Избранное. Том I - Мосешвили Георгий Ираклиевич 2 стр.

Есть затертое выражение: «достойно войти в самую строгую по отбору антологию поэзии». В данном случае так оно и есть – достойно.

Позже автор исправил последний стих, желая привести его в соответствие с изменившимися реалиями: «Тот тёмный мир, где рухнул Третий Рим», – и проставил дату «1991». Не берусь оспаривать авторскую волю, но и не могу принять замену, на мой взгляд, ослабившую стихотворение в поэтическом отношении и немного исказившую в историческом. Его сила – в том числе в удивительно точном отражении и сильном поэтическом переживании конкретного исторического момента, причем момента переломного или, как тогда говорили, судьбоносного. Рискую судить об этом как один из первых слушателей и читателей. Прошла четверть века, а я до сих пор не знаю лучшего стихотворения о том времени. Дорожил им и сам Георгий Ираклиевич, сделавший его финалом своей первой изданной книги «Неизвестность».

В конце 1991 г. в жизни Мосешвили произошла значительная перемена – его пригласили работать на радио, где оказались востребованы энциклопедические знания, умение вести беседу (слушателю казалось, что обращаются прямо к нему), артистизм и редкой красоты голос. Появилась возможность рассказать широкой аудитории о любимых поэтах и музыкантах, возможность диалога с лично незнакомыми людьми, которые узнали и полюбили «дядю Гошу» благодаря передачам «Эха Москвы», потом «Говорит Москва» и «Радио София». Однако собственная поэзия оставалась если не невостребованной, то неоцененной по достоинству. Не берусь судить, считал ли Георгий Ираклиевич ее главным в своей жизни, но в конечном итоге он был прежде всего поэтом, а литературоведение, переводы и радиожурналистика оставались приложением к стихам.

22 июля 1997 г. в Центральном доме художника на Крымском Валу в Москве состоялась презентация «Неизвестности». Происходящее напоминало концерт: во всяком случае, музыки звучало больше, чем стихов. Музыка была превосходной, но пишущему эти строки (я сидел в зале) было немного обидно за стихи. На книгу, выпущенную небольшим тиражом в маленьком издательстве, появилась всего одна рецензия – в нью-йоркском «Новом журнале». «Нетусовочный» и «непробивной» автор остался известен тем, кто и так знал его.

Во второй половине девяностых Мосешвили написал мало, но счастливые перемены в жизни дали ему мощный импульс: в самом конце девяностых и в «нулевые» появилось много новых стихов. Работая над ними и возвращаясь к старым, Георгий Ираклиевич начал составлять книгу, которую хотел назвать «Стихи из времени». Он так и не подготовил окончательный текст для печати (сохранилось несколько вариантов, последний из которых приведен в настоящем издании), хотя охотно читал стихи из нее не только друзьям, но и публично – во время совместных выступлений с музыкантами. Поэтическая манера изменилась мало, разве что стало меньше риторики (в хорошем смысле) и больше мудрой умиротворенности (в наилучшем смысле). «Свидетель крушения империй», «невольный очевидец тёмных дел и современник нескольких поэтов» чувствовал себя «бедняком, что равен королю» и все чаще благодарил Бога за свою судьбу. Зоркости и иронии не убавилось. Полтора десятилетия назад он предвидел, как:

Другое предсказание пока не сбылось, но задуматься стоит:

Георгий Мосешвили умер очень рано, сделав в литературе далеко не всё, что мог бы, а сделанное не получило должного признания. Он любил комментаторскую работу, любил собирать и сопоставлять факты, любил полноту и точность информации, о чем говорят хотя бы его примечания и аннотированный именной указатель к мемуарам Нины Берберовой. Однако потенциал Мосешвили как историка литературы, критика и эссеиста остался невостребованным, а его труды – неоцененными по достоинству. Он иронически отзывался о специалистах по «совлиту», которые, переключившись на Русское Зарубежье и прочие запретные темы, стремительно делали карьеру в новом качестве (сошлюсь хотя бы на его передачу «Возвращение Мюнхгаузена», название которой звучит настоящей музыкой), но сам не умел и не хотел «пробиваться», а писать «в стол» ему наскучило. Он сделал немало, но, читая его статьи и эссе на литературные темы, легко представить, что он мог бы сделать и чего мы лишились. Отрадно одно – стихи он всегда писал без оглядки на внешние обстоятельства, никогда и ничем себя не ограничивая.

В ночь на 7 ноября 2000 г. появилось короткое стихотворение «Эпитафия для Г.М.»:

Он был очень скромным человеком, прекрасным поэтом и настоящим другом.

От составителя

При жизни Георгия Мосешвили было издано немного: одна книга стихов «Неизвестность» (1997) и отдельные публикации в журналах и сборниках. Между тем, он видел свои неизданные стихи не разрозненными, а объединенными в композиционно тщательно выстроенные книги. Причем одни и те же стихи могли несколько раз перетекать из одной составленной им рукописной книги в другую, если того требовали внутренняя структура и логика данной книги. Пришедшее ему новое стихотворение он сначала тщательно «обкатывал» в уме, а писал сразу почти набело, что хорошо видно по публикуемым автографам.

Последние годы жизни Георгий вынашивал замысел издания второй книги стихов. Он перепробовал разные варианты ее названия: «Письма из плена», «Простые слова», «Тень Клио», «Соединение»… Некоторые из этих вариантов впоследствии стали названиями отдельных глав. В настоящем издании последняя, незавершенная книга Георгия озаглавлена «Стихи из Времени», так как именно это название написано рукой автора на папке с рукописями стихов и другими подготовительными материалами к книге.

В двухтомник вошла большая часть написанных Георгием стихов. Не включены в него многочисленные ранние, почти совсем еще детские стихи; очень короткие, незаконченные наброски – в одну-две строки – и сочинения, предназначенные исключительно для домашнего круга.

Не все стихи датированы. Георгий обычно ставил дату, если считал стихотворение завершенным. Точно восстановить хронологическую последовательность недатированных стихотворений 1970-х – 1990-х гг. не представляется возможным, т. к. свои бумаги Георгий держал в творческом беспорядке. В книге они помещены в той, возможно, случайной, последовательности, в какой лежали среди рукописей Георгия. В публикуемых стихотворениях сохранены особенности авторской пунктуации.

Включенные в сборник тексты радиопередач относятся преимущественно к первым годам работы Георгия на радио (1990-е гг.), когда он, готовясь к эфиру, заранее записывал тексты своих программ на бумаге. Впоследствии он обычно ограничивался составлением подробного плана передачи, так что программы более позднего времени в большинстве своем сохранились (если сохранились) только в аудиоформате. Записи его литературных программ «Русская аргонавтика» можно послушать в аудио-архиве «Христианского церковно-общественного канала» на сайте www.radiosofia.ru, а записи музыкальных программ «Звёздная ночь с Георгием Мосешвили» (на радио «Говорит Москва») – на сайте www. beatles.ru.

Отточия, заголовки и даты, взятые в квадратные скобки, принадлежат составителю.

Этот двухтомник появился на свет благодаря помощи и советам А.Л. Лейкина и В.Э. Молодякова.

Из ранних стихов

Забытые истины

(восьмистишия)

Стихи 1973–1976 гг.

Посвящается моему другу поэту Максиму Блоху

Часть 1. Зеркала

I. Вступление («Вереница восьмистиший – словно стая жёлтых листьев…»)

1976

II. «Мне, которого нет безродней…»

Что же мне делать, слепцу и пасынку,

В мире, где каждый и отч и зряч

Марина Цветаева

1973

III. «Кто не писал о звёздах и Луне…»

Льву Разному

16.06.1976

IV. Посвящение Рембрандту

(«Мастер Рембрандт! Безвестный поэт…»)

1976

V. «На моём столе раскрыта книга…»

1976

VI. «Я знаю человека, которому всегда везёт…»

А.П.

1973

VII. «Каллиграфическим почерком…»

Уюта – нет. Покоя – нет.

А. Блок

25.02.1974

VIII. Максиму Блоху

(«В печальном небе был неясен свет…»)

Я напишу тебе сонет

М. Б.

1975

Часть 2. Стихи к неизвестной

I. «Сожжённая в огне с еретиками…»

1974

II. «Я слуга царевны Несмеяны…»

1976

III. «Я верую в страну…»

1976

IV. «Безумный бред любви слепой и нежной…»

1974–1976

V. «Милая, зачем же в сновиденье…»

1976

VI. «Бессмертья нет? О, как я был неправ!..»

1976

VII. «Мне кажется, Вы можете взлететь…»

1976

VIII. «Синего неба нежный пожар…»

1976

Часть 3. Вчерашний день

I. «Солнечная, светлая, святая…»

To Sunny Girl[1]

1974

II. «Мне странно жить в безоблачной тоске…»

7-8.05.1976

III. «Где светлый Бог, в которого ты веришь?..»

To Flower People[2]

1.03.1975

IV. «Шут, сними дурацкий свой колпак…»

1976

V. «Оставь свои мечты, школяр неугомонный…»

1975

VI. «Не гадайте о Грядущем, о Прошедшем не жалейте…»

1976

VII. «Дай им счастья, Иисус Христос!..»

16.12.1973

VIII. «Юноша – поэт, паяц печальный…»

1976

Неземная радуга

(1976)

…бог Хеймдалль сторожил Биврёст -

радужный мост, соединявший Небо и

Землю. В те времена, когда ещё жили

боги, радуга была ярче нынешней и

состояла из других цветов

Из древнескандинавского эпоса

Посвящается поэту и астрологу

Максимилиану Волошину —

живому

Вступление

(«В час, когда в чертогах гроз и звёзд…»)

I. Чёрный

(«Чёрный цвет – кошмар дурного сна…»)

11.10.1976

II. Красный

(«Это – в кромешной ночи – огонь…»)

10.10.1976

III. Золотой

(«Летним утром пели птицы…»)

Тень несозданных созданий

В. Брюсов

1975–1976

IV. Серебряный

(«Под сводами тонких серебряных стенок…»)

Н. Гумилёву

1976

V. Голубой

(«О, девственность голубизны!..»)

10.10.1976

VI. Лиловый

(«О, лиловый цвет…»)

10.10.1976

VII. Белый

(«Белокаменные церкви под покровом белоснежным…»)

Белизна – угроза Черноте

Марина Цветаева

1976

Посвящения друзьям

(1976–1978)

Сонет

(«Задуматься, забыться и уснуть…»)

А. Карловскому

Апрель 1977

Максиму Блоху

(«Мой друг – великий мастер-ювелир…»)

Апрель 1977

Марине Абрамовой

(«…И нет дороже ничего…»)

26.10.1976

Лоре Светлице

(«Я уезжаю в Коктебель…»)

Август 1976 – март 1977

Евгению Нестерову[3]

(«Неразвенчанное чудо…»)

13.12.1976

Прощание

(«Прощайте, mademoiselle. Замкнулся круг…»)

Л. В.

Прощайте, мадмуазель Вероника!

Иосиф Бродский

Сентябрь 1976

Дон Жуан

(1977)

…не было у Дон Жуана

Донны Анны

Марина Цветаева

Памяти Е.М.

I. «Здравствуй… я люблю тебя… прощай…»

Апрель 1977

II. «Право, это слишком странно…»

7.01.1977

III. «Лунный путь привёл меня к тебе…»

1977

IV.[4] «Восторженность уходит от меня…»

Апрель 1977

V. «Вереница милых лиц…»

1977

VI. «Что же делать, девочка! Луна…»

1977

VII. «Здравствуй, я люблю тебя, прощай…»

1977

Забытые восьмистишия

(1977)

I. «Царевна Несмеяна умерла…»

Май-июнь 1977

II. Немон[5]

(«Имени страннее нет. Небрежность…»)

12.01.1977

III. «Бейте в набат, христиане!..»

Март 1977

IV. «Я верю: завтра будет новый день…»

1.09.1977

V. «Вот мнения о сущности примет…»

Июнь 1977

VI. «Мне снилась смерть любимого созданья…»

Мне снилась смерть любимого созданья

А. Блок

Июнь 1977

VIII.[6] «Я превращу весь мир в волшебный сад…»

Март 1977

IX. «…И за все признанья на бумаге…»

1977

X. «Демонизм бушующей стихии…»

Февраль 1977

XI. «Я выдумал тебя, царевна Несмеяна…»

Май 1977

XII. «Вам, враги мои, вам, коими гоним…»

Июнь 1977

XIII. «Я – маг, превращающий в чёткие строчки…»

Март 1977

XIV. «Люди из Сегодня! К вам храня…»

Январь-февраль 1977

XV. «Ты мне чужда, прекрасная страна…»

Июнь 1977

Георгий Немон

Бумажный Парфенон

Стихи 1977–1978

Елене Кричевской,

Владимиру Алейникову

и Солнцу

Нам с музыкою легче на земле,

А в небе с нею – свита Аполлона…

Владимир Алейников. «Стансы к Елене»

I. Элегия для Алейникова

(«Задумчивый паук…»)

Кукушка о своём, а горлица о милом…

Владимир Алейников

Октябрь 1977

II. Письмо к моему костюму[7]

(«Я пишу тебе письмо…»)

Июль 1977

III. Памяти Мандельштама

(«Я живу у истока…»)

– Это какая улица?

– Улица Мандельштама

Осип Мандельштам

1975

IV. Nemo N

(«Я бедняга-студент, полунищий сиятельный принц…»)

1978

V. Елена, нарцисс и зеркало

(«Добрый день, химеры всех времён!..»)

1978

VI. «Ветер. Ветер над городом листьев…»

16.06.1978

VII. «Я хотел бы говорить языком…»

1978

VIII. Nature Morte

(Элегия для Бориса Пти[13])

(«В оттаявших зеркал голубизне…»)

Февраль 1978

IX. «Давайте говорить о чём-нибудь простом…»

1978

X. Письмо к Катуллу

(«Что там – нечет или чёт…»)

Праздность, Катулл, наводит мытарства

Катулл

Сентябрь 1977

XI. Отрывок из поэмы

(«Если нищий равен королю…»)

1977

XII. Элегия устья реки

(«Устье реки начинается с греческой буквы…»)

Февраль 1978

XIV.[16] Баллада о Британии

(«В Британии касторка…»)

Август 1977

XV. Сожжённая элегия

(«Стихи горят в сиянии свечи…»)

1978

XVI. Тени

(«Тени, зачем эти тени, кому и когда?..»)

1978

XVII. Нарцисс

(«Над водой склонился и слегка…»)

1978

XX.[17] Хемингуэю

(«Выпьем, Хэмми, виски с содой…»)

Июль 1977

XXI. «Что там толку в ваших бреднях…»

Июль 1977

XXII. Марина Цветаева

(«Моя влюблённость мне близка…»)

Марина в семнадцать лет в 1909 году пыталась застрелиться в театре на ростановском «Орлёнке»…

А.И. Цветаева

19.07.1978

XXIII. Новогодняя элегия

(«О, ночь моя – печаль испепелённой тьмы…»)

1977–1978

XXIV. Элегия к прекрасной Елене

(«К июньскому утру Гефеста огонь вознесён…»)

1978

XXV. «Господа иудеи, гвардейцы и древние греки…»

Примечания

1

Солнечной Девчонке (англ.) – псевдоним адресата цикла юношеских стихотворений (здесь и далее, где это особо не оговаривается, примечания составителя). В дальнейшем даются переводы слов и выражений с иностранных языков, кроме общеупотребительного английского. Переводы англоязычных выражений приводятся в тех случаях, если к ним даны комментарии.

2

Людям-цветам (англ.), хиппи.

3

Следом за этим стихотворением в цикле стояла «Элегия для Алейникова», которая с незначительными изменениями вошла в рукописную книгу «Бумажный Парфенон».

4

Впоследствии это стихотворение было включено в рукописную книгу «Бумажный Парфенон».

5

Георгий Немон (Nemo N) – юношеский литературный псевдоним Георгия Мосешвили.

6

Под номером VII стояло стихотворение «Из карточной колоды на песке…», впоследствии включенное автором в рукописную книгу «Бумажный Парфенон», а затем опубликованное в книге стихов «Неизвестность».

7

Впоследствии это стихотворение было включено автором в задуманную им книгу «Стихи из Времени».

8

Близнец (франц.).

9

Старина (франц.).

10

Скорпион – знак зодиака Георгия Мосешвили, рожденного 17 ноября.