– Это воровской Кодекс.
– Кодекс для тех, кто не признаёт законов?
– Смекаешь, – впервые улыбнулся Бывалый.
– Вот я и спрашиваю, – продолжил Кандидат. – Что происходит, когда воры отказываются жить по «понятиям»?
– Так и я о том же! Бардак!
– Согласен. И у нас в наличии – семь миллиардов человек, которые ради своего живота рвут зубами своё, нарушая все законы: божественные, уголовные… и даже воровские понятия. Человеческая жизнь обесценилась. Люди за гроши продают себя себе подобным, а те словно возомнили себя богами и стали посягать на законы природы. И это уже не бардак, нет. Это – глобальный кризис. Когда ни на кого нельзя положиться, когда врагами становится государство, банки, кредитные кампании, когда весь мир ополчается против тебя, и помощи ждать не от кого. Тогда каждый отвечает за себя сам. И многим кроме ножа или выстрела – увы, больше ответить нечем. Вот это и есть глобальный кризис.
– Точно. Глобальный, – согласился Бывалый, – но что же взамен?
– Взамен будет генерация «Пи».
– Это как?
– Это когда деньги перестанут иметь цену.
– Ты гонишь! – вскричал Морячок. – Это же – всем тогда…
– Точно!..
– И кто это всех так опустил?
– Тамплиеры, – неожиданно для всех ответил Бывалый.
Кандидат улыбнулся, а Морячок громко сглотнул слюну.
– Тамплиеры! – повторил Бывалый. – Один умный мужик, вроде тебя, рассказывал, что тамплиеры владели несметными сокровищами, которые приумножали тем, что перемещали их с места на место.
– И каким образом? – поинтересовался Морячок.
– Как в напёрстках. Сначала они подряжались в качестве охраны и перевозили целые состояния. Смекаешь? А потом придумали чеки.
– Это было удобно, – согласился Михаил, – и намного безопасней. С тех пор, как тамплиеры стали применять первые чеки, путешественникам не нужно было брать в дорогу опасный груз – золото. Тамплиеры принимали его, выдавая бумагу, по которой её предъявитель мог получить золото в любом месте, где находилось представительство ордена.
Бумага стала популярной, а тамплиеры очень богатыми. Из обихода стали изыматься золотые и серебряные монеты, на смену которым пришли деньги из бумаги.
– И что?
А то! Множественное количество бумажных денег не всегда отражает реальное количество золота, стоящего за ними.
– Бывалый, а ты, часом, сам не из этих? – спросил Морячок. – Как их там?..
– Тамплиеров, – подсказал Молодой.
– Нет, – подумав, ответил Бывалый, – но с твоей мамой я мог бы ещё сделать маленького тамплиерчика. – Все, кроме Молодого, рассмеялись, и под общий хохот услышали:
– А вот он – готовый тамплиер, – Бывалый пальцем указал на Кандидата.
– Нет, – сказал Кандидат, отмахиваясь. – Тамплиеры – дети в сравнении с теми, кто их обучил делу и позволил разбогатеть. Всем своим положением и богатством они были обязаны нашим паханам.
– Эй, Мужик! – окликнул Бывалый затаившегося на нарах мужчину лет пятидесяти. – Слыхал?
Мужик всё слышал и теперь улыбался. Но, когда он взглянул на Кандидата, тому показалось, что Мужик обнажает зубы. Связки на его шее сильно напряглись, а сам он хоть и лежал, а был – как взведённая пружина. Он легко для своих лет отжался от нар и в прыжке перемахнул через них. По-кошачьи приземлившись на четыре конечности, он выпрямился и, потерев ладони, выдохнул:
– Х-хто такие?
Михаил смотрел на Мужика и видел, как у его виска пульсирует вена.
– Неужели никогда не слышали? – спросил он, как можно естественнее разыгрывая удивление. – Очень известные личности.
– Говори, – произнёс Мужик, продолжая скалиться.
– Самый крутой, – сказал Михаил, – Моше Ребейну.
Мужик кинул взгляд на Бывалого, и тот кивнул:
– Был такой крутой, – сказал он, – из принцев Египта. Кинул братца-фараона на золото и увёл из рабства целый народ, с которым говорил от имени Бога.
– Считается, – сказал мужик, загибая палец, – кто ещё?
– Шимшон. Ну, то есть, Самсон, – назвал имя Михаил.
Мужик продемонстрировал полное непонимание.
– Самсон и Далила! – подсказывал Михаил Бывалому, а тот лишь морщил лоб и качал головой. Наконец, он спросил:
– Это тот, с длинными волосами?
– Тот! – обрадовался Михаил эрудиции Бывалого.
– Ну-у-у-у! – зарычал Бывалый. – Этот Самсон был зверем. Он в натуре пасть льву порвал!
– А когда на него напала тысяча филистимлян, – подхватил Михаил, – он ослиной челюстью отбился от преследования.
– Погорел на бабе, – сказал Бывалый Мужику.
– Да, – сочувственно кивнул Мужик и закурил.
– Потом был Давид, – сказал Михаил. – Он был подростком-пастухом, когда попал в армию царя Шауля. Как раз, когда предводитель филистимлян предложил решить исход сражения поединком двух лучших воинов и выслал для состязания трёхметрового великана Голиафа.
– Выберите человека, – крикнул тот, – и пусть он подойдёт. Если он убьёт меня, мы будем вам рабами, если я убью его – будете служить нам!
Никто не решился противостоять великану, вооружённому дротиком, мечом и луком. И тогда Давид принял вызов. Он вышел на бой с филистимлянином, вооружённый палкой и кожаным ремнём, мгновенно превращавшимся в пращу, и пятью камнями.
– Разве я собака, что ты идёшь на меня с палкой? – закричал Голиаф… и получил камнем в лоб. Поверженный от первого же камня великан рухнул замертво, а юный воин отрезал голову врага и поднёс её царю. Филистимляне в панике бежали. Давид стал царём и отцом Соломона, мудрейшего из людей.
– Ну, про мудрость Соломона я тоже слышал, – улыбнулся Мужик, – когда он двух проституток с байстрюком развёл, – он довольно хмыкнул.
– Было много других, но я называю только самых известных, – обратился за поддержкой к Бывалому Михаил, – и, конечно, Иисус.
– Как, – удивился Морячок, – и его тоже вы себе забираете? Он же – наш.
– Прежде всего, Иисус был наследным князем. Сыном Звезды, рождение которого было предсказано пророками и волхвами.
– Конец света! – присвистнул Морячок и сбацал чечётку.
А когда закончил, то взглянул в глаза Кандидата и пошатнулся, ибо увидел стального цвета облако. Оно походило на каплю ртути, было огромных размеров и стремительно удалялось, превращаясь в маленькую точку, зависшую над местом, где сходились с двух сторон на великое побоище две невиданные равные силы – дети Света и дети Тьмы.
Перед великим побоищем
И был тот день назначен от века, когда Божественный сонм и общество мужей земли встанут на стороне Света и сойдутся в последней битве с сынами Тьмы.
И встали сыны Левия, Иуды и Вениамина ради могущества Божьего. Мужчины, воины от тридцати до сорока пяти лет, шли в пустыню, куда указывало Небесное Воинство.
Шли, чтобы принять последнее сражение на стороне Света.
И сгущалась над ними тьма, и стояли сыны Израиля против полчищ Эдома и Моава, против войск киттиев Ашшура, против банд филистимлян и магии Велиала, – всех тех, кто пришёл обесчестить Завет.
Зазвучали призывные трубы-шофары, и мужчины распростились с детьми и жёнами, покинули дворы и направились к местам сбора, где формировались отряды, которые выстраивались в полки и боевым порядком отправлялись в пустыню.
Впереди всех шли первосвященники. Сквозь пыль и гарь пожарищ был виден их большой значок длиной в четырнадцать локтей, на котором золотом было написано «Народ Божий». Следом за священниками шли колонны князей – Левиты. В тринадцать локтей был значок их рода, идущего от Аарона. И было золотом написано на том значке: «Знамя Божие».
Вступающие в бой имели нагрудные значки. На значках князей, помимо имён собственных, были надписи: «Десница Божья», «Срок Божий», «Смятение Бога», «Сражение Божье», «Правда Божья», «Справедливость Божья», «Слава Божья» и «Суд Божий». Золотые буквы вспыхивали на солнце, и казалось – сами готовы стать оружием Господа.
И завершило войско левитово первую шеренгу на тысячу человек. Такая шеренга называлась чередом. И завязался новый черёд, а за ним – ещё и ещё череды. И воины в них были вооружены луками и стрелами, пиками и мечами-секирами. И щиты их были отполированы, подобно зеркалам. Они были длиною в два с половиной локтя, и шириною в полтора. Их края обрамляли искусные витые украшения из сплава золота, серебра и меди, с вкраплёнными драгоценными камнями, составлявшими неповторимый узор, в котором поселялась радуга.
И, точно созревшая пшеница, волновались на ветру пики. Длина их была в семь локтей и включала замок и наконечник в пол-локтя. Замок копья обхватывали три насечённых кольца, как и витые изделия щитов. Они были отлиты из того же сплава: золота, серебра и меди. И обрамление по обе стороны кольца также было мастерски заключено в искуснейшую форму. А по кругу шёл неповторимый узор из драгоценных камней. И пойманное в узор солнце порождало всё те же радужные блики – «Оружие Бога».
Наконечник копья был составлен из белого, блестящего железа, и был обращён к острию стержнем пшеничного колоса, выкованного из чистого золота.
И появилось в безоблачном небе единственное белое облако, напоминающее собой ртутную каплю или вертолёт, отливающий хромированной сталью. Непонятно как, но Морячку удалось проникнуть взглядом сквозь яркое свечение облака и даже различить кого-то в белом одеянии, белизной превосходящим свет от этой тарелки. А в том, что это тарелка, Морячок не сомневался.
Когда видение рассеялось, Морячок испуганно взглянул на остальных.
– Что за хрень? – спросил он и непроизвольно перекрестил рот. – НЛО какое-то…
– А что это за дети Тьмы и Света? – поинтересовался Молодой.
– Нет, вы видели, что за мечи у них были? – восхищённо спрашивал Мужик. И сам отвечал: – Настоящие секиры! – сказал Мужик со знанием дела. – Ровные, к острию идущие углубления для стока крови. С каждой стороны по два. Лезвие укреплено с обеих сторон золотым колосом. Длина, эдак, в локоть с половиной, и ширина – пальца четыре. На рукоятке отборный рог с резным узором в золоте и серебре, который просто усыпан драгоценными камнями.
– Это был – Иисус? – робко спросил Морячок. – В белых одеждах… что белее снега зимой… Что это было?
– Эпизод моего уголовного дела, – сказал Кандидат и грустно улыбнулся.
– Гипноз, что ли? – спросил молодой.
Михаил не ответил. Он, молча, потянулся и подошёл к окну. Закурив, он выпустил дым в форточку высокого тюремного окна.
– Морячок, а что было в руках Иисуса? – спросил Михаил с надеждой.
– Так ведь… Крест! – вспомнил Морячок. – Точно! В одной руке – крест, в другой… не помню – что.
– Свитки, – подсказал Михаил, – он нёс в руках свитки.
– И о чём там, в этих свитках, конкретно? – спросил Морячок.
– О сверхчеловеке, – сказал тихо Кандидат, но так, что его услышал каждый.
– Да иди ты! – хохотнул Морячок. – Докажи!
– Иисус учил человека сверхвозможностям.
Каким?
Разным. Тем, которыми владел сам. В этих свитках он учил человека тому, как исцелить себя, своё тело, свои мысли, свой внешний и внутренний мир. Как в чистоте своей причащаться к Ангелам утра в делах повседневных и Ангелам ночи для дел не суетных. Он разъяснял модель МИРА и учил, как сделать его совершенней…
– Ну? – промычал Молодой.
– Не нукай, не запряг! – наехал Морячок. – Ты что, не понял, насколько это не про нас?
– Это как раз про нас, – возразил Михаил, улыбаясь, – если мы не хотим тотального уничтожения людей с лица Земли, другого пути у нас уже нет.
– Может, кто и хочет, только не я, – сказал Молодой.
– И я не хочу, – искренне сказал Морячок.
Мужик согласно кивал головой, а Бывалый спросил:
– А кто тогда хочет?
– Никто не хочет. Но изменить себя и полюбить ближнего, как себя самого мало кто сегодня может… – Молодой перебил Кандидата заливистым хохотом, но тут же получил удар по почкам.
– Продолжай, – заинтересованно сказал Бывалый.
– Так вот. Тут не смеяться надо. Ведь если не полюбить… если всё оставить, как есть… то уже сегодня планета может оказаться без городов, деревень, зон и тюрем. Без нашей «крытки» и колючей проволоки. И не будет ни конвоя, ни сук. Но не будет и мужиков, и тех, кто мог бы помянуть сметённое с лица Земли человечество, – Михаил замолчал. Ветер бессильно взвыл и умолк, а в наступившей тишине было слышно, как на лампе спариваются мухи.
– Никого! – прервал тишину Морячок. – Чистая планета. Без параши… – От его слов стало ещё тоскливей.
ИИСУСОВЫ РЕЛИКВИИ
Бывалый вдруг оказался за спиной Михаила и прошептал ему на ухо:
– Сдаётся мне, не крест, а кинжал был в руках Иисуса.
– Как! – вскрикнул Михаил, а Бывалый больно обнял его за шею и прошептал:
– Тише. Не на рыбалке. Слыхал я байку: стянули, якобы, у самого Иисуса кинжал. А к нему и бумаги какие-то в придачу.
– Ты их видел?! – изменился в лице Кандидат.
– Тихо, тихо, тихо, – улыбался Бывалый, отводя Кандидата подальше от лишних ушей, – до твоего гипноза я их не видел, а только слышал о них. Тут один человечек сидел, всё во сне про свитки какие-то бормотал, так за ним из ФСБ приезжали.
– Кто такой? – спросил Кандидат.
– Сашка. Бубен.
– И где он теперь?
– А я знаю? – хмыкнул Бывалый. – Ему мокруху клеили. Тройное убийство.
Двери камеры отворились. Конвойный ввел старика-арестанта. Тот с уважением взглянул на Михаила и бочком протиснулся между ним и Бывалым, успев тому что-то шепнуть.
– А ты знаменитость, – сказал конвойный Михаилу, – давай, на выход.
– С вещами? – спросил с надеждой Кандидат.
– Щаз! Прямо с вещами. Иди! Кум зовёт, – заржал конвойный, – на ковёр.
В кабинете начальника тюрьмы по-домашнему уютно. Большие окна, выходящие во двор, занавешены тяжёлым бархатом. Поверх окон ниспадает тюль, лёгкий, ажурный и белоснежный. На полу настлан линолеум и дорогой ковёр.
Так что, сказав, что Кум вызывает на ковёр, конвойный не соврал, заставив заключённого снять ботинки у дверей.
– А! – обрадовался начальник тюрьмы, увидев Михаила. – Заходи… Да ты знаменитость.
– Так уж и знаменитость, – скромно потупив взгляд, произнёс Михаил.
– Не скромничайте, Михаил Аронович. О вашей афере СМИ уже раструбили на весь мир! Не сегодня-завтра на телевидение попадёте. Знаете, интеллектуальный уголовник нынче не новость, но не каждый становится знаменитостью… – Полковник встал из-за огромного дубового стола, покрытого зелёным сукном, указывая рукой на кресло. Он был крепким мужиком, этот полковник с глазами белого медведя. – Знаете почему?
– Нет.
– Нужен продюсер, шоумен. А не у каждого он есть.
– А у меня, что ли, есть?
– Есть. По крайней мере, с сегодняшнего дня. Но обо всём по порядку. Будем знакомы. Полковник Скрипник. Сергей Валерьянович.
– Левин, – сказал Кандидат, – Михаил.
– Знаем, знаем! – заулыбался полковник. – Левин Михаил Аронович. Археолог. Кандидат наук. Декан факультета. Коллекционер древних рукописей. Обвиняется в подделке артефактов.
– Умней ничего не придумали? – спросил Михаил.
– Не скажите. Мир шоу-бизнеса вторгается и в наши пределы. Буду откровенен: не вы, к моему сожалению, возглавляете топ-список фальсификаторов. Вы пока на втором месте. А на первом – некто Одед Голан из Израиля. Не знакомы?
– Признаться, нет, – ответил Кандидат.
– Тоже обвиняется по статье «подделка артефактов». Кстати, что за слово такое? А? Я тут сопоставил ваши два дела и нашёл кое-что интересное. Но сначала хотел бы дать вам кое-какую информацию. Так сказать, из первоисточника. Из, как говорится, первых рук… – Полковник развернул ноутбук, и подвинул его к Михаилу. На него смотрел его портрет, под которым стоял заголовок статьи: «Русский след» в деле «Евангелия Мира от ессеев» (величайшая фальсификация ХХI века).
– Вы позволите? – спросил Кандидат.
Полковник кивнул, но Михаил уже впился глазами в статью.
«Русский учёный М. А. Левин, известный в среде коллекционеров древностей как реставратор, изготовил точную копию свитков «Евангелия Мира от Ессеев» за день до того, как сам оригинал, о котором говорят, что это памятник письма Иисуса, был похищен из тайного схрона. По словам учёного, хранитель свитков якобы собирался передать оригинал правительству Российской Федерации.
Русская копия
– Прочли? – спросил полковник, и Михаил молча кивнул.
– До сих пор было известно о единственном экземпляре свитков с таким названием – Евангелие Мира от Ессеев. Знаете, где они находятся? – снова спросил полковник у Михаила. Тот неопределенно пожал плечами.