…В очередной четверг в выставочный зал, где собрался СОИ, пожаловали два милиционера с представителем Горсовета и заявили, что собрание проводится незаконно и составили протокол, а директора выставочного зала Тамару Динарскую вызовут на административную комиссию Горсовета. Да пишут, пишут СОИвцы в центральные газеты, жалуются, что их преследуют, звонят и в Москву, но пока все напрасно. А Илларионов снова опубликовал бичующую статью в «Рабочем», и в ней Качанов и Орлов (журналист радио) – «рьяные зачинщики, рвущиеся к власти».
…Мои сны.
Совсем пустынный пляж, и только – мы с сыном. Хорошо!.. Но вдруг вижу: бегут какие-то ребятишки… их много, и вот они уже возле Глеба, окружают его, толкают, виснут на нем. Что делать? И начинаю кричать: «По-мо-ги-те!» Да и сегодня… Что снилось?.. не помню, но кричалось трудно, надрывно. «Синдром страха» – говорят психологи. Да как же ему не быть, если каждый раз в магазине удивляешься: смотрите-ка, еще макароны есть!.. ой, и копченую ставриду выбросили!.. да и яички можно достать, если хорошенько побегать. А из головы не уходит: а вдруг и эта тонкая ниточка оборвется?
…Хотят СОИвцы выдвинуть народным кандидатом и Мудровского, которого на заводе уже три цеха поддержали, но избирательная комиссия регистрировать не хочет. А Пырхов, как собкор «Советской России», уже дал интервью по центральному радио: «Местные партийные органы сопротивляются выдвижению кандидатов снизу». Да, сопротивляются. Вот и наш журналист Сомин ездил в Обком добиваться прямого эфира для Тарасова, но не разрешили, – только вместе с космонавтом Николаевым, которого выдвинули сами. И пришлось подчиниться, но в эфире Сомин задал Николаеву несколько дежурных вопросов, а все остальное время беседовал с Тарасовым.
…Была на базаре, купила у еврея… Кстати, теперь часто вижу их там, – распродают всё, что не увезут в Израиль39: одежду, картины, вазочки, украшения, посуду. Так вот, купила у мужчины две изящные металлические вазочки, расписанные цветной эмалью. А еще дочкина подруга предложила нам чайный сервис, – соседи-евреи, мол, уезжают, так не возьмете ли? – и мы купили. Видела на базаре и нашего оператора Аркадия, – распродавал свои пластинки, – значит, все же решило и его семейство уехать в Израиль.
…Митинг на Кургане бессмертия, организованный СОИвцами и, конечно, выступает мой муж:
– Вот все укоряют СОИ, что мало делает. Да, мало. И поэтому с нашим мнением власти почти не считаются, а если бы нас было столько, сколько в Житомире… Там сошлось на площади около пятидесяти тысяч, тогда бы и начальство подумало.
Выступал и Орлов:
– Мало того, что против нас было массированное выступление Илларионова в «Рабочем», но еще уволили из газеты Качанова, который попытался выступить в нашу защиту.
После митинга Платон все же написал письмо в «Известия» с просьбой защитить СОИ и приложил к этому письму рукопись своей статьи. А еще для коммунистического «Рабочего» написал открытое письмо-ответ на статью преподавателя Пединститута Илларионова, в которой тот снова зло и нагло облил грязью СОИвцев, но редактор Кузнецов сказал, что едва ли напечатает.
…Брат «бунтует» свой завод – взяли его все же в многотиражку Ирмаша – публикациями в защиту Мудровского, кандидата от СОИвцев и сегодня, в конце какого-то заводского собрания, поднялся и задал вопрос начальству:
– Почему препятствуете выдвижению Мудровского?
Люди уже направлялись к выходу, но тут остановились, зашумели, кто-то предложил проголосовать здесь же. И проголосовали. Единогласно. Вот так… лишь бы не за тех, кого предлагает «руководящая и направляющая».
…В прошлый четверг СОИвцы собирались уже не в выставочном зале, а возле него, но к ним вышел художник Златоградский, парторг музея, и сказал, что и здесь собираться запрещают. Тогда пошли они в парк Толстого, стояли там, говорили, а возле них все кружили два милицейских чина. Наконец, Платон подошел к ним и говорит:
– Ну как вам не стыдно! В городе преступность растет, а вы за нами гоняетесь. Гоода через два стыдно вам будет из-за этого.
Так подполковник милицейский аж покраснел:
– Может и будет… Но служба есть служба.
…Платон встречает меня у порога:
– Ты знаешь, опять обратился я к Брону, чтобы взял в свою многотиражку, а ему в отделе кадров и сказали: Качанова брать не надо.
Так что даже в многотиражку, на полставки, и то путь закрыт моему мужу-воителю.
…И снова митинг СОИ в парке. Еще до начала Платон пошел в радиорубку, чтобы установили микрофоны, и вроде бы начали, но потом…
– Почему бросили? – кинулся к директору парка.
– У нас ремонт в радиорубке.
Платон стал возмущаться, а он:
– Идите к секретарю райкома Федорову, разрешит… подключим.
А тот где-то здесь, в парке. Нашел его Платон, сказал, но тот стал крутить, вертеть и микрофоны так и не подключили. Тогда Платон вышел на сцену, рассказал всё собравшимся, а народ и зашумел: ответьте, мол, людям! Платон опять – к Федорову, а тот выкрикнул из-под дерева.
– У меня нет полномочий.
– А полномочия совести у вас есть? – прокричал ему кто-то.
Ну, после этих слов Фёдоров и появился на сцене, начал что-то объяснять, но люди зашумели еще громче, тогда он бросил в сторону:
– Включите микрофоны.
И включили! И снова СОИвцы агитировали за Пырхова, за Мудровского, Тарасова, после чего все и проголосовали за них. А потом начали выдвигать представителей на окружное собрание в Смоленск, и аж восемнадцать человек выбрали, в том числе и Платона.
…Собрала ему вчера «узелок», чтоб там не тратиться, и он уехал. А сегодня по «Маяку» слышу: собрание в Смоленске шло одиннадцать часов, люди выдвинули в Верховный Совет аж тридцать две кандидатуры и от нашей области прошел все же космонавт Николаев, а не Пырхов.
…И вернулся Платон из Смоленска. Сидит на кухне и рассказывает:
– Пырхов выступил со своей предвыборной платформой неудачно, поэтому уже с половины речи зал начал шуметь. – Чтобы как-то взбодрить его упавший дух, ставлю перед ним чашку с крепким чаем и кубышку с мёдом. – А его доверенным лицам и вообще слова не дали, – смотрит на плачущие мокрым снегом окна. – Но я все ж прорвался на трибуну, выкрикнул: «Вот когда вас прижмут к стене, тогда и вспомните, как другим не давали говорить! Это ваше собрание – похороны демократии»!
Встретились СОИвцы в Смоленске еще и с журналистом Политковским из «Взгляда», пообещал тот, что приедет к нам делать материал.
…Как-то позвонил Платону незнакомый человек и предложил приехать к нему, – сообщит какие-то ценные сведения. И рассказал: в Москве состоялась демонстрация в поддержку избрания народным кандидатом Бориса Ельцина и вначале разрешили проведение только митинга в каком-то парке, но администрация вдруг ввела за вход платные билеты, да по целому рублю! Но люди все равно собрались, пошли по улице Горького и по дороге образовалась огромная колонна.
…Ура! Шестерых СОИвцев пригласили в Горисполком! Со стороны Обкома было столько же и настаивали они, чтобы СОИ занимался только экологией.
– Нет, – сопротивлялся Платон: – Надо активизировать людей, пробуждать в них гражданскую совесть.
Не понравилось это представителям власти, и тогда Саша Белашов восстал:
– Вы что, газет не читаете? Ведь Михаил Сергеевич Горбачев тоже призывает к политизации масс.
Так что «продуктивного» диалога не получилось, но все же признают, признают понемногу СОИ как альтернативную общественную силу.
…Прихожу с работы вымотанная!.. Платон смотрит «Время», бросает:
– Сейчас расскажу что-то.
И чуть позже рассказывает:
– Сегодня встречаю редактора нашего Литобъединения Якушенкова, а он и говорит: получили, мол, письмо из «Рабочего» с твоей характеристикой, подписанное самим Кузнецовым, редактором газеты. Показать?
И читаю: «Ответственному секретарю отделения Союза писателей СССР тов. Якушкину А. К. и главному редактору отделения Приокского книжного издательства тов. Поскову Н. И. Сообщаем вам, что литератор Качанов П. Б. два года работал в редакции областной газеты „Рабочий“ в качестве общественного корреспондента. Периодически выполнял поручения редакции, готовил к печати материалы на разные темы. При этом, не всегда выполняя свои обязанности честно и добросовестно, порой допускал заведомые ошибки. Часто в этих статьях допускалась односторонность в анализе фактов, а также явная тенденциозность. Присутствуя на редакционных летучках, тов. Качанов часто вел себя неподобающим образом, допускал выпады против сотрудников газеты и демагогические высказывания, а 17 февраля этого года грубо оскорбил коллектив редакции, бросив ей в лицо: „Вы не коммунисты, а партбилетчики“ и тому подобные выражения. За такое бестактное, грубое поведение, а также за многочисленные ошибки и искажения в его статьях, редколлегия единогласно исключила тов. Каченовского из числа своих общественных корреспондентов. И.О. общественного секретаря газеты „Рабочий“ Мельник В. С.»
Да-а, хорошо же редакция закрепила свою победу над журналистом Качановым!
…Первое мая. День прекрасный! Почти жарко, деревья в пестрой зелени, трава густая, яркая, – хоть коси! – и среди нее желтые поляны одуванчиков. Удивительно ранняя весна. И сегодня праздник – «День международной солидарности трудящихся». Вырядились мы с Платоном во «фраки» и пошли к «полтиннику» – так у нас прозвали кинотеатр «50 лет комсомола» – вроде бы там должны собраться СОИвцы, чтобы «зеленой колонной» снова пройти перед трибунами. Но у «полтинника» их не оказалось, только мимо, выкрикивая что-то из машины с мегафоном, промелькнул Саша Белашов. Ну и ну! Демократ и с мегафоном!.. свободно, по улицам?! Такое у нас впервые. Подходим к милиционеру:
– Где здесь формируется колонна «зеленых»?
– А их нет, – отвечает мужчина, стоящий рядом. – Они сами отказались идти.
– Сами? – спрашиваю удивленно.
Он стреляет в меня глазами, но ничего не отвечает. Идем дальше. Возле остановки видим все же одного СОИвца, стоящего с плакатом, в котором объясняется, почему обкомовская больница должна быть передана народу и рядом с ним прямо на траве лежит развернутая тетрадь, в которой желающие оставляют свои подписи «за»… А людей необычно много! Стоят у обочин, приветствуя колонны, идут рядом с ними. Но возле Площади партизан их останавливают, – дальше только в колоннах! – и поэтому мы, обходя площадь Ленина, где «демонстрируются» перед трибунами, пробираемся оврагами, через Судок, через сквер Маркса и выходим, наконец, к банку, где снова вливаемся в колонны, но уже «отработавшие», – люди не спеша бредут по дамбе, несут на плечах свернутые знамена, транспаранты и я вдруг позади слышу негромкий мужской голос:
– Не люблю я эти демонстрации. Идешь, как арестованный через строй милиционеров и гэбэшников.
Оглядываюсь. Сзади – двое мужчин со свернутыми плакатами подмышкой.
– Чего ж тогда ходили, – улыбаюсь, – если не любите?
Один осторожно усмехается:
– Надо ж было отдать долг государству.
– А вы ему ничего не должны, – бросаю.
– Это оно вам должно, – добавляет Платон.
Ничего не отвечают, но чуть позже обгоняют нас, оборачиваются, рассматривают.
…В Москве заседает первый Съезд народных депутатов СССР40, и среди них – Борис Ельцин, – всё же избрали его! А мы о нём только и знаем, что критикует решения Партии. Конечно, говорят на съезде и правду, но все же ощущение, что съехались «еще те», – захлопывают демократов и самого яркого из них академика Андрея Сахарова, а в конце ему вообще не хотели давать слова, но Горбачев настоял. Вышел тот, стал зачитывать свою резолюцию, проговорил отведенные по регламенту пять минут и «те» начали снова хлопать.
…Звонили Виктору из Обкома партии и расспрашивали: чем он недоволен, что все пишет и пишет в центральные газеты? Ну, он и высказал: почему СОИвцев выгнали на улицу?.. почему и там преследуют?.. почему не дают возможности защититься в прессе?.. почему единственного журналиста, выступившего в их защиту, уволили из газеты и даже направили в писательскую организацию грязную характеристику на него? Обещали разобраться, позвонить еще раз.
– Разберитесь, – пригрозил братец, – иначе буду писать и самому Горбачеву.
…Вчера Платон ходил к тому ответственному секретарю, который подписал его характеристику, – «Чтобы посмотреть ему в глаза», – и тот сказал: составлял, мол, ее Атаманенко, член Союза писателей, а ему велел только подписаться.
– И вы подписали? – возмутился Платон: – Но это же подлость!
– А когда вы писали свои критические статьи, ведь из-за них тоже кого-то увольняли! – ответил.
Встретил Платон и Нестева в коридоре, который тоже проголосовал за его увольнение, – а ведь когда-то почти друзьями были! – так он пригласил его к себе в кабинет и говорит:
– Хочу тебе помочь. Звонил мне редактор многотиражки, ищет сотрудника…
– Во-первых, – прервал его Платон, – давайте будем на Вы, а во-вторых… Нет, не нужна мне ваша помощь, не хочу быть обязанным… Вам.
– Да я и сейчас проголосовал бы за снятие тебя с работы, – разозлился тот и поправился: – Вас… И с характеристикой тоже согласен.
– А не считаете ли Вы, что поступаете так же, как те, которые в тридцать седьмом подписывались под доносами, после которых невинных расстреливали?
Нет, он так не считает… Вот так и поговорили… почти друзья когда-то.
…Сегодня Платон сам звонил редактору многотиражки Ирмаша, – там есть место в газете, – и вначале тот вроде бы согласился его взять, а потом отказал. Ходил муж и в Обком к зав. сектором печати Артюхову, а тот и начал:
– Ты же оскорбил всех в «Рабочем»… да и мест сейчас нет даже в многотиражках, вот только если в Злынку…
Но со Злынкой мы подождем.
…И все же подал Платон иск на «Рабочий» за свое увольнение – впервые журналист судится с газетой. Сегодня вызывали его к судье и, пришедшие от газеты Нестиков и Атаманенко, сказали ей, что он их всех оскорбил. Но судья заявила, что оскорбление вообще не может быть причиной для увольнения. Предварительно назначили суд на пятницу.
…Летучка. Все эти дни обдумывала: как не поддаться эмоциям и разбить Носову спокойно, аргументировано? И, казалось, что эмоции улеглись, но… Как только заговорила:
– Мне пришлось быть участницей события, которое освещала Носова, так вот… – И меня понесло: – В ее словах было много грязи.
Передо мной злой маской возникает ее некрасивое лицо:
– Это что еще за обвинение?
– Носова, дайте мне говорить, – перебиваю ее. – Побудьте хотя бы пять минут в положении СОИвцев, которых вы оклеветали. – Она выкатывает глаза, ехидно смеется, и тогда совсем срываюсь: – Вы воспользовались тем, что трибуна у вас, а не у них! Вы оболгали бескорыстных и честных людей, обозвав их черносотенцами. – Она вскакивает, выбегает из зала. Говорить без нее? И продолжаю: – Носова считает себя честным журналистом и честным коммунистом, но если бы и впрямь была таковой, то пригласила бы СОИвцев в студию и в открытой полемике доказала свою правоту. – У Корнева выкатываются глаза, он пытается прервать меня, а я почти кричу: – И как она могла так кощунствовать, сказав, что академик Сахаров поддержал бы ее! Она же воспользовалась его добрым именем для клеветы на порядочных людей, которые сбрасываются по копейке, чтобы издать вот этот «Вестник правды»!
И поднимаю его над головой. Что-то говорит мне Корнев, машет рукой Афронов, шумит летучка, возвращается в зал Носова с какими-то листками… текстом своей передачи?.. трясет ими над головой, орет, но Корнев уже подводит итог:
– Да, Носова отличный журналист, она корректно говорила о СОИ. – И почему-то усмехается: – Но почему Галина Семеновна все так горячо восприняла?