Таким же образом и небеса составляют единицу, состоящую из разнообразных частей, расположенных в совершеннейшем образе; ибо небесный образ (форма) есть совершеннейший из всех образов. Что в этом состоит всякое совершенство, это ясно видно по всему прекрасному и приятному, что поражает одинаково и внешние чувства, и дух; ибо все прекрасное существует и происходит не от чего иного, как от сочетания различных стройно составленных и согласованных частей, расположенных в совокупном (совместном) или последовательном порядке: никогда это качество прекрасного не принадлежит единице, не разнообразной в своих частях. На этом основании говорят, что разнообразие приятно, и известно, что от качества этого разнообразия зависит и его приятность. Из всего этого видно, каким образом совершенство, даже небесное, происходит от разнообразия частей, ибо из того, что существует в мире природном, можно, как бы в зеркале, видеть то, что существует в мире духовном.
57. Сказанное выше о небесах может быть одинаково сказано и о церкви, ибо церковь есть небеса Господни на земле. Церквей несколько, и, несмотря на то, каждая из них называется церковью, и подлинно есть церковь настолько, насколько благо любви и веры царствуют в ней: Господь и тут из различных частей составляет одно целое, т. е. одну церковь из нескольких. О каждом человеке церкви можно сказать в частности то же, что о церкви вообще, а именно, что церковь внутри человека, а не вне его и что каждый человек, в коем Господь присущ во благе любви и веры, есть также церковь. Об ангеле, в коем находятся небеса, можно сказать то же самое, что и о человеке, внутри коего церковь: т. е. как ангел по себе образует небеса в малом виде, так и человек образует в малом виде церковь; более того, тот человек, внутри которого церковь образует собой такие же небеса, как и ангел, ибо человек создан для того, чтобы идти в небеса и быть ангелом; вот почему всякий, приемлющий благо от Господа, есть человек-ангел.
Кстати, должно сказать, что́ одинаково свойственно человеку и ангелу и что сверх того свойственно одному только человеку:
человеку и ангелу одинаково свойственно то, что внутреннее их начало сотворено по образу небес и что тот и другой становится образом небес, насколько они живут во благе любви и веры. Сверх этого только одному человеку свойственно, что его внешнее сотворено по образу мира и что насколько он живет во благе, настолько мирское в нем подчинено небесам и служит им, и что тогда Господь присущ во внутреннем и внешнем его человеке, как бы во своих небесах; в том и другом Господь находится в своем Божественном порядке, потому что Бог есть самый порядок.
58. Наконец должно сказать, что небеса находятся внутри кого-либо не только в его общих или главных частях, но даже в малейших и мельчайших, потому что малейшая часть в нем изображает в себе и наибольшую. Это происходит оттого, что каждый человек есть олицетворение своей любви и таков, как царствующая в нем любовь: ибо господствующее начало влияет на все малейшие частицы, устраивает их и всюду вводит свое подобие. Царствующая любовь на небесах есть любовь к Господу, он там любим выше всего, а потому Господь на небесах и есть все во всем. Он наитствует на всех ангелов вообще и на каждого в особенности, устрояет их, облекает их в свое подобие и присутствием своим образует небеса; вот почему каждый ангел образует небеса в малом виде, общество – в большом, а все общества вместе – в наибольшем.
Все небеса в совокупности изображают как бы одного человека
59. Эта тайна еще не ведома в мире, но она весьма известна на небесах; знание этой тайны, со всеми частностями и подробностями, относящимися к ней, есть главный предмет ангельского разумения; от этого знания зависит и многое другое, что без познания самой тайны, как общего начала, не могло бы отчетливо и ясно входить в ангельские понятия. Зная, что все небеса, вместе с обществами, изображают как бы одного человека, они называют небеса «Большим, или Божественным, Человеком». Божественным потому, что Божественное начало Господа образует собой небеса. См. выше, §§ 7—12.
60. Люди без верного понятия о духовных и небесных предметах не могут постичь, чтоб духовное и небесное могло быть устроено и соединено в образе и подобии человека; они думают, что земное и вещественное, составляющее последнее в человеке, составляет и его самого и что без этого человек не есть человек; но да будет им ведомо, что человек становится человеком не в силу земных и вещественных начал, из коих сложилось тело его, но в силу того, что он может разуметь истину и хотеть благо: это последнее и есть то духовное и небесное, что действительно составляет человека. Всякому известно, что человек таков, каковы его разум и воля; но сверх того человек мог бы знать, что земное тело его сотворено для земной службы разуму и воле и для отправления, согласно их требованиям, службы в последней сфере природы; по этому самому тело нисколько не действует само по себе, но вполне повинуется разуму и воле; и до такой степени, что всякую мысль свою человек выражает языком и устами, а все, что желает волею, исполняет телом и членами; таким образом, все делается телом по разуму и воле, а само тело по себе ничего не делает. Из этого ясно, что начала разума и воли составляют человека и что, действуя на самые малейшие частицы тела, как внутреннее на внешнее, они во образе своем подобны человеку, который посему и называется внутренним, или духовным; такого именно человека, в наибольшем и совершеннейшем виде, изображают небеса.
61. При таком понятии о человеке ангелы никогда не обращают внимания на то, что он делает телесно, но смотрят на волю, по которой действует тело; эту волю они называют самим человеком; также и разум его, когда он с волей составляет одно целое.
62. Ангелы, однако, не видят всех небес вместе в образе одного человека, потому что ни один ангел не может объять взглядом всех небес; но в этом образе они видят иногда целые общества, находящиеся вдали от них и состоящие из нескольких тысяч ангелов; по одному обществу, как части, они заключают и о целом, т. е. и о всех небесах; ибо в совершеннейшем образе целое отвечает части, а часть целому: одно различие в величине. Посему ангелы и говорят, что Господь видит все небеса в том образе, в котором им видно только одно общество, ибо Божество из глубины тайника своего (ex intimo) объемлет и видит все.
63. Вследствие такого человеческого образа небес Господь и управляет ими как одним человеком или единицей; известно, что хотя человек состоит из несчетно разнообразных частей, как в целом, так и в отдельности (в целом – из членов, органов и черев (viscera), а в отдельности – из волокон, нервов и кровеносных сосудов, следовательно, из членов внутри членов и из частиц внутри частей), но тем не менее он действует как один человек: таковы и небеса под управлением и усмотрением Господа.
64. Несмотря на такое разнообразие частей, человек потому составляет одно целое, что в нем нет ни одной частицы, которая бы не содействовала целому и не отправляла службы; целое служит для частей своих, и части служат для целого, ибо целое состоит из частей, и части составляют целое; вследствие этого одна часть радеет о другой, соблюдает ее и, взаимно соединяясь, принимает такой образ, что они все вместе, как вообще, так и в частности, содействуют целому и благу его: таким образом, они действуют как единица. Таким же образом и общества на небесах соединяются в одно целое, смотря по отправлению каждым из них службы своей; не отправляющие никакой службы для целого отстраняются как разнородные части: отправляют службу – значит хотят блага, а не отправлять службы – значит хотеть другим блага не ради общего блага, а ради себя самого и при этом более всего любить себя, а в первом случае – более всего любить Господа. Таким-то образом все живущие на небесах составляют как одно целое; не сами по себе, однако, но по Господу: на него они взирают как на Единого, от которого исходит все, а на царство его – как на общину, о которой должно пещись; это самое разумеется в словах Господа: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6:33). Искать правды его – значит искать блага его. Любящие в этом мире благо отечества более своего и благо ближнего, как свое, в той жизни любят и ищут царство Господне, ибо там царство Господне им заместо отечества; а любящие творить благо другим не ради себя, но ради блага любят там ближнего, ибо для них благо есть ближний: все такие люди находятся в большом человеке, т. е. на небесах.
65. Так как все небеса не только изображают одного человека, но, можно сказать, и составляют божественно-духовного человека в наибольшем образе, даже по виду, то небеса и различаются, подобно человеку, на члены и части, которые и одинаково именуются; ангелы знают, в каком члене находится то или другое общество, и говорят: такое-то общество находится в такой-то части или области головы, другое – в такой-то части или области груди, а третье – в такой-то части или области чресл и т. д. Вообще, высшие, или третьи, небеса составляют голову до шеи; средние, или вторые, небеса – грудь и туловище до колен; а последние, или первые, – ноги от колен до подошв и руки от плеч до пальцев, ибо руки с пальцами, хотя они и с боков тела, но составляют последнее в человеке. Из этого еще раз видно, почему трое небес.
66. Духи, находящиеся под небесами, весьма дивятся слышать и видеть, что есть небеса над ними и под ними: духи эти думают и верят, как люди в мире, что небеса только наверху; они не знают, что расположение небес подобно расположению членов, органов и черев (viscera) в человеке, из коих некоторые лежат выше, другие ниже, и так же подобно расположению частей в каждом члене, органе и череве, из коих некоторые снаружи, а другие внутри. Вот откуда происходит и сбивчивость понятий этих духов о небесах.
67. Эти подробности о небесах, как о большом человеке, потому приведены здесь, что без предварительного познания их никак нельзя было бы понять то, что будет сказано ниже о небесах, ни составить себе ясного понятия о небесном образе (форме), о соединении Господа с небесами, о соединении небес с человеком, о влиянии духовного мира на природный, и вовсе никакого о соответствиях; а так как о всем этом будет говорено по порядку ниже, то все предшествующее и было сказано для ясности последующего.
Каждое общество на небесах изображает человека
68. Что каждое общество на небесах изображает человека и так же подобно ему по образу своему, мне несколько раз дано было видеть это. В одно общество вкралось несколько духов, которые сумели показаться ангелами света; это были лицемеры; по мере того как они отделялись от ангелов, я видел, как все общество сперва казалось чем-то темным, как затем оно постепенно принимало человеческий, еще не ясный, образ и как наконец в полном свете стало подобным человеку. Все, бывшие во благе сего общества, находились в этом человеке и составляли его; прочие же, не находившиеся в нем и не составлявшие его, были лицемеры; последние были откинуты, а первые оставлены; таким образом совершилось разделение. Лицемерами называются те, которые говорят и действуют хорошо, но которые во всем видят только самих себя; они одинаково с ангелами говорят о Господе, о небесах, о любви, о жизни небесной и одинаково с ними поступают хорошо, чтобы показаться на деле такими же, как и на словах; но думают они иначе: ни во что не верят, никому не хотят блага, кроме себя, добро делают только для самих себя, а если и для других, но только напоказ и, следовательно, тоже для себя.
69. Мне дано было видеть и то, как целое общество в присутствии Господа является единицей в человеческом образе. На высоте, к востоку, появилось что-то вроде облачка, цвета, переходящего от белого к алому, со звездочками вокруг; оно опускалось, постепенно становилось светлее и наконец явилось мне в совершенном человеческом образе; звездочки вокруг облачка были ангелы, которые казались звездами по свету, исходящему от Господа.
70. Надо знать, что хотя всякое общество, когда оно в сборе, является одним лицом в образе человека, тем не менее ни одно общество в человеческом образе своем не подобно другому обществу; они различаются между собой, как лица одной семьи; причина сему та же, что была изложена выше, в § 47, т. е. что общества различаются между собой по разнообразию блага, в котором они живут и от которого зависит их видимый образ: в совершеннейшем и прекраснейшем человеческом образе являются общества, находящиеся в самых внутренних, или высших, небесах и в центре этих небес.
71. Достойно замечания, что чем более ангелов составляют одно небесное общество и образуют одно целое, тем совершеннее человеческий образ этого общества: как было сказано выше, в § 56, разнообразие, устроенное по небесному образу, производит совершенство, а где более ангелов, там и более разнообразия. Каждое небесное общество ежедневно растет в числе своем и вместе с этим становится совершеннее; вследствие этого совершенствуется не только одно общество, но и все небеса, ибо они все состоят из различных обществ. Если же небеса совершенствуются с приращением числа своих жителей, то из этого видно, сколь ошибаются те, кои полагают, что небеса от полноты своей замкнутся; напротив, чем они будут полнее, тем они будут совершеннее; а потому и ангелы ничего не желают более, как принимать к себе новоприбывших ангелов.
72. Каждое общество, являясь в сборе своем единицей, потому принимает человеческий образ, что это, как было сказано выше, свойственно и целым небесам; в совершеннейшем образе, каков образ небес, части подобны целому, а малейшие – самым большим; а эти-то частицы и части суть не что иное, как общества, из которых состоят небеса; что эти общества такие же небеса в малом виде, см. §§ 51–58. Такое постоянное сходство основано на том, что на небесах благо каждого исходит из единой любви и, следовательно, из одного источника; эта единая любовь, от которой исходит всякое благо на небесах, есть любовь к Господу, исходящая от него самого; вот почему все небеса, как одно целое, составляют его подобие в общем виде, каждое общество – в меньшем, а каждый ангел – в частности.
Внешний образ каждого ангела есть совершенно человеческий
73. В двух предшествующих главах было показано, что небеса в совокупности своей изображают человека, равно как и каждое небесное общество в отдельности; по вышеизложенным причинам следует то же самое заключить и о каждом ангеле. Как небеса составляют человека в наибольшем образе и каждое небесное общество в меньшем, так и каждый ангел в наименьшем; ибо в образе, столь совершенном, каков образ небес, целое подобно части, а часть подобна целому; это происходит оттого, что небеса образуют общину, которая сообщает каждому все небесное и каждого наделяет всем тем, что в нем есть. Становясь таким образом приемником, ангел становится и небесами в малом виде. Точно так и человек: насколько он приемлет в себя небеса, настолько он становится таким приемником, затем небесами и ангелом; см. выше, § 37. Это самое сказано в Откровении следующим образом: «И стену его (святого Иерусалима) измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела» (Отк 21:17). Иерусалим здесь означает церковь Господню, а в высшем смысле – небеса; стена обозначает истину, охраняющую от нападений лжи и зла; число 144 означает все блага и истины в совокупности; мера означает качество; человек означает того, в котором все эти блага и истины находятся вообще и в частности, следовательно, того, в ком находятся небеса; а как ангел, в силу принятия им этих благ и истины, есть также человек, то и сказано: «мера человека какова есть и ангела» (Отк 21:17). Вот внутренний смысл этих слов, без которого никто не мог бы понять, что стена Святого Иерусалима есть мера человека, т. е. ангела.
74. Теперь обратимся к опыту. Что ангелы имеют человеческий образ, т. е. что они такие же люди, это я видел до тысячи раз: я разговаривал с ними как человек с человеком, иногда с одним, иногда со многими вместе, и никогда я не видал, чтобы внешний образ их чем-нибудь разнился от человеческого; иногда я дивился этому; но чтобы это не было приписано обману чувств или воображению, мне дано было видеть их наяву, при полном сознании чувств и в состоянии ясного постижения. Я часто рассказывал им, как люди в христианском мире по слепому невежеству своему думают, что ангел или дух есть один ум (mens, дух) без образа, или одна только мысль, или, наконец, нечто эфирное, одаренное началом жизни; таким образом, не оставляя духу ничего человеческого, кроме способности мышления, люди думают, что дух не видит за неимением глаз, не слышит за неимением ушей и не говорит за неимением языка и рта.