьянам; з) улучшить быт и материальное положение верноподданных Тебе мещан».[57]
Особо рассматривались вопросы о прекращении утеснения простого русского люда со стороны некоторых паразитических слоев населения. Предлагались конкретные меры для их вытеснения.
Обращалось внимание на засилье в российской печати лиц, ненавидящих все русское, глумящихся над Православием и затрагивающих даже священную особу Царя. Но и это обращение патриотов не было услышано.
Глава 10
Патриоты против крамолы. – Обращение к русским людям – готовность противостоять новой смуте. – Разоблачение планов заговорщиков. – Спасение страны – в решительных и твердых действиях
Русское патриотическое движение в годы Первой мировой войны представляло реальную и грозную силу, опиравшуюся на широкие массы русского народа. Полицейские донесения сообщают о большом количестве отделов и подотделов Союза Русского Народа (до сельских включительно), охватывавших всю территорию России. «Это, – говорится в одном из донесений 1916 года, – единственная политическая партия в России, которая имеет соприкосновение с действительной массою простого серого люда».[58] А кроме Союза Русского Народа существовало несколько десятков других патриотических организаций, охватывавших миллионы патриотов-активистов. «Внутренние интриги, личные счеты и погоня за рублем субсидий, – говорилось в том же донесении, – вот слабая сторона правых партий, но и в других политических организациях те же явления, с той только разницей, что в их рядах нет народных масс и они беспочвенны, монархисты же опираются на всем русским простым людям понятные слова: “Бог, Царь, Родина”».
Как показывает изучение документов, руководители патриотических организаций обладали всей необходимой информацией о характере развившегося в России антирусского движения и всеми возможными способами старались бороться с ним. Уже в августе 1915 года на совещании представителей монархических организаций было выработано обращение ко всем патриотам, в котором раскрывались тайные планы либерально-масонского подполья и германо-большевистского альянса.
В обращении говорилось, что в то время, как вся страна напрягается в борьбе с жестоким врагом, большинство интеллигенции и наиболее состоятельная часть торгово-промышленных классов, возглавляемые так называемым Прогрессивным блоком Государственной думы и поддерживаемые левой печатью, подняли в стране смуту с целью свержения законного правительства и захвата государственной власти.
Наряду с обычными требованиями левых внутренних преобразований, помилования политических преступников (в том числе пятерых членов Государственной думы, хотевших поднять бунт в армии), предоставления льгот еврейскому населению, смутьяны выдвигали ряд требований, свидетельствовавших об их причастности к германской подрывной работе.