Алексей Рыбин:
«Запись альбома продолжалась с переменным успехом. То у Тропилло в студии была какая-нибудь комиссия, то мы не могли отпроситься со своих табельных мест, то еще что-нибудь мешало. Однажды Витьке пришлось даже съездить на овощебазу вместо Тропилло, а Андрей в это время записывал мои гитарные соло, Севину виолончель и Дюшину флейту на песню ”Мои друзья“. Попав в настоящую студию, мы слушали Тропилло как Бога Отца и Гребенщикова как Бога Сына. Мы выглядели послушными и боязливыми и были счастливы уже оттого, что у нас есть возможность записываться».
Всеволод Гаккель:
«Во всех записях, в которых мне доводилось принимать участие, был момент интриги. В то время для нас это было достаточно привычное времяпрепровождение. Все зависело только от того, насколько виолончель вообще уместна в контексте рок-музыки и насколько мобильно ты мог с лету ухватить характер песни и придумать, что ты можешь в ней сыграть. Мне нравится, как я сыграл в песне ”Мои друзья“. Но все-таки это была сессия, мы специально для этого приехали в студию. Моя партия в припеве у меня сложилась прямо в студии, что называется, ”на коленке”, и, как мне кажется, была совершенно адекватной и делала эту песню игривой. И я помню, как мы радовались удачной находке. Но в процессе сведения от нее почти ничего не осталось, то есть надо специально прислушиваться, чтобы расслышать виолончель. Я вообще считаю, что у этой песни был потенциал гимна ничуть не меньшей силы, нежели ”Перемен“, только она менее пафосная. Недавно Вишня предложил мне сыграть в его кавер-версии на песню ”Время есть, а денег нет“ на виолончели и гитаре. Конечно же я переслушал этот альбом, и у меня просто волосы встали дыбом от того, насколько все нелепо звучит».
Андрей Тропилло:
«Музыкантом Цой был нулевым, но тексты писал неплохие. Особенно про то, как их однажды загнали от реставрационного ПТУ, где Витя и освоил искусство производства поделок, в совхоз «Детско-сельский» собирать огурцы. Стояла мокрая осень, поле было глинистым, почва вязкая, а собираемые «реставраторами» огурцы были покрыты ровным слоем серой глины. Огурчики сияли на солнце металлическим блеском и вдохновили Цоя написать песню. Может быть, это был один из самых оригинальных рок-н-ролльных текстов той поры…»
Алексей Рыбин:
«Одна из песен была придумана нами непосредственно в студии, в процессе настройки инструментов. Незавершенные наброски текста к композиции ”Асфальт“ у Цоя уже были. Мы попытались играть какие-то немыслимые ходы, а Гребенщиков начал махать руками из аппаратной и кричать: ”Это надо писать! Это надо писать! Это новая песня!” Она вся была построена на одном риффе, и в ней не было даже рефрена».
Пару лет «Асфальт» регулярно исполнялся на акустических концертах, поскольку это была самая тяжелая и мощная вещь из всего репертуара «КИНО». Именно с нее весной 82-го года группа начала свое первое выступление в Рок-клубе. В программу входили еще три рок-н-ролльных номера: гипнотический бит «Когда-то ты был битником», пивной марш-бросок «Мои друзья» и монотонная «Электричка», ритмически выдержанная в русле композиции Игги Попа Passenger и сыгранная позднее в жестком хард-роковом ключе на альбоме «Последний герой». «Электричка везет меня туда, куда я не хочу», – пел Цой низким голосом под энергичный аккомпанемент двух акустических гитар. Но реноме «КИНО» составили не вышеупомянутый рок-н-ролльный блок и не ироничная псевдоиндийская стилизация «Ситар играл», а по-мальчишески угловатые и романтичные «Восьмиклассница», «Бездельники», «Время есть, а денег нет», а также абсурдистский хит «Алюминиевые огурцы», написанный Цоем по следам осенних сельскохозяйственных работ.
В итоге вся студийная запись четырнадцати песен группы «КИНО» заняла полтора месяца. Завершив работу, молодые музыканты, горящие желанием сделать что-то принципиально новое в духе «новых романтиков», занялись оформлением своего первого альбома. Поскольку время записи (вместе с песней «Асфальт», впоследствии выпавшей) составляло ровно сорок пять минут, то именно это число и увековечилось в названии – «Сорок пять» («45»).
Виктор Цой:
«Первый альбом, который предшествовал нашему концертному выступлению, назывался ”45“. Назывался он так потому, что по времени звучания он длился 45 минут в первоначальной версии, с песней ”Асфальт“. Потом мне показалось, что это неудачная песня, мы ее убрали оттуда, а название сохранили».
Изначально Виктор с Алексеем планировали сделать несколько фотографий в «новоромантическом виде» (с пистолетами в руках и в рубашках с жабо), чтобы использовать их в оформлении обложки альбома, но впоследствии от этой идеи отказались. Решено было взять за основу принцип оформления альбомов «Аквариума», обложки к которым делал Андрей «Вилли» Усов.
Ученик Андрея Тропилло, Алексей Вишня, к тому времени уже подружившийся с «КИНО», сделал несколько вполне приемлемых фотографий, и с их помощью ребята качественно оформили обратную сторону обложки, красиво написав названия песен и выходные данные. И вот альбом «родился»…
Виктор Цой:
«Альбом был акустическим, но даже на таком уровне записи это было очень сложно… Он стал довольно популярным в узких кругах любителей рок-музыки, хотя это и не рекламировалось, и не снималось на телевидении».
В интервью журналу «Рокси» Цой называет песни «45» «бардовским вариантом» и признается, что был против выпуска этого альбома, поскольку запись, с его точки зрения, получилась сырой.
Всеволод Гаккель:
«Мне конечно же нравились песни Цоя, но я не был его поклонником и не мог быть. Мы все принадлежали к одному кругу, все были друг с другом так или иначе знакомы, как это бывает в любом сообществе, объединенном одними интересами. Это было подвижное пространство, мы были просто приятелями, друзьями, некоторые даже дружили семьями. Группа ”КИНО“ была всего лишь одной из групп этого круга. То, что Цой (я так и не могу называть его Виктором, а ”Витька“ сейчас звучит как-то неправильно) стал известен более других, а ранняя смерть и вовсе возвела его в разряд ”небожителей“, – это уже совсем другая история. Когда он только появился в нашей компании, мы восприняли это нормально, обычно: вот появился еще один парень. Боб раньше других разглядел в Цое что-то особенное, увидел какой-то материал, из которого можно что-то слепить, и взял Цоя под свое крыло. Однако первый альбом, ”45“, записанный Андреем Тропилло под неусыпным оком Боба, едва не угробил эту группу на корню. Безусловно, его стали слушать, потому что в самих песнях было то, что заставляло их слушать. Но конечный ”продукт“ совершенно неудобоварим… В это же время в этой же студии, учась друг на друге, писались и другие группы. Кто-то преуспел в студийной работе больше, кто-то меньше, но первый альбом ”КИНО“ – это что-то за гранью добра и зла. Впрочем, к старости мы становимся сентиментальными, проходит время, и какие-то вещи кажутся вполне допустимыми. Но альбом ”45“ – это брак, это нельзя было выпускать. Услышав такой результат, надо было все переписывать. Ужасная драм-машина, лязгающая гитара. Это невозможно, Цой так не играл. Я слышал его очень близко, я помню, как звучал этот же самый голос, и когда Цой играл один, и когда они с Рыбой играли в натуральных условиях. То есть нужно было просто правильно расставить микрофоны и включить уши, сделать так, чтобы два инструмента и голос звучали адекватно, чтобы между ними был нормальный баланс. Если бы я тогда умел это делать, я мог бы на этот процесс повлиять. Но мне казалось, что мои друзья понимают в этом лучше меня. При всей моей любви ко всем этим людям, я считаю, что это была катастрофа. Бобу и Тропилло не стоило браться за это дело, надо было оставить этих двух мальчиков играть на гитарах и петь свои песенки про алюминиевые огурцы, восьмиклассницу и так далее. В этом была проблема. Мы все хотели играть в какую-то чужую игру. Мне не избавиться от своего ощущения ”Аквариума“ – ведь это дни, месяцы, годы музицирования: помню, как мы звучали в реальности, когда играли дома. И звучали мы на порядок лучше, чем это было записано. Но многим людям хотелось звучать современно, ведь с течением времени музыка менялась, менялось ее звучание и ее ощущение. Хотелось быть ”в тренде“ и соответствовать тенденциям того времени, так виделось движение вперед. Но при этом чуть ли не половина записей, сделанных в то время, – брак. Ни один звукозаписывающий лейбл, будь они в то время, не согласился бы выпустить такой альбом как продукт. Не было института продюсеров, которые могли бы беспристрастно оценить результат. И была очень завышенная самооценка. И в эпоху магнитоальбома можно было самим ”выпускать“ все что угодно. Хотя Тропилло пытался что-то перенять у знакомых звукорежиссеров фирмы ”Мелодия“ и брал у них на время какие-то микрофоны и студийные магнитофоны, обращался он со всем этим по наитию. Иногда получались неплохие результаты, но то, что было проделано с группой ”КИНО“ на их первом альбоме при участии их старших товарищей из группы ”Аквариум“, – это ужасно».
Скептически оценивал альбом и Рыбин – правда, спустя много лет:
«Единственное, что в ”45“ есть хорошего, – это трогательная непосредственность песен. Сами же песни представлены на альбоме очень наивно, а аранжировки отсутствуют как класс. Не скажу точно, какое значение имеют эти песни для меня, но вот в музыкальном плане мне очень интересен ”Бездельник № 2“, ”Мои друзья“ очень хорошая песня… Собственно, там все хорошие, от души написаны…»
«Я думаю, что Цою хотелось, вероятно, не совсем того, что получилось, – вспоминал Гребенщиков. – Скорее всего, ему хотелось рок-н-ролльного звука – звука ”КИНО“, который возник на их альбомах впоследствии. Но из-за нехватки людей, из-за моего неумения сделать то, чего они хотят, и их неумения объяснить, чего именно они хотят, получилось ”45”».
Художник Сергей Бугаев, приятель Виктора Цоя, вспоминал:
«Гребенщиков так внимательно и по-дружески, по-отцовски, по-братски воспринял появление Цоя. Я тогда жил у Гребенщикова, на улице Софьи Перовской. Цой принес ему первую кассету с ”45“ – пленку – тогда еще кассет не было фактически…»
Показательно, что ленинградская рок-тусовка альбом поначалу вообще не заметила, а московский подпольный журнал «Ухо» назвал песни «КИНО» «расслабленным бряцаньем по струнам», в котором «серной кислотой вытравлены всякий смысл и содержание». В тот момент сложно было поверить, что спустя буквально несколько лет большая часть композиций из «45» будет звучать чуть ли не в каждом дворе под приблизительный аккомпанемент ненастроенных шестиструнных гитар…
Илья Смирнов:
«Первую реакцию на концерты новоявленной группы ”КИНО“ запечатлел журнал ”Ухо“, там появились две рецензии – в номере два ругательная, в номере три за тот же 1982 год положительная… Ругали за то, что от этой музыки хочется спать. Во-первых, из нее “серной кислотой вытравлен всякий смысл”, всякие там “вторые планы”, “мысли” и прочая туфта. ”КИНО“ тогда представляло собой акустический дуэт Виктор Цой – Алексей Рыбин, плюс необязательный ударник с бонгами, иногда еще дискотечная колонка, через которую подключали гитару. В роли рекламного агента обычно выступал Гребенщиков: ”Пригласите обязательно ’КИНО‘, не пожалеете…” Многие потом жалели. Понять почему, можно с помощью самиздатовского журнала ”Ухо“. Там была напечатана (на папиросной бумаге, 10 закладок под копирку) статья ”Романтики в лайковых перчатках“. КИНОшникам поставили в вину: первое – внешний вид, ”как они выходят выступать: в кружевах, жилетках, бабочках, только что не во фраках“. А это ведь напяливалось не просто так, а в подражание последнему англосаксонскому рок-поветрию, ”неоромантикам“. Не то чтобы рецензенты ”Уха“ были против моды, все прекрасно понимали, что вся рок-музыка – ”депеша эта с Запада“ и распространилась у нас именно как мода, но преувеличенное внимание к внешней атрибутике, ”модничество“, оно не приветствовалось. Кроме того, подражать панкам в наших условиях можно было легко и непринужденно, смотри старую песню Володи Сигачева из ”ДДТ“ ”Мой дедушка панк“, а неоромантики советской сборки выглядели как Эллочка Людоедка в мексиканском тушкане. И вторая претензия журнала ”Ухо“ к Цою и Рыбе касалась уже содержания песен: то, что они ”нанизывают цепочку впечатлений и простейших реакций трехлетнего ребенка. Слушаешь, слушаешь куплет за куплетом, да, холодно, да, ”ношу шапку и шерстяные носки“… Летом, конечно, лучше. Ну и что дальше? А ничего. Просто ребята рассказали нам под музыку, что зимой холодно, а летом жарко. Мерси, но чем это лучше… эстрадных поделок про радугу над полем и весну в соловьях?.. Масса повторов”. Информативная ценность минимальна, как и во всех песнях ”КИНО“, зато музыка вколачивает в сознание каждое слово… Простая электричка превращается в некое почти мистическое средство передвижения, наподобие чичиковской тройки у Гоголя… Творчество группы ”КИНО“ изначально наивное, бесхитростное и искреннее (как Рыбин писал про Цоя: ”За 20 минут сочинил … песню ’Восьмиклассница‘, вернее, не сочинил, а зарифмовал все то, что с ним происходило на самом деле, от ’конфеты ешь‘, до ’по географии трояк’, в дальнейшем это самовыражение было вписано в определенную культурную среду”. Математик Гребенщиков. Физик Андрей Тропилло, который хоть и назвал Цоя пэтэушником, но записывал их музыку на своей самодельной студии, и не просто записывал, а по ходу обучал ремеслу. Пианист-парадоксалист Сергей Курёхин. И многие, многие другие. Что такое, например, альбом ”КИНО“ “45”? Два человека из ”КИНО” и четыре из “Аквариума”. Для Гребенщикова случайная встреча с Рыбой и Цоем в электричке стала как раз долгожданным воплощением его мечты: ”Где та молодая шпана?”»
Запись альбома тяжело далась как Виктору, так и Алексею. Собственно, это касалось и звукорежиссера, и участников группы «Аквариум». Виктор, в то время учившийся в художественном училище, отлынивал от занятий, выкраивая время на запись в студии, а Алексей, трудившийся монтажником сцены ТЮЗа, умудрялся получать мифические больничные, чтобы хоть как-то оправдать свое отсутствие на рабочем месте. Родные, конечно, ни о чем не догадывались – ну, бренчат ребята на гитарах, и пусть себе бренчат. Мало кто понимал, что́ за всем этим стоит в будущем…
Валентина Васильевна Цой:
«Работу над альбомом ”45“ Витя засекретил: ходил таинственный, ни о чем не рассказывал. Как-то вечером принес мне плеер: ”Мама, послушай!“ Мне понравилось. ”Во всяком случае, не хуже, чем у других!“ – решила я. Дала ему десять рублей, чтобы как-то стимулировать. Думала, он сладкого себе купит, а он вернулся с бутылкой водки. Ну, думаю, обычный парень вырос».
Из интервью Виктора Цоя:
«А из старых альбомов мне больше всего нравится первый альбом, ”45“, потому что… Ну, я не знаю почему, но нравится. Другое дело, что я из него немножко как бы вырос уже».
По мнению Андрея Тропилло, «45», в сущности, был сольным альбомом Цоя, а роль Алексея Рыбина свелась к тому, что «он пару раз на гитаре сыграл, а под конец записи вообще куда-то исчез». Надо отметить, что сам Алексей Рыбин не раз говорил, что работа в группе тогда действительно разделилась: Цой отвечал за творческую часть, а он – за административную: выступления, оплата, поездки, билеты. Но вот что касалось именно записи альбома, то тут все было, что называется, поровну.
Алексей Рыбин:
«Да, Цой совершенно отбил у меня охоту сочинять песни. Я был просто подавлен обилием и качеством материала, который он постоянно мне показывал. Он писал постоянно, и его вещи мне нравились. Я видел, что Витя пишет песни лучше, чем я. Со своей стороны, я делал то, что лучше получалось у меня, я хорошо аранжировал. Но что касается слов Тропилло насчет того, что ”45“ – сольник Цоя, – это следствие его маразма. Мы вообще с Цоем в ту пору не расставались. И ”45“ мы делали от первой до последней ноты вместе. Это знают и БГ, и Севка, и Фан, и все, кто там бывал. Делали все вместе, вплоть до обложки – у меня дома, на Космонавтов…»
Не умея толком играть на инструментах, музыканты «КИНО» записали песни, которые с удивительной точностью передавали атмосферу городской романтики того времени с ее вечным безденежьем, бездельем и океаном нереализованных планов и ночных мечтаний. «Сигареты», «ночь», «телефон», «солнечные дни» – как бы там ни было, а «45» получился одним из самых светлых и лиричных альбомов за всю историю русского рока.
Андрей Яхимович, музыкант группы «Цемент»:
«Это был просто новый виток подворотной песни. ”ПТУ – рок“. Ребят 80-х уже не устраивали минорные песенки про ”готов целовать песок“ и ”на могиле повесился сам прокурор“, и, естественно, должен был появиться Цой. И он появился».
Алексей Рыбин:
«Альбом ”45” все хаяли. Говорили, что это самодеятельность ниже плинтуса. Нас поддержали Борис Гребенщиков и вся его группа, Майк Науменко привечал, остальные травили».