Александр Сергеевич меня ждал. Я первый раз прошел в его комнату. Она была небольшая. Вдоль стены стоял диван, в центре – круглый стол, рядом с которым стояли два стула, в дальнем углу комнаты располагался шкаф. Больше в комнате ничего не было.
– Садитесь, Женя, – сказал, показывая на диван, Александр Сергеевич.
Я сел.
– У вас появились вопросы?
Только тут я понял, что не знаю, о чем его спрашивать.
– Я согласен, – ответил я.
Александр Сергеевич сел на стул и пристально на меня посмотрел.
– Когда вы готовы поехать?
– Я завтра схожу на работу и возьму отпуск, а там как получится. А дышать как я буду там?
Он улыбнулся.
– Атмосфера почти такая же, как и у вас. Кислорода немного меньше, но вы привыкнете. Единственная проблема: вам нужно будет сделать прививку. Не пугайтесь. Она повышает иммунитет и защищает от вирусов и бактерий, к которым у вас нет иммунитета.
Я снова испугался: опыты начинаются. Он достал из шкафа такой же белый пластмассовый пузырек, какой он оставил Елене Петровне в больнице.
– Будете пить через каждые два часа в течение трех дней. Не волнуйтесь, если пропустите или выпьете больше, но лучше делать, как я вам сказал. Ночью пить не нужно.
Я взял пузырек и покрутил его в руках.
– А анализы никакие делать не нужно? – поинтересовался я.
Он опять улыбнулся.
– Женя, все, что нам нужно, мы о вас уже знаем. Иначе бы не обратились к вам.
Я кивнул.
– А как я там буду общаться? Я же языка не знаю.
– Не волнуйтесь, Женя, у нас там большая группа исследователей, которые знают русский. Они и будут переводчиками. Несколько дней вы будете жить в нашем Центре. Это необходимо для акклиматизации, а потом переедете на обычную квартиру. Центр находится в климатической зоне, соответствующей вашей, и проблем с этим у вас не будет. Сейчас там осень. Продолжительность дня 24 часа 30 мин. С собой брать ничего не нужно – вы всё получите там.
– А звонить я оттуда смогу?
Он засмеялся
– Нет, позвонить не получится.
– А где у вас это… телепортатор?
– Транспортер? – уточнил он.
– Да.
– В свое время вы всё увидите. Не волнуйтесь. Вы ничего не почувствуете. Переброска занимает одно мгновение. Аварии исключены. Это намного безопаснее, чем лететь на самолете. День вы можете выбрать сами. Но в любом случае отправиться вы можете не ранее чем через три дня. Это нужно, чтобы у вас окреп иммунитет. Когда вы определитесь с датой, я скажу, в какое время будет лучше отправиться.
– А можно летать не в любое время?
– Нет, просто лучше прибыть туда утром. Это ускорит акклиматизацию.
Я почувствовал, что информации уже слишком много и мне нужно время, чтобы ее переварить.
Я встал. Александр Сергеевич пошел меня проводить. Только выходя из комнаты, я обратил внимание, что окна в квартире совершенно обычные и через них видна улица. Он заметил мой взгляд.
– Они прозрачные только с одной стороны. Так что в бинокль вы бы ничего не увидели.
Придя домой, я почувствовал, насколько устал. Я, не раздеваясь, лег на диван и сразу уснул.
Утром, не заходя на свое рабочее место, я пошел к Сергею. Он только что пришел и надевал халат.
– Мне нужен отпуск… Завтра. На два месяца.
Он повернулся. Его рука застряла в рукаве халата.
– Ты что? В отпуск?
– Да, я три года не был.
– Зимой? На два месяца?
– Да, вот я тоже думаю – может, на три взять?
Он, наконец, просунул руку и сел за стол.
– То есть как завтра?
– Завтра. Я билеты купил.
Он передвинул стопку бумаг на столе на другой угол.
– У тебя что-то случилось? – Он передвинул стопку снова на прежнее место.
– Нет, на море поеду.
– Куда, в Турцию?
– Нет, в Крым.
– Там же зима…
Я подумал, что действительно в Крыму сейчас холодно.
– Я не люблю, когда жарко.
Он покивал головой.
– Пиши заявление.
Я не ожидал, что он так быстро согласится.
– Но только на месяц, – дополнил он.
Я не стал возражать и сел прямо у него за столом писать заявление. Он подписал, не читая, и отдал мне листок.
– Отдашь в отдел кадров, а потом иди в бухгалтерию. Я сейчас позвоню, чтобы они отпускные выдали.
К трем часам я вернулся на свое рабочее место с полными карманами денег. Настроение было такое, как бывает перед отъездом. Предвкушение новых впечатлений, дороги, возвращения. Но была и грусть от расставания. Я оглядел наш подвал. Сегодня он не казался таким мрачным и темным. Он уже стал частью моей жизни, и расставаться с ним было жалко. Справа сидел Георгий, сосредоточенно паяя трансформаторы. Рядом с ним лежала куча оторванных ножек. С ним мне тоже уже не хотелось расставаться. Он повернулся в мою сторону, виновато улыбнулся и снова сосредоточился на пайке.
Вот так живешь в дерьме, а как скажут, вылезай парень, и не хочется уже – привык. Я посмотрел на часы и достал из пузырька очередную таблетку.
Появилось какое-то незнакомое ощущение независимости. Я встал и вышел на перекур на несколько минут раньше, чем положено. Я уже почти докурил, когда потянулся народ. Я выбросил сигарету и достал еще одну. Нужно спросить, можно ли там курить, подумал я. Кто-то взял из моей руки незажженную сигарету. Я обернулся. Витя прикуривал.
– Коммунисты решили объявить президенту импичмент, – сказал он, не вынимая сигарету изо рта и затягиваясь. – Если они наберут две трети голосов, то снимут президента.
Я смотрел на него и улыбался.
– Ты что улыбаешься? Я посмотрю на тебя, когда президента снимут.
– Когда снимут президента, меня уже здесь не будет.
Витя вытащил сигарету изо рта и уставился на меня.
– Увольняешься?
– Нет, в отпуск иду.
Витя расслабился и затянулся.
– Успеешь к тому времени вернуться. Если коммунисты смогут провести в Думе закон…
– А я, может, и не вернусь.
Он опять вытащил сигарету изо рта.
– Ты что, иммигрировать собрался? Это ты зря. У нас плохо, но станет лучше, а у них хорошо, но станет плохо. Это закон.
– Какой закон?
– Закон волнообразного течения эволюции. Если мы в полной жопе, то они только готовятся к этому. Лучше здесь сидеть. А то получится из одной жопы в другую. Ты в Штаты?
– На другую планету.
Он опять расслабился.
– А, ну-ну.
Он пальцами выбил из сигареты уголек и положил бычок в нагрудный карман. И уже собрался уходить. Я остановил его и протянул руку.
– Давай, Нострадамус, до встречи.
Он удивленно пожал руку. И посмотрел на меня.
– Так ты что, не вернешься?
Я неопределенно поднял плечи и пошел к себе, а Витя стоял некоторое время в дверях, так что его толкал возвращающийся с перекура народ.
Я шел от метро пешком. Шел, с наслаждением вдыхая морозный воздух и раскидывая ногами свежевыпавший снег. Его за день нападало много. Он еще не успел слежаться, и был похож на тополиный пух в середине лета. Все вокруг казалось родным. У меня было такое ощущение, что я это все больше уже не увижу. И от этого опять хотелось себя жалеть. И хотелось этим всем с кем-нибудь поделиться. Чтобы человек посочувствовал тому, что я могу это уже и не увидеть и, возможно, сюда не вернусь. Не то чтобы я думал, что там мне будет плохо. Может быть, там намного лучше, чем здесь. Может быть, там намного лучше, чем вообще где-нибудь на Земле, но все равно какая-то тоска гложет. Привык просто жить здесь, вот и всё. Потом будет вспоминаться как страшный сон. Что вообще здесь меня держит? Ну родители здесь, друзья… Ну и что? Что же теперь всю свою жизнь с родителями жить? Да и поняли бы они, если бы собрался, например, в Америку уехать. Я представил, что уезжаю туда вместе с родителями и друзьями, и все равно что-то неуловимое оставалось здесь. Это нельзя было потрогать и взять с собой. Это было только здесь. Как бы и что бы здесь ни происходило, как бы я себе не представлял, что снова революция, голод, холод, ураганы, вечная мерзлота, эпидемии, коммунисты… Все равно это все не перевешивало того, что не хотелось здесь оставлять, но и взять было невозможно. Это просто привычка жить так, как живешь, решил я. Даже если живешь плохо, все равно к этому привыкаешь, и менять ничего не хочется. Просто не хочется ничего менять. Посмотрим, как мне захочется вернуться, если я поживу некоторое время там. Я поднял голову и посмотрел на небо. Погода стояла ясная, и уже появились самые яркие звезды. Я пытался угадать, где находится та звезда, стараясь представить себе, как может выглядеть планета, и как я буду там жить. Пока я любовался небом, налетел на стоящего человека.
– Куда ты прешься? – сказал он, потирая бок.
– Извините, я случайно.
– Случайно. Смотреть нужно!
– Извините.
Человек ушел, держась за бок и бурча что-то себе под нос.
Я оглянулся вокруг, и вдруг мне пришла в голову мысль о том, а заметит кто-нибудь, что я уехал? Будет им меня не хватать или и они даже не заметят, что меня здесь больше нет? Изменится вообще что-нибудь на Земле, если я отсюда уеду? Или ничего не изменится? Был такой-то и уехал на другую планету. От этих мыслей мне стало как-то не по себе. Все-таки я слишком много думаю последнее время.
Сборы заняли два дня. Точнее, подготовка, так как брать я ничего не собирался, кроме фотографий. Родителям я сказал, что еду на два месяца в отпуск. Они удивились, что так надолго, но скорее были рады, потому что сами говорили постоянно, что я много работаю. Я заплатил за три месяца вперед за квартиру и свет. Предупредил соседа напротив посматривать за моей квартирой. Убрался дома и выбросил кучу мусора, который не собрался бы выбросить еще год. Постирал все свои вещи.
На третий день утром я пошел навестить Елену Петровну. Для этого я съездил в центр и, отстояв огромную очередь, купил большую коробку печенья.
Елена Петровна, увидев меня в дверях палаты, приподнялась и села на кровати.
– А вот и Женя! Здравствуйте, садитесь. У вас, наверно, времени и так нет, а вы всё больную старуху навещаете.
– Здравствуйте! Это вам, – я положил коробку на кровать. – Я ненадолго. Пришел попрощаться. Завтра уезжаю в отпуск.
– Хорошо вам отдохнуть! Куда поедете? Чай-то попить у вас время есть?
– На чай время есть, – согласился я. – А еду на море. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо. Сегодня ночью нога уже совсем не болела. Врачи удивляются. Я уже сидеть могу.
– Женя, наливайте себе чай, – cказала она, показывая на чайник. – Кипел недавно. Мы тут постоянно чаи гоняем.
Я налил два стакана и сел около кровати.
Елена Петровна рассказала, чем кормят в больнице, в какое время и какие таблетки она пьет. Рассказала про всех врачей. Сказала, что сначала очень удивилась, что такие все внимательные врачи и сестры. Даже рассказала об этом своему сыну, который приходил утром. Но он ей раскрыл секрет их внимательности, сказав, мама, ты где живешь.
– Он в первый день приходил и, оказывается, заплатил кучу денег, чтобы они за мной смотрели.
– Зачем нужно было, я и так сама все могу, – жаловалась Елена Петровна. – Такие деньжищи отдал. Зачем, я не знаю. Я сегодня уже сама в столовую ходила.
Я сочувственно кивал.
– Елена Петровна, вы говорили, ваш муж был в лагере, а он потом не хотел уехать из Советского Союза?
Она задумалась.
– Нет, мне он ничего не говорил. Но тогда это не так просто было – уехать. Но даже если бы и предложили, он вряд ли бы согласился. Он по-другому стал после лагеря ко всему относиться. Наоборот, говорил, что благодарен, что живет здесь. Говорил – здесь мое место.
– Его место? – не понял я.
– Да, он так и сказал – мое место здесь. Он говорил, что в лагере многое понял и не меньше еще понять нужно.
– А что он понял?
– Я вряд ли смогу объяснить. Я сама мало что тогда понимала. Только сейчас я кое-что начинаю. Я не смогу объяснить.
– Почему?
– Для того чтобы понять, нужно измениться, – услышал я голос сзади.
Я оглянулся. Соседка Елены Петровны на этот раз лежала на спине и читала книгу, обернутую в газетную бумагу.
– Что значит измениться? – спросил я, не ожидая ответа. Его и не последовало.
– Да, наверно, это так. Я и сама до сих пор не все понимаю, – подтвердила Елена Петровна. – Вы, Женя, уехать собираетесь? – вдруг спросила она.
– Нет, просто интересно было.
– А, ну хорошо, а то все у нас уезжают, так здесь никого не останется.
Елена Петровна о чем-то задумалась.
Я встал. Пора было уже уходить.
– До свидания, выздоравливайте!
Елена Петровна рассеянно посмотрела на меня.
– До свидания, Женя! Отдыхайте!
– До свидания, – попрощался я и, уже выходя из палаты, услышал голос ее соседки.
– До свидания, Женя.
Я остановился в дверях и посмотрел в ее сторону, но она больше ничего не сказала.
Прибытие
Александр Сергеевич сказал, что лучше будет отправиться в три часа дня. Тогда у них будет около восьми утра. Он предложил мне выспаться перед отъездом, чтобы переход на новое время прошел быстрее. Но чем ближе был отъезд, тем больше я волновался. Я не спал всю ночь и заснул только под утро. Проспал несколько часов и лежал еще час с открытыми глазами, разглядывая потолок. Думать ни о чем не хотелось, и я представлял себе, что мне никуда ехать не нужно. А может быть, никуда не ехать? Просто не приду в три и всё. Что мне там делать? Я встал, умылся и до трех часов ходил по квартире в нерешительности – ехать или нет. Но без десяти три я выключил везде свет, перекрыл воду, закрыл окна и, еще раз оглядев квартиру, вышел и закрыл дверь.
Постояв немного перед квартирой Александра Сергеевича, я нажал кнопку звонка. Он открыл почти сразу, посмотрел на часы и сказал, что по мне можно сверять время. Я вошел в комнату и сел на диван. Наверно, вид у меня был неважный, потому что Александр Сергеевич спросил, как я себя чувствую. Я только махнул рукой.
– Главное, не волнуйтесь, Женя, – сказал он. – Вы отправитесь первый. Выйдите из транспортера и ждите меня там.
Он подошел к шкафу и открыл дверь.
Я так и думал, что транспортер находится в шкафу. Я подошел, ничего больше не спрашивая.
– Заходите, Женя, – пригласил он.
Я заглянул в шкаф. Там была еще одна дверь, которая вела в кабину, похожую на кабину лифта.
– Заходите, Женя, – пригласил он еще раз. – Делать вам ничего не нужно. Дверь закроется, и сама откроется. Просто стойте там, а когда дверь снова откроется, выходите.
Я вошел в кабину. Колени дрожали. Я огляделся. Стены были сделаны из материала, похожего на покрытие сковородок «Тефаль». Я видел такие в магазине. Дверь закрылась, свет в кабине выключился и включился снова. У меня заложило уши. Дверь снова с шипением открылась. Звук был очень знакомый. Я понял, что шумело каждое утро в квартире соседа. Дверь полностью открылась, но ноги не двигались. Я немного постоял, глубоко дыша, и, наконец, вышел из шкафа.
Я оказался в такой же комнате, как и комната Александра Сергеевича. Мне пришла в голову мысль, что это все шутка и сейчас из коридора появятся люди и скажут, что я участвую в программе «Скрытая камера» или что-нибудь в этом роде. Но оглядев комнату повнимательнее, я заметил, что она отличается от той, в которой я только что был: здесь не было ни одного стула и окна были матовые, как будто на улице туман. Я открыл дверь в коридор. Коридора не было, а была просторная комната со столом посередине, диваном и несколькими кожаными креслами, в которых сидели люди и разговаривали. Они обернулись, и мы несколько секунд смотрели друг на друга. Первым встал лысоватый мужчина среднего роста. Он был одет в спортивный костюм синего цвета. На ногах у него были сандалии. Он подошел и, широко улыбаясь, протянул руку:
– Сеней, – сказал он.
Я не понял и стоял, не понимая, что мне делать.
– Меня зовут Сеней, – повторил он на чистом русском языке. – А где Асен, а где Саша? – поправился он.
Я вспомнил, что Александр Сергеевич сказал мне ждать около транспортера. Я пожал Сенею руку и кивнул в сторону шкафа.
– Проходите, Женя, чувствуйте себя как дома. Мы тут разговаривали о том, как может сложиться дальше политическая ситуация в России. Вы политикой не интересуетесь?
Я покрутил головой.
– Познакомьтесь, – он показал на девушку, которая стояла справа от него. – Это Анна.
Девушка была совсем молодая. У нее была короткая стрижка. Приятное лицо вызывало симпатию и доверие, в больших глазах светились искорки.
– Женя, – наконец, сказал я первое слово за все это время.
Я подумал, как мне с ней поздороваться. Может быть, подойти ее поцеловать и сказать: «Привет».
Она протянула руку:
– Анна.
Мне показалась, что она немного смутилась.