– Мы все можем бороться! – настоятель положил ей руку на плечо и чуть сжал. Он видел всю внутреннюю борьбу, что проходила внутри его гостьи. Его прикосновение грело, – А хочешь? Ты сама хотела бы сделать что-то для того, чтобы помочь уничтожить врага?
– Что я могу? – она потупила взгляд, – Я – всего лишь горожанка, которая продолжает исправно молиться Коэлуму. Но, простите меня, настоятель. Я не понимаю, как он мог дать нашим близким погибнуть? Как он мог отвернуться от мира в такой момент? Он же оставил всех нас самих разбираться с врагом.
– Иногда Коэлум готов нам помочь, но мы не ценим его милости, – серьезно произнес священник, – Пора бы и нам научиться помогать ему. На что ты готова пойти ради того, чтобы расправиться с врагом, по вине которого умирают наши близкие. Многие из них прожили совсем коротенькую жизнь? – он уверенно шагнул вперед, подойдя к девушке почти вплотную. Его руки сжали ее плечи, а дыхание обожгло лоб, – Если я скажу, что ты, лично ты, можешь помочь нам, простым, напуганным людям, на что ты готова пойти?
– На все, – она снова вспомнила убитую горем мать.
– Значит, приходи сюда завтра. Ты – не одна. Нас таких много. И если наш король будет бездействовать или продолжать посылать на верную гибель маленькие отряды, мы сами нанесем удар.
– Самонадеянно… – прошептала она.
– Нет, самонадеянность – грех, а грехов я не одобряю. Грехи – это слабость, а нам всем сейчас нужна сила. Я же говорю то, что действительно имеет место быть. Я не один, ты не одна. Нас таких много. И вместе мы – сила. Мы можем так много, как не может никто, даже король, потому что он – один, и во всем преследует собственные интересы.
Она шумно втянула носом воздух. Как непривычно слышать такое от настоятеля! Но молодой человек явно был с характером, чего порой не доставало другим священникам. Она почувствовала, что внутри нее зарождается чувство полного, безграничного доверия к этому человеку. Вот такими и должны быть люди! Настоящие люди, независимо от того, что на них – корона, монашеская мантия или латы. Мы должны бороться за эту страну и победить, иначе ничего не исправишь.
– Так ты придешь? – вопрос был сущей формальностью, он уже видел, как в голубых озерах ее глаз зажглось самое настоящее пламя.
– Да.
– Свидимся, – сказал он и коснулся двумя пальцами ее затылка, отпуская с миром.
– Одну секунду, – уже в самого выхода из церкви она обернулась и еще раз внимательно всмотрелась в его красивое лицо, – Как вас зовут?
– Максимус.
Глава 2
Маркус внимательно смотрел на карту и думал о том, как очистить север от неприятеля. Как и всех остальных, его очень волновали отряды, постоянно пропадающие на границе. В голове не укладывалось, как могут с карты некогда огромной и великой державы исчезать деревня за деревней. Но больше всего его волновало то, что на той территории, которую занял их враг, можно было отстроить второе такое же государство, даже большее по площади, чем то, в котором ему довелось родиться.
У него был титул, небольшой, но все-таки это отличало его от простолюдинов. Собственное происхождение командира отряда не огорчало. У него не было земли. Ему ее не оставили. А там неужели не найдется клочка для такого, как он, чтобы можно было выстроить поместье и жить себе спокойно? Но кого он обманывал – разве может жить спокойно человек, который собирается отстроить себе по меньшей мере королевский замок и заставить монарха задыхаться от зависти?
Своих родителей Маркус почти не помнил. Они умерли рано, о чем он совсем не жалел, потому что перед смертью, они все же успели обеспечить своего сына деньгами и передать титул. А большего он от них и не ждал. Ему даже в голову не приходило зайти во дворик одной, небольшой церквушки на самой окраине, обойти ее и хотя бы посмотреть на два надгробия, стоящих у самого забора. И это несмотря на то, что в той церкви он бывал чуть ли не каждый день. Поводом для частых посещений стал местный настоятель, с которым командир имел счастье сблизиться. Такое знакомство обещало им быть обоюдовыгодным.
Маркус привык быть один и сам по себе. С тех самых пор, как из родного дома попал в церковный приют, где обучали только будущих обладателей титула. Его отец при своем благородном происхождении все-таки не пожелал даже попробовать пробиться куда-либо, поэтому единственные привилегии, которые теперь были у его сына – это возможность командовать небольшим отрядом. На счет собственного положения, у Маркуса возникали смешанные чувства. Он, вроде как, больше не простой солдат, но какая разница, если ты идешь в самое пекло? Разница лишь в том, что простых солдат убьют сразу, а ему, знающему чуть больше, придется еще хоть немного пострадать, пока те, кто захватил его в плен, не поймут, что он столь же бесполезен, сколь простые войны. К сожалению, он слишком хорошо это понимал, и такое положение вещей его решительно не устраивало, да к тому же беспокоили детские воспоминания, которые никак не хотели забываться.
Каждый день в приюте он видел тех, кому больше повезло с родом – у многих были обширные земли с огромными поместьями, а у него – лишь бесполезный титул. Пока Маркус жил в церковном приюте, он отчаянно надеялся, что там, на свободе, его ждет небольшое поместье, в котором пусть и всего два десятка слуг, но он какой-никакой вассал. Разочарование наступило быстро. Когда он вырос, пересек порог ненавистной церкви, и отправился туда, где стояло имение его отца, то он увидел лишь разваленный особняк с выбитыми, заколоченными окнами, и дверьми, давно сорванными с петель. Вот тогда несчастный и осознал, что кроме титула и навыков боя у него нет ничего.
Маркус продолжал смотреть на карту, и в его глазах блестел азартный, лихорадочный блеск. Северные земли прельщали его. Если бы он только мог отвоевать хотя бы часть их, он бы отгрохал себе такое поместье, которого не сыщешь не только во всем Эспиране, но и в стране. Даже король удавился бы от зависти. Но первый серьезный поход пока был только в мечтах, хотя уже во всю обсуждался на собраниях в королевском дворце. А на деле же – пропадали отряды, умирали люди. Опустели улицы, светлые плащи в знак траура сменились серыми из грубой ткани, стены каждого дома помнили разрывающий душу плач матерей.
Дверь со скрипом отворилась, и в нее вошел человек, укутанный в белый плащ, перехваченный на талии светлым ремнем. Он задвинул засов, сбросил капюшон и уставился своим пронзительным взглядом на вояку, ожидая, когда тот оторвется от карты материка. Его зеленые глаза в свете факелов горели, как у кошки. Воин терпеть не мог этих мерзких существ, и священников тоже. Но иногда для того, чтобы достичь своей цели, необходимо уметь ладить даже с теми людьми, которых ты не переносишь на дух.
– Здравствуй, Максимус, – он оторвался от созерцания карты и перевел взгляд на священника, – Есть новости?
– А когда я приходил к тебе просто так? – он счел внимание Маркуса за приглашение и тяжело опустился на деревянный стул. Между тем, его взгляд заскользил по помещению, а на лице застыла плохо скрываемая брезгливость. Еще бы, священники жили совсем в других условиях, здесь же на всю комнату – лишь старый, дубовый стол, на котором разложена карта, пара стульев, кровать в углу. На стене висел охотничий трофей – голова оленя с ветвистыми рогами. На последнюю и засмотрелся молодой настоятель.
– Нравится? – командир презрительно хмыкнул, – Когда-нибудь, будет коллекция.
– О, я знаю, чем бы ты хотел ее пополнить, – Максимус улыбнулся так, словно речь шла не о жизнях, а о чем-то столь же простом, как поход в церковь, – доспехами наших врагов. Говорят, они у них такие черные, что даже не блестят на солнце. Как думаешь, легенда?
– Откуда мне знать, – огрызнулся Маркус, – А по поводу пополнить коллекцию, так кто же не хочет? Убить бы хоть одного из них, так ведь пока мы только штаны протираем на собраниях, а могли бы уже на всех парах нестись туда, прихватив катапульты, тараны и магов.
– Маги, – улыбнулся Максимус, – Так они прямо взяли и пошли.
– Зубы мне не заговаривай, умник, – Маркус сплюнул, – Говори, зачем пришел? А перед тем, как ты начал, помни, что бывает с гонцом, который приносит плохую весть.
– Кажется, король решил порадовать нас очередным собранием, – осторожно начал священник, но командир его перебил.
– Мне какое дело? Я бываю лишь на незначительных заседаниях. С моим титулом не пускают в тронный зал, а все значимые собрания, сам знаешь, проводятся там. Я – фигура второго плана, и на сей раз тоже.
– Так и на тебя уже есть распоряжение? – Максимус притворно удивился, а Маркус снова разозлился. Он-то отлично понимал, что священник, будь он неладен, играет одну ему известную роль. Ведь такие люди, как Максимус, все узнают первыми, и им так забавно наблюдать за теми, кто пока не знает, что ему уготовано.
– Ничего интересного. Собрать дань с одной деревеньки, которая находится на…
– На самой границе, – закончил за него настоятель, – Маркус, Маркус. Не умеешь ты мыслить широко. Потому ты еще и сидишь на своем месте, не продвигаясь вверх – узколобие еще никому не помогало.
– Если тебе есть что сказать – говори, а нет – проваливай к чертовой матери. И без тебя тошно, так еще и твою мантию тут лицезреть, – Маркус поиграл небольшим метательным ножом, нацелился священнику в голову, но кинул его себе под ноги, а Максимус оставался спокойным, потому что точно знал, что вояка не причинит ему зла. В самом крайнем случае, вышвырнет за дверь.
– У меня созрел план, но для начала нужно дождаться одобрения его Святейшества.
Так называли священника, перед которым преклонились все церкви, как перед божьим ставленником.
Война передернуло. Его Святейшество он лично терпеть не мог – в его присутствии командиру всегда становилось не по себе. Хотя, Маркусу надо отдать должное собственному отцу, промотавшему все, что можно. С таким титулом, видеть главного священника ему приходилось не часто. Однако, так было лишь на официальных собраниях. Максимус уже давно вел свою игру, которая начиналась с закатом, когда засыпал Эспиран. И там его Святейшество иногда появлялся. Увы, в этой небольшой часовенке сглаживались саны и титулы. Оставалась только ненависть к врагу и жажда мести, которой многие прикрывали желание нажиться. Как, например, сам Маркус. Вот там-то его Святейшество мелькало чаще, чем того хотел командир.
– Когда?
– Завтра, незадолго до рассвета, приходи в мою церковь, – настоятель вздохнул, – Соберемся и решим, как нам действовать дальше. У меня, кстати, будет возможность познакомить тебя кое с кем. Помнишь, как мы с тобой строили план? Так вот, я нашел недостающий элемент.
– Мне с самого начала не нравился твой план. В нем слишком много белых пятен.
– Хочешь сказать, у нас есть выбор? – елейным голосом пропел Максимус, и глаза его хищно сверкнули.
– Отлично, взглянем на твою находку.
Он пришел, как и полагалось. Церковь была полна народу, причем из безликой толпы часто выныривали знакомые лица и тут же исчезали обратно. Маркус обосновался у выхода, чтобы узнать все, что ему нужно и тут же уйти. Сначала разговор пошел оживленно, и он действительно сконцентрировал свое внимание на информации, но затем понял, что большинство собравшихся здесь людей пытается лишь высказать своим знакомым, как сильно оно обеспокоено ситуацией. Командир сплюнул и уставился на солнце, которое медленно восходило в зенит. Он думал о землях, о поместье, о своей жене и детях, которым хотелось бы оставить чуть больше, чем оставили ему его родители. И так глубоко увяз в своих мыслях, что даже не заметил, как к нему подошел настоятель.
– Он одобрил! – Максимус сиял, как начищенная монета, – Его Святейшество одобрил наш план! То, над чем мы так долго работали – свершится! Наконец-то у нас выпадет возможность все осуществить! – он ликовал, как ребенок.
Максимус схватил воина под локоть и сильно сжал, поддаваясь порыву чувств, – Возможно, ты пополнишь свою коллекцию, Маркус.
Максимус кратко рассказал ему о том, что в той пограничной деревне, куда ранее отправили командира, скорее всего находится небольшой гарнизон врага. Командир почувствовал, как по венам привычно бежит адреналин, а внутри просыпался настоящий охотничий азарт. Настоятель в двух словах напомнил ему свой план и начал рассказывать про девушку, которую можно было под видом мирной сельчанки отправить впереди отряда посмотреть, есть ли там враг, и если есть, то в каком количестве. Воин слушал его краем уха, иногда невпопад кивал. Ему было все равно, кто там пойдет впереди – он готовился к битве. Максимус продолжал говорить про тот самый недостающий элемент своего плана.
– Давай о девушке.
– Она подходит идеально. Ничего примечательного – серая мышь, хотя мордашка вроде симпатичная. Даже жалко.
– В нашем деле нельзя никого жалеть, – отрезал Маркус, – Ну и где твоя разведчица?
– Она должна была прийти сегодня сюда. Я найду ее, а ты стой тут.
– Уверен, что она вообще пришла? – Маркус был настроен скептически, но Максимус и глазом не повел.
Настоятель исчез, чтобы через несколько минут вернуться с незнакомкой. Внешне она действительно смогла бы сойти за простую сельчанку. Светловолосая, голубоглазая, бледная, лицо круглое, никаких примечательных черт. Совершенно типичная внешность для такого климата. Таких сотни. Лучшей кандидатуры не найти.
– Маркус, это – Агата. Агата – это тот, кто введет тебя в курс дела. Не переживай, все продумано.
– Оставь нас, – бросил он настоятелю, и тот мигом испарился, – Завтра в ночь, за несколько часов до рассвета, я поведу небольшой отряд в деревню, которая находится на границе. Это поручение короля – собрать там дань. Но ты отправишься туда раньше меня под видом мирной сельчанки, чтобы узнать, находятся ли там подразделения врага, и если да, то в каких количествах. Твоя задача любыми средствами добраться до деревни до захода солнца и вернуться через три часа. Ты поняла меня? Сможешь?
– Да… – ее голос мгновенно охрип.
– Мы надеемся на тебя, а теперь ступай, отдохни. У тебя завтра трудный день.
Как сложится судьба этой девчонки – его совершенно не волновало. Одно лишь желание охватило его – скорее рвануться в бой. Когда незнакомка поспешила покинуть церковь, он испытал глубочайшее облегчение. Ему не хотелось тратить на нее свое драгоценное время. Что для него, что для настоятеля она – всего-навсего разменная монета. За его спиной неожиданно нарисовался Максимус.
– Ну? – тихо спросил он.
– Посмотрим.
– А что тут смотреть? – искренне удивился Максимус, – Вернется в условленный срок живой, значит, чиста деревня. Погибнет – жаль, но не она в этой войне первая, не она – последняя. Будешь готов.
– Святоша, – презрительно выдохнул воин и отправился прочь. Ему предстоял тяжелый день.
Глава 3
Этому миру не хватало спокойствия – отцов, спешащих домой после рабочих дней, матерей, занятых домашним хозяйством, и изредка поглядывающих из окна на толпу играющих детей. Нет, в этом мире мужчины хватались за мечи, город наполнили вдовы, закутанные в черные плащи и со скорбным, постаревшим выражением лица, а дети, вместо того, чтобы играть друг с другом, мечтали только об одном – как бы отомстить за отцов, для которых гробами стали собственные латы. Стоило только остановить на улице любого ребенка и спросить, где его отец, как взгляд несмышленыша становился серьезным, а детская рука указывала в направлении печально известного холма, на котором находилось кладбище, где отчизна хоронила своих героев. Конечно, с границы трупы никто не тащил, просто жест за несколько столетий, в которые войны разрывали континент на части, прочно вошел в обиход горожан, и они показывали на известное кладбище всегда, когда речь заходила о смерти, где бы ни был похоронен их близкий человек. И почему эти несчастные люди не могут жить в мире и согласии? Зачем одни горячие головы хватаются за мечи, а вторые ставят на себе крест в память о первых? Аргус не понимал. В его храме всегда было уютно и спокойно – свет косыми лучами проникал в молитвенный зал, сквозь высокие, мозаичные окна. Ему не нужно было покидать родных стен, чтобы увидеть несчастные, серые тени – еще живые призраки уже давно мертвых людей, жизни которых поглотило общее горе. Моральные, духовные мертвецы не могли найти себя, вот и ходили по храмам, отчаянно уповая на то, что служение Коэлуму заглушит их боль. Но несмотря на собственный горький опыт потери родных, они не хотели поставить жирную точку на смерти, ведь почти каждый из них горел жаждой мщения, что повлекло бы на гибель последующие поколения. Дань войне, словно Коэлум не один, а позади него, красивая, стальная, холодная Богиня – Война, жертв которой становилось все больше и больше.