Дальше Ирма ощутила, что ее возносят ввысь невероятно сильные руки, ввысь – и она обхватила шею эльфа, зарывшись лицом в золотые волосы, и на минуту поверила, что все-все-все будет хорошо.
Тайтингиль поднимался по ступенькам; Лев Абрамович семенил где-то внизу.
– Мы разузнаем, светлейший, – звучал его голос. – А вам бы кого-нибудь в оруженосцы, кто Москву хорошо знает. Да где сейчас возьмешь хорошего оруженосца?
– Хорошие оруженосцы на дороге не валяются, – ровным, низким голосом соглашался эльф, и Ирма слышала, как звуки его голоса зарождаются в глубокой груди. Она вцепилась крепче и шептала ему в ухо, под волосы, шептала, не убежденная, что выговаривает эти слова вслух: никогда не отпущу тебя, никому не отдам, ты мой, мой, мой архангел, я не смогу уже без тебя…
И руки, несущие ее, чуть пожимали ее – словно ее всю, все ее тело.
– Если это она, дверг, – будет славный бой… – говорил эльф, и в голосе его читались неслыханные доселе грозные, мрачные нотки.
Лев Абрамович снова раскудахтался.
– Я посажу Изю за руль вам, Ирмочка же вести не сможет… Ирмочка, ну-ка, что у нас с тухесом?[2] Ах, ах, уменьшила-таки она тухес свой, на полразмера! Сарочка, смотри, учись. Изечка, карточка у нас Ирмина где? Так и впиши – в тухесе минус пять сантиметров…
– С-с-спасибо… – простонала Ирма, невольно вспоминая кровавую фитнес-бойню за эти минус пять сантиметров в тухесе.
– А таки в сисечках? Витязь, поворотите даму… Так, ну тут минус два сантиметра, что не может не огорчать. Ирмочка, будет вам платьице как у принцессы. Несите, светлейший. Изя сядет за руль, чтобы вы таки домой доехали. До скорого свидания…
Вышли на улицу. Ирма полной грудью вдохнула колкого, едкого московского воздуха, потягиваясь в объятиях Тайтингиля.
Слегка плешивый Изя за рулем благодаря своему неожиданно передовому смартфону уверенно лавировал по Москве, глубоко убежденный, что никакие дорожные витязи его не остановят. Ирма лежала в руках Тайтингиля и пыталась понять, чего коварная Сара накапала ей в чай – она ведь накапала, накапала, точно, точно-о-о… Иногда женщина постанывала, выгибалась, раздираемая самыми разными чувствами и сомнениями; и тогда руки эльфа смыкались плотнее.
Это было невыносимо.
Сладко и чудесно.
Невыносимо-о-о…
Сказочно, да!
Просыпалась Ирма, как после бутылки виски. Голова гудела и плыла, в ухо бился истерикой айфон, в дверь звонили. Она дернулась – словно во все стороны сразу, рванулась; резко села, физически ощущая красные пятна на лице, растрепанные волосы и влажное кружево между ног.
Айфон заткнулся.
Внизу раздался звонкий Алинкин голос:
– Ага, спасибо, да, давайте распишусь, Льву Абрамовичу привет. С по-це-лу-ем!
Ирма резко вздернулась. Она была в белье и лежала на кровати в гостевой комнате. Тайтингиль был рядом. Небрежно подпирал голову рукой, нагой, с легким одеялом поперек бедер. И смотрел с локтя на нее.
– Я… ты меня… я тебя… я сейчас, я в душ, – залепетала Ирма.
– Если ты спала у меня вчера, – с расстановкой сказал витязь, – почему тебе не спать у меня сегодня?
– Логично…
– Алина просила передать тебе – понедельник, – сказал эльф.
– Блин! – Ирма подпрыгнула, будто ей в тухес всадили соли из дробовика. – Опаздываю! Бежать!
– И это важнее, чем то, что ты и я здесь? – продолжил эльф.
– Ах-х… – Ирма закусила губу и скосилась в айфон, зажатый в руке. Кто же звонил? Совещание? Встреча с инвесторами? И на эльфа. И на айфон снова…
Тайтингиль встал – волосы расправились и заблистали. Подошел, нагнулся.
Ирма замерла, чуть не обливаясь слезами.
Он провел большим пальцем по ее губам – жестко, сминая нежную плоть. И неожиданно строго, даже зло выдохнул:
– Лучше мальчики, одетые в эльфов?
Ирма подпрыгнула и закрылась локтем, айфоном.
– Ирма, – теперь Тайтингиль говорил тихо, его дыхание касалось ее лица, – Ирма, не все мальчики… мужчины – наивные мечтатели. Поверь.
– Я-я-я, – залепетала Ирма.
«Я что, наговорила этого вслух – там, в подвале… У евреев… У – как их – двергов? Гномов, о-о-о…»
– И не все – животные, – педантично подытожил витязь. – Странно жить вы стали, люди, странно… впрочем, я видел такое. Я многое видел, Ирма.
– Дядя Тай, – звонко раздалось снизу, – тебе костюмчик принесли от Беспрозванного. Ты теперь крут, как мамина яичница с беконом.
«Дядя Тай!»
Вот же несносная! Светлые брови нахмурились.
– Я не могу вспомнить, о чем вы вчера говорили? – простонала Ирма, спешно меняя тему, – витязь, очевидно, разгневался и, кажется, размышлял, не метнуться ли вниз и не оттаскать ли девчонку за уши. Громко говорить у Ирмы не получалось – голова раскалывалась, будто вчера женщина перебрала алкоголя, но она же не пила? Только чай, только травяной чай Сары у Льва Абрамовича. – Говорили: пришла Сама? Кто она? Кто пришла Сама? Сама – темная… ужасная…
– Тебе показалось, Ирма. Лев Абрамович говорил, что выловил сома. На рыбалке. Темного со-ма-а… ужасного… – И Тайтингиль, отступив на полшага, широко размахнул руками; победа еврея-гнома над чудищем лохнесских размеров показалась Ирме сомнительной, но эльф смотрел столь уверенно…
– Я все же в душ. – Женщина искательно дернулась, собираясь забрать с пола и стула у кровати свою одежду, но Тайтингиль снова оказался рядом.
Посмотрел прямо в глаза, вглубь – тревожно, неоднозначно. Снова провел пальцами по губам – и отступил.
Ирма медленно, по шажочку, пошла прочь… Остановилась, оглянулась.
Витязь стоял прямо, глядя на нее неотрывно.
Ирма отвернулась окончательно и прыснула вниз по лестнице.
* * *
Помимо двух покамест укрытых чехлами комплектов одежды, сшитой – невероятно – Беспрозванными за остаток ночи, на кухне материализовались несколько упаковок мацы, пакеты с орехами, банки с медом. Все это выглядело как-то особенно – словно появилось из элитных магазинов экопродуктов, о которых продвинутая Ирма почему-то никогда не слышала.
Она вернулась уже в деловом костюме, накрашенная, но какая-то пришибленная – непонятно чем. Завтракала, наболтав сырых, необжаренных мюсли в молоке. Эльф в синем дяди-Котиковом халате придирчиво обнюхал все, что было на столе, и, хотя Алинка настойчиво предлагала ему бутылочку минералки, взял пару листиков мацы, сломал, макнул в мед.
– Ты все же ешь по утрам! – возопила девушка.
– Иногда, – мягко сказал витязь. – Редко.
– Я к репетитору поеду.
– Тебе к скольки? Ты проспала, – вяло сказала Ирма.
– Ты тоже, – огрызнулась девочка. – Макс заедет за мной. Жду вот, когда мне будет восемнадцать. Обидно, блин: машину ты мне подарила, а ездить не могу до восемнадцати. Таскаюсь на учебу, как лохушка, в автобусе и на метро, пипец же просто.
– Алина, дай мне грамоту вашу, – спокойно сказал Тайтингиль, не обращая внимания на ее излияния. – Если обе вы уйдете, я займусь языками. Мне надо читать.
– Азбуку? Букварь?
– Все равно.
– Поищи детские диски на полках внизу, – все так же заторможенно предложила Ирма. – Я не выбрасывала. Там много всякого. Я же думала… я…
– Мам, ну не надо. Я помню старую песню о главном, что ты хотела еще детей, – сказала Алинка. – И ты сегодня как-то паршиво выглядишь. Дядя Тай, что вы вчера делали с мамой, а? Ай-ай-ай-а-а-а…
– Не усекай имени. – Витязь сурово встряхнул девочку за ухо. – Я не шучу, Алина. Теперь – особо не усекай. Поняла?
– Почему? – пискнула девочка.
– Грозное время грядет. Нельзя допускать искажений.
Глава 5
Вода
Ирма ввалилась в дом без сил в начале двенадцатого. День прошел в привычном бешеном, бездушном ритме; но что-то, видно, изменилось в самой Ирме – партнеры и коллеги, а также подчиненные заглядывали в глаза особенно подобострастно. И все ей удавалось, несмотря на роковое для понедельника опоздание.
Ирма зверски хотела есть, помыться и спать. И, наткнувшись в прихожей на изящную узкую мужскую обувь совершенно непотребного размера, подпрыгнула, как будто только теперь вспомнила о существовании в ее жизни и в ее квартире нового человека.
Архангела. О котором на самом-то деле она и не забывала…
Алинка сидела за столом с витязем, обложившись ноутбуками, книгами и планшетами.
Увидев мать, взвилась:
– Ма-ам, он правда не умеет чита-ать! Ма-ам, он не из нашего мира, это же прелесть что такое! Та-ай…тингиль инопланетянин! Или иномирянин, ну ты прикинь!
Витязь приветливо кивнул Ирме, не отрываясь от изучения букваря.
– Я еще по эпизоду с трусами все поняла, – устало призналась Ирма, прошла в гостиную и повалилась ничком. Глухо спросила что-то из подушки.
– А?
– Я говорю, душевую кабину новую не привезли?
– Нет. Но… посмотри же, ну! Тайтингиль, встань, пожалуйста, встань!
Ирма с трудом оторвала голову от вышитой подушки. Уставилась.
Тайтингиль стоял выпрямившись, но не в давешних джинсах-ноунеймах и даже не в клоунском наряде, вдохновенно подобранном ему Алинкой в стоке. Светлые брюки из тончайшего льна. Жилет неброской узорчатой парчи, шелк. Светлая рубашка с демократично расстегнутым воротом. И гладко расчесанные золотые пряди – каскадом по спине.
– Это от Льва Абрамовича? – пролепетала Ирма очевидное. – Ты выглядишь… офигенно просто.
Архангел чуть кивнул.
– Одежда непривычная, но это лучшее, что я тут видел. И… примерял. Я могу это носить.
– Ну, дома, наверное, лучше джинсы или треники какие, – деловито распределила Алинка. – Но, мам, твой старый еврей на высоте, да. Хочу от него платье на свадьбу. Черное с желтым. И чтобы череп, вышитый стразами. Во-от тут.
– Ты замуж собралась? – Перед глазами Ирмы тут же поплыли огненные нули стоимости этого мероприятия.
– Ну мы подумали. С Максом же. Тогда ему предки отслюнят хату. Всем хорошо. Мне скоро восемнадцать. Слушай, Тай…тингиль… Читать мы поучились. И кстати, поужинали. Двумя килограммами телятины; когда он ест – он ест. Тебе я заказала суши, они на кухне в пакетах.
– Не могу есть, – простонала Ирма. – Я даже до фитнеса не добралась, завтра с утра пойду плавать.
– Плавать? – спросил Тайтингиль.
– Да. Могу тебя взять на гостевой визит. Хочешь? Клуб элитный, тебе должно понравиться.
– Хочу. Люблю воду.
Ирма с трудом поднялась, мстительно сказала:
– Тогда тебе придется надеть Димины плавки, так как тебе мы точно с утра купить не успеем! Они на завязочках…
– Димины? – переспросил златой.
– Котиковы, – прошипела Ирма. – Ко-ти-ка. И они в белый, розовый и оранжевый цветочек.
Витязь чуть пожал плечом. Оранжевые цветочки витязя рода Золотой Розы точно не пугали.
Проанализировав время суток и тот факт, что большая часть семьи уже насытилась, Ирма запустила себе в блендере белковый коктейль с обезжиренным молоком… взбила, бросив туда же горсть найденной в холодильнике голубики из прозрачной коробочки; взяла трубочку, налила коктейль в высокий бокал и пришла обратно в гостиную.
Усталость отступала.
– Алинка, а ты, собственно, почему не спишь?
– Ну детское время, – заныла девушка. – Детское-е-е…
Ирма вопросительно уставилась на эльфа, тот повел плечом.
– Я не знаю ваших обычаев. Алина учила меня грамоте, как и сказала, и учила успешно.
– Ладно, – Алинка тряхнула белыми прямыми волосами, уже наутюженными биоламинированием до искристого серебряного блеска, – пойду я.
Частично собрала свои гаджеты и отправилась в комнату.
Ирма пила коктейль.
Высокий худощавый мужчина со сверкающими золотым каскадом волосами заинтересованно листал букварь. Азбуку.
– Что ты так взъелся на Котика? – вкрадчиво спросила Ирма. – Я звонила ему сегодня, Дима спокойно отдыхает. Скоро не вернется. Хотя… это же Котик.
– Он не человек, – ровно произнес Тайтингиль. – Не человек.
– Э-э, – Ирма попробовала вспомнить, подливала ли она себе в коктейль спиртное, – а кто? Т-ты знаешь… – и осеклась. Говорить, что Дима Котов был ее любовником, скорее всего, не стоило.
Котик.
Они познакомились тому уже почти десять лет, когда Ирма когтями и зубами прокладывала себе и Алинке путь к благосостоянию, вырвав из зарвавшегося супруга квартиру, эмбрион нынешней, и машину, после которой их поимела уже штук шесть.
Ирма была юристом проекта, Котик отвечал за медийку. Когда он пришел к ней, горящей над шквалом документов, как тысячерукий Шива, не переставая трепаться по телефону, запросто опустился рядом на пол и положил лобастую башку на колени, Ирма поняла, почему у него так легко выходит управляться с акулами пера. Он был Котиком: огромный кусок мягкого необоримого обаяния. Гладить, тискать, чесать, слушать, как мурчит. Потакать.
Выборы они выиграли, депутат оказался со связями и устроил Котику совершенную синекуру, отрекомендовав рекламиста в крупный промышленный концерн, который продавал оборудование для самолетостроения по всему миру.
Ирма устроила ему – себя.
Это был единственный любовник в ее довольно насыщенной жизни, который был награжден формулировкой «слишком много секса, давай останемся друзьями». Хотя тогда она упала в его в мягкие лапы охотно. Ей надо было срочно прийти в себя после мужа, застуканного с двумя секретаршами сразу. Ирма не могла спать – закрывая глаза, она все стояла в распахнутых дверях собственной спальни, держа за руку невзрослую тогда Алинку, а муж тщился сказать хоть слово, выпучив глаза и беззвучно открывая и закрывая рот. Перенесенный рейс. Всего-то. А Алинка… Вот уж характер! Спокойно подняла новенький мобильник, купленный ей мамой в поездке, и со вкусом сделала несколько снимков. Затем сказала: «Папа, они же некрасивые». Это были первые прозвучавшие в той сцене слова.
И единственные.
Это требовалось забыть, забыть, забыть, и Котик помог.
Но дальше возникло несовпадение, потому что Котик хотел всегда, он был двужильный, девятижизненный.
У нее в ту пору зарождался славный бизнес. Она как липку ободрала неверного и пустила по миру морально и материально. У нее росла дочка. Которой, кстати, полагалось испытывать стресс от случившегося, но Алинка только стребовала «десять Барбий» и удовлетворилась разрешением звонить папе без ограничений, а нанятого детского психолога приспособила играть в вампиров.
Но Котик…
Такие темпы – секс утром, секс вечером, бурные ласки в обеденный перерыв, рев мотора его машины в выходные, когда она наконец-то собралась покрасить волосы и выспаться, все равно в каком порядке, и снова секс утром, секс вечером… и Ирма сказала заветные слова. Про дружбу. Про то, что у нее есть важные цели, которые не могут быть достигнуты, пока в ее постели присутствует огромный, настойчивый, невыносимо сексуальный, постоянно домогающийся Котик.
И Котов понял.
Они оставались на параллельных курсах много лет, и, когда Ирме приходила в голову фантазия слетать на курорт, она летела с Димой. Просто так. Просто секс – хороший. Много. Много! Плевать на погоду и достопримечательности; Рим, Прага, Египет – номер любой звездности и Котик. Они решали друг для друга массу самых причудливых задач, и Ирма с легкостью бросила бы в мягкую широкую лапу любые свои пароли, пин-коды, ключи, карточки. Как бросила в эту лапу однажды Алинку, точно зная, что все будет хорошо. И ведь было – хоть и в Париже!.. Ирма не считала Котова другом в мушкетерском понимании этого слова, он был именно тем, кому она звонила по любой прихоти, движению души, желанию тела, потребности бизнеса или просто так.
Ирма запустила пальцы в волосы. Теперь оказалось вот почему. Не человек… Не человек, боже ты мой… Второй в ее жизни. Третий! Лев Абрамович же… Тоже? И Изя, Изя!
– Хм, – мрачно произнес Тайтингиль, наблюдавший за лицом Ирмы во время ее сеанса воспоминаний.
Женщина встрепенулась.
– Не может быть. Он – человек, – с меньшей убежденностью, чем того требовала ситуация, выговорила Ирма. И снова задумалась, вспоминая. Человек? Вот так!
Ох! Ирма густо покраснела.
– Ладно… Ты хорошо позанимался?