Животные не могут этого по объективным причинам, взрослый же мозг человека переделать уже невозможно, как почти невозможно научить сноубордингу пенсионера из-за привычной ему «зашаблоненности» системы координат и привычных рефлексов равновесия. И вся эта, казалось бы, сугубо биологическая и этнографическая предыстория – все это имеет прямое и непосредственное отношение к Теории социальных систем, к Системе правового регулирования социальных систем и к искомым нами Первоосновам правового регулирования, – которые позволили бы уже сегодня математически-точно начать правовое синергетическое прогнозирование, поэтому, продолжим.
Постулат. В природе любое социальное существо стремится к росту своей общественной «карьеры» в окружающем сообществе, к личной сытости и к личному, «доминирующему» в генетике стаи размножению, но только человеческая, «искусственно» передаваемая от учителя к ученику способность «линейно» мыслить отличает «человека разумного» от остальных представителей социальных сообществ. К сожалению, учиться абстрактно думать можно только на относительно сытый желудок, в тишине стабильности и окружающего спокойствия, а главное, – подальше от войн или «карьерно-офисных» сражений. Лишь в уединении «диогеновой бочки» можно забыть о поиске куска хлеба насущного, о тепле одеяла и о ежедневной необходимости безопасного угла, а до середины ХХ века даже у отдельных представителей человечества такая возможность встречалась редко. Мало того, у «человечества» в целом ее не будет никогда (по сугубо системным, безусловно обоснованным математикой В.А.Лефевра причинам).
Войны, крушения, кризисы, а также коррупционное и карьерное стремление к «доминированию» (неотъемлемые производные и эффективные «двигатели» развития «неорганичной социальной системы») требуют умения быстро «соображать», мгновенно и «натренированно» сопоставлять текущую, быстро меняющуюся ситуацию с опытом предыдущих поколений и активно использовать доставшуюся от предков память генов и накопленный личный опыт. Поэтому, с одной стороны, об «органично-системном» «разуме» здесь речи не идет, – потому что «память» и механический перебор накопленных «шаблонов» доступны любому живому существу. А с другой стороны, – нет ничего бессмысленнее борьбы пасечника с медом (прямого противоборства законодателя «коррупции» в рамках «неорганичной социальной системы», – любой пасечник знает, что уничтожать мед глупо, его надо использовать, не вредя насекомым, например, – изменяя его назначение и вовремя изымая из улья).
И, наверное, именно из-за постоянного отсутствия «сытости» и цивилизованной стабильности Теория социальных систем была создана австрийцем Людвигом фон Берталанфи относительно недавно – в 60-е годы ХХ века и именно в условиях послевоенной сытой стабильности непострадавших от второй мировой войны США. Но развиваясь в сфере философии, эта теория все же достигла апогея в 70-х годах в СССР. Почему произошла остановка в развитии? Философский апогей. К тому же, – теоретические выкладки Философии не могли получить практического развития без активного участия более «узко-направленных» специалистов. Почему вершина была достигнута именно в СССР? Возможно, потому что «поколение победителей» породило стремление остальных (в частности, ученых) «присоединиться» к волне энтузиазма по мере своих сил и сверх этой меры. Кинетика энергии и инерции социальной «волны»? Возможно. Пускай в этом разбираются психологи и социологи, нам важен факт.
Кто же должен был продолжить исследование практического направления? Экономисты? Историки? Социологи?
Нет.
Не традиционно «внесистемные» историки, не общественно-признанно-«базовые» в современном сообществе экономисты и не социологи – изначально основывающие все свои выводы на субъективно и обоюдно влияющей друг на друга «экспериментальной» паре – «исследователь-опрашиваемый» (психологами давно и неопровержимо доказан данный факт субъективного взаимного влияния). Но ведь, «Наука» – есть деятельность, которая «сокращает нам опыты быстротекущей жизни» (А.С.Пушкин)? «Наука» – это ведь не сфера, которая лишь множит оплачиваемые обществом эксперименты, подобно химии до Д.И.Менделеева и физике до середины 60-х? Так?
Поэтому ученые-историки не могли найти необходимую нам социально-системную и, тем более, правовую первооснову по определению. Любой серьезный историк укажет вам, что – каждое историческое событие уникально, каждый Правитель индивидуален и каждое его Решение – есть неповторимый акт суммы Субъективной воли и особым образом сложившихся Обстоятельств. И все это, разумеется, не могло и не может быть, по их мнению, частью какой бы то ни было единой системы. Такова общая позиция современной Науки истории.
Экономисты же всегда ставили и ставят во главу угла любого сообщества и государства такое явление как – Прибыль. Но так ли это? Первична ли Прибыль в фундаменте социума? Нет. Она – лишь «стены здания», его, возможно, этажи, окна, кирпичи, которые без «фундамента» – не стоят ничего. Любое сообщество (социальная система) сначала «образуется», затем «существует» и только потом в нем появляются или, вернее, «могут появиться» деньги или иной экономический эквивалент, образующий «казну», бюджет, банки, торговлю и пр. – все то, без чего экономики просто нет.
Проложить путь на следующий этап, на следующую ступень системного развития могли только те, у кого был или мог оказаться Ключ к системе построения общества. Кто же? Для этого достаточно ответить на простой вопрос – «Что есть „первооснова“, „камень преткновения“ любого сообщества?» Очевидно, что это – отнюдь, не бухгалтерская ведомость, – мы только что говорили об этом.. И не нужно быть «ученым правоведом», чтобы найти ответ – первооснова есть первое действие, совершаемое при создании любого сообщества – первый «камень в его фундаменте» – общественный (юридический) договор о создании общества, организации, государства – первооснова любого социума, объединенного единым законом, едиными правилами сосуществования – юридическим актом или устным соглашением. Запомним это.
Но Золотая Орда и «сообщества» становищ войск Атиллы или Запорожских казаков не были единозаконными государствами – так как они в принципе не признавали «право» как явление. Эти «военные образования» руководствовались исключительно мгновенной волей своего сиюминутного вожака и своими субъективными и широко изустно толкуемыми традициями и обычаями («сказками»). Были ли они «социальными системами»? Да. Это были социумы «вне рамок единого закона» («неорганичные»). И это противоречие постулатам правового регулирования современной правовой науки мы тоже запомним.
Закон. «Аз есмь царь» – произносит любой государь при создании любого государства и об этом делается соответствующая запись в официальной летописи (клинописной, иероглифической или чернильной). «Я Иванов Иван Иванович, вступая на должность Председателя правления…» – неизменный Приказ №1, бережно хранимый в архиве любой организации. «Мы, нижеподписавшиеся…» – привычный и обязательный Протокол о намерениях при создании любого сообщества. И данный документ всегда обозначает никак не «общественную», но сугубо субъективную, личную цель тех, кто создает это государство, это правительство, эту коммерческую структуру или армию…
И тут мы снова возвращаемся к «армии» – но уже как к организованному вооруженному сообществу, созданному теперь с целью образования, расширения или сохранения государства, к сообществу, существующему внутри государства. «Военное беззаконие» (системное отрицание единых правил) внутри упорядоченного единого «закона гражданского»? Парадокс? Что ж, запомним и его. И не обольщайтесь шаблоном, что Устав – един. Это – ошибка всех проигрывавших все глобальные войны наполеонов, прусаков и гитлеров. В активно действующей армии едина только воля командира, устав же – лишь набор наставлений, рекомендаций – обязательных только на стадии обучения новобранцев в мирной жизни – на случай перспективного участия их в непредсказуемых военных действиях. И для настоящей армии «системно верно» именно это.
Цивилисты во все времена (от Древнего Рима и по сегодняшний день) игнорировали сам аспект существования военных сообществ, как субъектов права внутри цивилистики государств. Боялись ли они военных или просто не видели наличие «Приказа №1» в любом (подчеркиваю – любом) сообществе, в силу своей узконацеленности на последующую выгоду при регулировании торговых сделок? Сейчас и здесь это не важно, хотя личный опыт подсказывает, что большинство практикующих юристов этого приказа, также как и Устава своего предприятия, в глаза не видели. Оставим эту особенность историкам права, психологам и нашим социально-системным последователям.
Из наиболее развитых в мире научно-правовых систем исследования, основ правового построения социума, мы бы выделили три – британскую (Оксфорд), североамериканскую (Стэнфорд, Массачусетс, Беркли, Калифорния) и российско-советскую. Почему эти три? Потому что они лучше всего отражают собственно системные закономерности развития правовой науки, – производной от социальной системы. И именно они наиболее показательно выражают научные взгляды, господствующие в системе внутренних и внешних правовых взаимоотношений этих социальных систем.
Англичане, возможно, в силу своей привычной нацеленности на абстрактно-научные (идеализировано-совершенные) построения, проигнорировали развитие собственно теории социальных систем в правовой сфере. И сегодня Оксфорд гордится именно «идеальными» законами, созданными им для Евросоюза. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с многолетними трудами одного из архитекторов «евро-права» – проф. кафедры права Университета Оксфорда Дж. Дикксон. Что же в таком случае есть «Евросоюз» как не очередной «город Солнца», «Утопия» – мечта знаменитого английского юриста Томаса Мора, воплощаемая путем, указанным не менее известным выпускником Оксфорда Дж. Оруэллом в его «1984»? И сегодня этот «город Солнца» активно и абсолютно системно-предсказуемо следует всем концепциям своих утопических прототипов и стремится вобрать в себя недостающих «рабов» из привычно менее развитых восточных и южных стран. А какая еще роль может отводиться людям, которые в перспективе должны «задаром» (за меньшую, в сравнении с сегодняшней европейской, зарплату и без гарантий прав) обеспечивать благополучие евро-чиновников («людей в белых одеждах») и «покрывать» таким образом их системные ошибки при построении единого идеализированного евро-социума? Но, с другой стороны, именно сейчас мы наблюдаем как «трещит по швам» правовая основа этого «сказочного замка на песке» – построенного без учета природной сущности и без опоры на реальные принципы развития социальных систем. Превышение «порога разумной органичности»? Пожалуй.
Американцы, (системно) увлеченные и увлекающиеся новшествами изобретательства, исследованиями и прочими почти «военными» «неорганичностями» (сегодня можно это сказать с абсолютной определенностью, а прочитавшие эту работу до конца – смогут утвердиться в этом мнении сами), «право», как основу «государства» и любого современного сообщества, игнорируют по вполне естественным для них социально-системным причинам. Подтверждение тому мы находим в трудах английских правоведов, по словам которых: «в Англии закон превыше воли любого из государей», а в США субъективное решение любого судьи – стоит выше всякого закона. Поэтому и выдвигает США «автоматически» на первый план субъективную «экономику силы» и «экономику» субъективно-выстраиваемой биржевой игры (что по социально-системной сути – одно и то же), используя для продвижения своих идей на практике выводы выдающегося по своей продолжительности 75-летнего социального эксперимента биологов Бостонского университета и великолепную математику создателя «Римского клуба» Дж. Форрестера и бывшего преподавателя МГУ В.А.Лефевра. И эта математика, даже лишенная представленных нами системных первооснов, работает. И, надо признаться, работает неплохо. Но, объективно, вне Системы, – вне закономерностей Теории социальных систем, спроецированных на фундамент Права – реализуется она все же недостаточно эффективно, особенно учитывая затраченные средства (материальные потери).
СССР в период всплеска правовой мысли 70-х мы уже упоминали. «Неорганичная социальная система» (будь то армия или, в данном случае, – наука) существует только до тех пор, пока она преодолевает препятствия (системная закономерность) и пока она имеет энергетический и территориальный потенциал к расширению. Именно поэтому в восьмидесятые «сталинско-хрущевский» послевоенный всплеск угас в стенах университетов, в тишине строго зарегламентированной стандартно-образовательной стабильности. В 1957-м философа Э. Г. Юдина за его взгляды сажали как «врага народа», а в 1970-м правоведа В.П.Грибанова за его работу в том же направлении наградили Ломоносовской премией. Правда, тут же забыли «социально-системную» сущность его трудов (спросите любого преподавателя любого, даже столичного ВУЗа и удостоверьтесь в этом). Ситуация, крайне напоминающая историю с запрещенными в СССР, но известными всем тогда песнями В. Высоцкого – теперь повсеместно разрешенными, но всеми забытыми?
Развитие творчества всегда требует внешнего сопротивления. «Неорганичная» война или системно-«неорганичное» (любое научное) исследование обязательно стихает при физическом уничтожении элементов системы (а также, при ослаблении их субъективной воли) и/или при ограничении пространства для развития. Только в условиях нестабильности такая система растет и множится. «Болото» сытости, слабости и территориальной неподвижности – единственные серьезные враги, на корню уничтожающие эффективность армии, развитие науки, спекулятивность биржи и любое художественное «неорганичное» творчество.
Но, вернемся к нашему вопросу. Что делать и как достичь Цели (своей цели)? Почему – «своей» (личной)? Потому что человек есть Единое, в своей сущности, живое существо, каждая клетка которого природно требует прежде всего еды, питья и тепла. И только менее одного процента этих живых клеток способны к «абстрактному» действию – не связанному с личным сиюминутным насыщением, обогревом и размножением – к абстрактному и линейному исследованию неведомого («разуму»).
Повторю – «человек» – есть единое Целое, единая биологическая социальная система, инстинктивно от природы требующая для обеспечения устремлений подавляющего большинства своих живых клеток – личного благополучия и личной, удобной им обустроенности в окружающем мире. Это важно для функционирования биологической системы в целом. Остальное – лишь вопрос субъективных желаний той или иной отдельной клетки (нейрона), отдельной, относительно небольшой части «серого вещества» того или иного отдельного человека. Отсюда, – вопрос его цели – «животной» или «разумной».
Поэтому, – Цель. Она – на поверхности и, наверное, поэтому была во все времена столь незаметна для правовой науки.
И именно «цели», стоящие изначально и неизменно перед любым (и, прежде всего, перед не вписывающимся в картину общей цивилистики «военным» сообществом – мы же еще помним о нем?) позволили нам определиться с «дилеммой цели», – недоступной для традиционно-конвейерно-торгово нацеленных правоведов. Почему дилемма? Как известно, для проведения «машинных» (электронно-вычислительных) логико-математических действий наиболее оптимальной является двоичная система – «0» и «1». И если мы решили в конечном итоге использовать наработанный за полвека ведущими мировыми математиками совершенный формульный аппарат, то, волей-неволей, нам придется найти и определить именно две базовые цели. Не три, не пять, не двести пятнадцать. Всего две.