А сейчас пока душ.
Отец
15 ноября
Сегодня ДР моего отца Житинского Николая Степановича, генерал-лейтенанта авиации, кавалера орденов Ленина, 4 орденов Боевого Красного знамени и многих других орденов и медалей.
Сегодня ему исполнилось бы 92 года.
Он родился в Симферополе, как и я много позже, там до сих пор стоит двухэтажный дом семьи Житинских на улице генерала Попова, кажется.
В 1929 году, скрыв свое дворянское происхождение, стал военным летчиком, поступил в Качинскую летную школу под Севастополем.
В 1937 году, будучи уже лейтенантом, был арестован по ложному доносу и 2 года провел в тюрьме как враг народа.
В 1939 году был освобожден (известный отток из тюрем и лагерей, связанный с заменой Ежова на Берию), восстановлен в должности и в партии. Воевал на Северном флоте, обеспечивал прикрытие караванов союзников по лендлизу, бомбил норвежские базы, где базировались немецкие подлодки.
В 1949 году, в 39 лет, получил звание генерала.
После войны служил в Москве, в штабе авиации ВМФ, потом закончил Академию Генерального штаба с золотой медалью и был назначен на должность командующего авиацией Тихоокеанского флота. С 1954 по 1959 год занимал эту должность, в связи с чем мне пришлось закончить школу во Владивостоке.
Потом в связи с хрущевским сокращением армии оказался в Питере и занимал должность начальника кафедры военно-морской авиации в Высшей военно-морской академии до своей отставки в 1969 году.
Умер в 1975 году, не дожив до своего 66-летия, от третьего инфаркта.
Букша
23 ноября
Ксюша Букша принесла новый небольшой роман, который написала за последние два месяца.
Я продолжаю пребывать в полном изумлении.
Ее фантастико-исторический роман «Эрнст и Анна» вызвал в ЛИТО небольшую бурю. Потом она съездила на Всероссийский семинар молодых писателей, где была в семинаре Юзефовича и получила хорошие отзывы. «Эрнста» мы издали крошечным тиражом, будем допечатывать. И вот новая вещь «Вероятность». Прочитал, как и первую, в один присест, взахлеб. Опять прибегал к жене, чтобы зачитывать отрывки вслух, чем вызывал, понятное дело, неудовольствие. Она привыкла верить своим глазам, а не моим восторгам, что тоже понятно.
Вспоминался «Понедельник» Стругацких, то есть это ближе всего, пожалуй.
При моей нынешней не очень большой любви к чтению – это случай уникальный. Не помню, чтобы когда-либо я так безоговорочно принимал молодого автора.
Мне нечего ей сказать по большому счету.
И страшновато – что она будет делать дальше?
Абсолютный слух на слово.
Абсолютный.
Издавать немедленно!
Слава богу!
27 ноября
ДУЭЛЬ (вспомнилось из старого)
Дошло до того, что он бросил в меня перчатку, но не попал.
Я поднял перчатку и протянул ему. Он взял перчатку двумя пальцами, как шелудивого котенка, сунул в карман, а пальцы вытер носовым платком.
– Значит, дуэль? – с удовольствием выговорил он, гордясь.
– Дуэль так дуэль, – пожал плечами я.
– Выбирайте оружие, – сказал он и набрал в легкие столько воздуха, что чуть не полетел.
– Телефон, – сказал я. – Мне удобнее всего телефон.
В назначенный час ко мне пришел секундант, я набрал номер, и дуэль началась. Первым стрелял он.
– Вы подлец, – сказал он.
– Совершенно с вами согласен, – сказал я.
– Не иронизируй, мерзавец! – закричал он.
– Вы зря теряете время, стреляя вхолостую, – заметил я. – Все это я уже давно знаю. Хотелось бы чего-нибудь новенького.
– Кретин! Бездарь! Негодяй! – выпалил он.
– Это лучше, но все еще слабо, – сказал я. – Напрягите воображение.
– Сволочь… – прохрипел он. – Стреляй, гад!
– Вы забыли сказать, что я подонок, гнусная тварь, алкоголик, баран, сукин сын, прохиндей, блюдолиз, лизоблюд, козел и дерьмо. В особенности – дерьмо.
В трубке наступило молчание, а потом испуганный голос его секунданта сообщил:
– Он убит…
– Жаль, – сказал я. – Это был чистый ангел, а не человек.
1971
What about?
9 декабря
Вот такой вот эбаут.
Целый день сегодня думаю, что бы такое написать о поездке в Москву, Тенетах и мыслях по этому поводу.
Мысли самые скверные, надо сказать. Совсем не по поводу церемонии, она могла быть лучше, в принципе, но Делицын сделал даже больше, чем позволяли ему силы и средства.
А скверные мысли по поводу бытования литературы в Сети.
Начну издалека. Когда 20 лет назад я начал ходить в рок-клуб, слушать музыку, встречаться с музыкантами и их окружением, писать об этом, культуртрегерствовать в неро́ковой среде, меня прежде всего привлекала необычайная ЖИВОСТЬ этого явления. Сходное ощущение я получаю и здесь, участвуя в жизни т. н. сетевой литературы. Ибо это литература чрезвычайно ЖИВАЯ. И в ней, как и в музыкальной среде, есть немало способных и некоторое количество действительно талантливых людей.
Однако дальнейшее сравнение будет не в пользу литературы. Если рок-музыка была знаменем поколения, средством обозначить свою самостоятельность, средством протеста, в конце концов, то литература Интернета не стала знаменем Интернета, не стала НАШЕЙ литературой для тех, кто полжизни проводит за компьютером.
Дело не в компьютерах, а в среде. Интернет-среда очень активна, интеллектуальна, молода. Она читает книжки! Читает книжки, да. Казалось бы, должна болеть за своих, за те книжки, которые написаны такими же, зачастую приятелями и друзьями. Но где они, команды фанов, толпы поклонниц, которые бросаются на каждую публикацию, книгу, выступление кумира? Не вижу я их. У БГ поклонницы ночевали на лестнице под его дверью. Я не к тому, что нужно идти ночевать на лестницу к Горчеву. Но почему на церемонии были практически только литераторы и несколько журналистов? Где читатели, те самые, которые в тот же вечер заполняли всевозможные «Пироги» и «Дрова», наслаждаясь интеллектуальной беседой?
Почему у сетевой литературы нет среды, кроме самих авторов?
Возможно, я задаю наивные вопросы. Но до тех пор, пока писатели не станут голосом этой молодой интеллектуальной толпы, ничего не случится. А хотелось бы. Потому что неужели не надоело обсасывать Пелевина, Пригова и Сорокина, когда рядом погибают в безвестности известные весьма узкому кругу Горчев, Фцук, О'Санчес, Цунский и добрый десяток поэтов, которые заткнут за пояс любого офлайнового стихотворца?
Срочно нужен читатель! Срочно нужен критик! Писатели у нас уже есть.
Володин
17 декабря
Умер Александр Моисеевич Володин.
Один из самых человечных писателей нашего времени.
Про него всегда и все говорили: какой милый и прекрасный человек. И несмотря на то что он был действительно большим писателем, человеческое в нем перевешивало. Редко про кого из литераторов так единодушно судят.
Мне посчастливилось с ним познакомиться лет тридцать назад в журнале «Аврора». Был какой-то редакционный вечерний междусобойчик, куда оказались втянутыми все находившиеся в редакции люди. Выпивали в кабинете главного. Я оказался рядом с незнакомым седым и хрупким человеком. Мы с ним чокались, улыбаясь, потом я спросил, как его зовут. Он ответил: Володин.
Ну, конечно, я тогда уже прекрасно знал, кто такой Володин.
Уже тогда он казался мне старым человеком, а было ему немного за пятьдесят.
Это было зимой. Мы вышли из «Авроры» вместе, и я сказал, что провожу его до дома. Так под ручку и пошли, потому что держась друг за друга нам было легче идти.
В троллейбусе нам встретились какие-то люди – парень и девушка. Они усиленно кланялись Володину, и он им тоже. Я подумал, что это его знакомые.
Вышли из троллейбуса уже вчетвером, вошли в подъезд. Володин стал проявлять признаки беспокойства. Дошли до его дверей, и тут Александр Моисеевич, страшно смущаясь, как-то выдавил из себя: а вы, собственно, к кому? Кто вы, собственно?
Они тоже смутились и сказали, что просто вот хотели выразить ему свою любовь. И раскланявшись, удалились.
Мы вошли в квартиру на Большой Пушкарской, в одной из комнат которой стоял пинг-понговый стол. В квартире никого не было.
– Сейчас мы будем играть в пинг-понг, – объявил Володин.
И мы действительно взяли в руки ракетки и стали играть. То есть стали подавать по очереди, потому что никто из нас не мог попасть по шарику после подачи. Тем не менее это нам очень нравилось, и мы смеялись.
Потом Володин сказал:
– Саша, вот в том шкафчике есть бутылка портвейна. Но его от меня запирает жена. Вы не смогли бы его открыть?
Я сказал, что нет ничего проще, – и открыл. Кажется, он не был даже заперт, потому что далось мне это чрезвычайно легко.
– Саша, вы гений! – провозгласил Володин, и мы стали пить портвейн, закусывая найденными в холодильнике котлетами.
Потом мы много раз встречались в разных местах: в Репино, в Союзе писателей, а последний раз на 80-летнем юбилее Александра Моисеевича. И каждый раз, встречаясь, он спрашивал:
– Помнишь, как мы играли в пинг-понг?
Я-то не забыл.
Удивительно, что он это помнил.
Мир его праху.
Самый тупой Новый год
December 24th
Это был новый 1960-й.
Мне вот-вот должно было исполниться 19 лет.
Я тогда учился в МАИ на радиотехническом, на 2-м курсе.
Не пил вообще ничего, потому что был Большой Спортсмен. То есть не очень большой. В масштабах института.
Девушки, как ни странно, тогда у меня не было. Я вообще тогда девственником был. Такие времена, френды…
Но и девушки платонической тоже не наблюдалось, поскольку та, которую я избрал, предпочла другого. Что тоже странно, признаюсь.
И был у меня друг Валерка, у которого, напротив, девушка имелась. Кажется, тоже платонически. Валерка позвал меня в какую-то компанию к этой девушке, а перед самым Новым годом, ну так часа за 4, девушка его обломала. Поссорились навеки.
И мы остались вдвоем в пустой трехкомнатной квартире моего отца, который в то время служил на Дальнем Востоке, а квартира бронировалась типа, поскольку он был Большой Начальник. Квартира была на Новопесчаной улице, близ метро «Сокол».
Тогда мы героически купили бутылку грузинского коньяка «три звездочки» и один лимон.
Мы решили упиться. Больше у нас не было ничего. Это не гипербола.
И, надо сказать, нам блестяще удалось упиться в полный хлам. Бутылка коньяка с лимоном вырубила нас обоих напрочь, так что я еще лет пять после того не мог даже смотреть на коньяк. Потом привык понемногу.
Так начались шестидесятые.
Свежая мысль
27 декабря
Новый год практически неизбежен.
Еще вчера казалось, что можно как-то его обмануть, избежать всех этих церемоний и глупостей, пожеланий счастья, подарков и шампанского на морозе. Нет, не удастся. Значит, надо морально готовиться.
Итоги уходящего года.
Трудно было очень. Долги увеличились, за что особое спасибо покемонам.
Издали кучу текстов.
ЖЖ занял ведущее место среди интернет-игрушек.
Блин! За год так и не удосужился оформить пенсию. Потерял кучу денег – баксов 300, не меньше.:)
Хотя собес посетил один раз. Мне там резко не понравилось. Там сидят какие-то совершенно старые люди. В ужасе бежал.
Вымащиваю благими намерениями дорогу в новый год
27 декабря
Напоминает название главы древнекитайского романа.
Размышляю типа под цветущей вишней.
Решил, что мне наиболее подходит в ЖЖ жанр мемуаров. Логично, да? Ну не писать же, почему меня не любит NN и как я от этого страдаю. Посему хочу завести еще два фейса. Под одним писать цикл «Мои встречи с ВИП (великими, известными, популярными)». Это довольно смешные встречи, потому что многие происходили в различных стадиях алкогольного опьянения. Собственно, навеяно одним комментом к моему рассказу о Володине.
Под другим фейсом что-то типа «Записки старого ловеласа». Пора поставить маленький памятник всем особам, которых я любил. Да и пересчитать их, в конце-то концов. Проект рискованный.
Но есть еще один проект, строго секретный.
Посему сам себе выдал код и завел новый ЖЖ под новым ником. Там будет просто одна история. Точнее, черновик одной вещи, создаваемой по ходу дела. Кто найдет, получит приз.:) Но я не представляю, как его можно найти, поскольку ни единого френда у этого ника нет.
Прогулка по Москве
31 декабря
Ну, конечно, Красная площадь.
Еще раз убедились, что на ней «всего круглей Земля», и сразу нырнули в ГУМ.
Там теплее.
По выходе из ГУМА нас неожиданно поджидали «Дрова», где мы и пообедали, причем мне удалось удачно разбить целую стопку мисочек для супа. Они так плавно посыпались и зазвенели. Полные «Дрова» осколков. Администрация благородно сделала вид, что ничего не произошло.
Нечего ставить мисочки такими высокими стопками!
2002
Сегодня
3 января
Сидим до сих пор с stepfather, который сейчас побежал за сигаретами для моей жены. Типа рыцарь и настоящий мужчина, хотя полвторого ночи.
Такие дела (с) Воннегут-Вербицкий.
Неожиданная развязка
3 января
Леник ака stepfather побежал за сигаретами, хотя я его отговаривал. Через 10 минут звонок: меня забрали в ментовку. Бегу к Павелецкому вокзалу. В магазине ничего не знают, в линейном отделении милиции тоже. Возвращаюсь, звоню по мобильному. Отвечает: типа да, в обезьяннике. Успел я тебе 300 баксов отдать? Я говорю: успел. Это он дал мне на сохранение, на всякий случай.
Ну тогда все ОК, я здесь посижу, говорит.
Я говорю: приехать за тобой? Ты где?
Не знаю, говорит Леник. Да и не отдадут. Я сейчас им буду стихи читать.
Это у него такой метод борьбы с ментами.
Героический человек.
Кровожадность
9 января
Что ж, перейдем к репрессиям.
Буду удалять из френдов барышень, которые вместо женского лица (своего или чужого – не столь важно), вешают хер знает что.
Свое лицо надо любить, иначе его никто любить не будет.
Очень большое сорри.
Исключение сделаю для некоторых лично знакомых барышень, хотя им тоже следовало бы призадуматься – у них такие вдохновенные лица!
Новая филология
10 января
maryl пишет:
«И в архивации культуры состоит наша прямая задача. Получить грант и скупать винчестеры у писателей…»
Не лучше ли купить один винчестер и перестрелять из него всех писателей?
Граждане с гражданки
13 января
И что теперь с ними делать? С гражданами, имеется в виду.
Надо продолжать всем миром.
Иначе они не отстанут.
Отвязались граждане с гражданки
13 января
При участии r_l (2-я строфа)
Четверостишие abracadabra в сюжет не легло.
А ведь бессонницу заработал на этом размере. Вот прицепился.
Полку прибыло
15 января
Юзер dimkin принят сегодня в Союз писателей Санкт-Петербурга.
Не без трудностей, вызванных любовью юзера к ненормативной лексике.
Акция была предпринята в основном для того, чтобы придать юзеру хоть какой-то социальный статус. А то он у нас непрописанный и беспаспортный.
Информация к собственному размышлению
20 января
Уже 3 дня (с тех пор, как до меня это дошло) размышляю над поздравлением Саши (Самуила Ароновича) Лурье.
Оно лестное, конечно.
Саша Лурье мне ничем не обязан. За язык его никто не тянул. Критик он – один из самых умных и тонких в Питере (да и в России).
И все же меня колбасит.
«Газета Дело № 1 (212)
от 14 января 2002
Александра Житинского поздравляет писатель Самуил Лурье.
Дорогой Александр Николаевич!
Я отметил надвигающийся день Вашего рождения так: перечитал ночью роман «Потерянный дом, или Разговоры с милордом» и перелистал повести «Лестница» и «Снюсь». Тут наступило утро, и стало вполне ясно, что Вы – самый сильный писатель нашего поколения, что в современной русской литературе мало кто выдержал бы сравнение с Вами.
Потому, наверное, и не сравнивают.
И еще потому, что Вы – человек и автор хотя и стремительный, но не суетливый, и совеститесь и брезгаете жить по законам стаи; ну и, по-видимому, в Вашей жизни есть такие вещи, которыми Вы дорожите больше, чем литературной шумихой.
Все это означает, во-первых, что Вы – счастливый человек, а во-вторых, – что необходимый. Берегите себя, живите долго, сочиняйте побольше!»