Труд Фалькенгайна как зеркало отражает его интересное, не всюду еще выравненное, но глубоко оригинальное и передовое военное миросозерцание. Автор на ниве военной мысли новатор, отсюда он одинок, как Руслан на поле, усеянном мертвыми костями. И хотя книга среди торжеств мысли и блестящих достижений расскажет нам и о многих неудачах, огорчениях и промахах, но этот спутанный и опошленный жизнью результат не закроет от глаз внимательного читателя яркости и размаха тех стратегических замыслов, которые лежали в основе операции.
Повторим еще раз. О периоде Фалькенгайна пока молчат, и его имя пока неясно и полно загадок. В военных кругах его военный лик затемнен былыми стараниями его завистников и недоброжелателей, а в его стране еще не редкость слышать такие суждения, что он был злым гением войны или что ему народ после Марны обязан наиболее тяжелыми кровавыми испытаниями – «Иперской детской бойней»[67] и «Верденским адом». Время скажет свое более веское слово.
А пока оставленная Фалькенгайном книга лучше всяких толков и пересудов расскажет о его стратегических замыслах, приведет его доводы и подведет на своих же страницах нужные итоги. Внимательно читающему ее она расскажет и правду о Фалькенгайне, и сложную правду о современной стратегии.
А. СнесаревМосква, 1 августа 1923 г.I. Смена начальника Генерального штаба
Вечером 14 сентября 1914 г. в Люксембурге его величество император и король поручил пост начальника Генерального штаба действующей армии тогдашнему военному министру генерал-лейтенанту фон Фалькенгайну вместо заболевшего генерал-полковника фон Мольтке.[68]
В первое время эта смена не была оглашена. Все же она произведена была в полном объеме всех дел, так что на генерала фон Фалькенгайна падает вся ответственность за верховное руководство военными действиями с этого дня и до его отставки, которая произошла утром 29 августа 1916 г.; до вышеуказанного времена он не имел ни непосредственного, ни косвенного влияния на руководство операциями.
Смена произошла в не совсем обычной форме по его собственному желанию. Казалось несвоевременным беспокоить население Германии, которое и без того было возбуждено событиями войны, а также дать этой сменой новое видимое доказательство правильности неприятельской пропаганды, прививавшей мысль о достигнутой победе на Марне, пока еще была какая-либо надежда на скорое улучшение здоровья генерала фон Мольтке, что дало бы ему возможность снова принимать участие в верховном командовании в той или иной форме. Такая надежда не оправдалась.
3 ноября 1914 г. пришлось опубликовать окончательное назначение генерал-лейтенанта фон Фалькенгайна на пост начальника Генерального штаба с оставлением его в должности военного министра.
Временное совместительство в последней должности было предложено самим генералом.
Такое совместительство было вызвано воспоминанием о безотрадных отношениях[69] между Военным министерством и Генеральным штабом в 1870–1871 годах, которые хотя и не были преданы всеобщей огласке, но фактически все же были налицо. Исполнение без задержек тех неслыханных требований, которые должны были быть предъявлены работоспособности Военного министерства в продолжение войны, что сказывалось даже и в этот начальный ее период, а также необходимость достичь дружной совместной работы без трений и в теснейшей связи с Генеральным штабом, все это делало крайне желательным единство управления до тех пор, пока ведомства не привыкли бы к совместной работе. Благодаря этому, главным образом, проведена была без задержки регулировка вопроса о снабжении сырыми материалами, предложенными военным министром сейчас же по объявлении войны, как и решенные одновременно формирования новых крупных войсковых соединений. Также проведены были без трений и ведомственных препирательств переорганизация и обширное развитие военного производства, вскоре потребованные новым начальником Генерального штаба.
В течение первых двух лет войны хорошие отношения, созданные таким образом между Генеральным штабом и Военным министерством, вообще не нарушались. В общем, они выдержали также все испытания и до самого конца войны. Излишне будет перечислять все те хорошие результаты, которые отсюда вытекли. Можно сказать, что временное совместительство должностей начальника Генерального штаба и военного министра в начале войны явилось одним из важнейших условий для достижения этого при наличии у противника безграничного перевеса в военных средствах.
Когда, по инициативе имперского канцлера Бетман-Гольвега, из-за вполне понятных соображений, связанных с конституцией, в январе 1915 г. произошло вновь разделение, совместная работа была настолько уже налажена, что она не подвергалась более никакому риску; да и личность нового военного министра генерал-лейтенанта Вильд фон Хоэнборна[70] служила залогом ее поддержания. Как бывший генерал-квартирмейстер новый министр был знаком с планами и намерениями своего предшественника и был в этом отношении единодушен с ним.
В связи с вышесказанным будет полезно, до рассмотрения самих событий, выяснить понятие «верховного командования» (Die Oberste Heeresleitung), а также вопрос об его отношениях к союзным командованиям.
Во время войны, на основании имперской конституции, командование всеми вооруженными силами Германии сосредоточивалось непосредственно в руках императора, в качестве главнокомандующего, а следовательно, ему принадлежало и командование не только действующей армией, но и всем тем, что вообще можно рассматривать как относящееся к армии, – а также и флотом. Таким образом, в его лице олицетворялось «верховное командование».
При исполнении функций Верховного главнокомандующего его органами являлись по отношению к сухопутной армии – начальник прусского Генерального штаба полевой армии, по отношению к морским силам – начальник общеимперского морского штаба, причем, как само собой разумеющееся, принималось за правило, что в вопросах, касающихся совместного ведения войны на море и на суше, мнение начальника Генерального штаба являлось решающим.
Для облегчения или, вернее, для осуществления планомерности работы император дал начальнику Генерального штаба право издавать от своего имени оперативные приказы. Благодаря этому и еще более благодаря историческому ходу событий последний оказывался настоящим носителем прав и обязанностей верховного командования, а также и единственным лицом, ответственным за его действия и ошибки.[71]
Разумелось само собой, что он постоянно осведомлял императора о событиях на фронте и испрашивал его указаний при важных решениях. Так велось дело без всяких исключений во все продолжение исполнения должности генералом Фалькенгайном. От Верховного главнокомандующего не было скрыто ни одно сколько-либо важное событие; точно так же не была принята ни одна решительная мера, которая не была бы ему предварительно представлена.
Круг ведения начальника Генерального штаба, как представителя Верховного главнокомандующего в верховном командовании, ограничивался лишь теми пределами, которые конституцией были установлены для высших имперских должностных лиц. Поэтому, напр., – а это нужно упомянуть в связи с последующим – направление политики германской империи, составлявшее круг ведения имперского канцлера, и административное управление армией, составлявшее круг ведения военного министра, оставались самостоятельными. Этим поясняется подчеркнутая выше важность временного объединения должностей военного министра и начальника Генерального штаба, при непредвиденных в полном объеме условиях, созданных войной.
Вопрос о проведении в жизнь очень естественной мысли достичь той же цели путем создания стоящей над военным министром и начальником Генерального штаба личности главнокомандующего не возникал в такой прочной, но в то же время конституционной монархии, каковой была Пруссия. Главнокомандующий уже имелся в лице императора; хотя он зачастую и был занят другими делами, он, однако, никогда не позволял другим своим обязанностям заслонить его обязанности главнокомандующего.
С другой стороны, этим не имелось в виду намекнуть, что деятельность военного министра после ее отделения от должности начальника Генерального штаба, или деятельность имперского канцлера протекали без влияния со стороны начальника Генерального штаба, хотя и не всегда согласно его желаниям.
Политика и военное министерство были так тесно связаны с командованием армией в этой борьбе за существование, что не могли быть от него отделены. Где это ни проводилось, там всегда были налицо нездоровые последствия. И наоборот, начальнику Генерального штаба приходилось очень основательно всем этим заниматься, особенно политикой.[72] Но он, кроме редких неизбежных случаев, всегда тщательно избегал принимать участие в осуществлении решений. Он был убежден, – и это мнение еще более укрепилось за время совмещения им обязанностей военного министра и начальника Генерального штаба, – что никаких человеческих сил не хватит, чтобы рядом с верховным командованием исполнять еще другие обязанности. Вероятно, это мнение не было опровергнуто последующими событиями войны. Позволительно утверждать, что вышеописанное немецкое решение задачи управления во время войны большим современным государственным организмом было в принципе удачно. Лучшим решением наши враги нигде не располагали.
Вопрос о том, насколько это решение оправдывалось в жизни, зависел, конечно, как и во всех вещах нашего несовершенного мира, прежде всего от людей, которые должны были проводить в жизнь эти принципы.
Вопрос о ведении союзнической войны не был урегулирован между Германией и Австро-Венгрией ни перед войной, ни при ее объявлении. Причины, почему это так случилось, несмотря на опыты предыдущих коалиционных войн, неизвестны.[73] После смены начальников Генерального штаба изменение существующего порядка вещей не признавалось целесообразным, так как от такой перемены опасались вредного влияния на внутреннюю жизнь австро-венгерской армии и самой двуединой монархии, тем более, что они и так были потрясены неудачами на фронте.
Примечания
1
Папен Ф. фон. Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. М., 2005. С. 81.
2
Герлиц В. Германский генеральный штаб. История и структура 1657–1945. М., 2005. С. 176.
3
См. с. 36 настоящего издания.
4
Не считая работ самого Фалькенгайна, едва ли не единственной книгой о его деятельности стала биография, написанная Г. Цвелем. См.: Falkenhayn E. Der Feldzug der 9. Armee gegen Rumänen und Russen 1916/17. B., 1921; Zwehl H. Erich von Falkenhayn, General der Infanterie. B., 1926.
5
Труд генерала Макса Гофмана, бывшего фактическим главой Восточного фронта в 1916–1918 гг. так и назывался. См.: Гофман М. Война упущенных возможностей. М., 1925.
6
См., напр.: Janßen K.-H. Der Kanzler und der General: Die Führungskrise um Bethmann-Hollweg und Falkenhayn, 1914–1916. Göttingen, 1967; Guth E. P. Der Gegensatz zwischen dem Oberbefehlshaber Ost und dem Chef des Generalstabes des Feldheeres 1914/15. Die Rolle des Majors von Haeften in Spannungsfeld zwischen Hindenburg, Ludendorff und Falkenhayn / Militärgeschichtliche Mitteilungen. 1984. № 1.
7
См., напр.: Weber H. Monopole und Oberste Heeresleitung in den Jahren 1916–1918. Halle, 1962; Weber H. Ludendorff und die Monopole: Deutsche Kriegspolitik. B., 1966.
8
Так как они с 1927 г. хранились с пометкой «конфиденциально». См.: Hamilton R. F., Herwig H. H. The Origins of World War I. Cambridge, 2003. P. 179.
9
Afflerbach H. Falkenhayn: Politisches Denken und Handeln im Kaiserreich. München, 1994.
10
См., напр.: Münch M. Verdun: Mythos und Alltag. München, 2006; Foley R. T. German Strategy and the Path to Verdun: Erich von Falkenhayn and the development of Attrition 1870–1916. Cambridge, 2005.
11
См.: Деметр К. Германский офицерский корпус в обществе и государстве 1650–1945. М., 2007. С. 351–353.
12
См.: Куль Г. Германский генеральный штаб. М., 1922. С. 124. Х. Хервиг прямо указывает, что германское согласие на эскалацию Июльского кризиса было решено кайзером и 4 его соратниками: Бетман-Гольвегом, Циммерманом, Фалькенгайном и Морицем фон Люнкером. См.: Hamilton R. F., Herwig H. H. Decisions for war 1914–1917. Cambridge, 2004. P. 83–85.
13
Hamilton R. F., Herwig H. H. Op. cit. P. 71.
14
Герлиц В. Указ. соч. С. 161–162, 166–167.
15
Остановить германское наступление удалось, лишь взорвав дамбы на реке Изер.
16
См., подр.: Ферстер Г., Гельмерт Г., Отто Г., Шниттер Г. Прусско-германский генеральный штаб. М., 1968. С. 465–469.
17
Г. Аффлербах выдвигает предположение, что симпатии к России у Фалькенгайна были обусловлены семейными преданиями о наполеоновских войнах, где проявилось русско-прусское боевое братство. См.: Afflerbach H. Op. cit. P. 10–11.
18
Об этапах развития конфликта см.: Раушер В. Гинденбург. Фельдмаршал и рейхспрезидент. М., 2003. С. 65–67. Гофман, например, пишет о зависти Фалькенгайна к Гинденбургу, как о широко известном факте. См.: Гофман М. Указ. соч. С. 107.
19
Гофман последовательно перечисляет отказы Фалькенгайна в подкреплениях командованию на Востоке. См.: Гофман М. Указ. соч. С. 53, 55, 60, 64, 82.
20
Фалькенгайн характеризовал Лодзинскую операцию как «смело задуманную, превосходно подготовленную, однако первые успехи ввели в заблуждение главнокомандование на Востоке». См.: Фалькенгайн Э. Указ. соч. С. 44.
21
Гинденбург не подчинялся Фалькенгайну еще и потому, что был старше его по званию: 27 ноября 1914 г. он стал генерал-фельдмаршалом. Фалькенгайн этого звания так и не удостоился, оставшись генералом от инфатерии.
22
Bauer M. Der Große Krieg in Feld und Heimat. Tübingen, 1922. S. 323.
23
См.: Эггерт З. К. Борьба классов и партий в Германии в годы Первой мировой войны. М., 1957. С. 307; Макдоно Д. Вильгельм Неистовый. Последний кайзер. М., 2005. С. 571.
24
Раушер В. Указ. соч. С. 69–70, 72–73.
25
См.: Раушер В. Указ. соч. С. 71–74; Cecil L. Wilhelm II. Vol. 2. Empreror and the Exile 1900–1941. Chapel Hill, L., 1996. P. 224.
26
Считается, что имела место сделка между Фалькенгайном и Гинденбургом. См., напр.: Киган Д. Первая мировая война. М., 2004. С. 238–240.
27
Так последствия конфликта оценивает Р. Фоли. См.: Foley R. T. Op. cit. P. 109.
28
Герлиц В. Указ. соч. С. 169; Раушер В. Указ. соч. С. 79–80. См. подробно: Келлерман Г. Прорыв 11-й германской армии у Горлице 2–5 мая 1915 г. // Война и революция. 1934. № 2 // www.grwar.ru.
29
Лиддел-Гарт Б. Стратегия непрямых действий. М., 1999. С. 202.
30
М. Гофман на основании того, что впоследствии Ковно и Вильно были все-таки взяты немцами, впоследствии утверждал, что эти проекты были более верными, чем предпринятые Фалькенгайном операции. Это выглядит бесспорным только задним числом. На роль решающего «упущения» такой отказ от плана операций не подходит тем более. См.: Гофман М. Указ. соч. С. 88–89, 96–97.
31
Раушер В. Указ. соч. С. 81–82, 86–88. Фалькенгайн приводит фрагменты переписки между ним и Гинденбургом лета – осени 1915 г., где показывает грубое нарушение субординации. См.: Фалькенгайн Э. Указ. соч. С. 121–125, 129–131, 136–139.
32
Киган Д. Указ. соч. С. 361.
33
Фалькенгайн Э. Верховное командование 1914–1916 гг. в его важнейших решениях. М., 1923. С. 142, 177–179, 187, 199.
34
Папен Ф. фон. Указ. соч. С. 65–67.
35
Там же. С. 69.
36