Экономика города рассматривается в градостроительстве как совокупность градообразующих и градообслуживающих предприятий. Такая градация была обусловлена плановой практикой периода СССР, когда существовал императив сбалансированного развития производственной и непроизводственной сфер хозяйственного комплекса города. В условиях ориентированной на рынок и глобализирующейся экономики это деление утратило своё первоначальное значение и выполняет в градостроительной документации в значительной степени описательную функцию.
К градообразующим предприятиям относят те, деятельность которых направлена за пределы города, формирует его роль в территориальном разделении труда, хозяйственную специализацию, побуждает город развиваться: предприятия промышленности, нового строительства, внешнего транспорта, важные учреждения науки, культуры, высшего образования.
Виды деятельности, чья продукция и услуги востребуются населением самого города, – здравоохранение, жилищно-коммунальное хозяйство, торговля, внутригородской транспорт – считаются градообслуживающими.
В категорию инженерно-градостроительной инфраструктуры включают уличную сеть, здания, инженерные сети и сооружения.
Сжато сущность города в градостроительном понимании может быть выражена формулой: создаваемое человеком физическое пространство его разносторонней деятельности; многократная социотехническая система; набор площадок-ёмкостей – проекций этой системы на территорию – и соединяющие их коммуникации, обеспечивающие взаимодействие элементов системы. Горожанин здесь присутствует в качестве единицы измерения демографического потенциала, трудовых ресурсов и в качестве других учётных единиц.
Политико-административный взгляд на город формируется практикой территориальной организации управления государством. Политико-административный подход заключается в установлении критериев выделения города в системе административно-территориальных единиц и в определении принципов городского управления.
Статус «город» закрепляется актом государственной власти. Законодательство разных стран оперирует неодинаковыми мерками при отнесении населённого пункта к категории городов. Чаще всего используются такие признаки:
минимальное число жителей (например, в России – это 12 тыс., в Украине —10 тыс., в Беларуси – 6 тыс., в Японии – 50 тыс., в Исландии – 200 чел.);
удельный вес населения, занятого вне сельского хозяйства (в России – не менее 85%, в Украине – преобладающая часть);
административно-культурное значение (так, в Китае и Бразилии городами считаются все административные центры, численность их населения и экономическая структура не принимаются во внимание).
Разрастание застройки приводит к тому, что город всё сложнее однозначно зафиксировать на местности. Если до ХХ столетия городская территория очерчивалась коммунальными границами, то нынешний город представляет собой скорее агломерацию, скопление поселений. В США, например, введена специальная территориально-статистическая единица «стандартный метрополитенский ареал» (СМА) для приближённого выделения и количественной характеристики агломераций. СМА установлены для всех городов, насчитывающих более 50 тыс. жителей и не являющихся пригородами более крупных городов [31].
Организация управления городом в государствах, ориентирующихся на демократическую модель, имеет своей теоретической основой концепцию местного самоуправления. Европейская хартия местного самоуправления 1985 года, которая после её подписания стала частью национального законодательства России, Украины и ряда других бывших союзных республик, определяет местное самоуправление как право и эффективную способность местных органов власти регулировать и управлять в рамках закона и под свою собственную ответственность важной частью публичных дел в интересах своего населения [32]. Местное самоуправление действует самостоятельно в пределах своих полномочий, для чего наделяется государством собственностью, источниками финансовых средств. Сущностными его признаками считаются также ответственность перед населением, ограничение компетенций административной границей, контроль государственными органами. Никаких концептуальных специфических характеристик городского самоуправления, которые бы отличали его от других местных самоуправлений, не отмечается.
Резюмируя, можно вывести следующую политико-административную формулу города: это звено в территориальной административной иерархии, элемент государственного устройства; это городской председатель и городской совет с исполнительным аппаратом.
Охарактеризованные выше трактовки города как механизма, организма, места, общественной функции, среды, организации или артефакта сегодня доминируют в политическом и научном дискурсах постсоветского ареала. Но процессы социальной переориентации экономики, бурный рост в городах экономики досуга и творческих индустрий заставляют исследователей углубляться в вопрос о гуманитарном потенциале понятия.
Так, анализ текущих публикаций свидетельствует о повышении статуса культурологического подхода к определению города и развитию городских практик. Начала же его обнаруживаются в древнейших литературных памятниках. Русскоязычное культурологическое градоведение представлено, среди прочих, такими именами как Н. П. Анциферов [33], В. Г. Ильин [34], Э. В. Сайко [35].
Сущность культурологического подхода описывается следующими положениями. В городах преобразуется смысловое пространство сельской цивилизации, формируются новые условия свободы человека. Город является местом интенсивного интеллектуального общения и выполняет в обществе роль информационного посредника. В городской среде создаются условия для распространения эффективных норм и стереотипов поведения, возникновения и восприятия различных инноваций, профессионального и общекультурного развития личности. В городе накапливаются и передаются от поколения к поколению высшие достижения культуры. Он становится местом концентрации уникальных технологий в сферах материального и духовного производства. Города – культурные центры – образуют точки роста общества. Культурологи отмечают, что город является духовно-практическим феноменом. Образ города живёт в произведениях литературы, кинематографа, складывающихся в «городской текст», и влияет на мировоззрение миллионов людей.
Несмотря на апелляцию к «человеческому фактору», в имеющемся диапазоне культурологических характеристик понятие города всё же остаётся в рамках понимания его как среды, места и т. д. Реализация культурологического подхода пока не выходит за пределы развёрнутой иллюстрации тезиса: бытие городов есть результат отделения труда физического от труда духовного.
Цель автора этих строчек заключалась в том, чтобы, учитывая существующий опыт концептуализаций, предложить универсальную человекомерную онтологию города, позволяющую однозначно определить искомое понятие и применять его для построения любых исследовательских стратегий.
Исходным пунктом рассуждений стал анализ работы известного американского урбанолога К. Линча «Образ города» [36]. В ней отражен опыт изучения восприятия различными людьми архитектурного облика одного и того же города на примере Бостона, Лос-Анджелеса и Джерси-Сити. По итогам интервьюирования респондентов и составления ими картосхем городских центров Линч пришел к заключению, что образ города у разных людей существенно отличается. Индивидуальное восприятие зависит от ряда причин, в частности, от возраста человека, уровня образования, социального положения, интересов, знания микрогеографии города. Общего для всех ментального рисунка того или иного города не существует. Каждый горожанин и приезжий создаёт в воображении «свой» Бостон, Лос-Анджелес или Джерси-Сити из значимых для него деталей городского ландшафта.
Результаты исследования Линча, а также его современных модификаций позволяют сделать и более общие, более далеко идущие выводы. Ментальное картографирование показывает, что город для человека начинается с акта осознания – интеллектуального действия, и что индивидуальные представления о городе являются формой его существования для осознающего субъекта. Таких представлений – «персональных городов» – столько же, сколько и людей. Отличия этих представлений обусловливаются индивидуальной (формируемой условиями среды и личной жизненной траекторией) «оптикой» мышления – образами, понятиями, субъективными впечатлениями. А то, как человек распоряжается своим видением города и действует практически (создаёт предприятие, храм или банк, рисует городской пейзаж, пишет критическую статью о неудовлетворительной работе коммунальных служб и т.д.), определяет контуры внешней оболочки персонального города. Её составляют артефакты – материальные образования, в которых запечатлена интеллектуальная активность индивидуума.
Внешние оболочки сосуществующих персональных городов образуют эмпирический, наблюдаемый город, который своей материальностью маскирует интеллектуальные процессы. Неочевидность интеллектуальной природы города объясняется и тем, что структурирование человеческой популяции на основе отношений собственности обусловливает во многом вещный характер индивидуального восприятия мира. Персональность города остаётся непроявленной также из-за необходимости кооперации индивидов для обустройства экологической ниши человечества и развития человека. Кооперированный индивид в собственном сознании оказывается в тени такой ментальной конструкции как «общество».
В этом свете анализ взглядов на город, сложившихся в рамках различных исследовательских подходов, обнаруживает, что они отличаются только внешне. Их общим основанием является фиксация вещной стороны городской жизни. Но, в силу разделения научного труда (частного случая всеобщего разделения труда) и избирательности зрения специалистов, эти взгляды вмещают разные подмножества создаваемых человеком вещей. Из таких наборов и конструируются «разные» теоретические образы городов. Например, сравнивая обществоведческий и экологический подходы, можно заметить, что в первом случае город понимается как вещь «производственный аппарат общества», а в другом – как вещь «результат общественного производства».
Отождествление города с вещью преодолевается, если дисциплинарные городские онтологии полагать не сущностями города, а его продукциями, наряду с другими, не имеющими научного статуса ментальными картинами (картами) города. Все эти знаниевые комплексы – персональные и дисциплинарные, – несмотря на их отличия, могут быть охарактеризованы как проекты деятельности человека в заданном окружении. Процесс производства таких целостных (интегративных) проективных знаний видится предельным основанием города. В результате интерференции знаний подобного рода в сознании человека формируется проект взаимодействия с миром – «картина мира», воспринимаемая в качестве актуальной реальности.
Схематично городской процесс представим следующим образом. Каждый горожанин формирует свою, индивидуальную картину мира, основанную на неповторимой жизненной истории. Однако, хотя чувствует и размышляет всегда конкретный индивид, а не коллектив, думать человек учится с помощью других. Поэтому самоорганизуются, а затем целенаправленно воспроизводятся людьми коммуникативные среды (наблюдаемый, эмпирический город), обеспечивающие обучающий эффект, интеллектуальное взросление. В ходе общения совершаются также обмены индивидуальными знаниями о картине мира. Они способствуют формированию у реципиентов нового, более объёмного знания. Практикой поколений горожан отбираются и закрепляются в качестве нормативных те элементы индивидуальных картин мира, которые делают возможным продуктивное интеллектуальное общение.
Исходя из этого, предлагается новая формула города: город есть процесс распределённого производства интегративного знания – интеллектуального становления человека, создания личностного знания, обмена знанием между людьми и синтеза знаний, вектором которого является формирование целостного мировоззрения индивида и универсального смыслового пространства (межличностной картины мира) как условия совместной жизнедеятельности людей.
При таком понимании города в фокусе городских исследований оказывается интеллектуальная активность горожанина, и становится возможным теоретико-методологическое сближение различных направлений градоведения.
Данный подход меняет и некоторые оценки в экономической теории. Экономика, в соответствии с ним, предстаёт формой функционирования межличностной картины мира, «фабрикой мысли». Предметом и орудием труда в ней служит человеческий интеллект. С этой точки зрения, говорить о нарождении сегодня экономики, основанной на знаниях, не совсем корректно. Она всегда была, есть и будет таковой. Экономический кризис же выступает сигналом устаревания доминирующей картины мира, обусловливающей экономический порядок.
В логике предлагаемого интеллектуального подхода к трактовке города разработка теории картины мира видится общей исследовательской перспективой гуманитарных наук.
1.2. Город как интеллектуальный процесс
Задача данного параграфа – в соответствии с предложенной выше трактовкой города раскрыть механизм городского интеллектуального процесса, сотрудничества людей в формировании универсального межперсонального смыслового пространства, или картины мира.
Исходное утверждение: город как процесс производства интегративного знания разворачивается вне разумного замысла, по законам игры. Идея игрового характера взаимодействия людей не претендует на оригинальность. Она представлена, например, в концепции игры нидерландского учёного, ректора Лейденского университета Й. Хейзинги. В своём фундаментальном труде «Homo Ludens» («Человек играющий»), впервые опубликованном в 1938 году, он утверждал: «если продумать до конца всё, что мы знаем о человеческом поведении, оно покажется нам всего лишь игрою» [37, с. 18]. Хейзинга привёл многочисленные доказательства того, что игра проявляет себя как универсальный способ индивидуальной и социальной жизни. Он обнаружил, в частности, игровые принципы в религиозных культах, правосудии, войне, политике. Известны и другие варианты выражения этой идеи, начиная с Платона, называвшего человека «какой-то выдуманной игрушкой бога» [38, с. 282]. Теорию игры разрабатывали Ф. Шиллер, И. Кант, Л. Витгенштейн, И. Гоффман, Э. Финк, Ж. Бодрийяр, Л. С. Выготский. Во второй половине ХХ столетия французский философ и общественный деятель Ги Дебор в работе «Общество спектакля» сделал вывод об игровой природе капиталистического строя. Анализируя современную экономико-политическую реальность капитализма, он зафиксировал новое качество социальных игр поздней индустриальной эпохи: «Спектакль есть основное производство современного общества» [39, тезис 15].
Круг исследований, подтверждающих игровую организованность человеческих взаимодействий, расширяется. Тем не менее, остаётся актуальным замечание, сделанное полстолетия назад американским историком культуры Л. Мамфордом. Оспаривая в книге «Миф машины» тезис о ведущей роли техники в развитии человечества, он иронизировал над тем, насколько прочно овладело современными мыслителями представление о человеке как, прежде всего, «homo faber’е» – человеке мастеровом, а не «homo sapiens’е» или «homo ludens’е» [40].