* * *
«Какое же счастье, когда она рядом», – подумал про себя Фитцжеральд.
Милена лежала на постели в комнате, освещаемой светом полной луны. Ее шикарные формы вновь пробуждали эрекцию, а кожа еще не успела остыть от недавнего секса. Эта брюнетка с глазами цвета ясного неба просто сводила его с ума. Да и он был ей не безразличен.
С момента аварии прошло больше года. Но Алекс до сих пор помнил нахлынувшее чувство ответственности за произошедшее вперемешку с чувством любви и страха за жизнь любимой. Как бы это не было странно, но именно сейчас в нем начала пробуждаться страсть.
Вспоминая поэтапно отношения с Миленой, детектив понимал, что весь алгоритм чувств сбился. Сначала была влюбленность – стандартная, банальная, проходящая по одному сценарию: встреча взглядами, первые смелые шаги одного и встречный ответ другой. Затем наступила пора раскрытия друг друга. Походы в дорогие рестораны, посещения выставок, романтические свидания на крышах домов. Потом в их жизни началось затишье. Редкие звонки, не отвеченные сообщения, полное погружение в работу. Если в подобных моментах не проявить инициативу хотя бы одному из партнеров, то можно разбить столь хрупкие отношения.
В этот момент в роли хранителя любви выступила Милена, постоянно надрывающая телефон сообщениями и звонками. Как только любовь начала врываться в их сердца – произошла авария.
Внутри детектива будто разорвалась бомба. Ребенок индиго, чьи способности были как убивать, так и воскрешать – поняла, что высшей благодарностью для детектива, спасшего ее, будет исцеление Милены. Только после этого в их отношениях зажглась страсть.
Они занимались этим, где только можно: в автомобиле, в парке, в лифте, на работе… Причем не могли насытиться друг другом, чувствуя себя озорными школьниками.
И даже сейчас, видя большие упругие груди, гладя ее нежную кожу и длинные стройные ноги, Фитцжеральду хотелось разбудить девушку для очередного полового акта.
Внезапно завибрировал мобильный телефон.
– Какого черта? – тихо выругался Алекс и взглянул на настенные часы. Под лунным светом он разглядел стрелки циферблата на позиции первого часа ночи.
«Не могу до тебя дозвониться – перезвони. Подпись брат».
– Да, брат, – выйдя в другую комнату, начал детектив.
– Всадник пропал, Алекс, – начал объяснять Сайман. – Помнишь про которого я всегда рассказывал?
– Какой всадник? Час ночи…
Но старший из братьев Фитцжеральдов оборвал его и продолжил:
– После попадания в преисподнюю, первое, что я вижу – это как бесчисленные грешники рубят друг друга в долине мертвых. Затем появляется всадник и начинает крошить всех кого попало. Пару раз я видел, как у него ломается меч. В этих случаях он доставал цепи и одним взмахом перерубал сотню бьющихся, а то и больше. Я двадцать лет погружаюсь в ад, стоит мне посмотреть на отражение своих глаз, и сценарий никогда не менялся, но сегодня всадника не было. Впервые за двадцать лет!
– Сайман, – начал Алекс. – Я всего-навсего детектив. Единственное, чем я занимаюсь – это раскрытие преступлений. Причем делаю это только исключительно в пределах Нью-Йорка.
Сайман после недолгого молчания добавил.
– Мне кажется, весь творящийся ужас как-то связан и с пропажей всадника. Я же тебе говорю, брат, он всегда появлялся. На черном коне и в черных доспехах – он истинный слуга Дьявола. А еще я встретил одного грешника, который все время повторял слова апокалипсиса… Алекс, умоляю – поверь мне… Грядет что-то ужасное… И мы должны все это предотвратить.
– Сайман! – оборвал его детектив, и, посмотрев на наполненную лунным светом комнату, чуть тише добавил. – Брат, я сплю, Милена спит, и тебе советую заснуть. Если хочешь – завтра встретимся.
– Не нужно, – обиженно сказал старший брат. – Но если ты возьмешься за расследование этих взрывов, а я уверен, что ты возьмешься, то не забудь, что я тебе говорил.
– Увидимся, брат.
– Спокойной ночи.
Положив телефон, Фитцжеральд подошел к окну. Глядя на ночной город, мысли так и витали вокруг него. Его старший брат обладал даром, или как считал сам Сайман проклятьем, странствовать в ад. Немало преступлений были раскрыты именно благодаря ему. Однако покойники, даже находясь по ту сторону жизни, не были слишком разговорчивы. Лишь в единичных случаях называли адреса или имена.
Услышав заветное: «Нью-Йорк. Булвер стрит дом тридцать пять… Зло… Спасите их». Сайман сообщал об этом младшему брату-полицейскому, а тот в свою очередь наведывался по этому адресу. Раньше подобные вылазки они делали втроем: Алекс, Сайман и Митч. Называя эти операции «чисткой», троица использовала конфискованное оружие. В редких случаях они арестовывали подозреваемых, еще реже старались оставлять следы и попадаться на глаза свидетелям.
Сколько же всего они увидели за эти годы: распятые на крестах младенцы, выпотрошенные тела животных, протухавших внутри жилых квартир, жертвоприношения, каннибализм.
Алексу припомнился случай, когда умственно отсталый маньяк расчленил своих родителей и записывал разницу строений организма матери и отца в тетрадь.
– У него есть писька и в горле какой-то жесткий комок. У мамы титьки и меньше ребер. У папы мозг тяжелее, чем у мамы… и печень.
Все свои эксперименты и внутренности родителей он фотографировал и прикладывал к записям. От увиденного одного из присяжных увезли на скорой прямо на заседании суда. Этот садист объяснял, что все его эксперименты на благо человечества, яро убеждая, что родители сами согласились на опыты.
Подобных историй было уйма. Каждый из сумасшедших имел свое собственное оправдание, покрывающее весь сотворенный ужас.
Детектив так же продолжал наблюдать за «большим яблоком», пытаясь отогнать тяжелые воспоминания. В принципе Сайман редко ошибался, и эти массовые происшествия требовали всестороннего изучения. Поэтому отметать мысль о непричастности всесторонних сил он не спешил.
* * *
Каждое утро детектива начиналось одинаково: ободряющая джазовая музыка в исполнении Фрэнка Синатры, Луи Армстронга или Рея Чарльза, гимнастические упражнения с параллельным просмотром телевизионных новостей и конечно же завтрак. Причем отборный кофе играл важнейшую роль в утренней трапезе.
Узнав, что за ночь никаких происшествий не произошло, он накинул на себя плащ и шляпу и, попрощавшись с Миленой, покинул квартиру.
Черный «Dodge Challenger» пробивался сквозь нью-йоркские пробки. Пока движение было замедленным Алекс включил одну из аудио книг. Мужчина довольно артистично рассказывал историю молодого парня-студента. По первой прочитанной строке детектив сразу же узнал произведение Харуки Мураками.
Спустя полчаса, Фитцжеральд уже был у департамента полиции. Дойдя до порога здания, даже одетый в плащ и шляпу, он успел подмерзнуть.
Привычный департамент, в котором до получения лицензии детектива Алекс успел отработать порядка пяти лет, не шумел, как прежде. Кроме телефонных звонков, перекрикивающих друг друга, других звуков не было.
– Утро доброе, коллеги, – зайдя в кабинет Билла Харриса, поздоровался Фитцжеральд.
– Как спалось? – пожимая руку детективу, начальник департамента привстал с места.
– Не плохо, – после этих слов Алекс заметил лейтенанта, сидящего у окна и целящегося дротиком в цель.
– Да что с ним станется? – грубоватым басом вступился Митч Томсон, крепко сжимая протянутую руку. – Это у нас тренировки, стрельбы, патрули, безнадежные дела. А у него гонорары, свободный выбор материалов и никакого давления сверху.
– На такого как ты надавишь, – с усмешкой подметил Алекс, привыкший к остротам бывшего напарника. – А насчет тренировок – у меня тоже свой режим посещений айкидо и стрельб.
– Может как-нибудь организуем спарринг?
– Ты же помнишь, чем закончилась последняя драка, – улыбка так и не сходила с лица детектива.
– Это было, когда мы еще учились в полицейской академии! – взорвался лейтенант.
– Так, – спокойно прервал их седовласый капитан. – У нас очень мало времени. Оставь эти чертовы дротики и введи уже в полный курс дела Фитцжеральда.
Тяжело вздохнув, Томсон направился к двери.
– Там сотни свидетелей. Среди всего выберете нескольких и опросите никак патрульные копы, а как настоящие детектив и лейтенант, – подметил Билл.
Зайдя в свой бывший кабинет, Фитцжеральда охватила ностальгия. Столько громких преступлений было раскрыто в этих пятнадцати квадратных метрах. Почти ничего не изменилось с момента последнего пребывания, кроме одной мелочи:
– А где фикусовое дерево?
– Высохло, – доставая папки с делами, коротко бросил лейтенант. – Только не говори, что у тебя там была заначка.
– Теперь ты мне должен двадцать баксов.
– Учитывая сколько нерв я потерял на «чистках», то ты мне должен свой «Challenger». Кстати, как поживает твой брат-шизик?
– Ему тяжело.
– Еще бы, – усмехнулся Томсон, располагаясь на своем кресле. – Каждый день наведываться в гости к покойникам… Ну, да ладно. Есть предложение по раскопке всего этого дерьма, – лейтенант подмигнул.
– Сжечь все материалы и сообщить, что ничего не было? – усмехнулся детектив.
– Это второй вариант.
– Тогда давай убей меня своим логическим алгоритмом раскрытия данных террористических актов.
– Предлагаю свидетелей оставить напоследок. Их там тысячи, а нас двое. Причем я читал показания – эти засранцы говорят одно и тоже: «Он вышел, начал стрелять, потом скончался».
– Поддерживаю, коллега, – на последнем слове Фитцжеральд сделал особый акцент. – Предлагаю сосредоточиться на исполнителях.
– Кишки и мозги, которых разбросаны по всему Нью-Йорку.
– Именно. Копать нужно в их биографии. Кто у нас в списке?
– Леонардо Холл, Аксель Фокс, Луиза Митрич, Джон Стигман. Эти четверо переиграли в «GTA».
– Дай мне по любому из них материал.
Митч протянул папку, в котором был указан номер дела и фотография афроамериканца с пышной прической и бакенбардами.
– Аксель Фокс. Тридцать пять лет, – начал читать вслух Фитцжеральд. – Житель района Гарлема. Адрес Винт-стрит дом тринадцать. Посудомойщик в пиццерии. Были приводы в полицию за распитие спиртных напитков в общественных местах. Со слов работодателя мистера Дженкинса, Фокс был вполне порядочным работником. Краж и дисциплинарных взысканий не было. Жил с супругой и двумя дочерями… Это все?
– А что ты удивляешься? – покручиваясь на стуле, спросил Томсон. – Тут столько взрывов было, что опросить успели в основном только тех, кто был непосредственно на месте.
– Одно из самых громких дел, а вы толком даже не начали его расследовать.
– Нам главное предотвратить очередные теракты. Для этого всех на патруль и кинули, – пояснял Митч.
– Ладно, – поправляя ворот коричневого плаща, сказал детектив. – Поехали к его супруге и двум дочерям.
– Чур, мне супруга, – по-ребячески произнес Митч.
– Ты псих. Захвати материалы по трем оставшимся.
Они были напарниками еще с полицейской академии. Грубоватый Митч, который знал уличную жизнь, как свои пять пальцев, и Алекс, худощавый интеллигент, окончивший Кремьонскую школу и обладающий навыками гипноза и телепатии. Сейчас они были даже одеты, как в те времена – Митч в черном кожаном плаще с черной шляпой, и Алекс в коричневом плаще с коричневом убором.
Спустившись на полицейскую парковку, Алекс спросил:
– На твоей или на моей?
Красный «Jaguar» марки «XKR-C» в привычном скоростном режиме мчался по улицам одного из самых густонаселенных городов планеты. И не одна пробка не могла помешать разогнавшейся иномарке.
– Ахаха, – словно умалишённый вопил водитель, включая полицейскую сирену, установленную внутри салона. – Я, король мира! Йо-ху!
– Ты, псих, – листая материалы преступлений, подытожил пассажир.
– Не скучаешь по-своему старенькому «Ford»?
Воспоминания об аварии ударились в память. Галлюцинации скопившихся на дороге гигантских тарантулов вместо автомобилей, взмах хвоста динозавра, одним движением уничтожающий этих пауков. Затем встречная полоса, сигнал грузовика и оглушительный крик Милены. С силой зажмурив глаза и снова открыв веки, Алекс ответил:
– Нет, дружище, не скучаю.
Остальную часть маршрута они проехали молча. Фитцжеральду вспомнилась Кремьонская школа. То самое заведение, где он изучал новые предметы, только внедренные в систему спецшкол.
Подобные спецшколы существовали исключительно в нескольких странах мира. Основу образования составляли стандартные предметы: математика, физика, химия, естествознание, география и прочие. Кроме этих предметов существовали и другие: ратиология (изучение разума), история мистики, практические занятия по выведению талантов. Школы часто обменивались учениками. Но к числу таких счастливчиков, которые один год учились в прериях Калифорнии, второй – проводили в горах Тибета, третий – в лесах Сибири – Фитцжеральд попросту не попал. За все свои двадцать восемь лет Алекс не выезжал за пределы Соединенных Штатов. Однако, увиденное даже в стенах Кремьонской школы ему хватило на всю жизнь. Почему-то вспомнился именно первый месяц обучения.
Он уселся с ней в первый год обучения и до последнего школьного дня не менял соседа по парте. Голубоглазая, неброская на внешность девочка и по сей день поддерживала его, а детектив – чем мог, помогал ей. Это сейчас она была знаменитой на весь Нью-Йорк художницей, удивляющей глубиной смысла своих картин. В то время она была скромной девочкой, смирно отвечающей на вопросы учителя.
– Элен, – обратился к ней преподаватель. – Скажи, пожалуйста, кто такой Бог?
Меняются года, столетия, но тема Всевышнего будет актуальна еще не один век. Различные нации, различные расы, порой враждующие вероисповедания доказывали правоту именно своего Бога – лишь изредка убеждая других, что он един. Однако учителя спецшкол предпочитали из слов детей узнавать определение этого слова. На кого-то уже успели повлиять родители, приучившие своих сыновей и дочерей молиться с момента появления голоса. Кто-то же просто услышал про Бога во взрослой беседе и, не поняв точного содержания, добавлял и свое видения на эту тему.
– Бог? – переспросила девочка, вставая из-за парты, и увидев утвердительный кивок учителя, продолжила. – Бог – это самое сильное создание в мире. Если ты добрый и творишь добрые дела, то он тебе помогает, а если ты злой, то ты можешь после смерти попасть в ад.
Что нравилось всем учителям в Элен Паркер, так это, то, что она с уверенностью выкладывала все, что знала и предполагала. Некоторые же ученики, даже зная подлинную тему, просто стеснялись изложить свои мысли и видения.
Учитель вымеренными шагами ступал по классу. Фитцжеральд до сих пор помнил, как эхом отдавались удары твердых каблуков. Он специально сделал паузу, чтобы одноклассники поняли определение Бога со слов девочки.
– Хорошее определение, Элен. Давайте разберем его по подробнее, – он все также продолжал мерить класс. – Ты сказала, что Бог – это создание. Создание от глагола создавать. Кем же или чем же создан Бог? Вопрос ко всем.
– Сверх Богом, – крикнул кто-то из детей.
«Ох, уже эти детки, – подумал про себя учитель. – Сразу находят ответы. В отличие от наших, уже зомбированных чьими-то рассуждениями и правилами мозги, их головы гораздо светлее и чище. В действительности они давали иногда такие ответы, что порой кажется, будто дети гораздо светлее нас».
– Сверх Бог? – переспросил он. – Тут же вытекает второй вопрос. Кто создал Сверх Бога?