Леди Сара Плейнсуорт, двоюродная сестра Дэниела Смайт-Смита. Если верить Чарлзу Данвуди, она громогласно изливала свою ярость из-за исхода дуэли, гораздо эмоциональнее, чем мать и сестра Дэниела, которые, по мнению Хью, имели куда больше на это прав.
Хью обернулся. Леди Сара стояла всего в нескольких футах от него, напряженная и разгневанная: руки сжаты в кулаки, подбородок выдвинут, – как упрямый ребенок.
– Леди Сара… – начал Хью со всей необходимой учтивостью. Она кузина Дэниела, и, несмотря на все, что произошло в последние минуты, он преисполнился решимости отнестись к ней со всем уважением. – Официально нас друг другу не представляли.
– В этом вряд ли есть необхо…
– Но тем не менее, – перебил Хью, прежде чем услышал очередное мелодраматическое заявление, – я знаю, кто вы.
– Сомневаюсь, – пробормотала Сара.
– Вы кузина лорда Уинстеда, – уточнил Хью. – Я знаю ваше имя, хотя никогда вас не видел.
Она кивнула – первый жест, хоть как-то напомнивший об учтивости, – а когда заговорила снова, тон тоже был более сдержанным, пусть и ненамного.
– Вам не следовало приезжать сюда сегодня.
– Я знал Чарлза Данвуди более десяти лет, – помолчав, сказал Хью. – Вот и решил поздравить его с помолвкой.
Похоже, это ее не впечатлило.
– Ваше присутствие крайне расстроило моих родственниц – кузину и тетю.
– Покорнейше прошу извинить меня за это.
Он и в самом деле сожалел и делал все, чтобы исправить ситуацию. Но не мог объясниться со Смайт-Смитами, пока его усилия не увенчаются успехом. Было бы жестоко вселять надежду в членов семьи Дэниела. Кроме того, трудно предположить, как они примут его, если он нанесет им визит.
– Вы просите извинения? – презрительно бросила Сара. – Ушам своим не верю.
Хью снова помолчал. Ему не хотелось отвечать на провокацию немедленным взрывом. Он никогда так не поступал, что делало его поведение с Дэниелом еще более странным. Если бы он не пил, наверняка вел бы себя разумнее и ничего бы этого не произошло. И он уж точно не стоял бы здесь, в темном углу родительского дома Чарлза Данвуди, в обществе женщины, очевидно, искавшей Хью только затем, чтобы обрушить на его голову оскорбления.
– Можете верить всему, что хотите, – ответил он, поскольку вовсе не был обязан с ней объясняться.
Несколько мгновений оба молчали, после чего леди Сара процедила:
– Они ушли. На случай, если это вам интересно.
Он вопросительно склонил голову набок.
– Тетя Вирджиния и Хонория, – пояснила леди Сара. – Уехали, как только узнали, что вы здесь.
Хью не понял, что она хотела сказать своим заявлением. Ему следует почувствовать себя виноватым? Они хотели остаться на балу? Или это было очередным оскорблением? Возможно, леди Сара пыталась сказать, что он настолько отвратителен, что ее родственники не смогли вынести его присутствия?
Хью предпочел не отвечать, чтобы ненароком не сказать что-нибудь не то, но какая-то мысль беспокойно шевелилась в мозгу, нечто вроде головоломки, скорее даже вопрос, на который не нашлось ответа. Это было так странно и невероятно, что ему просто необходимо было этот ответ знать, поэтому он спросил:
– О каких четырнадцати мужчинах шла речь?
Губы леди Сары сложились в жесткую полоску, лицо вмиг помрачнело.
– Когда вы впервые увидели меня, – напомнил Хью, хотя был уверен, что она прекрасно знает, о чем идет речь, – сказали что-то насчет четырнадцати мужчин.
– Не важно, – отмахнулась она, но при этом чуть отвела глаза.
Она лжет? Или стыдится? Возможно, и то и другое.
– Именно четырнадцать.
Да, он педантичен, но она уже испытала его терпение всеми возможными способами, кроме математических. Четырнадцать не равно нулю, но главное – зачем упоминать то, о чем не желаешь говорить? Если она не намерена объяснить свое замечание, могла бы с таким же успехом держать свои слова при себе.
Сара поспешно отступила:
– Пожалуйста, уходите!
Он не двинулся с места. Она подогрела его любопытство, а в этом мире не было никого более настырного, чем Хью Прентис с вопросом, на который не получен ответ.
– Весь последний час вы требовали, чтобы я посторонилась, – процедила Сара.
– Пять минут, – поправил Хью. – Но как бы ни хотелось мне оказаться в покое и безопасности собственного дома, все же меня разбирает любопытство относительно ваших четырнадцати мужчин.
– Это не мои четырнадцать мужчин! – рявкнула она.
– Надеюсь, что нет, хотя нельзя сказать наверняка.
Она открыла было рот, но он быстро добавил:
– Расскажите же о них.
– Я уже говорила, – повторила Сара, заливаясь краской, – что это не имеет значения.
– Но я сгораю от любопытства. Эти четырнадцать мужчин… их что, пригласили на ужин? На чай? Для крикетной команды многовато, но…
– Прекратите! – взорвалась Сара.
Он вскинул бровь, но замолчал.
– Если вам так хочется знать, – прошипела она яростно, – в сезоне тысяча восемьсот двадцать первого года четырнадцать мужчин объявили о помолвке!
Последовала очень долгая пауза. Хью не был тугодумом, но сейчас понятия не имел, что это означает.
– И что, все четырнадцать женились? – осведомился он вежливо. Она уставилась на него. – Вы сказали, что они были помолвлены.
– Это не важно.
– Думаю, важно. Для них.
Он думал, что с театральными эффектами покончено, но леди Сара издала крик досады:
– Вы ничего не понимаете!
– О, ради всего свя…
– Вы хоть представляете, что наделали? Пока вы сидите в своем уютном лондонском доме…
– Заткнись! – бросил Хью, не осознавая, что произнес это вслух. Ему всего лишь хотелось, чтобы она прекратила, прекратила все: говорить, спорить.
Но не тут-то было: она выступила вперед и с убийственно злобным взглядом прошипела:
– Знаете ли вы, сколько жизней разрушили?
Он судорожно вздохнул. Воздух, ему нужен воздух! И он не обязан выслушивать все это. Во всяком случае, от нее. Хью точно знал, сколько жизней разрушил, но уж ее жизнь в это число не входила.
– Неужели у вас нет совести? – никак не желала она успокаиваться.
И он наконец не выдержал: забыв о больной ноге, выступил вперед, пока не оказался нос к носу с Сарой, заставил ее отступить к стене и процедил со всей яростью, на которую оказался способен:
– Вы меня совсем не знаете. Не знаете, о чем я думаю, что чувствую и в каком аду живу. В следующий раз, когда почувствуете себя несправедливо обиженной, вы, у которой даже фамилия не Уинстед, сделайте одолжение: вспомните, что одна из жизней, которые я разрушил, – моя собственная.
Высказавшись, он отступил и учтиво пожелал ей доброй ночи.
На секунду ему показалось, что разговор наконец закончен, но тут она сказала то единственное, что могло оправдать ее в его глазах:
– Они моя семья.
Он зажмурился.
– Они моя семья, а вы их смертельно ранили. За это я никогда вас не прощу.
«Я себя тоже…»
Глава 4
Наступило редкое мгновение, когда молчание воцарило на собрании кузин Смайт-Смит, но именно так и случилось, после того как лорд Хью учтиво поклонился и покинул гостиную.
Пять оставшихся дам – четыре сестры Плейнсуорт и Хонория – несколько секунд не произносили ни слова, переглядываясь в ожидании, пока пройдет приличествующее случаю время: посторонний мог почти слышать, как они отсчитывают мгновения.
И действительно, когда Сара мысленно досчитала до десяти, Элизабет объявила:
– Что же, это было не слишком деликатно.
– О чем ты? – обернулась Хонория.
– Ты пытаешься свести Сару и лорда Хью, не так ли?
– Разумеется, нет! – воскликнула Хонория, но возмущенный вопль Сары был куда громче.
– А следовало бы! – радостно захлопала в ладоши Френсис. – Мне очень нравится лорд Хью. Конечно, он бывает немного чудаковат, зато умен и очень хороший стрелок.
Последнее замечание привлекло взгляды всех присутствующих.
– Он ранил кузена в плечо, – пояснила Френсис. – Дэниел так сказал.
– Не представляю, как можно было вообще это обсуждать, – возмутилась Хонория, – и ничего не хочу слышать, особенно перед свадьбой. – Она решительно обратилась к Саре: – Я хотела просить тебя об одолжении…
– Пожалуйста, скажи, что это никак не связано с Хью Прентисом.
– Это связано с Хью Прентисом, и мне нужна твоя помощь.
Сара вздохнула с театральным драматизмом. Она обязательно исполнит просьбу Хонории, и обе это знали, но даже если и была готова сдаться без борьбы, то уж никак не без жалобы.
– Я очень боюсь, что сэр Хью будет неловко чувствовать себя в Фенсморе.
Сара не нашла ничего предосудительного в этом заявлении: если даже и так, то это вряд ли ее проблема, и к тому же он это заслужил, – но все же решила проявить дипломатичность в соответствии с обстановкой:
– Думаю все дело в том, что он не слишком общителен.
– А мне кажется более вероятным, что он попросту застенчив, – возразила Хонория.
Харриет, все еще сидевшая у письменного стола, восторженно охнула.
– Мрачный герой. Самый загадочный тип мужчины! Я изображу его в своей пьесе!
– Той, что с единорогом? – поинтересовалась Френсис.
Харриет показала пером на Сару:
– С героиней, которая ни слишком розова, ни слишком зелена.
– Он подстрелил твоего кузена! – рявкнула Сара, круто разворачиваясь лицом к младшей сестре.
– Это было сто лет назад! – протянула Харриет.
– И он наверняка сожалеет, – добавила Френсис.
– Помолчала бы: в твои одиннадцать еще рано судить о характере мужчины, – резко оборвала ее Сара.
Френсис парировала, хитро прищурившись:
– Зато не рано судить о твоем.
Сара перевела взгляд с сестер на Хонорию. Неужели никто не понимает, как он ужасен? Уже забыли, что он едва не уничтожил семью? Он кошмарен. Стоило поговорить с ним две минуты…
– Он часто чувствует себя не в своей тарелке в людных местах, – признала Хонория, бесцеремонно вторгаясь в полные негодования мысли Сары. – Стало быть, надо сделать все, чтобы он чувствовал себя здесь как дома. Я… – Оглядев комнату, девушек, наблюдавших за ней с нескрываемым интересом, она осеклась было, но потом сказала: – Прошу меня простить.
Подхватив под руку, Хонория вывела Сару из гостиной и потащила по коридору в другую комнату.
– Я что, должна теперь нянчится с Хью Прентисом? – взорвалась Сара, как только кузина закрыла дверь.
– Конечно, нет! Но я прошу тебя сделать все, чтобы он почувствовал себя желанным гостем, хотя бы сегодня вечером.
Сара издала стон негодования, а Хонория как ни в чем не бывало продолжила:
– Думаю, он весь вечер простоит в углу, один.
– А может, ему так нравится…
– Но ты любого умеешь разговорить, – настаивала Хонория. – Всегда найдешь что сказать.
– Только не ему.
– Ты ведь даже не знаешь его! Неужели он так ужасен?
– Конечно, мы с ним встречались: вряд ли в Лондоне остался хоть один человек, с кем я не была бы знакома, но он мне кажется таким жалким…
– Я не сказала, что вы не знакомы, я сказала: ты его не знаешь, – поправила Хонория. – Это не одно и то же.
– Если ты решила придираться к пустякам, так и быть, – неохотно пробормотала Сара.
Хонория чуть склонила голову, давая понять, что вся внимание.
– Я его не знаю, но встреча наша была не особенно приятной, хотя все последние месяцы я старалась быть дружелюбной.
Хонория недоверчиво хмыкнула.
– Но это так! – запротестовала Сара. – Не могу утверждать, что пыталась так уж усердно, но должна тебе сказать, что этого человека не назовешь блестящим собеседником.
Хонория едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, и это лишь подогрело раздражение Сары:
– Я пыталась с ним поговорить, как это принято в светском обществе, но он никогда не отвечает так, как следует.
– А как следует? – поинтересовалась Хонория.
– В его присутствии мне не по себе, – призналась Сара. – И я совершенно уверена, что он меня терпеть не может.
– Не говори ерунду, – отмахнулась Хонория. – Тебя все любят.
– Нет, это тебя все любят: я же лишена твоей доброты и чистоты сердца.
– О чем ты?
– Всего лишь о том, что ты в каждом человеке ищешь лучшее. У меня более циничный взгляд на мир. – Сара помолчала. Какие слова найти? – На свете есть люди, которые находят меня крайне неприятной.
– Неправда! – воскликнула Хонория, но скорее механически.
Сара была совершенно уверена: если бы кузине дали больше времени, чтобы обдумать ее заявление, та поняла бы, что это правда, хотя все равно ответила бы то же самое, поскольку была на удивление преданной.
– Это правда, – кивнула Сара, – но меня это не особенно волнует, особенно в отношении лорда Хью, учитывая, что я испытываю к нему те же чувства.
Осознав слова кузины, Хонория закатила глаза, не так уж картинно, но Сара слишком хорошо знала ее, чтобы не понять смысл жеста: добрая и мягкая, она была явно близка к истерике.
– Думаю, тебе стоит дать ему шанс, – сказала наконец Хонория. – Ты никогда не беседовала с ним по-настоящему.
Еще бы, мрачно подумала Сара. Дело едва не дошло до драки! И она уж точно не знала, что ему сказать. Ей становилось плохо каждый раз, когда она вспоминала их встречу на празднике по случаю помолвки Данвуди. Она только и делала, что говорила банальности. И, кажется, даже топнула ногой. Он, возможно, посчитал ее полной идиоткой, и, по правде говоря, она и сама считала, что вела себя как таковая.
Впрочем, ей все равно, что он о ней думает: не стоит придавать слишком большого значения его мнению, – но в тот ужасный момент в библиотеке Данвуди несколькими короткими словами Хью Прентис низвел ее до личности, которая ей не слишком нравилась.
И это было непростительно.
– Не мне указывать тебе, с кем ладить, а с кем нет, – продолжила Хонория, после того как стало ясно, что Сара не собирается отвечать. – Но уверена, что ты сможешь найти в себе силы вынести общество лорда Хью хотя бы день.
– Сарказм тебе идет, – с подозрением заметила Сара. – Когда только ты этому научилась?
– Я знала, что могу на тебя положиться, – улыбнулась Хонория.
– Разумеется, – пробормотала Сара.
– Не так уж он и неприятен. Если честно, мне он нравится. И я считаю, что он довольно красив.
– Мне нет дела до его внешности.
Хонория ухватилась за сказанное:
– Значит, ты все-таки заметила, что он красив.
– Я этого не говорила. – парировала Сара. – И если ты пытаешься играть в сваху…
– Вовсе нет! – Хонория подняла руки, будто сдаваясь: – Клянусь, я просто пошутила. У него очень славные глаза.
– Он нравился бы мне куда больше, будь у него лишний палец на ноге, – буркнула Сара.
– Лишний… что?!
– Да, но глаза у него действительно славные, – поспешно подтвердила Сара. И это правда: очень красивые, зеленые как трава и поразительно умные.
Но красивые глаза еще не причина выходить замуж за их обладателя, и нет, она не рассматривала каждого холостяка через призму годности к браку… Ну, скажем, не очень пристально и определенно не его, но было ясно, что, несмотря на все протесты, Хонория думала именно об этом.
– Хорошо, но только ради тебя, – сдалась наконец Сара, – поскольку, ты знаешь, ради тебя я готова на все. Если надо броситься под колеса экипажа – только скажи…
Она помедлила, давая Хонории время переварить услышанное, прежде чем продолжить, картинно взмахнув рукой:
– И уж коли пока мне не понадобится жертвовать собственной жизнью, уж точно соглашусь на любой поступок.
Хонория непонимающе уставилась на кузину.
– Ну, ведь ты хотела, чтобы я сидела рядом с Хью Прентисом на твоем свадебном завтраке.
Хонория не сразу поняла, о чем речь.
– А, ну да… логично.
– И, кстати, готова терпеть его общество два дня, а не один.
Хонория великодушно улыбнулась:
– В таком случае ты будешь развлекать лорда Хью этим вечером перед ужином?
– Развлекать? – язвительно переспросила Сара. – Как? Танцевать? Ты ведь знаешь: играть на фортепьяно я не собираюсь.
Хонория, рассмеявшись, направилась к двери и по пути заметила:
– Только будь собой: очаровательной и милой, – и он полюбит тебя.
– Не дай бог!
– Пути Господни неисповедимы…
– А порой чудны…
– Думаю, леди…
– Только не произноси этого вслух! – воскликнула Сара.
Хонория вскинула брови:
– Шекспир определенно знал, о чем говорил.
Сара бросила в подругу подушку, но промахнулась: сегодня явно не ее день.