Придирчиво осмотрев хозяйский стол, девушка всплеснула руками и быстрой серной унеслась вверх на кухню. И через мгновение она вынесла небольшой поднос, весь уставленный мисочками и пиалами с «глико куталью» – местным островным вареньем, которое каждую неделю готовила помощница Петроса – Василика, женщина, знавшая огромное количество старых рецептов. Все молодые официантки и горничные ласково называли ее «йайя» – «бабушка».
«Варенье от бабушки» теперь стало узнаваемым коронным знаком завтраков на вилле «Афродита».
Артеми расставила чашечки с вареньем перед друзьями на столе, ослепительно улыбнулась и отошла к другим столикам.
Народ постепенно наполнял террасу.
Смолев, не выдержав, зачерпнул небольшой ложечкой из каждой пиалы на пробу: на этой неделе варенье из айвы, абрикосов, слив и темного винограда из долины. Вкусно, что тут скажешь!..
Виктор Манн, не теряя времени, разлил по кружкам дымящийся кофе и придвинул товарищу. Металлическими щипцами генерал осторожно подцепил верхний круассан и положил себе в тарелку.
– Выпей вот, сразу полегчает, – предложил он, указывая на кофе. – Тебе молока? Как обычно?
– Да, молока, спасибо! – недовольно пробурчал невыспавшийся Смолев. – Черт знает что! Почему я сам должен принимать доклад с утра? Ты же мне говорил, что я хозяин, значит – эксплуататор! Где это видано, чтобы будить эксплуататора ни свет ни заря? Еще немного, и я взбунтуюсь! Где носит Рыжую? Она у меня управляющая или где? Что за разгильдяйство? Ты лей молоко-то, лей! Не жмись! И сахару две ложки! Или даже три! Я требую компенсации!
– Ладно, ладно, не бурчи! Зная Рыжую, уверен, что дело важное, раз ее нет. Придет – расскажет! – примирительно произнес Манн, придвигая сахарницу к другу поближе и с улыбкой наблюдая за ним.
Через пару месяцев будет год, как Александр Владимирович Смолев – для друзей просто и коротко «Алекс» – переехал из любимого им Санкт-Петербурга на один из прекраснейших островов Кикладского архипелага – остров Наксос.
Врачи настоятельно порекомендовали ему сменить балтийский сырой климат на средиземноморский – старые ранения давали себя знать время от времени. Тем не менее, в Петербург он старался наведываться регулярно, раз в два-три месяца. Без этого города и друзей, что там остались, он бы не смог. Но и остаться в нем насовсем уже не мог тоже: став на Наксосе владельцем небольшой виллы, таверны, виноградника и двух старых лодок, он взвалил на себя кучу хлопот и обязательства перед небольшим, но замечательным коллективом, состоявшим из местных греков и управляющей Рыжей Софьи – его соотечественницы. Теперь он был за них в ответе.
Впрочем, его все вполне устраивало: и остров, и погода, и вилла «Афродита», и даже то, что время от времени ему приходилось помогать своему другу и бывшему сослуживцу Виктору Манну в раскрытии загадочных происшествий. А скоро еще он сможет выйти в море на своей лодке!
Наконец-то ремонт был завершен, и старый Никос подтвердил, что лодка готова: дизель перебрал моторист с «Афины», корпус отремонтирован и покрашен, новое навигационное оборудование пришло и установлено. Осталось в торжественной обстановке спустить лодку на воду!
Стефания обещала приехать на праздник; Смолев очень надеялся, что дела благотворительного Фонда, которым она так эффективно управляла, дадут ей такую возможность. Алекс улыбнулся и, примирившись с действительностью, принялся за кофе.
От генерала Интерпола не укрылась перемена настроения его друга к лучшему. Можно было завтракать. Предстоял сложный разговор, но он подождет.
Обмакнув горячий круассан в кофе и отправив его в рот, Виктор стал жевать, зажмурив глаза от удовольствия. Расправившись с одним круассаном, он взял следующий и на этот раз густо намазал его апельсиновым джемом. Генерал давно понял, что жизнь состоит из маленьких радостей и больших проблем, и если есть неизбежное второе, то нет смысла отказываться от первого.
– Кстати, – произнес Виктор, ловко орудуя чайной ложечкой в баночке с джемом, – это даже удачно, что она тебе все рассказала. Вот что, выпей-ка кофе, приходи в себя и поделись со мной, кто есть кто у нас на вилле.
– В каком смысле? – не понял Смолев. Он еще не вполне проснулся.
– Да в самом прямом, – предложил генерал Интерпола. – Давай с тобой еще раз пробежимся по жильцам. Что изменилось за последние три дня?
– В том то и дело, – недоуменно пожав плечами, ответил Смолев, – что ничего принципиально не изменилось. Суди сам! Номер первый – за Мишелем Готье, представителем французского Коньячного Дома Готье. Они с младшим Аманатидисом несколько дней гостили у Спанидисов на винодельне. Сегодня должны вернуться. Молодой приятный парень, лет тридцати пяти. Безукоризненные манеры. Похоже, что свое дело знает отменно. Собирает по заданию отца «новые идеи» для своего бизнеса. Думаю, что привезет с собой пару ящиков лучшего вина из запасов старого Иоанниса.
– С этим ясно! – кивнул Манн. – Насчет второго номера тоже: там, насколько я помню, отдыхает мой соотечественник герр Фридрих Штаубе, не так ли? Он нам сильно помог в последнем деле.
– Совершенно верно, – подтвердил Смолев. – Номер оплачен еще на неделю вперед. В третьем номере – семья Бэрроу. Лили с маленькой Кристиной на острове, а Джеймса вызвали в Афины третьего дня по поводу передачи в его ведение археологического музея на Наксосе, вернется послезавтра. Четвертый номер – молодые американцы Джош и Мэрилин Хьюстон; ну, их целыми днями не видать – спортсмены: кайт, виндсерфинг. Соня их хвалит, говорит, что первый раз видит американцев, которые совсем не похожи на американцев!
– Что так? – заинтересовался Манн, принимаясь за третий круассан и подливая себе кофе. – В чем дело?
– Думаю, она имеет в виду, что ребята воспитанные, скромные, тихие. Не требуют ни гамбургеров, ни кетчупа к любому блюду.
– Ну-ну, – проговорил вполголоса Манн. – Тихие, говоришь, американцы… Ладно, поглядим!
– А в чем дело-то? Может, объяснишь? – напрягся Алекс. – Что за намеки?3
– Непременно, – подтвердил Манн. – Но чуть позже. Кто еще?
– Пятый номер освободился, когда Паоло Буджардини уехал в Рим. Пришлось немного отремонтировать потолок после того, как он шарахнул в него из лупары. Номер был оплачен еще за неделю вперед, мы хотели вернуть итальянцу деньги, но тот отказался наотрез. Сказал, что он жизнью обязан. Ну, и за потолок, само собой…
– Еще бы! – хмыкнул Манн. – Вы кого-то поселили?
– Послезавтра в него въезжает семейная пара из Болгарии. Тодор и Лиляна Стояновы. Обоим крепко за пятьдесят. Он профессор государственного университета в Софии, она, судя по анкете, домохозяйка. Приедут на две недели.
– Болгары, говоришь? – задумчиво качнул головой Манн. – Профессор? А каких наук он профессор?
– Да кто ж его знает, – улыбнулся Алекс. – Приедет – спросим! А тебе принципиально?
– Может быть, может быть… Кто дальше?
– В шестом номере пока по-прежнему семейная пара из Португалии, Мария Лусия и Луиш Жилберту. Очень тебе благодарны за поездку на твоей яхте до Санторини и обратно. Грозит выслать из Португалии пару бочонков Амонтильядо. Через три дня отправляются на Крит на недельку, а оттуда уже на родину. Ждите, говорит, к концу месяца посылку!
– Прекрасно, поделим по-братски! Кто в седьмом? Насколько я помню, мастер Ямада Таро уехал вчера? Нет?
– Все верно, он вернулся в Японию. Через две недели ждем возвращение Фудзивары-сенсея; у него здесь в Додзе серия семинаров, он пробудет целый месяц. До его приезда номер пока свободен. В восьмом никого нет, заканчиваем перепланировку. С большой галереей – все. По малой: в девятом студенты Джеймса Бэрроу – Алфред Смарт и Пенелопа Закинтиоти. Ученая молодежь… Джеймс им поставил задачу, все дни пропадают в музее: готовят коллекцию к экспозиции. Десятый номер пока пуст. Ну, а в одиннадцатом твои головорезы из Моссад, израильтяне!
– Они хоть и из Моссад, но не дуболомы-головорезы, а отличные спецы по… Впрочем, неважно! – задумчиво кивнул генерал. – В общем и целом ситуация ясна. Кстати, ты прости, что я тебя не предупредил насчет израильтян, они здесь, как ты уже понял, по моему приглашению.
– Да уж я догадался, – проговорил Смолев, непроизвольно потирая затылок, которым его приложил об пол старший израильской команды – Леонид Меламед, когда Смолев без предупреждения вошел в их номер три дня назад. – Ребята боевые, но уж лучше на будущее ты предупреждай!
– Непременно! – пообещал Манн. – Итак, какие номера у тебя не заняты?
– Шестой освобождается через три дня, седьмой свободен, восьмой – тоже, там ремонт, но если надо – сможем использовать, ну и десятый пуст!
– В общем, так, Саша, как и обещал, – после короткого раздумья произнес глава Национального Бюро Интерпола Греческой Республики, – предупреждаю! С сегодняшнего дня все эти три номера, кроме восьмого, он нам самим пригодится, у тебя забронировал Интерпол. Минимум на две недели, а то и месяц. И оплатим по прейскуранту, как за «высокий сезон», чтобы София не переживала как управляющая. Может сегодня же выставить все счета на предоплату.
– Да ради Бога, – пожал плечами Смолев, внимательно слушая своего друга. – Счета выставить – дело-то минутное, но зачем они тебе? Ты перевозишь ко мне офис из Афин?
– Не совсем… В общем, так: номера забронирует и оплатит Интерпол. Но! Если к тебе обратятся на ресепшн люди, которые будут, скажем так, соответствовать описанию, – мы это описание твоей девочке положим перед глазами – то номер им нужно будет сдать! И оплату возьмете. Понимаешь?
– Нет, – честно признался Смолев. – Не понимаю ни черта! Можешь человеческим языком объяснить, кого ты ищешь?
– Не «кого», а что! – хмуро ответил Манн.
Еще совсем недавно расслабленное лицо его напряглось, на широком загорелом лбу вздулась вена. Генерал раздраженно бросил ложечку на скатерть и забарабанил пальцами по поверхности стола.
Смолеву это совсем не понравилось.
– Хорошо, что?
– Ядерную бомбу, Саша. Небольшую. Но от этого, сам понимаешь, не легче… Пять килотонн в тротиловом эквиваленте. Вернее, американскую крылатую ракету с ядерной боеголовкой. Эй-Джи-Эм 86 Аль-Кам, если тебе это о чем-то говорит. 4Три недели назад, как нам удалось выяснить в прошлую среду, с военной базы Инджирлик, той самой, что на территории Турции, взлетел американский бомбардировщик Боинг B-52 «Стратофортресс», следовавший на авиационную базу НАТО в Виченце. Та еще рухлядь… Но об этом потом. По непонятным причинам вместо крылатых ракет с обычным вооружением его на базе снарядили ядерными. Кто, как и почему – ничего не ясно! Сейчас следствие в самом разгаре. Но и не в этом суть. Пролетая над Кикладами, он, снова по непонятным причинам, доложил о неисправности. Произошел самопроизвольный частичный сброс боекомплекта, того, что был на подвесных пилонах. В радиусе ста километров от Наксоса. Из сброшенных двух одну нашли. Вторую – ищут.
– «Сломанная стрела»?5 – ошеломленно уточнил Смолев, не веря собственным ушам. – Здесь, у нас? На Кикладах?
– Она самая! – подтвердил Манн. – Термоядерная боевая часть весьма компактна: небольшой цилиндр, в длину – сантиметров семьдесят и сантиметров тридцать – сорок в диаметре. Весит всего сто тридцать килограммов. Два человека способны унести. Можно легко увезти на машине, на катере, гидросамолете. Так что, сам понимаешь!..
– Т-твою ж дивизию! – отвел душу Смолев. – Какие же они кретины! Какие кретины!..
– Вот именно! – мрачно подытожил Манн. – Еще кофе?
Алекс неловко двинул рукой и случайно задел чашку с недопитым кофе. Она опрокинулась, пролив жидкость на белоснежную скатерть. Смолев, чертыхаясь, быстро поднял чашку и поставил на блюдце.
В этот момент ему показалось, что темное пятно на скатерти что-то ему сильно напоминает. Гриб ядерного взрыва, вдруг понял он, похолодев. Чушь, чепуха! Что за суеверия! Не хватало еще гадать на кофейной гуще!
Алекс поднял глаза на друга и догадался без слов, что и тот увидел то же самое.
Часть вторая
Отправляясь на бал жизни, выберите себе подходящую маску.
Андре Моруа
После завтрака друзья поднялись на самую верхнюю точку виллы «Афродита» – в уютную хозяйскую башенку, где у Смолева находился рабочий кабинет. Они уселись в удобные кресла и какое-то время молчали, думая каждый о своем.
Наконец Манн нарушил молчание.
– Понимаешь, самое паршивое то, что для спецслужб вся эта история уже давно не является чем-то особенным. Со времен создания ядерного оружия военные разных стран умудрялись терять его десятки раз. Десятки! Иногда его находили, иногда оно исчезало бесследно.
– Ради всего святого, Витя! Как может ядерное оружие «исчезнуть бесследно»? – возмутился Смолев, яростно растирая занывший, как всегда в минуты волнения, старый шрам на левом виске. – Отказываюсь в это поверить! А инструкции, протоколы безопасности, системы слежения, поисковые операции, наконец?
– А-а-а!.. – с досадой махнул рукой генерал. – Да сколько угодно! Ты удивишься, но по самым скромным подсчетам, на сегодняшний день только на морском дне, с учетом упавших в море бомбардировщиков с полным вооружением и затонувших подлодок, находится более полусотни ядерных зарядов различной мощности! Да, да, на дне! Посейдон, или, по-нашему, царь морской, существуй он на самом деле, сейчас был бы очень влиятельным политиком! У него там и бомбы, и торпеды с ядерными боезарядами, и крылатые ракеты, и даже баллистические! И США, и СССР, и страны НАТО ему в этом от души помогли… У нас по всем таким случаям полное досье, хотя военные и саботируют предоставление достоверной информации, как могут. Сволочи!.. Но нам без информации нельзя; представляешь: сколько вокруг интересантов получить действующий ядерный заряд? Только военным на это наплевать, у них этих зарядов тысячи. Получается заколдованный круг. Они теряют, а я ищи потом тех, кто захотел прибрать потерянное к рукам! Я тебе сейчас прочту кое-что, вот послушай! Мне помощницы сделали подборку специально по Боингу B52. Может, это натолкнет нас на какую-то мысль…
Манн достал из кармана и открыл айпад-мини в кожаном чехле, быстро пробежался пальцами по экрану и открыл нужный файл.
– Ага, нашел. Слушай! Двадцать четвертого января тысяча девятьсот шестьдесят первого года B-52G с двумя термоядерными бомбами на борту потерпел крушение недалеко от города Голдсборо в Северной Каролине, США. При попытке провести дозаправку оборудование самолета вышло из строя, и он начал разрушаться уже в воздухе. Экипаж, кроме двух человек, покинул самолет после того, как пилот доложил, что он потерял управление и больше не контролирует машину. Термоядерные бомбы отделились от разрушающегося самолёта на высотах между тремя тысячами и тысячей метров, у одной из бомб раскрылся парашют и она приземлилась практически неповреждённой.
Генерал, отвлекся от чтения, налил себе в стакан воды и произнес, глядя на Алекса, у которого от услышанного давно уже волосы шевелились на голове:
– Саша, только представь! Она не рванула чудом! Если бы рванула, – прощай Восточное побережье! По мощности бомба была в двести пятьдесят раз мощнее тех, первых, что взорвали в Хиросиме и Нагасаки. Вашингтон, Балтимор и Филадельфия стали бы воспоминанием… Я к Америке отношусь не лучшим образом, но люди-то при чем? Именно эта бомба находилась в полном боевом снаряжении. В секретном докладе, к которому мы получили доступ, указано, что у бомбы отключились три из четырёх предохранительных устройств, приводя бомбу в боевую готовность. Знаешь, почему она не взорвалась? Ни за что не угадаешь! Последний предохранитель – один из четырех – сработал. Низковольтный переключатель! Представляешь, на каком волоске все держалось?