– Интересная история, но зачем вы её рассказываете мне?
– Мы считаем, что ваша работа в доме Брагина, каким-то образом, может иметь к этому отношение. Может быть, они через вас попробуют найти специалиста по подделыванию. Всё-таки вы знали людей, которые этим занимались. Мы хотим, чтобы вы помогли нам взять Брагина и компанию.
– А зачем мне помогать вам?
– Если я правильно понимаю ваши отношения с Халитовой, то виновником её и ваших проблем был как раз Брагин, и именно из-за его усилий, Халитовой пришлось лечь под Кригова. Возможно, именно он и Кригова убил, потому что тот стал мешать ему, добраться до бизнеса Халитовой. Потом, каким-то образом, запугал её, и заставил взять вину на себя. Также возможно, что покушение на вас, тоже было сделано для устрашения Халитовой. И вот теперь у Вас есть возможность отомстить ему.
«Воспоминания обрушились с невероятной силой. Подполковник Лоскутов растворился вместе с домиком и я снова стою перед нашей кроватью».
Семь лет назад
Я стою перед нашей кроватью, но в ней сейчас со Светой лежу не я, а совсем другой человек. Почувствовал взгляд, открыл глаза, не боится, хотя пистолет в моих руках совсем не игрушечный.
– И что ты собираешься с ним делать?
Она тоже открыла глаза, в них ужас, она боится меня. МЕНЯ? Я не могу в это поверить. Я не могу это видеть. Как она могла? Зачем? С ним? Он трахал её в нашей пастели? Она стонала под ним, она закидывала свои ноги ему на спину. Я слышу это, я вижу это. Я чувствую этот запах. Я не могу это вынести. Холод тисками сжимает сердце.
– Лучше присоединяйся к нам детка, давай не стесняйся. Света скажи своей сучке, как нам было хорошо…
Сучке? В этот момент он что-то увидел в моих глазах, дёрнулся к стулу с одеждой, но я уже нажимала на курок: раз, два, три, четыре, пять, осталось ещё четыре выстрела. ОНА смотрит на меня, прижала простыни к груди, молчит, в глазах тоска и ужас, и пистолет в моих руках направлен прямо на неё. Я пять пуль всадила в этого жирного борова. Одна из пуль пробила ему горло, и теперь его кровь фонтанчиком вытекает вместе с его жизнью. В воздухе кружат перья от подушки, как снег зимой. Холодно. Мне не стало легче. Отчаяние не ушло, как она могла? Как она могла? Я не ХОЧУ жить больше, Я не МОГУ жить больше, ещё три пули для неё, а последняя будет моя…»
Наше время домик
– Мне жаль Вас разочаровывать, подполковник Лоскутов, но, то о чём вы говорите, не имеет ко мне никакого отношения. Я обычный художник, живу, зарабатывая на жизнь тем, что пишу картины. В доме Брагина выполняю работу по росписи стен бассейна, всё строго по договору и по закону. Так что давайте на этом заканчивать разговор.
Смотрит на меня своими блёклыми, внимательными глазками. Пытается, понять это окончательный ответ или нет. Есть у него возможность что-то ещё сказать, чтобы я передумала? Бесполезно, я не буду ему помогать. Понял – молодец, профессионал.
– Жаль, но если вы передумаете, вот телефон.
Достаёт карточку, кладёт на стол.
– И будьте осторожны, пожалуйста.
Ушёл. А воспоминания остались.
Огромная тяжесть воспоминаний навалилась и давит, трудно дышать. Зачем мне это? Почему никак не отпустит? Почему опять всё это вернулось ко мне? Почему это вернулось? Почему? Да ещё как вернулось. Светлана меня спасала, оказывается, а я хотела её убить, и убила бы. Убила бы. Чудом не убила. Теперь ОНА сидит в тюрьме из-за меня. И что мне с этим делать? Что мне делать? Она отдала всё, чтобы спасти меня и спасла, получила пятнадцать лет и сидит уже семь. ЧТО мне делать? Застрелить этого грёбаного прокурора? Он уже семь лет как переходил по земле: получает награды и звания, дома строит, всё в шоколаде, жизнь удалась. И самое забавное он, всё-таки, добрался до меня. Интересно как? Что он сейчас хочет от меня? Он понимает до кого он добрался? По его виду не скажешь, спокойно разговаривает, не дёргается, уверен в себе, растит дочь. Да, вот оно – Дочь. Застрелить его, а с НЕЙ что делать? Что с НЕЙ делать?
Думай, думай.
Так давай сначала: ты получила странный заказ от прокурора, который крышует антикварный бизнес. СТОП. Откуда ты знаешь чего он там крышует? Подполковник Лоскутов рассказал? А если он врёт? Многое из того, что он рассказал, было не так. Это понятно, откуда ему знать, что случилось в нашей спальне семь лет назад. Он трактует события против прокурора. Но. Кригова Брагин не убивал. Тогда почему я должна верить Лоскутову, что спасаясь именно от Брагина, Света легла под Кригова? Это правильный вопрос. Думай, думай. О, светает уже. Пойду пройдусь, подумаю.
Просёлочная дорога, оперативная машина.
– Что-то долго уже, неужели разговорил?
– Очень удивлюсь. С одной стороны – да, если мы правильно всё понимаем – она может пойти на сотрудничество. Месть, особенно женская – штука сильная. Но, с другой стороны, она очень непростая клиентка, очень. С ней нужно тоньше действовать аккуратнее, а не приходить в лоб, с вербовкой. Это я считаю ошибкой. И, боюсь, папе она будет не по зубам.
– А кому по зубам, капитан Зенина – Вам?
– Сложный вопрос, требующий времени, но его-то как раз и нет…
– А вот и папа.
Дверь машины открылась, и в кабину ввалился подполковник Лоскутов
– Хрен, не пошла на контакт.
– Вот так, Валентин, учись. Что я только что сказала?
– Что ты ему сказала?
– Что она непростая клиентка.
– И Вам будет не по зубам.
Зенина нехорошо зыркнула на лейтенанта – болван, этого мог и не говорить. Надо запомнить, что мальчик-то говнюк.
– Грубо, но верно – очень не простая, но она полностью наш клиент, тут мы не ошиблись – абсолютно в теме и не очень скрывает этого. При этом говорит правильные слова, что не понимает о чём речь, что не слышала о таких людях, но даже голосом не пытается разыграть дурочку. И что особенно странно, она ведёт себя так, как будто за ней стоит какая-то сила. Я даже, думаю, не поспешили ли мы ей всё рассказать? Она всё намотала на ус, и что-то с этим будет делать, но самостоятельно.
– Во бля…
– Отставить ругаться, капитан Зенина.
– А вернуться к романтической линии уже поздно?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, подослать к ней кого-то, войти в доверие, мы же обсуждали это…
– А кого, капитана Зенину? Или ты на себя намекаешь, лейтенант, понравилась деваха? У тебя шансов нет, у неё другая ориентация, вроде.
– Не вроде, а точно. Опа, чего это так глаза заблестели, а Начальник? Вот это да, говорили мне что мужиков эта тема цепляет, поди ж ты.
– Отставить намёки капитан, тем более, при детях.
– Валентин закрой уши.
– Тоже мне нашли ребёнка, но посмотреть на вас было бы интересно это правда.
– Поздно, у неё уже начался роман с этой девочкой, видно за километр и, очевидно, всё серьёзно. Это, кстати, может быть проблемой. Теперь большой вопрос на чьей она стороне.
– Ах вот как, может быть ей и на Халитову уже наплевать? Да, дела. Телефон её слушаем?
– Так точно
– Вот и хорошо, посмотрим к кому она пойдёт.
– Пустой номер
– Почему?
– Я сама ей сказала быть осторожнее с телефоном
– Зачем?
– Потому что и Брагин тоже её слушает. Мы же не хотим, чтобы он узнал, что Вы её вербовали?
– Согласен, и что нам остаётся? Ждать у моря погоды? А что мне докладывать наверх? Там требуют результата. Без Брагина игорное дело в тупике.
– Тут нет вариантов, докладывать нужно то, что есть.
– Легко сказать, может, сама пойдёшь на ковёр к генералу?
– Что-то я не пойму, товарищ подполковник, то вы в лесбиянки меня записываете, то в мазохисты. Нет уж, если о первом я готова была подумать, то со вторым точно нет.
– О как…
Галерея Жанна два дня спустя
– Жанна Анатольевна? Это Ирина Владимировна
– О, здравствуйте Ирина Владимировна. Как у вас дела, футбол?
– Я, как раз, по этому поводу и звоню. Вы не знаете где Елена Тарханова?
– Не поняла, что значит где Тарханова? У вас должна работать. Я договор, на работы и аванс ,подготовила, собираюсь завтра к вам заскочить.
– Нет, у нас она не появлялась уже два дня. Все наши на ушах, она никому ни чего не сказала.
– Ничего себе, мне она тоже не звонила. Я думала, работает уже и всё в порядке.
– Её сотовый выключен. У вас нет других контактов связаться с ней и выяснить, что случилось?
Из кабинетика галереи вышла Ольга, подошла к Жанне, та ей:
– Набери Тархановой на сотовый.
– Что-то случилось?
Ольга достала сотовый и послал вызов Елене
– Абонент не доступен, а что случилось-то?
– Лена пропала, уже два дня как её нет в доме на Риге.
Обращаясь к Ирине Владимировне:
– А в съёмном домике смотрели?
– Да, смотрели, ездила наша охрана, нашли домик, но там её тоже нет. Связались с хозяином, попросили его проверить домик, мало ли что, но нет, там всё на месте. Вещи её лежат, беспорядка нет.
– А машина?
– И машины её нет. Получается, уехала.
– И что теперь делать? Там у вас ничего не происходило? Вы же там все носились вокруг неё хороводом. Может кто ни будь достал?
– Нет, ничего не случилось, только Анна-Мария, дочь владельца, говорит, что когда сказала Тархановой кто её отец, она расстроилась.
– А, кто её отец?
– Зам прокурора московской области.
– Ну и что? Мы догадывались, что какой-то мент большой, чего бы ей расстраиваться? Да ещё пропадать.
– Ну что, нужно звонить Георгию Николаевичу, наверное?
– Нет, погодите, давайте я по знакомым сначала поищу, посмотрю в мастерской, в квартире, может чего узнаем, я вам перезвоню тогда.
Галерея Жанна через два часа
– Ни кто ничего не знает, да у неё и знакомых, оказывается, нет, получается мы и есть все её знакомые, в милицию что ли звонить?
– Я чувствовала, чувствовала. Я просила её не ездить, зачем вы её уговорили? Ммм
Ольга вся в слезах сидела и подвывала, обхватив голову руками. Вдруг подскочила
– Нужно найти её знакомых бандитов, помните, что помогали с машиной?
– Как же их найдёшь?
– Главного Сурен звали, нужно найти Сурена. Есть у вас знакомые бандиты?
– Нет, вроде, но можно поспрашивать у знакомых…
Ольга схватила сотовый телефон
– Олег, Олег, мне нужно найти одного бандита, зовут Сурен. Зачем? Наша знакомая художница Елена Тарханова пропала, а он её знает. Помнишь, мне машину вернули, четыре года назад? Это его тогда Елена просила помочь. Олег, давай. Ну байкеров своих обзвони, вы же крутые все там, давай Олег. Очень надо.
Галерея Жанна через час
– Записываю, да, спасибо Олег, спасибо! Приехать? Помочь? А чем ты поможешь? Ты и так молодец, спасибо. Жанна Анатольевна вот телефон Сурена
– Твою мать, страх какой. Что ему сказать? Она как-то смело тогда с ним говорила, видно что знакомы давно. Ну, набираю. О, соединился. Здравствуйте, это Сурен?
Мастерская где то на окраине Москвы
Полный, лысый человек сидит за столом, вокруг него разномастная толпа бандитов, двое стоят, чуть впереди, опустив головы.
– Я за вас работать буду? Я? Вы чего телитесь? Заказчик недоволен, он мне говорит – плохо работаешь Сурен. Неделя уже прошла, а где заказ, почему не выполнен в срок? Квалификации не хватает? Мне что Жорику поручить, а? А может быть самому пойти? Ты и ты что мне говорили? Завтра всё будет, вы мне говорили. Жорик посмотри на этих молокососов, посмотри. В ногах валялись, просили работу. И что? Куда катится мир? Уйдёт наше поколение, где смена, вот эти молокососы? Трёхлетнюю бэху, никак не пригонят.
– Да цвет редкий просит, и комплектацию по полной – никак не найдём.
– Что?
Зазвонил телефон. Сурен посмотрел, кто вызывает, покривился
– Не знаю этого телефона 32-32 последние. Кто знает, чей это? Не люблю незнакомые телефоны.
Отдал трубку амбалу справа
– На, ответь, узнай кто это.
– Алё. Это не Сурен. А кто спрашивает? Жанна?
Смотрит на Сурена
– Какая-то Жанна
Тот качает головой, не знаю
– Из галереи Жанна? Из какой галереи? Картинной?
Бандиты с интересом прислушиваются, и смотрят на Сурена, тот разводит руками…
– Нам нужны картины?
Сурен отрицательно качает головой
– Нам не нужны картины. Не картины? А что?
Несколько секунд прислушивается к звукам в трубке.
– Ольга? Так вы не Жанна, а Ольга? А Жанна где? Жанна тоже с вами?
Обращаясь к Сурену
– Там не Жанна, а какая-то Ольга, но тоже из картинной галереи, они обе из галереи…
Сурен машет рукой, заканчивай…
– Сума? Сума с вами?
– Дай трубку. Слушаю Сурен, что надо? Сума пропала? Как пропала? Когда? Почему сразу не позвонили? Так, так, так. Понял. Ничего не делать, мусорАм не звонить пока я не разберусь.
Сурен положил телефон на стол и осмотрел присутствующих очень озабоченным взглядом. В мастерской и до этого было тихо, а тут повисла настоящая гробовая тишина. Все моментально напружинились и подались вперёд, понимая, что что-то случилось.
– Так коллеги, Сума пропала. Её не могут найти уже два дня. Всем всё бросить – её надо найти или выяснить, что с ней случилось. Игорь, возьми на себя морги, проверь всё сам. Макс, ты обзвони все больницы, все травмы, все хирургии. Проверь всех кто поступал туда за эти два дня, возьми себе кого надо в помощь и этих молокососов тоже. Так, кто знает её адрес? Никто? Тогда давай ты, Рокки, свяжись с нашим домушником, с этим, как его – чёрным маклером. Ну, риэлтором риэлтором, он знает все ходы выходы, пусть найдёт её адрес.
– А если он, как в прошлый раз, начнёт выёживаться? – передразнивает на еврейский манер… – «Батенька, чем обязан… Видите ли молодой человек…» Могу я слегка поддать ему для ускорения?
– Нет, не можешь. Вот человек…
Сурен смотрит на ближайшего амбала, с удивлением качая головой
– Им бы только кулаками махать. Сколько агрессии в людях стало, а?
И снова обращаясь к Рокки:
– Просто скажи: – Сурен просил помочь, и всё. И он не откажет. Не надо кулаками махать… поддать. Яков Моисеевич любит всё дотошно выяснить, все пять раз переспросить, но он так работает и нужно иметь уважение к его возрасту. Он, уже сидел по делу о черных маклерах, когда тебя ещё и в проекте не было. И без всяких компьютеров, и интернетов этих ваших, и ничего – справлялись, да ещё какие дела проворачивали, эх. Таких специалистов сейчас поискать…
Задумчиво всех оглядел, соображая, всё ли сказал…
– Да, и нужно связаться с нашим ментом, пусть пробьёт происшествия. Я тоже проверю несколько её мест. Ну, всё работаем. Мне звонить с докладами каждые полчаса. Кто найдёт её – премия тысяча баксов, если живая здоровая – три. Поехали.
Через три часа в галерее Жанна
–Я чо-то не врубаюсь Сурен, это тоже денег стоит? Да здесь кто-то краску пролил случайно вот и всё. Чё, в натуре картина? А здесь? Художнику руки оторвать надо, всё вкривь вкось. Это дом? Да вон Жорик лучше нарисует, а мой пацан в садике ваще Эйнштейн по сравнению с …
– Эйнштейн не художник
– А кто? Джоконду разве не он нарисовал? Жорик-Жорик, глянь сюда, ваще трындец, кому это надо?
Один из амбалов, обходит потихоньку галерею, рассматривая картины. Вдруг остановился.
– О бля, вот реальная картина. Смотри Сурен, конкретное мочилово. Тёлка завалила трех, нет четырёх, а нет трёх, эта тоже баба, но раненая. Вот это я понимаю искусство.
– Это её картина
– Чья?
– Елены
– Амбал с уважением посмотрел на Елену Тарханову, сидевшую на диване, рядом с Ольгой и Жанной. Ольга держала художницу за руку, словно боялась, что та исчезнет. Напротив них на стуле сидел Сурен, а на столике между ними в красивом натюрморте расположились бутылка коньяка, несколько пузатых бокалов, тарелочка с фруктами и коробка конфет. Сурен оглянулся на картину, затем допил свой коньяк, закусил виноградинкой, поднялся и подошёл к амбалу. Несколько минут они внимательно изучали изображение, то приближаясь вплотную, то отступая на несколько шагов.
– Так это она, получается, завалила фэ-эс-бэшника? Вон в чём дело, а потом её ранили. Теперь понятно, а то я всё думал, где её подстрелили…?
Он подошёл к Елене
– Ты точно хочешь поехать туда одна? Давай мы подключимся, я знаю этот район, и знаю местных ребят – нормальные ребята, всегда помогут своим. Я им в прошлом году пару тачек помог оформить, так что…