И они снова замолчали. Бубен покосился на Мелкого сквозь отросшую за зиму чёлку и в первый раз заметил, что давно пора стричься. И почему он раньше об этом не вспомнил, да хотя бы на заводе, где всегда под рукой были острые предметы? Он поднял руку и накрутил волосы на палец, про себя удивившись: вроде и не росли никогда такие густые, как у Ники. И тут же вспомнил, как Ника каждый вечер сосредоточенно расчёсывала волосы, распуская косу. Всего на десять минут блестящая золотистая волна накрывала её плечи, делая дьявольски красивой. И она каждый раз смеялась, когда ловила его взгляд, снова заплетая волосы в косу и пряча такую красоту. У неё была расчёска, которую она взяла ещё из дома. Белая, с розовым цветком на ручке… Интересно, чем она сейчас расчёсывает волосы? Расчёска ведь осталась у него, когда она ушла, и он часто крутил её в руках и думал о ней. А теперь её уже не найти: нападавшие переверну всё и вынесли что плохо лежит. Кто-то из заражённых мог и на расчёску позариться.
Неожиданно он чуть не сбил с ног проводника, который резко остановился.
– Туда, – сказал заражённый и ткнул пальцем в сторону кустов.
– А ты не пойдёшь?
– Нельзя.
– Ника?
– Ника.
– Мне кажется, он просто устал, – сказал Мелкий, едва проводник скрылся из виду, – Или всё, что говорит твоя знакомая, действует на них как заклинание.
– Я не знаю. Да и важно ли это?…
Ника встретила его на берегу речки. Точнее, она была там не одна, но Бубен заметил сначала только её. Она сидела на корточках на мокром песке и что-то держала в руках, демонстрируя это так же присевшим на корточки на другом берегу заражённым. На ней были старые джинсы и тёмно-синяя потёртая футболка. Мелкий замер, не зная, что сделать, а Бубен уже бежал вперёд.
Он успел схватить обернувшуюся Нику и прижать к себе до того, как она выронила то, что держала в руках. Это оказалась примитивная удочка.
– Ты ничего не поймаешь при таком сильном течении, – сказал он девушке прямо в ухо, немного приподнимая её в воздух, – Ты такая тяжёлая! – и опустил на землю, – Ты всегда была такой маленькой?
– Нет, это ты вырос, – и она улыбнулась, – А я совсем не тяжёлая, – она обернулась к заражённым, которые застыли на своём берегу, наблюдая невиданное раньше зрелище, – Нельзя так подкрадываться ко мне. Никогда. А теперь идите в деревню, я скоро тоже приду.
Они одновременно кивнули и скрылись в кустах. Тем временем Ника вопросительно посмотрела на Бубна и показала глазами на Мелкого.
– А… – ему пришлось раскрыть руки, чтобы обернуться, – Ника, это Никита, но я зову его «Мелкий».
– Очень приятно, – она кивнула и неожиданно радостно улыбнулась, – Я слышала, что ты раньше был в группе в местных бандитов. Это так?
– Ну…
– Не переживай, в этом нет ничего страшного. Очень скоро нам нужно будет менять место для деревни и твои знания нам понадобятся. Хочешь есть?…
Они расположились в единственной комнате деревянного дома за массивным столом. Перед каждым стояла миска с тушёным мясом, а в середине стола – блюда с варёными яйцами. Но украшал ужин настоящий по этим временам деликатес – шоколад. Он был мелко поломан и сложен в миску, и оттого казалось, что его мало. Однако, когда Мелкий, насытившись, решительно придвинул миску с шоколадом к себе, то заметил:
– Да тут шоколадки четыре, не меньше.
– Пять, если быть точными, – улыбнулась ему Ника и встала собирать тарелки.
– Сиди, – остановил её Бубен и встал сам, – Ну, как дела? Судя по всему, у тебя тут полный пансион.
– Ага. Они меня обожают. Носятся как с писаной торбой. Сначала вообще пытались кормить восемь раз в день. Ну, ты и сам видишь, – он развела руки, будто извиняясь, – Я теперь стала чуть больше. Зато мы окончательно подружились. А ты как?
– На меня напали, убежища больше нет. Из всего имущества остались только эти два товарища.
И он повёл подбородком в сторону стоящей в углу коробки, из которой уже минут десять не раздавалось на звука. Накормленные птицы, уставшие от долгого укачивания, довольно быстро уснули.
– Ничего, имущество – это дело наживное. К тому же, у нас тут полно кур, а петух всего один. Добавим к нему твоих, глядишь – к осени больше сотни голов к курятнике будет.
– У тебя куры как несутся? По одному в день?
– Ага. А у тебя по-другому было?
– По три, иногда по четыре.
– Ух ты. И как это ты ухитрился?
– Так я их водой напоил из гематитового озера.
– Хитро… Кстати, куда бы мы не шли, убежище бросать нельзя. Там и корм, и энергия, и вода чистая. Да и сил мы на него потратили много. Жалко оставлять такое богатство. Гематит, опять же.
– Заражённые прошли через него.
– Да, это проблема.
– Больше не пройдут, – поднял голову перемазанный в шоколаде Мелкий, – Некому теперь им скомандовать. Отчим не сможет.
– Отчим? – удивлённо приподняла бровь Ника.
– Я тебе позже всё расскажу, – успокоил её Бубен, – Ты лучше расскажи, что дальше собираешься делать?
– Жить, – пожала плечами девушка, – Мне больше ничего не осталось. Я тут перезимовала, и не скажу, что мне было плохо. Одиноко, – она покосилась на парня, – Да, согласна, было. Но ни скучно, ни холодно, ни голодно не было. А это на сегодняшний день – уже достижение. К тому же, пора ставить хорошие дома. Эти могут прогнить или размокнуть во время наводнения. Значит, нам нужен кирпич, бетон, камни. А для этого придётся идти в город.
– Почему, – неожиданно подал голос Мелкий, – Вы двое делите жизнь на то, что было до эпидемии, и сейчас? Разве сейчас другая жизнь? Другой мир?
– Да, – улыбнулась Ника, – Тебе может это показаться странным, но весь прошедший год мы с ним каждый день в этом убеждались. Мир слишком изменился, чтобы руководствоваться давно устаревшими правилами. Сейчас твой брат и друг не задумываясь выстрелит тебе в спину и никто его не осудит за это. Выживших слишком мало, чтобы они могли жить по-старому, но слишком много для того, чтобы они могли прожить всю жизнь и не встретиться. К тому же, таких банда, как банда твоего отчима, становится всё больше. Заражённые в этих компаниях всё больше напоминают зверей. За зиму на нас нападали четыре раз. Четыре разные команды хотели забрать всё, что у нас есть. Но мы оказались сильнее, и именно поэтому до сих пор живы. Ты сейчас сидишь и думаешь, что я стала злой и жестокой. Но это неправда. Я, наконец, стала честной. И я хочу жить. Настолько, что готова убить всех вокруг. И мы с тобой отличаемся только тем, что я – выживу.
– Какая-то странная у тебя правда. И честность тоже.
– Это ты так думаешь, а он, – и она указала пальцем на Бубна, – Так не думает. И знаешь почему? – стол скрипнул, когда она склонилась на мальчиком, упершись руками в дерево, – Потому что он до сих пор жив…
– Он привыкнет к здешним порядкам, – сказала Ника, едва они с Бубном оказались одни на крыльце, – Я уверена, что ему у нас тут понравится. Сегодня печка ваша, а я займу лавку. Завтра на завтрак будет картошка, нам удалось выменять её в ближайшей деревне на яйца. Там сидит вменяемый староста, он сразу не стал с нами ссориться. Так что теперь у нас раз в неделю есть немного овощей. Я думаю, что в ближайшее время вам понадобится отдельный дом. Вы же мальчики, в конце концов. Так что вы могли бы занять пустой дом на окраине. Его надо привести в порядок, там давно никто не жил…
Она говорила и говорила. А Бубен сидел и понимал, что беспокойство, которое сжимало грудь тисками с того самого момента, как он впервые покинул дом, стало понемногу отпускать. У него на глазах убили маленькую сестрёнку, а мать надрывалась криком где-то в глубине супермаркета. Он никогда не сможет рассказать это Нике. На самом деле он пошёл за ними, потому что надеялся спасти. Но не смог, потому что был слаб. Он потерял всё, встретил её и попытался снова начать жить. Он столько создал и столько сделал, но в итоге снова всё потерял. Потому что главное было – не создать, а защитить. Всё-таки, судьба существует – случайная знакомая оказалась ему роднее и ближе кровных родственников, потому поняла без слов, что он устал, и привела в себя, не оставив чувства вины, раньше следовавшего за ним по пятам.
Ника что-то рассказывала, шутила, размахивала руками в воздухе. А он просто смотрел на неё и понимал, что она совершенно не похожа на всех, кого он до этого знал. Она была рядом, настолько близко, что ему было физически тепло от её присутствия. И это ощущения наполнило его такой радостью, что он на секунду потерял контроль. И этой секунды хватило, чтобы выдохнуть «Спасибо».
– Да не за что.
– Я не об этом.
– Я знаю…
Над лесом медленно поднималось солнце. Завозились в своей коробке выспавшиеся петухи. Мелкий на печке перевернулся на другой бок и закутался в одеяло. Ему снился такой хороший сон, что не хотелось возвращаться в реальность. Где-то тоскливо и голодно завыл молодой волк, отставший от стаи. Из одного из домов вышел заражённый с ведром в руках. Проходя их крыльца, он чуть плутовато улыбнулся и Бубен с удивлением узнал в нём того самого заражённого, что принёс им первого петуха. Он хотел подняться и пойти следом, но Ника завозилась на плече, и ему пришлось прижать её к себе, чтобы она не упала. Они так и просидели всю ночь на крыльце. Молча смотрели на небо, и каждый думал о своём. Но потом уставшая от долгого дня девушка всё-таки уснула, положив ему голову на плечо, а он так и продолжил сидеть и тихо млеть от ощущения небывалой нежности, разлившей внутри от вида её улыбки.
Над лесом медленно поднималось солнце. Начинался новый день…
Глава 3
Над лесом медленно поднималось солнце. Начинался новый день. Из курятника выскочил на порог самый ранний петух и запел. Из крайнего дома вышел заражённый и направился за водой. Спящий под лавкой пёс потянулся и направился вслед за ним. По дорожке мимо дома медленно провёл свою часть курятника один из молодых петухов. Выплеснула грязную воду уже немолодая женщина, чья очередь пришла мыть полы в столовой. Из окна на втором этаже высунулось сонное опухшее лицо и хмуро осмотрело прудик, в котором мирно плескались утки. Где-то в отдалении хлопнула дверь и раздался звук упавшего таза. На балкон выскочила Ника и стала быстро собирать вывешенное вчера бельё. Зашевелился крайний слева стог сена: начал просыпаться Мелкий, который вчера решил «подышать воздухом», да так и заночевал на улице.
В общем, всё указывало на то, что пора вставать. Так что Бубен потянулся и ловко соскочил с печки. Когда Ника пришла его будить, он уже умылся и теперь доедал выделенную ему на завтра Мелким кашу.
– О, ты уже встал. Хорошо, мне как раз надо с тобой поговорить. Это по поводу генератора, – тут она подняла голову, – Мелкий, ну что ты делаешь?! Мы же вчера договаривались, что ты больше не будешь подобным заниматься!
– А я что? – отозвался Мелкий и опустил доску, которой собирался сзади двинуть направляющегося по своим делам петуха, – Он первый начал.
– Он начал, а я закончу! А ну-ка, пошёл на кухню! Там опять что-то стряслось: то ли продукты исчезли неизвестно куда, то ли ключ от кладовой за ночь ноги сделал. Короче, иди разберись, а петуха не трожь, он и ответить может.
– Да как ответит?
– А то ты сам не знаешь? – ехидно выдала Ника в спину мальчику, который уже направлялся в сторону кухни, – Ума не приложу, что с ним делать. Ну, клюнул тебя петух в пятую точку, ну сбежал, ну не бить же его за это! И чего обозлился, со всеми такое было. Петух молодой, противника ищет.
– Ну, можно сказать, он его уже нашёл. Мелкий ему подобного не спустит. У него, знаешь ли, гормоны играют. Возраст такой. И не остановишь ведь.
Ника неожиданно звонко рассмеялась. Бубен замер, наслаждаясь столь редким зрелищем и непонятно отчего вдруг заулыбался сам. В их жизни было слишком мало поводов для радости, чтобы упустить хоть один.
– Ты сам-то себя слышишь, взрослый? Он тебя всего на год младше. И когда ты у нас таким умным стал?
– А у тебя научился, ты же ведь у нас уже такая взрослая, – засмеялся в ответ парень, – Старушка.
– Вот вечно тебе бы посмеяться. А я, между прочим, по делу. Мы смогли вывезти генератор и Макс замкнул на него весь свет в доме. Но, то ли что-то пошло не по плану, то ли план был не очень, но она пару раз двинуло его током и больше не работает. Посмотришь?
– Так я же в этом ничего не понимаю.
– Ну, ты с ним жил, в конце концов, и всё в порядке было.
– С тем, что я жил, работали квалифицированные специалисты. А тут пользователи местного разлива. Зачем он вам вообще был нужен?
– Потому что я хочу, чтобы у меня вся техника в доме работала. И не на батарейках. А от сети…
– … потому что свечи – это прошлый век, – закончил за неё Бубен, – Ну что ты, конечно же я приду. Вот закончу с курами и приду…
Курятник был его вотчиной. Куры его просто обожали. Как ни странно, так же его обожали и все остальные представители животного мира. Например, утка всегда старалась утроиться как можно ближе к нему. А куры не пытались сбежать. Так что курятник был скорее их маленьким мирком, где он любил побродить, а они – заночевать. Даже дверь оказалась не нужна: на случай нападения под дверями спал пёс, да и сами петухи, которых уже насчитывалось восемь штук, и человека могли вполне заклевать. Он открыл калитку и вошёл во двор курятника. На порожек заинтересованно выскочил глава курятника – рыжий толстяк по кличке «Луи». Его первенство пришлось признать даже Бубну.
– Ну, Луи, что у нас сегодня?
И спокойно вошёл внутрь. В последнее время куры неслись не очень бойко, но тут скорее были виноваты люди: лето выдалось засушливым, а поставки воды были нерегулярны. Так что, все куры, которых было уже больше ста голов, в день давали только около восьмидесяти яиц. Половина из этого шла на обмен в соседнюю деревеньку. Но они не бедствовали, ведь их хозяйство ограничивалось не только курами. Были ещё и утки, и несколько гусей, и даже три перепёлки, которые перезимовали в старом доме на отшибе, да так там и остались жить, исправно принимая еду из человеческих рук. А скоро (и он блаженно зажмурился от этой мысли) они смогут завести свиней, что сразу же очистит задний двор поместья от грязи. И обеспечит их тёплым мясом. Конечно, лучше бы завести коровок, но, кто же продаёт коров в самый разгар лета?..
Они нашли это место не совсем обычным способом. Просто сосед, который поставлял Нике шоколад, однажды обмолвился, что ещё до эпидемии тут один из новых русских устроил себе настоящий дворец и поместье вокруг. С забором, через который, даже с помощью качественных лестниц, не перелезть. На следующий день они решили проверить. И действительно: забор оказался приличным, ломать его было попросту жалко. И Ника решила: копать. Почти неделю одна половина заражённых усиленно собиралась дома, а вторая – под покровом ночи с противоположной от деревни стороны подрывала забор. План не удался: под слоем земли к концу работ начал проглядываться бетонный фундамент. Староста, прекрасно знавший об их планах, даже явился полюбоваться на расстроенные лица. Но никого не обнаружил: один из работников ночью упал в реку, и его течением занесло внутрь через большую трубу. Так что путь был найден довольно быстро и уже на следующее утро поместье распахнуло ворота, чтобы принять первых поселенцев…