Повреждения «Вэнгарда» были столь велики, что требовали трехмесячного докового ремонта. Но этого Нельсон позволить не мог. Обстановка требовала иного решения, и он приказывает чиниться прямо на переходе. Что-что, а мобилизовать команду Нельсон всегда умел. К счастью, на корабле оказался некто Джеймс Моррисон – лучший плотник всего королевского флота, под началом которого матросы за каких-то четыре дня поставили стеньги и соорудили временную фок-мачту. Теперь «Вэнгард» был вполне способен выполнять свои задачи.
Но на этом испытания Нельсона не закончились. Прибыв в условленное место рандеву, он не обнаружил там ни одного из своих фрегатов. Как оказалось, их капитаны, видя бедственное положение уносимого к Сардинии «Вэнгарда», не сомневались, что тот будет вынужден идти для ремонта в Гибралтар, а потому направились туда. Нельсон рвал и метал. Фрегаты – это глаза и уши любой эскадры. Теперь же он остался без таковых, причем в самый ответственный момент!
Пока контр-адмирал собирал свои потрепанные корабли в точке условленного рандеву и пока они затем добрались до Тулона, там было уже пусто. Огромный транспортный флот Бонапарта с десантным корпусом на борту и в сопровождении военного флота скрылся в неизвестном направлении.
Как оказалось впоследствии, противники прошли буквально в паре миль друг от друга, но взаимному обнаружению помешал сильный туман и отсутствие у Нельсона разведывательных судов. Пока удача была полностью на стороне Бонапарта.
Немедленно преследовать ускользнувшего противника Нельсон не мог. Корабли все еще нуждались в ремонте. Разбитую волнами обшивку также латали прямо в открытом море. Это было чрезвычайно трудно, но иного выхода не было. Кроме этого Нельсон поджидал обещанный ему резервный отряд от адмирала Джервиса.
25 мая, когда отряд Нельсона был на широте Корсики, его настиг бриг «Мутайн» капитана Томаса Гарди. Прибыв на борт «Вэнгарда», Гарди бойко доложил:
– За мной следуют одиннадцать кораблей под брейд-вымпелом капитана Трубриджа!
– Отлично! – обрадовался контр-адмирал. – Теперь наступает время самых активных действий!
Вскоре на горизонте показались и паруса эскадры Трубриджа.
Прибыв на «Вэнгард», Трубридж вручил контр-адмиралу пакет. Нельсон разорвал сургучные печати. Приказ графа Сент-Винсента был предельно выразителен и краток: «Уничтожить!»
– Их сиятельство приказал искать и топить неприятеля всюду, куда бы он ни направился, вплоть до Черного моря! – дополнил содержание послания на словах Трубридж.
Присланное Нельсону пополнение было настолько мощным, что позволяло теперь схватиться со всем французским флотом. Однако среди присланных ему судов тоже не было ни одного фрегата. А значит, контр-адмирал по-прежнему оставался слеп и в поисках французов, и мог надеяться только на свои умозаключения, да еще на везение. Необходимо отметить и то, что английская эскадра не имела на всем Средиземноморье ни одной базы. Одновременно с поиском французов Нельсону надо было провести переговоры с дружественными Англии Королевством Обеих Сицилий и Тосканским герцогством. Время не ждало. Дорога была каждая минута.
Пока корабли выбирали якоря и ставили паруса, Нельсон написал короткую записку своему главнокомандующему: «Даже если он (Бонапарт. – >В.Ш. ) направится к Антиподам[1], вы можете быть уверены, Ваша Светлость, что я не упущу возможности навязать ему бой».
Одновременно Нельсон пишет письмо в Неаполь тамошнему английскому послу Гамильтону. Письмо официальное и деловое. Нельсон напоминал послу об их былом знакомстве и просил помощи в деле установления местонахождения французского флота. Несколько лет назад, будучи командиром корабля, Нельсон познакомился как с послом, так и с его очаровательной женой. Недавно посол с женой сами напомнили о себе письмом Нельсону.
Что любопытного в письмах четы Гамильтон? Сам посол, и это совершенно очевидно, торопится возобновить дружеские отношения с новым командующим эскадрой, которого некогда знал еще рядовым капитаном. Гамильтон намекает на старое знакомство, напоминает об обязанности Нельсона по отношению к защите Королевства Обеих Сицилий. Помимо всего прочего, помня, какое впечатление на молодого, не слишком искушенного в любви Нельсона произвела его красавица жена, скромно передает от нее неформальный привет.
Как раз в эти дни в Неаполь зашел пополнить запасы воды фрегат «Бон Ситоен», где служил пасынок Нельсона Джосаи Нисбет. Фрегат искал эскадру Нельсона. На правах старого знакомого Джосаи посещает Гамильтонов, и те передают ему новое послание для контр-адмирала.
Обстановка в Неаполе к этому времени была крайне напряженная. Париж демонстративно назначил своим послом в Королевство Обеих Сицилий одного из членов суда над Людовиком Шестнадцатым и его женой Марией-Антуанеттой. И теперь королеве Марии-Каролине приходилось улыбаться на приемах убийце своей родной сестры. А из Северной Италии к Неаполю уже двигались победоносные французские войска, и их приход тоже не сулил королевству ничего хорошего. Вся надежда была только на английский флот, но он где-то гонялся за флотом французским. Надежд на благополучный исход оставалось с каждым днем все меньше и меньше.
Неожиданно для Нельсона он получает письмо от жены посла Эммы. В письме та умоляет адмирала одержать победу, откровенно намекая, что готова в этом случае стать его любовницей.
Играющий в свою игру Гамильтон прилагает к письму жены свое: «Нам ничего другого не остается, как горячо молить Бога за ваши успехи, а Эмма, с тех пор как вы появились в нашей гавани, носит ленту, на которой вышито: “Да поможет Нельсону Бог”».
Последнее утверждение – явная и откровенная ложь. С какой стати жене посла носить в течение пяти лет ленту, посвященную какому-то рядовому капитану, которого она толком-то и узнать не успела? Однако ситуация настолько тревожна, что Гамильтон врет напропалую, лишь бы вызвать у Нельсона положительные воспоминания о пребывании в своем доме и о своей жене.
* * *
Еще надеясь настигнуть французский флот, Нельсон разделил свою эскадру на три колонны. Первую из них составили: флагманский «Вэнгард», «Минотавр», «Леандр», «Одасьез» и «Дефенс». Вторую: «Зилеос» (брейд-вымпел капитана Гуда), «Орион», «Голиаф», «Меджестик» и «Беллерофонт». Эти две колонны должны были атаковать боевые корабли и связать их боем. Третья же колонна: «Куллоден» (брейд-вымпел капитана Трубриджа), «Тезей», «Александер» и «Свифтшур», должна была в это время уничтожить транспорта с войсками.
Однако пока у Нельсона ничего не получалось. Куда бы ни направляли форштевни своих кораблей англичане, море по-прежнему оставалось пустынным.
– Я прекрасно понимаю, что репутации многих больших особ приколочены гвоздями к верхушкам моих мачт, но что поделать, если детям дьявола дьявольски везет! – невесело иронизировал Нельсон в те дни.
Нервничал и граф Сент-Винсент, нервничал и лорд Спенсер, не находил себе места и премьер-министр Вильям Питт. Чувство тревожного ожидания витало над всей Англией.
В отчаянных попытках разыскать хоть какие-то следы французской армады Нельсон завернул к Неаполю. На берег он там не сходил и никакими записками с Гамильтонами не обменивался. Было не до того. На берег съехал лишь капитан Трубридж. К послу у него было лишь три вопроса:
– Где находится флот Бонапарта? Предоставит ли неаполитанский король свои фрегаты во временное распоряжение Нельсону? Могут ли британские корабли заходить в неаполитанские порты?
На эти вопросы был получен более чем лаконичный ответ:
– Не знаю. Нет. Нет.
Политическая ситуация в Средиземноморье менялась явно не в сторону Англии, и неаполитанский двор быстро в том сориентировался. Чтобы хоть как-то умилостивить разъяренного Нельсона, ему неофициально было сообщено, что король Фердинанд не будет возражать, если корабли английского флота будут заходить в его порты, но только по одному, на короткое время и тайно.
– Впрочем, по Неаполю ходят непроверенные слухи, что французы отправились на захват Мальты! – завершил свой доклад Трубридж.
– Спасибо хоть на этом! – кивнул ему контр-адмирал. – Поднимаем якоря! Курс на Мальту!
Чтобы не дать магистру мальтийского ордена застать себя врасплох, Нельсон с самым быстрым кораблем посылает ему письмо, в котором предупреждает о грозящей опасности и советует как можно скорее выслать навстречу ему весь свой флот, до последних фелюк включительно, чтобы, объединившись, разгромить французский флот.
Намерения Нельсона были правильными, но, увы, запоздалыми. Тем временем 27 мая французская армада приблизилась к Сицилии, приведя в трепет все тамошнее население. Обыватели начали вооружаться, готовясь к защите своего острова. Однако Бонапарт послал на берег своего адъютанта поляка Сулковского.
– Я уполномочен сообщить вам, что наш флот приблизился к сицилийским берегам исключительно по причине противных ветров! – заявил он местному губернатору. – А потому никаких неприятельских намерений мы не имеем!
– Куда же, если не секрет, вы направляетесь? – с невинной улыбкой поинтересовался итальянец.
– В том-то и дело, что секрет! – усмехнулся Сулковский. – Однако ждать уже осталось не долго, и вы непременно все узнаете!
Спустя несколько дней, к всеобщему облегчению сицилийцев, французский флот действительно исчез с горизонта.
– Передайте в Неаполь королю, что французы удалились на зюйд-ост, а о намерениях их мы ничего не знаем! – велел губернатор.
Глава четвертая.
Падение Мальты
Тем временем французский флот подошел к острову Мальта, вот уже более двухсот лет принадлежавшему ордену рыцарей-госпитальеров. Некогда госпитальерам принадлежал Родос, но потом они вынуждены были перебраться на более западную Мальту. Все века госпитальеры были самыми непримиримыми врагами мусульман на Средиземном море и по праву гордились своими победами над турками и алжирцами.
Ла-Валетта – столица ордена мальтийских рыцарей (названная в честь знаменитого великого магистра XVII века) славилась своими бастионами на всю Европу. Укрепления Ла-Валетты начали возводить еще в ХVI веке и все время достаивалась и укреплялась. На всем Средиземноморье с ней могли сравниться только цитадели Корфу. Гарнизон цитадели: 3 тысяч солдат да 10 тысяч ополченцев. Штурмовать Ла-Валетту дело безнадежное. В XVI веке под ее стенами турки целую армию положили, но так с позором и ушли. Великим магистром ордена госпитальеров в ту пору был барон Фердинанд Гомпеш, уроженец Дюссельдорфа, первый немец в таком сане. До своего избрания великим магистром он был послом австрийской империи на Мальте. Особым авторитетом магистр не пользовался, так как слыл человеком нерешительным и посредственным. Всем в ордене верховодило французское лобби.
Мальта была слишком лакомым кусочком, чтобы ведущие державы не обращали на нее внимания. Сам орден, давно переживший свое время, никакого интереса не представлял. Кому нужны несколько сотен чванливых дармоедов? Но стратегическое значение острова, контролирующего все Средиземноморье, заставляло относиться к рыцарям с должным почтением. Когда революция лишила французских рыцарей их владений, то Англия немедленно предложила им свою протекцию, а Россия деньги. Рыцари не отказались ни от того, ни от другого. Не сидели сложа руки и австрийцы, тоже бывшие не прочь прибрать остров к своим рукам. К венскому двору склонялся, прежде всего, сам Гомпеш.
Решение о захвате Мальты Бонапарт вынашивал уже давно и деятельно к этому готовился. Он заранее наводнил Мальту своими шпионами, которые не столько собрали нужные ему сведения, сколько склоняли рыцарей на союз с их родиной. Одних госпитальеров уговаривали, взывая к голосу крови, других к золотому звону. Еще осенью 1797 года на острове появились агенты Бонапарта француз Пусьельгэ и мальтиец Винченцо Барабара. При содействии французского консула Карюсона они тайно обследовали укрепления Валлетты и состояние гарнизона. Вскоре их отчет уже внимательно читал Бонапарт.
Уговаривая членов директории на захват Мальты, Бонапарт был убедителен:
– Остров имеет решающее значение на все Средиземное море. Взяв его, мы разу станем властвовать над всеми торговыми путями, и англичанам придется потесниться. Но и это не все! Католический мир и клир оскорблен тем, что орден нашел себе покровителя в лице русского царя! Переметнувшись к схизматику Павлу, госпитальеры предали идеалы и должны быть за отступничество наказаны! Впрочем, орден давно пережил себя и Мальте давно следовало бы принадлежать Франции!
– Мы убеждены и согласны на отмщение! – кивали головами члены директории.
Дело в том, что еще со времен революции рыцари-госпитальеры предоставляли убежище всем желающим аристократам-эмигрантам. Мало того, они демонстративно давали им самые высокие должности! В отместку революционеры конфисковали все владения ордена во Франции. В ответ на это Мальтийский орден подтвердил все привилегии французских дворян. Кроме этого орден объявил, что готов сдать остров стране, которая воюет с Францией. О какой именно стране идет речь, рыцари не пояснили, воевали же тогда с Францией стразу три державы: Англия, Австрия и Россия. Однако в любом случае вызов Парижу был уже слишком дерзким, чтобы на него можно было закрыть глаза. Сразу Париж ответить Мальте не смог, было не до этого. Но вот теперь, наконец, час расплаты настал. Поэтому директория с радостью подписала указ о захвате острова и уничтожении госпитальеров.
* * *
Бонапарт внимательно рассматривал в зрительную трубу форты неприступной Ла-Валетты. Затем послал адъютанта Сулковского к великому магистру, с просьбой впустить в гавань французский флот для пополнения запасов воды. Уловка была столь прозрачна, что на нее не клюнул даже Гампеш. Вместо этого магистр собрал совет. Рыцари (всего их было 332) решали, что им делать – сдаваться или драться? Одни утверждали, что, имея сильный гарнизон, большие запасы продовольствия и боеприпасов, крепость может выдержать трехлетнюю осаду. Иные взывали к сдаче, памятуя, что орден Святого Иоанна Иерусалимского был призван воевать с мусульманами, но никак не с соотечественниками-христианами. В довершение всего влиятельный командор Буаредон де Рансюэ объявил, что отказывается поднимать оружие против Франции. Командора и еще нескольких согласных с ним рыцарей тут же отправили в тюрьму.
Из хроники осады: «10 июня Доломье, который находился на борту одного из французских кораблей в группе ученых, сопровождавших Бонапарта в египетской экспедиции, передал своему другу, командору овернского языка Жану де Басредону-Рансижа, письмо, содержавшее весьма великодушные условия капитуляции. Басредон передал их Гомпешу, добавив, что “отказывается воевать с оружием в руках против своей родины”. По приказу Гомпеша он был немедленно арестован и посажен в тюрьму. Однако по примеру Басредона ряд французских рыцарей отказались стрелять в своих соотечественников… В этот момент, по свидетельству очевидцев, Гомпеш полностью потерял волю к сопротивлению. А между тем, окажись он более решительным полководцем и организатором, французам пришлось бы нелегко!»