А если бы копнули, задали вопросик по теме? «Не копнут и не зададут, – был абсолютно уверен Сергей. – Потому что я – пахарь! И по-другому в этой жизни мне нельзя…» Много раз говорил ему так и Мишка, доучившийся лишь до восьмого класса, но и впоследствии постоянно приглядывавший за младшим братом.
С отъездом Михаила в техникум когда-то большая семья Серовых распалась окончательно (летчик всегда появлялся неожиданно, на день-два, не больше). Серега и мама остались вдвоем. Своего любимца Мишку они видели только в дни длинных праздников и на каникулах. Правда, одна зацепочка оставалась – худенькая длинноногая блондинка Лиза. Она жила в этом же доме с мамой и бабушкой, ходила в ту же школу, в которой продолжал учебу Сергей. То, что с Мишкой они дружили («ходили»), – это знала даже детвора. Но как сложились их отношения после отъезда брата на учебу, кроме них никто не знал.
Семья у Лизы была необычной для тех времен: и мама, и бабушка – глубоко верующие люди. Про отца Лизы никто ничего не знал – сгинул на войне. Особенно мрачно выглядела бабушка. Она ходила, как монахиня, во всем черном, хотя в монастыре не состояла. Дружбу Лизы с Мишкой они не поощряли, но девочка училась в современной школе и демонстративно выкручивать ей руки они не хотели.
Она, неизвестно почему, с симпатией относилась к Мишке, немного неотесанному, малограмотному и в то же время абсолютно доброму, застенчиво-обаятельному парню. Но уж точно не за его футбольные заслуги. В футболе Лиза разбиралась как раз меньше всего. А тут еще этот трагический случай, произошедший с ним… Лиза видела, как на глазах меняется лучший футболист школы и двора, переживший страшную трагедию. Он перестал учиться, пытался работать почтальоном, ночным сторожем… Видимо, что-то не складывалось в его жизни.
Заново их передружила сестра Михаила – заводная Катька, которая приехала со своей ударной стройки отдыхать к маме на целое лето. Девушка начитанная, но несколько прямолинейная, не разделяющая полутонов, она была ненамного старше Лизы. Они дружили еще со школы, хотя учились в разных классах. Но это ничуть не мешало им вместе ходить в школу и обратно домой.
В честь приезда в отпуск Катя устроила вечеринку, позвала Лизу, других девочек из школы. И Лиза целый вечер танцевала с бывшим футболистом. Она знала, что он инвалид, что у него плохо с легкими. Но она не знала, что ему изуродовали еще и позвоночник. Об этом толком никто не знал, кроме мамы. Только ей бывший футболист рассказал обо всех своих болячках.
«Конечно, никакой любви здесь нет, – думала Лиза. – Да и с чего ей взяться-то? Мы совершенно разные люди… Наверное, я побуду с ним, хотя бы временно, на первых порах, поддержу его заботой и вниманием».
Так несколько напыщенно, по-книжному, размышляла Лиза, готовя разговор с мамой, и особенно с бабушкой, агрессивно настроенными против «чертова хулигана», которого Господь наказал за грехи его.
На самом деле ей действительно хотелось поддержать бывшего спортсмена. Поэтому они стали видеться почти каждый вечер, если у Лизы не выпадала ночная смена на молокозаводе, куда она только что устроилась учетчиком. В институт можно было попасть, только имея трудовой стаж.
Но кто бы мог подумать, что за нее, взрослого человека, так серьезно возьмутся родители? В семье все обернулось страшным скандалом. Лизе пришлось напоминать родителям и о милосердии, и о поддержке ближнего.
– Не кончится добром дело, помяни мое слово, девочка моя! – говорила со слезами на глазах бабушка. – Я-то знаю, что говорю. Пить будет, привыкнет к тебе, начнет куролесить… И все под маркой своей несчастной болезни. Но если Господь так решил…
– Бабушка, милая, да ничего я не решила! Я знаю только одно: что мы настолько разные люди, что нам кроме как о жизни во дворе, школе и футболе не о чем и поговорить! Но именно сейчас, когда у него никого нет, когда даже его Катька возвращается на стройку, а Сережка совсем еще мальчик, я нужна ему как никто. И я ведь тоже не принцесса голубых кровей: на заводе тружусь. Такого понаслушаешься за смену, что уши вянут. Ну и пусть он поухаживает за мной… Это, в конце концов, приятно!
– Дурочка ты моя! Не успеешь оглянуться – дети пойдут, – это уже мать сказала в конце разговора.
Как в воду глядела. Никто ни о чем и не думал, и не предполагал, а он, ребенок-то, взял и зашевелился в глубинах Лизиного тела. А Лиза рада была, видя счастливого Михаила, его нежный взгляд. Нет, теперь уже на них, на двоих, он так смотрел. Что ж, решили, институт подождет. Стали ускоренными темпами готовиться к свадьбе. А у жениха – госэкзамены в техникуме, да плюс ему сдают экзамен по «физре» его подопечные.
Глава четвертая
В итоге Михаил получил диплом с одной четверкой – по сочинению: подвела грамотность. И его «клюшечники» из спецгрупп (от слова «клюшка», инвалидная палка), как их в шутку называли преподаватели, тоже хорошо сдали экзамены, в том числе и по «физре». Комиссия должна была заседать в среду. А на понедельник директор техникума пригласил Михаила к себе в кабинет. В приемной уже был преподаватель физкультуры Геннадий Павлович Елистратов (все его звали Елистратыч), который порекомендовал Михаила на работу четыре года назад. Выпускник понял, что физрук что-то темнит. Он прижал коллегу в углу, и тот признался, что рекомендовал его стопроцентным преподавателем физкультуры в группах спецконтингента. Уже с полной нагрузкой.
Но директор позвал в кабинет одного Михаила. Поздоровались, он узнал о здоровье выпускника, о семейных делах, о жилищных проблемах. И вдруг без перехода начал о делах:
– Миш, физрук настаивает, чтобы я закрепил за тобой все группы, которые идут через наборы социального обеспечения. Я, в принципе, согласен. Вижу, что у тебя с ребятами хорошо получается и по учебе, и по жизни… Но сказать я сейчас хочу о другом.
Директор по селектору попросил у секретаря в приемной чаю и продолжил разговор:
– Нам нужен руководитель практики на головной обувной фабрике в областном центре. Ты родом оттуда, город знаешь, а город помнит своего кандидата в мастера спорта СССР. Начальство фабрики, особенно главный технолог Антипова, о тебе отзываются только положительно. Это, дорогой мой, крайне важно для будущего наших воспитанников. Мы же в основном технологов готовим.
Опять помолчали. Чаю не несли. Директор начал говорить, явно смутившись:
– Я знаю, что ты готовишься к свадьбе, что уже ждешь ребенка. Вот это для меня, может быть, даже важнее, чем все остальное. Ты серьезный и взрослый человек! Ты знаешь, мы даже поможем тебе с жильем: у нас в городе при фабричном общежитии есть отдельная двухкомнатная квартира. Это для того, чтобы практика студентов проходила более успешно. Зарплата у завпрактикой большая, почти как у замдиректора техникума. Но это и правильно. Практика студентов – это ого-го! А главное – мы тебе доверяем, уверены, что ты справишься, через год-другой все отладишь по высшему разряду.
Белокурая девушка, которую все звали просто Лера, принесла поднос с заварным чайником, печенье и чашки. Их было три.
Директор сказал:
– Ну, зови уж и Геннадия Павловича! Вот расстроится человек…
Пока секретарь директора выходила из кабинета, пока физрук несколько минут почему-то не заходил, медлил, Михаил успел спросить директора:
– Это будет служебная квартира?
– Да, к сожалению, на время твоей работы завпрактикой. Но ты парень молодой, у тебя все впереди, все получится. Учиться пойдешь на вечерний факультет в институт. Без экзаменов, кстати…
В это время в кабинет вошел Геннадий Павлович. То ли он услышал в дверях конец разговора, то ли узнал о намерении директора из секретных источников, но сразу включился в разговор:
– Бесспорно, если вы решите вопрос по жилью, то я свое предложение, товарищ директор, снимаю.
– Вот и отлично! Я знал, что вы патриот техникума и что вас не придется уламывать. Ну-с, а вы-то, молодой человек, что молчите? Опешил, не ожидал?
– Конечно, не ожидал… Думал, что пойду на фабрику в отдел главного технолога, к Светлане Валерьевне Антиповой, что будем с женой жить у мамы и ждать рождения ребенка…
– Если я правильно понял, то наше предложение ты не отвергаешь, так, Михаил Иванович? Только береги здоровье! Никакого футбола и экстремальных видов спорта! Хватит с тебя и одного раза. Да, чтобы не забыть… Миш, ты оставь нам на память свой значок «Кандидат в мастера спорта СССР». Мы на стенде его разместим, с твоей фотографией, а?
Физрук закивал в знак полного одобрения слов директора, сказал:
– Ты не представляешь, какую это силу будет иметь для ребят! Ведь ты же помнишь, что больше половины наших студентов приходят к нам по направлению комиссий собесов, с инвалидными палками, еле ходят… А тут – свой мастер спорта: и учился, и преподавал у нас.
– Хорошо, – сказал Михаил. – Вы меня отпустите на пару деньков домой? Надо хоть формально с будущей женой да и с мамой все это обговорить.
– Это вообще не проблема! – сказал директор. – Кстати, завтра я еду на совещание в облцентр, беру тебя с собой на «Волгу». Обратно сам доберешься поездом.
Михаил видел, как был доволен состоявшимся разговором директор, как искренне радовался за коллегу физрук.
– Надо же, сразу на ставку завпрактикой! С деньгами и полномочиями, да еще и с двухкомнатной квартирой! – говорил Елистратыч, обняв Михаила за плечо, когда они шли по коридору к себе в физкультурный закуток. – Ты пока помалкивай, никому ни слова… Завистников – тьма! Немало наших преподавателей побежали бы сейчас в облцентр, чтобы только отхватить там и жилье, и статус, и приличные деньги. Но ты, искренне говорю, заслужил! Хотя мне и в сыновья годишься, и проработал у нас лишь четыре года. Но это нормально. Это неважно… Ты футболист настоящий, от бога!
– Да ладно, дядь Ген! – все еще смущался разговора Михаил. – Тебя, вон, арканом не вытащишь отсюда: свой домина, сад-огород, река-красавица, до облцентра – четыре часа на поезде. Скоро купишь машину, будешь ко мне в гости приезжать… Три часа – и ты у меня!
Коллеги по работе помалкивали. Но по отдельным взглядам, жестам было понятно, что многие уже знают о предложении, которое сделал директор техникума Михаилу. И тем не менее табу на молчание никто не нарушал.
Дома кроме Сереги, естественно, никого не было. Он пришел из школы, успел съесть огромную тарелку горохового супа, картофельное пюре с солеными огурцами (мясное по будням в доме было редкостью) и собирался садиться за уроки. Но, увидев входящего в дверь Мишку, бросился на него. Не добежав до брата метра, встал как вкопанный: видимо, сработал многолетний инстинкт – корсет, позвоночник… И все равно: он подсунул руки брату подмышки и стал кружить его по квартире. Мишка крепко держался за вымахавшего в нынешнем году брата, говорил смеясь:
– Господи, какой ты большой вырос! А шевелюра – точно как у меня! Учителя, небось, грозятся ножницами состричь ее прямо в классе? Мы это проходили… Поесть дашь мне что-нибудь?
– Мой руки, я счас супчику подогрею, остыл малость… А огурцы, ты помнишь? Язык проглотишь… Как я рад тебя видеть, братишка! Ты надолго? А когда навсегда? А когда вы с Лизкой переедете к нам насовсем?
– Все, думаю, свершится скоро – в этом месяце.
– Как здорово! Будем опять все вместе!
– Сережка, дорогой мой! Как я соскучился по тебе, по маме, по Лизе! Вечером, когда соберемся все вместе, я сообщу одну очень важную новость.
– То, что у вас будет скромная свадьба, это я и без тебя знаю – слышал, как Лиза шепталась с мамой. А ты знаешь, что ее мать с бабушкой против этого? Говорят: «Мы для единственного ребенка ничего не пожалеем!» – и что у них только приданого на тысячи рублей. А еще они против того, чтобы вы жили с нами: мол, Серега, то есть я, шалопай, он может навредить будущему ребенку… Ха-ха-ха! А помнишь, как мы нянчились с Катькиными и Дашкиными пацанами? По целому лету они были с нами!
Серега говорил эти слова громко. Он ушел за перегородку, за которой мама обустроила что-то вроде маленькой кухоньки с электроплиткой, чтобы каждый раз не бегать на общую коммунальную кухню. За таким же импровизированным умывальником Миша умывался, раздевшись по пояс. Все делал точно, выверено, экономно, ни капли воды на полу. Или иди в коммунальный умывальник, если хочешь поплескаться.
Поев супу, похвалив мамины соленые огурцы, а также солидно выспросив у Сереги о последних новостях, старший брат засобирался к Лизе.
– Мама сегодня придет пораньше, – объявил Сергей, – в пять часов. Не надо мыть общагу, у них там какой-то вечер танцев, что ли…
Усадив возбудившегося и никак не могущего успокоиться младшего брата за уроки, Михаил ушел, пообещав вернуться к приходу мамы.
Сергей пробовал начать с трудного – с физики. Задачки не получались, голова просто перестала соображать. Еще бы: брат приехал! Тот успел все же шепнуть ему, что будет жить в городе, может быть, даже в своей квартире, и что работу ему дали на обувной фабрике… Вот это новость! Но – молчок: просил до поры никому не болтать. Сам всем все расскажет, когда мама придет.
Потом математика все же покорилась Сергею. С русским, на удивление, он справился быстро, хорошо слушал на уроке объяснение учительницы. И все посматривал на будильник, который поставил с комода на круглый стол, за которым они и обедали, и уроки делали с братом. До маминого прихода оставалось что-то около часа времени.
Глава пятая
Самое смешное в этой истории: Серега не попал к брату на свадьбу. Это было в июне, только закончился учебный год в школе. Его, как опытного туриста, включили в делегацию школьников области для участия во Всесоюзном слете юных пионеров, который проходил на родине Ленина, в городе Ульяновске. Кроме представительских функций (построение, прохождение строем, сдача рапортов и тому подобных), которые повесили на Сергея, он стал капитаном туристской команды. Это серьезное дело. И хотя главное, что он должен был сделать, – по топографической карте вывести команду на исходный рубеж, в эстафете он тоже участвовал наравне со всеми: и лагерь разбивал, и палатку ставил, и костер разводил, и полосу препятствий преодолевал. Короче, неделя пронеслась в таких нагрузках, что он в субботу едва вспомнил о свадьбе брата.
Отпросился у старшей пионервожатой на два часа и помчался в город на почту. Все парадные мероприятия проходили на центральной площади города и в Ленинском мемориале, небывалом по красоте сооружении. Но жили команды на другом берегу Волги в специально пришвартованных к берегу дебаркадерах. Красота неописуемая! Даже рыбу ловили вместе с местными ребятами, закрепленными в порядке шефства за приезжими отрядами пионеров.
Почему-то долго искал почту, пришлось выстоять длинную очередь всего в одно работающее окно. Оператор обещала положить текст на яркие красивые розы. А текст получился совсем простой: «Поздравляю днем свадьбы! Будьте счастливы и здоровы! Ваш Серега».
Потом, уже не спеша, ехал на автобусе, шел по берегу Волги пешком, наконец добрался до своего дебаркадера. До ужина оставалось с полчаса, и ребята расселись на пяти-шести лодках, привязанных к специальным кольцам, накрепко вбитым в берег. Пели песни в основном девчонки. Мальчишки обсуждали ширину реки и хватит ли у кого сил переплыть ее хотя бы в одну сторону. Надо сказать, что Волга в этом районе была шириной не меньше двух километров. Сергей плавал плоховато, поэтому в дискуссии не участвовал.