Она заставляла себя не обращать внимания на событийный ряд, который выстраивался не в его пользу и дискредитировал его чувства, в которых он клялся ей при очередной встрече в аэропорту или по приезде домой.
На самом деле сегодня она очень многое понимала уже по-другому, не так, как тогда, когда чувства застили разум и не давали правильно выстроить картинку их жизни. Она понимала, что они загоняли сами себя в глупые обстоятельства, играя друг с другом запрещенные игры, будоражившие их внутренние сущности. Глупости экранных киногероев.
Она понимала, что они просто заигрались в их интимных удовольствиях. Нельзя было в погоне за яркими красками не увидеть, что их любовь может сломаться от передозировки сладкого и хватающего за нервы кайфа! Последней точкой оказалась попытка, к которой она сама подспудно стремилась.
Она, таки, его поймала! Что называется, на месте преступления и с посторонней красоткой.
Была дикая сцена, вспоминая которую ей стыдно по день сегодняшний. Она кричала ему в лицо страшные и обидные слова, как разъяренная тигрица пыталась выцарапать эти влажные с поволокой глаза, или хотя бы поцарапать его красивое лицо, чтобы обезобразить его, и чтобы больше оно никому не доставалось…
Что он мог ей ответить? Что вообще может ответить мужчина в подобной ситуации? Он может или униженно извиняться, или доказывать, что ничего не было, а это просто игра, или пойти на встречные обвинения. Михаэль выбрал последнее.
Когда она поняла через собственный вой и рев, в чем он ее обвиняет, у Анны случился нервный приступ! Он обвинял ее в том, что она себя запустила, не следит за своей фигурой, располнела и вообще она уже не такая молодая, как та девица, которая перепугано сидела сейчас, в углу кровати, прикрывшись простынею, и не понимала, что она должна теперь делать? Бежать или оставаться. И девица решила выяснить свою судьбу:
– Михаэль! Я не поняла, мне уйти или остаться?
– Останься! – ответил он ей!
У Анны случился настоящий шок!!! Это означало только одно! Конец всему! Конец их любви! Конец отношениям! Конец! Конец! Конец! Она ему больше не нужна! Она ему больше не интересна и может теперь проваливать на все четыре стороны!!! Хотя именно таких слов он ей и не говорил…
Она помнит, как мгновенно у нее высохли все слезы, как она, как сомнамбула, с просветлевшей головой и резко успокоившаяся, стала молча собирать свои вещи, как вызвала такси и уехала, что называется в никуда, под сумасшедшим проливном дождем, сопровождаемая яркими взрывами молний и грохотом очень сильной грозы…, еще один спецэффект голливудского кино…
Последнее, что зацепил ее взгляд, был его перепуганный вид, с которым он стоял посреди гостиной и сам не понимал еще, что натворил! Он был смертельно бледен, губы у него мелко дрожали, а по щеке катилась слеза! На лице было написано удивление собственным поступком, но изменить что-то не позволяла гордость и королевская кровь! А как же! Он же ПРИНЦ!!!..
Анна открыла глаза и посмотрела на небо. Там появилась еще одна маленькая тучка, которая медленно ползла в сторону солнышка.
«Если она закроет солнышко, я останусь одно, а если проползет мимо, он меня найдет…» – подумала и ужаснулась от этой своей мысли. Она не хотела больше его видеть! Он нанес ей самое страшное оскорбление из всех возможных! Сказать ей, что она уже старая и некрасивая! Это просто хамство с его стороны! Ни один мужчина в этом мире не пропускает мимо своего взгляда ее фигуру, особенно грудь! Ни один! Большей глупости он не мог придумать? Можно было за чем-то другим спрятать свою похоть. За алкоголем, настроением, спором, но не за той страшной клеветой, которую он швырнул ей в лицо!
Анна поднялась с лежака и прошла в гостиную. На стене висело большое зеркало в ее рост. Она подошла к зеркалу и стала себя рассматривать честно и откровенно. Она искала изъяны в себе и в своей фигуре. Но изъянов не было….
На нее смотрела очень красивая молодая женщина. Она понимала, что действительно очень красива. Она обхватила свою талию двумя ладошками и обрадовалась, что пальцы почти сошлись вместе.
«Значит, от всех этих неприятностей есть хоть какая-то польза. Я похудела, как минимум, на пять килограмм. Это прекрасно!» – подумала она.
Подтянув живот, выпрямившись во весь свой рост, в один метр и семьдесят пять сантиметров, гордо распрямив плечи, Анна повертелась перед зеркалом, и осталась весьма довольна собой. То, что она видела в зеркале, давало право на гордость!
Перед собой она видела молодую и очень красивую женщину с узкой талией шестидесяти четырех сантиметров, с крутыми бедрами ста четырнадцати сантиметров, когда разница, согласно нормам, принятым на подиумах, между талией и бедрами должна составлять не сорок, а только двадцать сантиметров, поэтому она гордилась своей очень тонкой талией и крутыми бедрами! Это была гордость номер два!
О груди говорить было нечего. Это была ее гордость номер один! Мама подарила ей в наследство шикарный бюст седьмого размера, и это не могло не останавливать внимания всех проходящих мимо, и не мимо, мужчин. Они просто шеи сворачивали вослед, когда Анна гордо проносила мимо свое шикарное естество!
– И он будет говорить мне, что я располнела? И у него хватает наглости говорить, что кто-то может быть красивее меня? Он просто хам и сволочь! – сказала она зеркалу громко и на всю гостиную.
Анна еще раз повернулась к зеркалу одним боком, потом вторым и подошла поближе, приблизив к зеркалу лицо почти в упор.
При такой потрясающей фигуре она имела, совершенно не вписывающуюся в нормы известных оперных див, внешность. Ей было ой как далеко до Марии Калласс с ее уникальным носом, или, Монтсеррат Кабалье, с ее необъятными габаритами. Чистокровные, генетические итальянки красивы только в молодости, лет до шестнадцати. Созревая рано, они рано и старели, и уже годам к сорока становились страшными и злыми ведьмами, с крючковатыми носами, крикливыми и скандальными в своих семьях. Это она очень хорошо помнила по своей родне со стороны мамы. Да и многие другие оперные певицы, даже не итальянки, как правило, имели непрезентабельные внешности.
Анна рассматривала себя беспристрастно и должна была констатировать, что где-то пресса права, когда приписывала ей кукольную внешность. Просто художники делали куклы похожими на самых красивых девушек Земли!
«Действительно, если рассматривать себя внимательно, то именно от итальянки мамы Сары мне достались и шикарный голос, и шикарные черные волосы, и брови дугой, и длинные, густые ресницы, на которые еще в школе я на спор укладывала десять спичек, и жгучий темперамент и максимализм! В то время, как отец Якоб, наполовину поляк, наполовину еврей одарил белой кожей, очаровательными ямочками на щеках, вздернутым маленьким носиком, выразительными зелеными глазами, красивым овалом лица, губками «бантиком» и, главное, мудростью старого раввина, который был мало заметен через отвлекающую красоту моих внешних данных. – с гордостью подумала она. – это хорошо, потому что позволяет мне правильно оценивать людей, прикрывшись густыми ресницами».
Конечно, она сейчас блефовала даже сама перед собой, потому что прекрасно знала и понимала, где зарыта собака…. Прекрасно понимала….
А все дело, собственно, было в том, что ее любимая тетя Аня была безумно влюблена в фильмы своей молодости про «Анжелику», в которых снималась французская актриса Мишель Мерсье. Этой страсти она предавалась у себя в спальне, бесконечно просматривая все серии, а также зачитывая до дыр все тринадцать романов писателей Анн и Серж Голон.
Она просматривала любимые кусочки перед сном, а Анна очень часто забиралась к тете в кровать именно для того, чтобы еще раз прочувствовать, с замирание своего маленького сердца, сумасшедшие приключения неукротимой и прекрасной Анжелики! Прижавшись друг к другу, две красавицы, затаив дыхание, в пятисотый раз смаковали кино события на экране, которые знали наизусть….
Тетя первая обратила внимание, что Анна полная копия актрисы Мишель Мерсье! Разница была только в цвете волос. Мишель была блондинка, а Анна – жгучая брюнетка! Но у них был одинаковый маленький, кукольный носик, трепетные ноздри, брови дугой, прекрасные глаза, совершенно очаровательные губки бантиком, нежная, персиковая кожа и фигура!!! Какая фигура!!! Правда, «куда было Мишель Мерсье до шестого или седьмого размера шикарной груди Анны!!!» – говорила всем тетя.
Они лежали, прижавшись друг к другу, а тетя Аня без конца повторяла:
– Боже! Как же она хороша! Боже! Но до тебя ей, ой, как далеко! Ты у меня настоящая эталонная красавица! Ты хоть это понимаешь? Вырастешь сумасшедше прекрасной девушкой под стать только Принцу…. Только Принцу…. Нужно только не продешевить, потом…, когда Принц появится….
С этим убеждением своей необычайности и эталонности Анна и выросла, гордо неся себя по жизни грудью вперед, подспудно шестым чувством понимая, что Принц непременно должен был появиться в ее жизни! Должен был появиться!
И вот, пожалуйста! Он появился! Вы заказывали – получите Принца! И что?…. Но…, какое хамство! Что смог позволить себе этот Принц! Как он смел!!!
Она еще раз взглянула на себя в зеркало и отправилась обратно к бассейну, тихо приговаривая по дороге:
– Да как он смел оскорбить меня в самом святом! В переменах моей внешности!? Это есть самое главное, за чем я всегда слежу! Всегда! Это моё ГЛАВНОЕ Я с самой большой буквы! Для актрисы и певицы самое главное – ее внешность! Да как он смел! Я никогда ему этого не прощу! Он растоптал мои самые святые чувства… к Принцам….
Анна улеглась на лежак и стала смотреть в небо, как будто ждала от него диалога или подтверждения своим мыслям и словам. Её очень больно обидели тогда его слова, и она бесконечно прокручивала их в своих мыслях. Ей хотелось пожаловаться на свои обиды этому голубому небу, чтобы оно посочувствовало ей! Но небо молчало, хотя на его бледной голубизне опять появилась маленькая, одинокая тучка и начала свой путь в сторону солнца.
«Если она закроет солнце, значит, я его больше не увижу, а если пройдет мимо, то он меня найдет! – опять подумала она и спохватилась. – Стоп! О чем я думаю? Вот! Это наше раболепное отношение к сильным мира сего…! Я не хочу его видеть! Никогда!»
Анна встала с лежака и отчаянно, с разбега, бросила тело в воду….
Глава четвертая
Знакомство
Если настраиваться на отдых правильно, то необходимо было включить в моцион пешие прогулки. Анна решила заняться этим с самого утра, ну…, или может чуть позже….
Проспав необыкновенное утро и спустившись к бухте только после обеда, Анна пошла вдоль моря, вдыхая любимый запах. Как она любила море, невозможно было кому-либо рассказать. С самого раннего детства, ежегодно, родители вывозили ее к морю. Ее мама, коренная итальянка по происхождению, по воле судеб оказавшаяся в далекой Новой Зеландии, где ее муж служил атташе в посольстве Германии, жила этими поездками от года до следующего года.
Уже за три месяца до отъезда шились наряды и маме Саре, и доченьке Анне, превращая ее в маленькую принцессу, составлялись планы будущих поездок по ее любимой Италии с обязательным заездом в Милан, к многочисленному семейству Бартолини, по-итальянски шумному и крикливому. Всем тетушкам, дядюшкам, кузенам, кузинам и дальним родственникам закупались подарки, отчего поездка превращалась для маленькой девочки в грандиозное действо с полетами самолетами, с пересадками, поездами, машинами, которые отец брал напрокат для путешествия по любимой Италии, и обязательным отдыхом у моря хотя бы на десять-двадцать дней!!!
Эти сладкие воспоминания всегда бороздили ее сердце и именно на берегу моря вызывали тоску, когда память ярко просыпалась в ней под шум прибоя. Эта тоска царапала сердце и ныла болью воспоминаний о родителях, потому что со своих шести лет, совсем ребенком, она осталась без мамы и папы.
Они разбились в авиакатастрофе на частном самолете, и все, что сохранилось у Анны в ее душе, вот эти вот морские воспоминания, которые были болезненными, но и самыми яркими в детской памяти…
Огибая по кромке пляжа пустую, не забитую туристами бухту, весна все-таки, Анна залюбовалась красотой морской глади, немного постояв на берегу. Сегодня море было на удивление спокойным и умиротворенным. Оно чуть подавало голос плеском ленивых волн, громко перебиваемых криком чаек.
Анна остановилась в небольшом кафе на самом краю набережной, на границе с золотистым песком, со столиками на вынос и зонтиками над ними. Тихо играла музыка и только несколько человек потягивали разнообразные напитки. Анна заказала себе белое, холодное вино и уселась за свободный столик.
Рядом оказалась пожилая пара. Очень немолодой мужчина, с совершенно седой, густой шевелюрой и аккуратной, тоже седой бородкой, с респектабельной наружностью и гордым, независимым видом, и женщина на много лет моложе его, отстраненно наблюдающая за всем происходящим с усталым и ленивым лицом, которая совершенно не подходила ему в пару.
Мужчина что-то говорил ей, но женщина плохо слышала из-за крика чаек и музыки, и с нежеланием отвлекаясь от своих мыслей, наклоняла к нему голову, чтобы услышать. Рядом с ними стояла инвалидная коляска, и Анне стало жаль этого модно, и дорого одетого старика, и его спутницу.
Молодая девушка одиноко кормила хлебом с берега крикливых чаек. Вокруг нее собралась уже целая стая птиц. Они наперебой друг перед другом старались быстрее соседей поймать на лету крошки и устремлялись с ними к самой кромке воды, где сидели еще более крикливые птенцы, которые выросли больше родителей и нахально требовали корм.
– Вот так и люди! – громко, ни к кому не обращаясь, сказал седовласый господин как-то очень уверенно, как будто он был здесь «главный». – Взращивают свое потомство, которое потом благодарит их полным невниманием и презрением.
– Я думаю, что это потому, что люди очень большие эгоисты. – как бы ответила ему Анна из чувства противоречия. – Наверняка обиженные родители создали подобную ситуацию сами, не приучив своих чад к ответственности, потому что родили их на белый свет только для того, чтобы утешить свою эгоистическую гордыню. Я, например, не понимаю, когда женщина говорит: «Я родила его только для себя»! Как это, для себя? Разве человек, это игрушка? Женщина рождает ребенка для того, чтобы он жил! Чтобы он был! И был сам для себя!
– Вы, наверное, не замужем и детей у вас нет. – повернув голову в сторону Анны чванливо констатировал седой незнакомец достаточно громко, чтобы Анна услыхала его за криком чаек.
– Да. Я действительно не замужем и детей у меня нет. – скромно ответила Анна, попустив мимо ушей «подкол».
– Ну, тогда, о чем мы говорим? Вы должны вначале пожить в социуме, в семье, а потом иметь такую четкую и категоричную точку зрения.
– Я выросла в семье, в которой было девять детей, а я десятая, поэтому могу иметь четкую точку зрения на семью, и знать законы внутри такого большого сообщества людей.
– Я плохо вас слышу, не могли бы вы пересесть за наш столик? – обратился вдруг к ней старик с совершенно другим выражением на лице. – Если вас это не затруднит.
– С удовольствием. Меня это не затруднит. – Анна с фужером в руке пересела за столик к соседям.