Изложенное выше можно обобщить и в терминах классической социально-философской рефлексии. С точки зрения диалектики любое содержание предполагает наличие определенной формы (оформленности). Последняя, как известно, не сводится только к внешним проявлениям, «оболочке» того или иного феномена, но выступает как внутренний системообразующий и структурирующий содержание принцип (закон). В жизни этносов такими принципами, определяющими их исторические судьбы, могут быть религия (самый впечатляющий пример – евреи с их способностью к сохранению собственной идентичности), язык и традиция (цыгане) либо чаще всего – государство. Последнее наиболее универсально и эффективно, поскольку для структурирования содержания общественной жизни оно использует не только «естественные» механизмы самоорганизации (установки общественной психологии, язык, традиции), но и «искусственные» (от социальнокультурных учреждений до силовых институтов).
Исторические обстоятельства, обусловившие содержание и особенности белорусской социальной и культурной динамики, в существенной мере осложнили процессы формирования синергийных структур и отношений в белорусском обществе, в том числе национальной элиты и национального самосознания. Становление и развитие Республики Беларусь как суверенного государства во многом зависит от актуализации (запуска) механизмов социальной самоорганизации, преодоления исторических деформаций социальной и духовной синергии и обусловленных этими причинами различных форм отчуждения человека (от собственности, власти, исторической традиции, культуры, права, языка, личностного достоинства и т. д.).
Исходным пунктом здесь является выбор стратегических целей и ценностных ориентаций, способов и средств их реализации, а также определение акторов. Эта задача большой сложности. И при ее решении важно понимать, что проблемы настоящего всегда так или иначе связаны с прошлым, его традициями и особенностями, которые во многом определяют тип общества и человека. Их конкретно-научный анализ и социально-философская рефлексия являются необходимым предварительным условием «понимающей» модернизации. Другими словами, отрефлектированный опыт прошлого, запечатленный в структурах национального самосознания, национальном характере, стереотипах поведения людей, должен учитываться при разработке перспективных программ развития белорусского общества и государства, принятии управленческих решений, разработке нормативной базы, мобилизации ресурсов и т. д. Вот почему исследование и постижение такого важнейшего компонента национальной самобытности, как этноменталитет, имеет большое теоретическое и практическое значение.
1.3. Белорусская социальная и духовная синергия в XIII – первой половине XVII в.
Белорусский этнос XIII–XVII вв.
Средние века (XIII–XIV) – время начала собственно белорусской истории, т. е. формирования белорусского этноса и государственности. Данный процесс в существенной мере был инициирован новыми внешними вызовами – агрессией с юга (татары) и севера (крестоносцы). В такой ситуации естественным оказалось смещение географической «точки роста» молодого этноса в центральную часть его расселения – принеманский ареал. Административным центром края становится Новогрудок. По приглашению местных бояр княжеский трон занял Миндовг. «У 1251 г. князь быў ахрышчаны паводле каталіцкага абраду, а ў 1253 каранаваўся ў Наваградку каралеўскай каронай, прысланай ад імя папы Інакенція IV»[35]. Параллельно с ростом «старых» городов возникали новые: Лида, Слоним, Несвиж, Речица и др.
Перед лицом существующих угроз, а также на основе сложившихся ранее хозяйственных связей быстро шел процесс объединения белорусских земель с соседними (прежде всего с литовскими, а затем с украинскими), завершившийся возникновением нового интегрированного государства – Великого Княжества Литовского со столицей в Вильно (1323). Этот процесс осуществлялся частично путем завоеваний, частично путем добровольного присоединения «русских» земель к основному государственному ядру, которое называлось Литвой. При этом, как подчеркивает М.К. Любавский (блестящий ученый, ректор Санкт-Петербургского университета в начале XX в.), «сила оружия» имела второстепенное значение. В возникшем государственном союзе доминировала «русская стихия» (белорусско-украинская), т. е. «русские» порядки, русская «вера» и «мова». По-белорусски изъяснялся Ягайло и его двор[36].
Следует подчеркнуть, что в истории новые государственные образования возникали в силу стечения различных обстоятельств. Так, в середине VII в. протоболгары – тюркские племена во главе с князем Аспарухом оказались на территории южнославянских племен, известных под названием «семи родов». Аристократия обоих этносов заключила между собой соглашение, в соответствии с которым главенство (власть) отходила к протоболгарской знати. Формирующееся государство стало называться Болгарией, а население – болгарами. С течением времени пришлое племя было ассимилировано местным славянским населением. История современной Англии началась аналогичным образом с ее завоевания нормандским герцогом Вильгельмом, который являлся вассалом французского короля. Исторический взлет Испании оказался возможным после заключения брачной унии между Изабеллой Кастильской и Луи Арагонским. Так что наш «случай» – отнюдь не уникальный.
Великое Княжество Литовское к началу XV в. стало одним из крупнейших государств Европы (его территория простиралась от Балтийского моря на севере до Черного на юге) и состояло из ряда отдельных земель – Новогрудской, Полоцкой, Витебской, Смоленской, Киевской, Волынской и др. Каждая из них обладала значительной автономией и стремилась к сохранению традиций. Принцип «старины не рухати» вел, однако, к автаркии – политической и экономической разобщенности разных регионов и тем самым к слабости государства. С укреплением власти великого князя в XV–XVI вв. княжества ликвидировались, а вместо них создавались воеводства – Полоцкое, Менское, Берестейское, Витебское, Трокское и др. Параллельно с политической консолидацией центральная власть активно проводила политику юридическо-правовой интеграции своих земель, что нашло отражение в трех знаменитых Статутах ВКЛ (1529, 1566, 1588). Это стимулировало развитие внутригосударственных экономических связей, торговли, способствовало формированию единого рынка. Важную роль в данном интеграционном процессе играли города. В наиболее крупных из них проживало от 8 до 20 тыс. человек, а в Полоцке – крупнейшем урбанистическом центре Беларуси XV в. – около 30 тыс.
Существенным фактором политико-экономической интеграции страны стало введение в обращение на всей территории ВКЛ с первой трети XVI в. собственного денежного знака. Им стал литовский полугрош, сменивший денежные единицы сопредельных стран, которые ранее ходили в смежных с ними регионах ВКЛ. На XVI в. приходится также экономическая реформа в сельском хозяйстве, инициированная Боной Сфорца (супругой Жигимонта I Старого). Тем самым были созданы предпосылки для повышения эффективности сельскохозяйственного производства, стимулирования социальной мобильности крестьянства, изменений в социальной структуре общества в целом. Так, в XV–XVI вв. именно за счет преуспевающих свободных земледельцев шло активное пополнение шляхетского (дворянского) сословия.
Примечания
1
Их анализ см.: Королев, А. А. Этноменталитет: сущность, структура, проблемы формирования / А.А. Королев. М., 2011.
2
Полежаев, Д.В. Феномен менталитета общества: сущность и понимание / Д.В. Полежаев // Знание. Понимание. Умение. 2010. № 3. С. 119–120.
3
См., напр.: Жураулёў, В.П. На шляху духоўнага самасцвярджэння / В.П. Жураўлёў. Мінск,1995; Лыч, А.М. Беларуская нацыя і мова / А.М. Лыч. Мінск, 1996; Мікуліч, Т.М. Мова і этнічная самасвядомасць / Т.М. Мікуліч. Мінск, 1996; Салееў, В.А. Нацыянальная самасвядомасць і мастацкая культура / В.А. Салееў Мінск, 1990; Чернявская, Ю.В. Народная культура и национальные традиции /Ю.В. Чернявская. Минск, 2009 и др.
4
См.: Кириенко, В.В. Менталитет современных белорусов как фактор общественного реформирования / В.В. Кириенко // Социология. 1999. № 1; Русецкий, А.В. Патриотические ценности студенческой молодежи в условиях социальной трансформации / А.В. Русецкий, Л.А. Гащенко // Социология. 2000. № I; Местовский, Н.А. Состояние политической культуры студенческой молодежи в современном трансформирующемся обществе / Н.А. Местовский // Социология. 2000. № 2; Фабрикант, М.С. Объяснительные ресурсы имплицитных теорий национальной идентичности у белорусских студентов / М.С. Фабрикант // Социальный психолог. 2008. № 1 и др.
5
Гумилев, Л.Н. Биосфера и импульсы сознания / Л.Н. Гумилев // Природа. 1978. № 12. С. 97–98; Бромлей, Ю.В. Очерки теории этноса / Ю.В. Бромлей. М., 1983. С. 16–17.
6
Налчаджян, А.А. Этнопсихология / А.А. Налчаджян. СПб., 2004. С. 20.
7
Буховец, О. Эра национализма и особенности образования наций в Европе (Часть первая) / О. Буховец // Современная Европа. 2008. № 4. С. 33.
8
Алыперматт, У. Этнонационализм в Европе / У Альтерматт. М., 2000. С. 33.
9
Там же.
10
Альтерматт, У. Этнонационализм в Европе. С. 33–34.
11
Weber, Е. Peasant into Franchmen / Е. Weber // The modernization of Rural France. 1870–1914. Stanford, 1976. P. 90.
12
Хобсбаум, Э.Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм в Европе / Э.Дж. Хобсбаум // Нации и национализм. М., 2002. С. 335.
13
Бройи, Дж. Подходы к исследованию национализма / Дж. Бройи // Нации и национализм. М., 2002. С. 206; Геллнер, Э. Пришествие национализма / Э. Геллнер. М., 2002. С. 173.
14
Смит, Э.Д. Национализм и историки / Э.Д. Смит // Нации и национализм. М., 2002. С. 256.
15
Геллнер, Э. Пришествие национализма. С. 192.
16
Тульчинский, С.Л. Нация или охлос? / С. Л. Тульчинский // Философские науки. 2011. № 5. С. 38–39.
17
Альтерматт, У Этнонационализм в Европе. С. 166.
18
Буховец, О. Эра национализма и особенности образования наций в Европе (Часть первая). С. 41.
19
Буховец, О. Эра национализма и особенности образования наций в Европе (Часть первая). С. 39.
20
Алыперматт, У. Этнонационализм в Европе. С. 166.
21
Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): в 2 т. Т. 2. / Б.Н. Миронов. СПб., 1999. С. 284–305.
22
Там же. С. 387.
23
Грох, М. От национальных движений к полностью сформировавшимся нациям: процесс строительства наций в Европе / М. Грох // Нации и национализм. М., 2002. С. 125.
24
Буховец, О. Эра национализма и особенности образования наций в Европе (Часть первая). С. 43.
25
Шибеко, З.В., Шибеко, С.Ф. Минск: Страницы жизни дореволюционного города / З.В. Шибеко, С.Ф. Шибеко. Минск, 1990. С. 11.
26
См. обзор: Беларусы. Вытокі і этнічнае развіццё: у 6 т. Т. 4. Мінск, 2000. С. 6–8.
27
Микулич, ТА. Этноязыковые процессы и системы национального самосознания / Т.А. Микулич. Минск, 1991. С. 17.
28
Піліпенка, М. Ф. Змест і формы першапачатковай этнічнай самасвядомасці беларускага народа: Кн. 2 / М.Ф. Піліпенка // Беларусіка. Фарміраванне і развіццё этнічнай самасвядомасці беларусаў. Мінск, 1992. С. 70–73.
29
Карский, Е.Ф. Введение в изучение языка и народной словесности / Е.Ф. Карский. Вильно, 1904. С. 113–114.
30
Пичета, В.И. Образование белорусского народа / В.И. Пичета // Вопросы истории. 1946. № 5–6. С. 19–20.
31
Седов, В.В. Славяне верхнего Поднепровья и Подвинья / В.В. Седов. М., 1970. С. 182, 192.
32
Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры / С.А. Падокшын. Мінск, 2003. С. 42.
33
Падокшын, С.А. Беларуская думка ў кантэксце гісторыі і культуры. С. 42.
34
Там же. С. 65.
35
Вялікае Княства Літоўскае: энцыклапедыя: у 2 т. Т. 1. Мінск, 2005. С. 7–8.
36
Любавский, М.К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно / М.К. Любавский. М., 1915. С. 35–41.