– В газетах пишут о семье Кампанелла, – просто ответил Эйдриан. – Мы предпочитаем в это дело не лезть. И так слишком много хлопот с теми же копами, не хватало ещё с ирландцами бойню устраивать.
– Но рано или поздно вас тоже в это втянут, – заметила Кандида. – Слово дона Бользано имеет немалый вес, как-никак.
Эйдриан усмехнулся про себя. Её догадки всегда оказывались близки к истине и сегодняшняя – не была исключением.
– Ну… тут ты попала в яблочко, – проговорил итальянец. – Босс хочет, чтобы я сегодня встретился с каким-то ирландцем. По ходу, Дауману надоело отстреливаться от Кампанеллы в одиночку.
Кандида резко поменялась в лице. Живой интерес сменился страхом, отчётливо отразившимся в её глазах. Она никогда не ужасалась, если брат рассказывал о перестрелках или драках. Но когда Эйдриан говорил об опасном деле, на которое ему ещё только предстоит пойти, Кандида реагировала точно так же, как Анжелика и Сьюзан.
– И ты пойдёшь? – чуть ли не дрожащим голосом спросила она.
– Да меня, понимаешь ли, никто и не спрашивал, – усмехнулся Эйд. – Босс говорит – я выполняю.
Взволнованность сестры передалась и ему. Эйдриану захотелось перекурить, и он распахнул окно. Он никогда не понимал, как именно сигарета помогает справиться с волнением или мрачными мыслями. Да ему было всё равно по большей части. Некое облегчение после сигареты не что иное, как обычная зависимость от табака.
– Дай мне тоже, – попросила Кандида, видя, что Эйдриан достаёт свою пачку.
– Курить – здоровью вредить, – ухмыльнулся итальянец, протягивая ей сигареты.
– Не тебе мне об этом говорить, – парировала сестра, подходя к окну.
Эйдриан достал спички, закурил, потом поджёг сигарету Кандиде. Эйд заметил, что сестра не затягивается – просто заполняет дымом рот и выдыхает. Вспоминая, что и он когда-то так же начинал, итальянец наполнил свои лёгкие дымом до краёв и медленно, с наслаждением выдохнул.
– И что ты будешь делать? – спросила Кандида и, наткнувшись на удивлённый взгляд брата, добавила. – Ну, когда встретишься с этим ирландцем.
– Узнаю, чего он хочет, – ответил Эйд, вновь затягиваясь. – Потом боссу доложу, а он уже решит, как поступать дальше.
– Не думаешь, что это ловушка? – вновь задала вопрос сестра и тоже затянулась.
– Не-а, – покачал головой Эйдриан. – Зачем ирландцам ещё один враг? Я уверен, что им Кампанеллы вполне хватает. Этот сукин сын умеет доставить людям неприятности. Я всё-таки думаю, что они просто хотят заручиться поддержкой дона Бользано. Наивные.
Итальянец был уверен, что дон Бользано не выступит против Кампанеллы. И дело не в численном превосходстве, тут оба дона были примерно на равных. Это было бы немыслимо, если бы один из итальянских боссов начал войну против другого. Но в то же время, Эйдриан не отрицал, что между двумя крёстными отцами возникали кое-какие трения. Невозможно было точно сказать: кто прав, а кто виноват. Признаться, они оба друг друга стоили.
– Тебя ведь не только ирландцы волнуют? – резко сменила тему Кандида. – От тебя две недели вестей не было.
– Да так, – отмахнулся Эйд. – Есть там одно дело.
– Я надеюсь, это никак не связано с Джоном?
– С каким, нахрен, Джоном? – недоумённо спросил Эйдриан и выбросил окурок в окно.
– С Джоном Фонтейном.
«Так, одной сигаретой тут не отделаться», – мысленно произнёс итальянец и вновь достал пачку. Он не хотел, чтобы сестра знала. Хоть она и таяла от «гангстерских» баек, сама в них влезать, отнюдь не торопилась.
– Эйдриан? – позвала Кандида, прерывая несколько затянувшееся молчание.
– Почему тебя беспокоит этот ублюдок? – спросил в ответ Эйд, поджигая сигарету.
– Он меня не беспокоит, я просто не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, – бесстрастно ответила сестра, выкинув свой окурок.
– Даже такая мразь, как Фонтейн? – вскинул брови итальянец.
– Да, даже он, – резко сказала Кандида.
– Не понимаю я тебя, – Эйд затянулся в последний раз и вышвырнул второй окурок. – Он же тебя кинул, как шалаву последнюю.
– Я просто не хочу, чтобы ты убивал человека из-за меня.
«И всё-таки, женщины намного добрее мужчин», – подумал Эйдриан. Но сам он чувства сестры не разделял. Семья – это самое дорогое, что у него было, и Эйд никому не позволял причинить вред своим родным. Едва он услышал о том, как Джон Фонтейн обошёлся с его сестрой, итальянец был готов пристрелить подонка на месте. Эйдриан был уверен, что никогда не сможет понять: почему сестра отговаривает его от мести.
– Расслабься, я не буду его убивать, – итальянец постарался придать голосу безразличный тон, но не был уверен, что у него это получилось. – По своей воле.
– Я хочу, чтобы ты его ни при каких обстоятельствах не убивал, – так же резко говорила сестра.
– Босс прикажет – убью, – пожал плечами Эйдриан.
Кандида посмотрела на него с укором, но итальянца это не задело. Больше всего на свете Эйду хотелось заставить страдать человека, принёсшего боль его семье. Уговоры сестры на него не влияли, мысли о мести Фонтейну никуда не девались. Рано или поздно француз заплатит сполна, хочет Кандида этого или нет.
Эйдриан покинул квартиру матери, когда времени оставалось немного, как раз на дорогу до ресторана. Поймав такси и заплатив водителю заранее, Эйдриан стал пристально смотреть в окно. Внезапно пришли мысли о Сандре. Он не задавался вопросом о том, как она поговорила с Фонтейном. Он думал: в порядке ли она, не случилось ли с ней что-нибудь, потому что Эйд сильно сомневался, что француз будет подвозить её до дома, увидев с другим. И эти мысли пугали итальянца. Он был уверен, что не попадётся в сети этой девушки. Но всё вышло не так, как он планировал, и это могло создать серьёзные проблемы.
Уже входя в ресторан «Британс делишес», Эйдриан сразу начал осматривать помещение. Увидев человека в тёмных штанах и слегка запачканной светло-синей рубашке, Эйд сразу понял, что это нужный ему ирландец. Его одежда была слишком бедна для этого заведения. Ирландец был среднего роста, слегка полноватый, русоволосый. Особое внимание итальянца привлёк след от укола на левой щеке. Эйдриан сел к нему за стол.
– Ты человек Даумана? – спросил Эйд ирландца.
– Да, – изумлённо ответил тот. – Как ты меня узнал?
– Такие люди, как вы, обычно проводят время не здесь, – ответил Эйдриан, скептически осмотрев одежду ирландца.
– Ты ведь знаешь цель моего визита? – без отступлений спросил ирландец, что сразу понравилось Эйдриану.
– Знаю, – ответил итальянец, приготовившись к решающим переговорам между бандой Бена Даумана и семьёй Бользано.
Я за него
Мэдиссон-Авеню
13 сентября, 11:47
День ещё только начался, а Рэю уже вновь пришлось вытаскивать Теренса из очередного конфликта. О’Коналл уже в который раз задавался вопросом: почему же Теренс Смит не может сохранять спокойствие? Разумеется, вслух Рэй это ни разу не говорил, так как это было чревато неприятными последствиями. С тех пор, как «макаронники» стали открыто отстреливать ирландцев, настроение Смита было либо плохим, либо отвратительным. Поначалу Рэй был уверен, что Теренс теряет самообладание только в особых случаях, однако со временем мнение О’Коналла кардинально изменилось. Возможно, ключевую роль тут сыграли практически регулярные нападения итальянцев.
С тех пор, как Рэй вступил в банду Бена Даумана, отношения между ирландцами и итальянцами с каждым днём накалялись всё больше. Кое-кто в банде думал, что чёрная полоса началась из-за прибытия в их ряды новичка, но Дауман всегда затыкал тех, кто осмеливался произнести эти мысли вслух. О’Коналл заслужил расположение босса непосредственным участием в захвате бара «Лайк ин Итали». Босс даже поговаривал, что без Рэя ничего бы не вышло, и что он только рад вступлению в их ряды такого новичка.
Теренс был того же мнения до поры до времени. В какой-то момент их отношения резко поменялись. Смит был возмущён тем, что новичок так быстро заручился расположением босса. Самому Теренсу пришлось не один год работать в поте лица, чтобы Дауман стал доверять ему ответственные дела. Рэю же на всё это с лихвой хватило одной недели, если не считать предшествующую этому полугодовую работу мальчиком на побегушках. День за днём зависть постепенно стала главным чувством Смита по отношению к Рэю.
Кроме того, Рэй сам подливал масла в огонь, когда пытался утихомирить Теренса. О’Коналл сам не заметил того, как стал чувствовать себя на равных со Смитом, хотя у последнего за спиной было гораздо больше опыта. Однако же Теренс время от времени признавал, что перегибает палку. Но это самое понимание зачастую приходило много позднее. Когда Смит был на взводе, ему не очень-то хотелось выслушивать то, как недавний новичок ставит его на место.
Несмотря на всё это, Теренс и Рэй забыли все свои претензии друг к другу. Дауман вызывал их к себе для какого-то важного разговора, и ссориться сейчас было абсолютно не к месту. Босс просто так звать не будет, оба ирландца знали это. В последний раз Бен вызывал их обоих, когда банда шла на захват бара «Лайк ин Итали». Пальба, которая не прекращалась на протяжении всей операции, унесла не одну жизнь. Итальянцы, конечно, пострадали больше, однако учитывая общее количество «макаронников», для них это не очень большая потеря. Несмотря на то, что итальянцы могли вернуть себе бар, он пока оставался за ирландцами.
– Как думаешь, зачем мы нужны Дауману? – спросил Рэй. Они уже ехали к боссу, и О’Коналл решил немного разрядить обстановку.
– Понятия не имею, – сухо ответил Теренс. – По любому нужно с каким-нибудь дерьмом разобраться. Другого повода вызывать к себе у него не бывает.
Рэй отчётливо понял, что разговаривать его напарник поневоле был не намерен. Но это О’Коналла не остановило.
– Я, кстати, даже догадываюсь с каким, – продолжал Рэй.
– Да что ты говоришь? – без особого энтузиазма удивился Смит.
– Твой пофигизм меня убивает, Терри, – вздохнул О’Коналл. – Мы теряем людей, а тебе срать с высокой колокольни.
– Ты чё-то совсем оборзел, – проговорил Теренс, доставая сигарету.
– Не просто так, знаешь ли, – парировал Рэй, тоже доставая курево.
Оба затянулись практически одновременно. Рэй действительно обвинял Теренса не на пустом месте. С тех пор, как Дауман сделал его хозяином бара, Смит практически не интересовался делами банды и никак в них не участвовал. В отличие от него, Рэй хотел лишний раз доказать боссу свою полезность, однако Дауман, видимо, думал, что с О’Коналла пока хватит, до сегодняшнего дня.
Теренс явно злился на напарника, но с каждым вдохом табачного дыма он становился спокойнее. Смит даже в какой-то мере осознавал правоту Рэя, но он скорее вышел бы один против отряда итальянцев, чем признался бы в этом даже самому себе.
– Ты в курсе вообще, что итальянцы расстреляли Мёрфи и О’Салливана? – спросил Рэй и выдохнул дым в окно.
– В курсе, – буркнул в ответ Теренс. – И не особо о них сожалею. Никак в толк не возьму, как эти болваны продержались в банде два года.
О«Коналл был немало удивлён таким ответом. Он почему-то был уверен: уж кого-кого, а Теренса всегда расстроит смерть своих товарищей.
– А Маккарти, Линч, Дойл, – гнул своё Рэй. – Слыхал про них?
По лицу Теренса было ясно, что об этом он не слышал, и О’Коналл про себя ухмыльнулся. Одно дело, когда Рэй неосознанно ставит себя на равных с напарником, и совсем другое – доказывать свою правоту.
– Итальянцы подорвали тачку, в которой они сидели, – объяснил О’Коналл. – Личности убийц не установлены.
Смит зло посмотрел на собеседника и швырнул выкуренную лишь наполовину сигарету в окно.
– А о семье Уилсона знаешь?
– Уилсона? – переспросил Теренс с нотками испуга в голосе.
– Ага, – кивнул Рэй. – Пару дней назад его вместе с семьёй накрыли «макаронники» в ресторане. Но сразу они их не убили, – О’Коналл не торопился с подробностями. – Привезли на какую-то заброшенную фабрику, а потом на глазах Уилсона поочерёдно расстреляли двоих его детей, жену и, наконец, его самого.
Договорив это, Рэй выкинул окурок. Смит сидел вроде спокойно, но было заметно, что внутри он негодует. Его плавно двигающиеся скулы и яростный огонь в глазах свидетельствовали об этом. Плюс ко всему он потянулся в карман за второй сигаретой. Рэй почему-то был уверен, что она не поможет Теренсу справиться с осознанием того, что тот действительно бездействовал, пока остальные ирландцы отдавали свои жизни. Но сигарета хотя бы помогла ему чуть-чуть успокоиться. Приезжать к Дауману на взводе было ни к чему.
Всё же, одну вещь Рэй осознавал не хуже Теренса. Отчего-то Дауман уважал новичка, что было, по меньшей мере, необычно. Теренса тоже можно было понять, он-то добивался высокого уровня доверия не один год. Хотя Рэй всё-таки пришёл к мнению, что сейчас совсем другие времена. То, что творится в банде сейчас, даже смысла нет сравнивать с тем, что происходило хотя бы год назад. Правда, уже тогда итальянцы активно внедрялись в криминальный мир, но таких яростных схваток ещё не наблюдалось.
Дауман ждал своих людей у себя дома. Сейчас стало довольно опасно ходить одному. Хотя человек в положении Бена никогда не мог считать себя застрахованным от нападений, сейчас таких ситуаций стало гораздо больше. Но стоило учитывать ещё один факт: людей у Даумана было не так уж много. Именно поэтому он считал, что пары телохранителей ему будет достаточно. Пока этим ребятам удавалось отрабатывать свою зарплату без особых проблем. Видимо люди Кампанеллы не торопятся окончательно прижимать одного из самых влиятельных ирландских боссов, несмотря на то, что связи его постепенно становятся всё менее прочными.
Рэй ещё ни разу не был в доме босса. Ему всегда было интересно узнать, как живут люди, добившиеся высокого положения, но возможности не предоставлялось до сегодняшнего дня. Почему-то резиденция Даумана представлялась в виде роскошных апартаментов, одновременно являющаяся неприступной «крепостью». На деле всё оказалось почти так.
Дом Бена Даумана находился в южной части Бронкса. За каких-то пятнадцать минут ирландцы доехали до босса, и Рэй стал с любопытством рассматривать дом, около которого Теренс затормозил. Шикарный двухэтажный особняк, окружённый небольшим садом, состоящим из поляны и нескольких деревьев. Сам дом был грязно-белого цвета с тёмной покатой крышей. Рэй даже представить боялся, сколько всё это стоило. Наверняка не один груз спиртного компенсировал этот особняк.
Внутри всё было обставлено шикарно. В обширной гостиной стоял длинный диван и пара кресел с кожаной обивкой. Паркетный пол был отполирован до блеска. У стен стояло несколько шкафов с бутылками дорогого алкоголя. По крайней мере, по мнению Рэя выпивка должна быть недешёвой, как-никак Дауман был главой ирландской банды.
Один из телохранителей указал на диван и дал понять, что Бен скоро придёт. Рэй и Теренс присели на диван, и Смит стал бесцельно смотреть на картину, висевшую напротив него. Посмотрев на неё, Рэй до самого прихода босса бился над единственным вопросом: что же это такое? Если бы его попросили описать то, что изображено на этой картине, то О’Коналл вряд ли нашёл бы подходящие слова, по крайней мере цензурные. Какое-то разноцветное месиво, яростно переплетающееся между собой, но всё же как-то умудряющееся сложиться в целостную композицию. Пожалуй, слово «мазня» было наиболее подходящим для этого произведения искусства, по мнению Рэя.
Глядя на Теренса, можно было быть уверенным, что в его голове происходит точно то же самое. Хотя Рэй сомневался, что он смог бы описать картину без брани в адрес художника и самой композиции, а может даже и родственников художника. Если Рэй смотрел на картину с неким недоумением, то Смит скорее задавался вопросом, как на такое можно было потратить больше доллара.
И вот спустя несколько минут, Дауман, наконец, спустился со второго этажа. Теренс тут же повернулся в его сторону и встретил босса вопросом: