Сейчас он понимал, что находится не за рулем. Его логический разум противоборствовал с творческим сознанием. Но если Алексу ранее удавалось убедить себя в нереальности происходящего, то в последнее время он останавливался и досматривал всю фантазию потаенных уголков своего мозга до завершения.
Длинная река машин одновременно остановилась, прекратив хоровой вой сигналов, споров автомобилистов и работы сотен двигателей. Словно по одной команде все водители вышли из своих транспортных средств и, развернувшись, направились в сторону «Jaguar».
– Запри машину, пожалуйста.
– Что? – удивился Митч. – Зачем?
– Просто сделай, о чем я тебя прошу.
Томсон и так считал всю семью Фитцжеральдов психами, в прочем, как и добрую половину Нью-Йорка. Узнав же о галлюцинациях детектива, это было бы его настоящим торжеством.
Защелкнули замки автомобильных дверей. Люди сначала покачивающейся толпой окружили автомобиль. Они походили на безмозглых зомби, о которых так много снимали кинолент. Впрочем, подобная тематика кинематографа и непосредственно жанра ужасов ему никогда не нравилась. Однако, когда оказываешься на месте главного героя, окруженного тысячами разлагающихся тел, причем запах смрада, нагонял ужаса больше, чем сами зомби, волей-неволей соглашаешься, что это страшно.
Страх… Чувство, придуманное нашим мозгом, чтобы сохранить в целостности наш организм. Правда иногда это чувство разрастается до такой степени, что мозг дает сигнал телу о самоликвидации. И сейчас разум Фитцжеральда начинал подавать хоть и слабые, но чувствительные сигналы о самоубийстве:
«Ты же не хочешь стать таким же? – спрашивал он себя. – Действительно – лучше смерть, чем быть ни живым, ни мертвым. Но не стоит забывать – все происходящее просто обман. Ничего нет. Да! В Нью-Йорке прогремело несколько взрывов, но они не могли привести к подобному. Зомби – это только сказочные персонажи. Наверное, будет точнее сказать кино-персонажи. Причем после выхода «Обитель зла» и «28 дней спустя» ничего хорошего на тему ходячих мертвецов на экран не выходило».
Пока Фитцжеральд объяснял все это своему разбушевавшемуся сознанию, плотное кольцо разлагающихся трупов сомкнулось. Некоторые безмозглые представители начали забираться на капот «Jaguar», биться головами о стекла, дергать ручки дверей.
– У тебя стекла бронированные? – как ни в чем не бывало, он спросил у водителя.
– Конечно, – с серьезным тоном ответил Митч, прибавляя радио литературы:
«Как тяжко мертвецу среди людейЖивым и страстным притворяться!Но надо, надо в общество втираться,Скрывая для карьеры лязг костей…Живые спят. Мертвец встает из гроба,И в банк идет, и в суд идет, в сенат…Чем ночь белее, тем чернее злоба,И перья торжествующе скрипят.Мертвец весь день труди́тся над докладом.Присутствие кончается. И вот —Нашептывает он, виляя задом,Сенатору скабрезный анекдот…Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязьюПрохожих, и дома, и прочий вздор…А мертвеца – к другому безобразьюСкрежещущий несет таксомотор…»Зомби вырывали свои глаза, размазывая их по лобовому стеклу, ключами от автомобиля резали свое горло, от его былого спокойствия не осталось ничего.
– Ты какой-то странный, – подметил Митч.
– С чего ты взял? – сквозь зубы проговорил детектив.
– Ну, не знаю. Бледный какой-то, смотришь в одном направлении, глупые вопросы задаешь.
– Какие глупые вопросы?
– Ну, типа бронированное стекло у меня или нет. Дружище, откуда у меня бронированное стекло?
Как только Митч произнес эти слова – лобовое стекло начало трескаться от бесчисленных ударов покойников. Одни раскачивали автомобиль, другие, ломая свои конечности, бились об окна.
«Боже мой, когда все это кончится?»
– Голова перестала болеть? – спокойный тон голоса Митча придавал уверенности.
«Вот бы хоть на секунды он увидел то, что вижу я. Послушал бы я, как изменился его голос».
– Да, прошла, – прижимаясь к креслу, сказал пассажир.
В лобовом стекле образовалась дыра, сквозь которое один из полу покойников старался дотянуться до жертвы внутри автомобиля. Алекс еще сильнее вдавился в кресло. Из разлагающейся руки сползали черви и падали на плащ детектива. У Фитцжеральда пересохло во рту, сильно зажмурив глаза, по их открытию он рассчитывал, что весь кошмар закончится. Нервно оттряхивая от себя червей, он, наконец, привлек внимание напарника:
– Да, что с тобой, мать твою?!
– У меня галлюцинации, – начал пояснение, детектив, чуть-ли не падая в обморок. – После телепатических сеансов, что-то случается с моим сознанием. Возможно перенапряжение. От всего этого мне начинают мерещиться различные картины, каждый раз новая сцена. Но все они вызывают у меня страх.
– Ты псих, – также спокойно, сказал Томсон. – Ну, а что ты сейчас видишь?
– Будто зомби окружили нашу машину, – приглушенным голосом объяснял пассажир. – Один из них разбил окно и тянет свою сгнившую руку к моему горлу.
– Хах, – усмехнулся Митч. – Зато, какая экономия на кокаине. Ха-ха-ха.
– Если честно, то не очень смешно.
– Хочешь – я остановлюсь, и ты пересядешь на заднее сидение?
– Заднего окна тоже практически нет. Двое зомби раскромсали остатки стекла.
– Со стороны звучит весело, – улыбка не сходила с лица лейтенанта, но он все же оглянулся посмотреть, что творится на заднем сидении.
Окна были на месте, никаких ходячих мертвецов, даже кожаные кресла цвета вареного молока оставались незапачканными.
– Я сегодня уже говорил, что ты псих?
– Раза два точно… – жуткая головная боль не дала закончить мысль, и детектив разразился в зверином крике. – ААААААА!!!!
Возможно, на сегодня это и было концом галлюциногенным кошмарам. Тонкая ультразвуковая сирена затмила страх и реальность. Слуховые перепонки вот-вот должны были лопнуть, но каким-то образом противный звук становился все тише и тише. Словно поезд со своим стуком рельс уносился вдаль.
– Дружище, с тобой все в порядке? Алекс? Ты слышишь меня?
Фитцжеральд выдохнул и, открыв глаза, увидел все тот же осенний Нью-Йорк без ходячих мертвецов, без опустелой череды автомобилей.
– Прошло? – переспросил Томсон.
– Да прошло, – моргая глазами, ответил пассажир. – Вопрос в другом – надолго ли?
* * *
– Этот сапляк живет в этом доме? – удивился Томсон, захлопывая дверь автомобиля.
Фитцжеральд, поправив шляпу, коротко ответил:
– Да.
Уединенный двухэтажный дом располагался недалеко от департамента полиции. Мраморная лестница, узорчатый забор из железных прутьев и обшивка из красного кирпича – говорили о дороговизне здания.
На звонок в дверь никто не ответил:
– Да где этот засранец? – нервничал Митч. – Нам еще по двум адресам кататься.
– Наверное, в подвале, – вынимая мобильный телефон, сказал детектив и на немой вопрос Мтича лишь добавил. – Сейчас сам все увидишь… Да, Рон, слышишь меня?.. Мы приехали и ждем у дверей.
– Шевели своим черным задом! – крикнул в трубку напарник.
– Скажи честно, Митч, как ты меня называешь за спиной?
– Нудным англичашкой.
– Хм… А если бы ты не знал моих великобританских корней, то какой прозвище придумал бы?
– Просто «нудный». В крайнем случае, с добавлением «задница».
– Справедливо. Спасибо, что честно признался.
– Да ты обращайся, дружище… – чуть помолчав, лейтенант спросил. – Алекс, а правда, что пятьдесят процентов англичан – голубые?
Детектив положил ему руку на плечо и сказал:
– Правда.
В дверях показался чернокожий подросток в оранжевой толстовке с капюшоном и в зеленых спортивных штанах. Однако не яркая одежда была самой заметной во внешности худощавого парня, а его прическа с дредами.