Несмотря на ряд издержек формирующегося информационного общества, монография ориентирована на позитивный смысл выражения его сущности в контексте выявления и анализа следующих ключевых особенностей: превращение информации и знаний, фундаментальной науки и технологий в важнейший ресурс материального и духовного производства; трансформация технологического уклада общества в направлении все более наукоемких и востребованных решений; изменение структуры социальной стратификации путем увеличения удельного веса и роли творцов и носителей знания; горизонтальная (сетевая) организация; мультикультурность и глобальность.
Под таким углом зрения современная коммуникация предстает как коммуникация по преимуществу интеллектуальная, основанная на знаниях в их непреходящем личностном измерении, что обусловливает высокий образовательный и культурный уровень современного субъекта, его профессиональную компетентность и ответственность.
Степень научной рационализации и технологизации социокультурного развития будет, в конечном счете, возрастать, что не должно автоматически ассоциироваться с «интервенциями» неуправляемого и довлеющего научно-технического прогресса. Последнему также свойственна естественная саморегуляция. Именно в плоскости такой саморегуляции сегодня следует рассматривать постановку вопроса об оптимальной организации научно-технического творчества, постнеклассических типах рациональности, законодательных и нравственных границах научных открытий и их технологических воплощений. В монографии эти и ряд других сопряженных вопросов рассматриваются через призму информационно-коммуникационных отношений, имея в виду, что только в контексте межличностного и в целом широкого социального взаимодействия возможно взаимопонимание, а соответственно, и консолидация интеллектуального и духовно-культурного опыта человечества.
Монография основана на анализе и обобщении накопленной социогуманитарным знанием междисциплинарной информации об основных тенденциях трансформации современного общества. Решаемые в ней задачи связаны с выяснением содержания и взаимоотношений понятий индустриального, постиндустриального и информационного общества; анализом количественных и качественных показателей, описывающих динамику информационно-коммуникационной среды в мире и в Беларуси; выявлением и характеристикой основных параметров и противоречий адаптации человека к информационно-коммуникационной среде как составных частей «антропологической проблемы информационного общества», а также параметров развития человеческого потенциала в глобализирующейся информационно-коммуникационной среде; обоснованием ценностных основ и принципов управления процессами информатизации и модернизации.
Теоретические основания данной работы заложены, прежде всего, исследованиями в области теории постиндустриализма и формирования информационного общества. К основоположникам этого междисциплинарного научного направления следует отнести Д. Белла, Дж. Гэлбрейта, Р. Дарендорфа, М. Кастельса, М. Маклюэна, Ё. Масуду, Дж. Нейсбита, А. Портера, Р. Престуса, Э. Тоффлера, А. Турена, Ф. Фукуяму, Д. Эймора, А. Этциони и др. Значимую роль в адаптации положений теории постиндустриального развития к специфике постсоветских стран сыграли работы И. Ю. Алексеевой, А. В. Бузгалина, О. Н. Вершинской, Т. В. Ершовой, В. Л. Иноземцева, И. С. Мелюхина, А. И. Ракитова, А. Н. Райкова, В. П. Руднева, А. Д. Урсула, Д. С. Черешкина, М. Эпштейна, Ю. В. Яковца и др.
В монографии учтены основные положения Декларации принципов построения информационного общества (Женева, 2003), Плана действий Тунисского обязательства (Тунис, 2005), а также подходы и перспективы развития информационно-коммуникационных технологий (ИКТ), содержащиеся в Заявлении ВВУИО+10 о выполнении решений, принятых в 2003–2005 гг., и в разработанной ВВУИО+10 Концепции на период после 2015 года (Женева, 2014).
Развитию исследований данного профиля способствует формирование в разных странах мира специальных научно-исследовательских учреждений. В их числе можно назвать BCIS – Центр информационного общества Университета Беркли (США); CITRIS – Центр исследований информационных технологий в интересах общества (США); Центр «Информация и общество» Вашингтонского университета (США); Центр технологий информационного общества Университета г. София (Болгария); Центр исследований постиндустриального общества под руководством В. Л. Иноземцева (Россия); негосударственный Информационно-аналитический центр «Парето» (Россия); Центр исследований проблем информационного общества при Одесской национальной академии связи имени А. С. Попова (Украина) и ряд других.
Таким образом, на сегодняшний день проблема становления информационного общества стала одной из центральных проблем социально-гуманитарной науки и практики. Для ее решения создается специальный теоретико-методологический аппарат, формируются междисциплинарные подходы, использующие опыт и возможности исследований в рамках философии, социологии, культурологии, психологии, когнитивных дисциплин.
Вместе с тем это не равнозначно «всеядности», претензии на «многознание», которое, как заметил еще Гераклит, «уму не научает». Не «многознание», а культуро-философское интегративное знание – такова мировоззренческая и методологическая парадигма данного исследования. Немецкий философ и культуролог Э. Кассирер отмечал: «Мы погружаемся в исследование отдельных явлений в их богатстве и многообразии… Но перед собственно философским знанием стоят иные задачи: его исходный пункт и рабочая гипотеза заключаются в утверждении, что разнообразные и, по-видимому, рассеянные лучи можно собрать вместе, соединить в фокус» [162, с. 702].
В изобилии классических и современных, нередко альтернативных взглядов на культурно-цивилизационные основания социодинамики в равной мере неприемлемы как неопределенность «разброса» мнений, так и субъективно-пристрастная категоричность утверждений. Как правомерно констатировал известный мыслитель Р. Рорти, реальность одна, а описаний ее множество. Но это довод не для анемичной констатации равноценности «описаний», а для поиска такой их интерпретации, которая более адекватна реальности. Поэтому непреходящей эпистемологической ценностью остается принцип монизма, вместе с тем, открытый другим стратегиям поиска истины.
Таким образом, предпочтительным для данного исследования оказалось постижение современной социокультурной динамики в единстве взаимосвязанных уровней, которое обеспечивает упорядоченность и поступательную направленность ее познания. Вначале происходит описание данного объекта на экзистенциальном уровне в исходных и фундаментальных понятиях «культура», «цивилизация», «информация», «знания», «коммуникация», «социальная трансформация». Затем следует эссенциальный анализ, предметное выявление сущности индустриального, постиндустриального и информационного укладов общества. Их описание и объяснение создает предпосылки герменевтического понимания, то есть адекватного выявления ценностного смысла современной социальной трансформации путем ее соотнесения с основными акторами постиндустриальной модернизации и глобализации общества.
Наконец, праксиологический уровень – выработка практико-ориентированных предложений и рекомендаций по совершенствованию стратегии управления процессами становления информационного общества и механизмов социально-антропологической адаптации к нему. По Гегелю, «теоретическое по существу содержится в практическом, их нельзя представить себе разъединенными, ибо невозможно обладать волей без интеллекта. Напротив, воля содержит в себе теоретическое: мысля, мы деятельны» [84, с. 69–70]. Ф. Ницше также подчеркивал «опасное разграничение "теоретического" и "практического"… Не мерить двойной мерой!.. Не отделять теории от практики!» [265, с. 212].
Таковы мировоззренческие и методологические особенности данного исследования, его в принципе сложнейшие задачи, но «человек должен быть уверен, что непонятное доступно пониманию» (И. Г. Гете). Однако такое понимание – далеко не линейный процесс, и любая попытка «привести вещи в порядок сводится к оперированию вероятностями тех или иных событий… Постижение вероятностей и тем самым превращение хаоса в порядок есть чудо, которое повседневно творится культурой» [60, с. 40].
Сегодня информационное общество – уже более чем вероятность, и «чуду» его формирования в направлении зрелой реальности мы обязаны постижению фундаментальной и приоритетной роли исходных и базовых категорий современной социодинамики – информации и коммуникации, их культурно-цивилизационных и эпистемологических оснований.
Глава 1. Природа и сущность социальной информации и коммуникации
Уникальная возможность выражения взаимосвязей мира человека и человека в мире, как, собственно, и любых других феноменов, основывается на использовании соответствующих терминов, понятий и категорий. Они являются такой фундаментальной реальностью природы, структуры и динамики познавательной и коммуникативной деятельности людей, которую трудно переоценить. Еще Конфуций говорил, что если имя вещи дано верно, дело ладится, а если имя дано неверно, то дело придет в нестроение. Л. Витгенштейн отмечал, что «прежде чем спорить, нужно условиться в терминологии». Классик неопозитивизма также был убежден, что «если мы не знаем точных значений используемых нами слов, мы не можем ожидать какой-либо пользы от наших дискуссий» (цит. по: [298, т. 2, с. 25]).
Современные реалии подтверждают эту максиму. Так, по поводу ажиотажа вокруг модных ныне рассуждений об инновационной деятельности «многие серьезные специалисты считают, что значительная часть общественных претензий порождена именно терминологической путаницей, заложенной изначально». В итоге – «стремление поставить телегу вперед лошади», «инновации» вместо необходимой для них модернизации [256, с. 9].
И напротив, термины, адекватные «природе вещей», являются надежными ориентирами их освоения и координаторами коммуникаций между субъектами. Такие термины не возникают внезапно, а являются продуктом длительной эволюции теоретической и практической культуры.
В совокупности типичных характеристик современной социодинамики выделяются такие смыслотермины, как «информационное общество» (М. Порат, Ё. Масуда и др.), «постиндустриальное общество» (Д. Белл), и они соперничают с такими определениями, как «сетевое общество» (М. Кастельс), «новое индустриальное общество» (Дж. Гэлбрейт), «активное общество» (А. Этциони), «постэкономическое общество» (В. Иноземцев), «организационное общество» (Р. Престус), «постсовременное общество» (Ж. Ф. Лиотар) и др.
Отмеченные многообразные интерпретации основного содержания современного социального развития свидетельствуют о том, что мир, в который мы погружены, находится в состоянии бурной трансформации. В такой ситуации обострился триединый вопрос: «Кто мы? Откуда мы? Куда мы?» Это вопрос об истоках, сути, направленности и, в конечном счете, смысле нашей жизни. Спорно, в каком социуме мы живем, но все больше оснований утверждать, что у него глубинные культурно-цивилизационные основания. Эти основания – закономерности не анонимного, безлюдного «театра теней», характерного для многих культурологических текстов, а деятельности конкретно-исторических субъектов, их смысложизненных интересов, ценностей и ориентиров, способности к их творческой реализации.
Библейский Иоанн призывал «любить не словом и языком, а делом и истиною» (Ин. 3: 18). «Дело и истина» человека являются безошибочным репрезентантом его уникальности. Подчеркивая это, Ф. Ницше писал: «Вы хотите жить "сообразно с природой?"… Жить – разве это не значит… быть иным, чем природа? Разве жить не значит оценивать, предпочитать, быть… отличным от всего другого?» [263, с. 59]. Эти качества человека – следствие специфического способа его жизнедеятельности.
Уже средневековые философы заметили, что библейское «В начале было Слово» неверно переведено с древнееврейского, а затем с греческого, и означает не только слово, но и действие, деятельное начало мира. Оно присуще бытию в целом и доступно познанию. И. В. Гете также усомнился в однозначно вербальном характере библейского «начала» и добивался постижения его подлинного смысла: «"В начале было Слово"». С первых строк // Загадка. Так ли понял я намек? // Ведь я так высоко не ставлю слова, // Чтоб думать, что оно всему основа. // "В начале Мысль была". Вот перевод. // Он ближе этот стих передает. // Подумаю, однако, чтобы сразу // Не погубить работы первой фразой. // Могла ли мысль в созданье жизнь вдохнуть? "Была в начале Сила". Вот в чем суть, // Но после небольшого колебанья // Я отклоняю это толкованье. // Я был опять, как вижу, с толку сбит. // "В начале было Дело" – стих гласит» [92, с. 47].
Деятельностный принцип является краеугольным камнем постижения и сути человека, и сути социально-исторического процесса. «История не делает ничего… – отмечали основатели марксизма. – Не "история", а именно человек – вот кто делает все это, всем обладает и за все борется… История – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» [218, с. 102]. «Быть – значит быть в деле», – резюмирует немецкий философ К. Ясперс[430, с. 309].
Люди – авторы и актеры собственной драмы. Обстоятельства – объектная сторона деятельности, люди – субъектная, и человек формируется и развивается в их взаимодействии.
1.1. Понятие социальной информации
Наиболее емкие характеристики человека в мире и мира человека стремительно изменяют свой смысл. Еще сравнительно недавно, в эпоху Просвещения, человека определяли как homo sapiens (мыслящего, разумного) – родовой антитезы неразумного образа жизни наших растительных и животных предтеч и сосуществующих с нами существ и отсюда – морального права на господство над ними. Однако после социально-политических (прежде всего милитарных), экономических и экологических потрясений и катастроф XX – начала XXI в. легитимность человека, как разумного, поставлена под сомнение, и все более отчетливо речь идет не о его господстве над миром, а о коэволюции с ним, поиске фундаментальных оснований не только преемственности с эволюцией мира, но и способности по общим для нас законам кардинально преобразовать мир человека и человека в мире.
«Переоценка ценностей» в этом ключе происходит не сразу, а как синтез общественно-исторического опыта тысячелетий, становления, развития, упадка и смены его форм. Терминологически они идентифицировались по-разному, но неизменно подтверждается мысль К. Маркса о том, что «размышление над формами человеческой жизни, а следовательно, и научный анализ этих форм вообще избирает путь, противоположный действительному развитию. Оно начинается post festum (задним числом), то есть исходит из готовых результатов процесса развития» [222, с. 83]. В такой дедуктивной логике Маркс оставил блестящий афоризм: «Анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны». Этот принцип объясняет, почему нас уже не удовлетворяют определения современного общества как «капитализма» или «социализма» в их классических формах и востребованы его определения в таких фундаментальных терминах, как социальная информация и коммуникация. Именно о них можно сказать словами раннехристианского мыслителя Плотина: «Я во всем и все – во мне». Однако исходное затруднение заключается в различных интерпретациях этих базовых и «сквозных» понятий. Между тем, «прежде чем спорить, нужно условиться в терминологии».