История науки как активно развивающаяся отрасль знания порождает новые методологические проблемы, количество и многообразие которых велико. Сложность труда ученого-историка науки состоит в том, что он вынужден по разрозненным и неполным источникам восстанавливать целостную картину отдаленной эпохи в науке. Научный труд обычно содержит только результат творческого процесса исследования, а пути, по которым шел ученый, мотивы его деятельности почти никогда не документируются. Еще более размытыми, разбросанными по письменным материалам, написанными «между строк» являются научные мысли, гипотезы, суждения. При изучении истории научной мысли исследователь не должен ограничиваться рамками узкоспециализированных произведений, необходимо проанализировать весь круг документов и материалов, которые характеризуют воззрения их авторов, относящиеся к данной научной дисциплине. И если к тому же автор не ученый, не специалист в исследуемой научной (или научно-практической) сфере деятельности, то можно представить себе, насколько сложен путь отыскания такого рода источников – носителей научной мысли, их сбора, изучения, сопоставления и сравнения по косвенным данным, анализа отобранных материалов и получения из них объективных историко-научных результатов. Историк науки должен быть готов к такому кропотливому труду, к такого рода «ремеслу историка».
В научно-историческом исследовании необходимо понять своеобразие мышления исследуемой эпохи, проникнуться ее духом, вжиться в роль исследуемого автора. И это «перерождение», «смену ролей» приходится делать как минимум столько раз, сколько исследуется мыслителей прошлого. Методологическая трудность состоит еще и в том, что нельзя ограничиться описанием развития научной мысли и общественного развития как параллельных рядов. Задача, напротив, в том, чтобы в каждом случае конкретно раскрыть взаимосвязь между ними, формы их взаимодействия, показать, как общественно-экономические, политические, идеологические, социальные и культурно-исторические условия, мировоззрение ученого влияют на стиль и направление его научного мышления.
Необходимость поиска условий научных открытий обусловливает неотделимость собственно исторического пути во внутренней логике развития науки, взаимосвязь исторического и логического.
Какие же методологически важные моменты в исследовании истории науки необходимо учитывать?
Рассмотрим, как развивалось и изменялось понимание предмета и целей историко-научного исследования в методологии современной исторической школы в связи с изменением понимания как науки в целом, так и отдельных ее дисциплин. Прежде всего, произошло расширение предметной области путем включения в нее новых аспектов развития науки.
Наиболее древний и традиционный предмет истории науки – развитие научных знаний, в том числе развитие знания методов науки.
Для более полного понимания развития науки необходимо изучать не только изменение сферы научного знания. В предмет историко-научных исследований включается также развитие специфических отношений между членами научного сообщества, которые заняты научной деятельностью и находятся в своеобразных исторически изменяющихся связях друг с другом. Необходимо подчеркнуть, что объектом рассмотрения в данном случае является не вся совокупность отношений между членами сообщества, которая составляет предмет социологии и истории общества, а только развитие специфических отношений, порождающих научное знание.
Отсюда вытекает новое определение предмета истории науки. В него уже входят не просто развитие научных знаний, а развитие научного сообщества, история отношений внутри него, развитие науки как самостоятельного института. В этом случае изучается развитие форм общения между учеными» история логических, психологических, этических и других аспектов взаимоотношений между ними; история научных школ и научных публикаций; история норм и критериев ценности в научном сообществе; история научных съездов, обществ, научных учреждений; история планирования научной деятельности и т. п.
И наконец, в настоящее время наука понимается как функциональное целое, которое включается в общество, обслуживает его специфические потребности и определяется в конечном счете общественно-исторической практикой. Наука – подсистема конкретного социального строя, сохраняющая при этом свою специфику и своеобразные внутренние тенденции. Получаемые наукой от общества для своего развития невиданные по степени интенсивности финансово-экономические и морально-политические стимулы оказывают неоценимое влияние на дальнейшее ее продвижение вперед к новым достижениям научного и технического знания и, обратно, развитие всех сфер общества все больше зависит от развития науки. Отсюда вытекает вполне естественная потребность при изучении истории науки исследовать развитие отношений «наука – общество» в целом и различных аспектных проявлений этих отношений, (например, «наука – производство», «наука – техника», «наука – культура», «наука – традиции», «наука – национальные особенности» и т. п.).
Таким образом, можно выделить три основных предметных уровня историко-научных исследований:
1) история научных знаний и методов;
2) история научного сообщества и социального института наук;
3) история отношений «наука – общество».
Предмет, а также цели и методы на каждом из этих уровней существенно различаются.
Об отличиях в предмете было сказано выше. Отметим еще, что предмет, выделенный на предшествующем уровне, включается в предмет следующего уровня, что не нарушает определенной специфики каждого уровня. Это обстоятельство отображает целостность предметной области и одновременно ее сложность. В конкретных историко-научных исследованиях различные предметные уровни часто трудно разделить, точнее, исследователю трудно «удержаться» в одной предметной области. Это усложняет работу историографов историко-научных исследований. Помимо общей цели – выявления закономерностей в развитии науки, на каждом уровне ставятся специфические исследовательские гносеологические цели (например, отыскание новых ученых и учений, новых научных сообществ и связей между ними, оценка влияния тех или иных политических, экономических и других факторов на развитие конкретной науки и т. п.). Эти цели порождают соответствующие исследовательские задачи и методы, приводят к изменениям в соотношении важности этапов гносеологического процесса.
Наряду с расширением представлений о предмете шел процесс концептуализации понимания предмета историко-научных исследований – от смутно осознаваемых интуитивных представлений о предмете до рациональной реконструкции процесса развития науки (в ее истории) на основе тщательно разработанной теоретической схемы процесса развития науки. Первые попытки отталкивались от наивного (по сегодняшним меркам) желания восстановить «то, что было», какова была историческая уникальная реальность, Основным методом был эмпирический, однако узость понимания предмета при решении более сложных задач (чтобы понять закономерности развития науки) неизбежно приводила и приводит сторонников реалистического подхода к субъективному релятивизму.
Следующий шаг в теоретизации представлений о предмете ИНИ – это постепенное введение в исследование все большего числа политических, социально-экономических, демографических, обще культурных и других факторов, выявление причин событий, учет общих законов развития науки (а не только часто очевидной уникальности конкретного научного открытия) и на их основе – причинно-следственное объяснение процесса развития науки. Уточняется предметная область, а в качестве методов исследования используются гипотетические «концепции и модели развития науки», которые, собственно, и проверяются на историческом материале.
И наконец, сам процесс теоретизации, концептуализации представлений о предмете И НИ может стать и становится объектом внимания и научного интереса исследователя, превращаясь постепенно в сложную и важную научную задачу. Таким образом, от выявления причин и факторов (социально-экономических и др.), влияющих на развитие науки, исследователь переходит к их систематизации, классификации и другим процессам упорядочения. Это неизбежно вводит исследователя в сферу так называемого внеисточникового знания, т. е. в область его собственной мировоззренческой позиции, его идеологической и социально- политической установки и сословно-классовой позиции, в его строй мышления. Различия во внеисточниковом знании, естественно, сказываются на понимании исследователем предмета И НИ, на схему его рассуждений, в то же время они приводят к использованию большого арсенала методов исследования. Это, пожалуй, самый сложный уровень и этап обобщения знаний в развитии той или иной науки.
Несколько слов о специфическом, уникальном свойстве науки как объекта научного исследования. Дело в том, что наука – это система с рефлексией, т. е. система, содержащая собственное осознание. Ученые, как творцы науки, всегда стараются сочетать конкретное исследование с осознанием, осмыслением и рациональным отображением сущности своей научной деятельности в виде формирования целей и постановки задач исследования, перечня и обсуждения его методов, изложения логики, этапов и результатов исследования. Эти, так сказать, «сопутствующие элементы» научного исследования, по сути, представляют собой квинтэссенцию основных результатов исследования, отражая его специфику, новизну, отличие от предшествующих, старых результатов, и, в конце концов, то, на что прежде всего нацелена мысль историка науки (рис. 1.1).
Естественно, у исследователя-историка, находящегося на втором уровне рис. 1.1, возникает вопрос: как относиться к рассуждениям исследователя первого уровня, к его оценке и осознанию полученных им результатов? Игнорировать это, изучать и оценивать только сам по себе научный результат, полученный на первом уровне, или же учитывать самооценку автора результата, довериться ему, не боясь попасть в плен этой самооценки?
Рис. 1.1. Взаимосвязь науки и истории науки
Сложность вопросов и важность ответов на них очевидны, но от этих вопросов историку науки не уйти. Чтобы до конца понять эти гносеологические проблемы, помимо знания общих представлений об изучении систем с рефлексией, необходимо провести конкретные историко-научные исследования с целью накопления опыта работы с такими системами. Нам представляется, что в каждом конкретном историко-научном исследовании имеют место и доверие к автору изучаемой научной концепции, и критическая оценка, перепроверка выдвигаемых научных результатов. Таким образом, историк науки постоянно переключается с одной позиции на другую, оказываясь то внутри системы с рефлексией (часто осознанно), то вне системы, наблюдая эту систему извне. В такой двойственной роли, по существу, выступает каждый раз оппонент или рецензент того или иного научного труда, диссертации, дипломной или курсовой работы.
Следующий уровень исследования – историография науковедения рано или поздно порождается в процессе накопления историко-научных результатов. Так, уже известны «история истории физики», «история истории математики», появились историографические работы в социологии, праве, методологические работы по историографии научного знания.
Для специалистов в области истории управленческой мысли этот этап еще впереди, но нужно готовиться к нему, изучая результаты коллег и накапливая знания в области историографии наук. Отметим только, что на данном уровне предметом исследования являются уже системы с двойной рефлексией, а это уже новое качество, новые проблемы. В данном учебнике есть разделы, содержащие материал, относящийся к историографии управленческой мысли, но, конечно, это только «материал», а не собственно «историография».
Аудитория ИНИ. Историко-научные исследования проводят ученые в каждой конкретной области, но все вместе они представляют собой систематическое знание о возникновении, развитии и становлении различных наук, которые можно объединить одним понятием «история науки». Выделение истории науки в научную дисциплину привело к тому, что отчасти ее аудитория – это сами историки науки. Как и в других дисциплинах, профессионализация вызвала к жизни специализированную литературу и особые стандарты отбора и подготовки исследователей. Для профессионалов такие стандарты (например, тщательное изучение первичного источника) представляются очевидными и совершенно необходимыми для того, чтобы область исследования была научной. В то же время в связи с обилием подробностей и той степенью точности, которые вызваны применением этих стандартов, аудитория историков науки до крайности сужается.
Другое следствие профессионализации – растущие разногласия между историками науки и учеными-предметниками этой науки (естественниками, экономистами, психологами, правоведами, управленцами и др.) относительно целей истории науки и того, кому она предназначена, для кого творится. Проще говоря, историки жалуются, что ученые придают историческому знанию меньшую ценность по сравнению с естествознанием, экономикой, правом и пр., а ученые обвиняют историков в недостаточном внимании к тому, что, по их мнению, составляет сердцевину науки, – прогрессу истинного знания о природе, обществе, политике.
Разногласия эти связаны со спором о целях научного познания, который в свое время разделил историков и философов науки. Главная причина заключалась в том, что историки науки, сосредоточившись на собирании свидетельств о прошлом и объясняя события и взгляды из контекста, стали ближе к историкам вообще и отдалились от философов, которые объясняли развитие науки прогрессом рациональности и объективного знания. В то время как историки писали о прошлом, философы науки использовали конкретные случаи для подтверждения своих эпистемологических аргументов. Если первых подстерегала опасность тривиализации знаний, то вторых – опасность исторической недостоверности.
В результате неопределенность с аудиторией истории науки остается. Проблема эта не является чисто академической, отношения между учеными и публикой и посредническая роль в них истории науки широко обсуждаются. Идут споры о том, какой именно образ науки должен быть доведен до широкой аудитории. Этот спор обостряется, когда, как в случаях с музейными экспозициями, вопрос об образе науки имеет коммерческое, политическое или образовательное значение.
Сложность вопроса хорошо иллюстрирует инициатива Европейского союза по поддержке истории науки. На проходившей в Страсбурге в 1998 г. конференции, которая называлась «История науки и техники и образование в Европе», присутствовало несколько групп с различными интересами. Одна из них предлагала развивать историю науки для того, чтобы помочь преподавателям естественных дисциплин (недостаток мотивации у студентов – это постоянная тревога преподавателей). Другая группа предлагала преподавать историю науки студентам, изучающим гуманитарные и социальные предметы, чтобы в наш технический век дать грамотное в истории науки и техники поколение. Третьи стремились обучать истории науки студентов-естественников для того, чтобы привить им чувствительность к общекультурным аспектам. Наконец, четвертую группу – академическую – можно было заподозрить в желании продолжать свои узкоспециализированные исследования и вообще никого не обучать.