Зато другим членам киноклуба на этом поле битвы посчастливилось больше. Тео и Дориан поженились. Через два года у них родилась девочка, еще через три – мальчик. Тео по-прежнему трудится актуарием в той же страховой компании, хотя за это время его успели пару раз повысить, и теперь наш друг дослужился до заместителя начальника отдела. Или что-то вроде того. Откровенно говоря, не считая собраний киноклуба, видимся мы с ним редко. Во-первых, Тео, в отличие от нас, оболтусов, человек семейный, а во-вторых, он состоит в клубе любителей спортивного бега, двух разных командах по игре в алтимат-фрисби и любительской футбольной сборной, а еще каждую неделю берет уроки игры на гитаре. В прошлом году поучаствовал в забеге «Из грязи в князи». Это те же гонки на выносливость для многоборцев, только с колючей проволокой, грязевыми болотами и многочисленными способами унижения участников. Потом Тео восторженно заявил, что в первый раз поймал столько кайфа. После чего с гордостью показал фотографию, на которой он, голый по пояс, бежит по рву, наполненному коричневой жижей, а парни, стоящие по обе стороны, лупят его горящими палками. Что из этого доставило Тео удовольствие, спрашивать не решился.
А у Костаса все шло по-старому. Притворяться, будто получает высшее образование, давно бросил, и теперь работает в компании своего отца. Правда, в качестве кого он там состоит и в чем конкретно заключаются его обязанности, для всех загадка. Насколько можем судить, единственная задача Костаса – развлекать самых выгодных отцовских клиентов, когда те прилетают в Торонто узнать, как поживают их финансы. В общем, работа легкая. Костас с этим делом во сне справится – и, по собственному признанию, неоднократно справлялся. Он по-прежнему живет с родителями, но семейная резиденция настолько велика, что иногда Ксенопулосы не видят друг друга неделями. Отец в последнее время начал поговаривать о том, чтобы уйти на покой и передать семейный бизнес детям – то есть Костасу и его брату Порфирио. Я его встречал всего пару раз, но успел заметить, что Порфирио терпеть не может знакомиться с новыми людьми и находиться в центре внимания – то есть является полной противоположностью Костаса. Предпочитает оставаться в тени и работать с цифрами. Поэтому Костас уверен, что никаких конфликтов из-за передела сфер влияния у них с братом не предвидится. Порфирио будет пахать, Костас – развлекаться, и в целом все пойдет по-старому. Старику Костасу останется только плыть по течению денежной реки, купаясь в долларах.
Моя сестра и достопочтенный режиссер Дэвид С. Окслейд официально вступили в брак два года назад. За это время она добилась больших карьерных успехов и теперь служит шеф-поваром в маленькой, но очень популярной итальянской закусочной в Йорквилле, где пропадает на работе почти каждый вечер. Завершив образование, Дэвид сменил несколько мест работы, и все были его недостойны. Все это время старина Дэйв усердно старается выбить финансирование, чтобы начать съемки малобюджетного фильма ужасов по своему сценарию. Насколько могу судить, план по добыче денег состоит в следующем: целыми днями лежать дома на диване и в свое удовольствие бороздить Интернет, пока жена вкалывает за двоих, зарабатывая на пропитание. Как-то Дэвид записался в волонтеры, чтобы поучаствовать в Международном кинофестивале в Торонто, но был уволен: критиковал фильм Атома Эгояна, находясь в пределах слышимости режиссера. Некоторое время Дэвид трудился ассистентом в Гамильтоне, на съемочной площадке фильма студии «Марвел». Но увы – перепутал кофе для Железного человека с кофе для Тора, за что и был незамедлительно выгнан.
Стараясь дать выход творческому потенциалу, Дэвид обзавелся собственным каналом на YouTube, который теперь усиленно продвигает. Но ни одно из видео, в которых он ищет свой стиль, популярностью не пользуется. Сначала монтировал собственные трейлеры к классическим фильмам, но потом на него едва не подали в суд за незаконное использование объектов авторского права. Пришлось Дэвиду ограничиться трейлерами к собственным фильмам, которые – пока еще – не сняты. Первый, для фильма ужасов, снимали в резиденции Костаса. Я вызвался исполнять обязанности всего постановочного цеха в одном лице, а Костас играл страшное существо, которое, громко шаркая, бродило по дому и кидалось на всех встречных. Всего ролик длился тридцать секунд, но съемки продолжались двенадцать с половиной часов. Значительная часть этого времени ушла на возню Дэвида с занавесками в хозяйской спальне – добивался нужного соотношения света и тени на паркете. Фильм, то есть трейлер, назывался «Один процент населения». Кажется, Дэвид вкладывал в свое произведение социально-политический смысл (богатство зомбирует), но по трейлеру этого не понять. Зато в процессе работы приобрели бесценный опыт – например, узнали, что от полов из каррарского мрамора гораздо труднее отмыть искусственную кровь, чем мы предполагали. В результате больше нам особняк Ксенопулосов в качестве съемочной площадки использовать не разрешили.
Все это было летом. Сейчас январь. Осенью киноклубу исполнится десять лет. Примерно в это же время мне стукнет тридцать. Поговаривали о том, чтобы отметить юбилей нашего общества как следует, в торжественной обстановке. Даже обсуждали, не махнуть ли в Лас-Вегас, но выбрать даты поездки, которые устроили бы всех пятерых отцов-основателей, так и не смогли. Вообще-то у меня на этот год были собственные планы. К юбилею – и моему, и клуба – они отношения не имели, но почему бы не сейчас? Впрочем, решусь или нет, не знаю. Вопрос пока остается открытым.
«Крик Вильгельма» последние года два приносит одни убытки, и я уже не могу себе позволить подкидывать собственные деньги в эту прожорливую топку. Давно бы уже махнул на проект рукой, если бы не РТ. Больше другу податься некуда. К тому же, если больше не будет музыкальной рубрики, в которой РТ злобствует и выпускает пар, сколько душа пожелает, его непременно арестуют, причем в самое ближайшее время. Для него это не просто работа, а способ самовыражаться. А если закрыть «Крик Вильгельма», РТ вовсе слетит с катушек и будет буйствовать еще больше, чем после злосчастной истории с группой «ООН».
Поначалу надеялся, что эту тенденцию на понижение удастся преодолеть, но наши совместные усилия результата не принесли. Пробовали менять дизайн сайта и даже проводили аналитические исследования – проверяли, какие рубрики и статьи вызывают больше интереса. Но все это, увы, не помогло.
Причем проблема не только в деньгах. Идея «Крика Вильгельма» пришла к нам давно, еще в студенческие годы. Тогда был от нее в восторге, но с тех пор она успела мне изрядно опостылеть. Не желаю больше писать рецензии на фильмы. На прошлой неделе РТ жаловался, что пришлось повторно выложить на сайт одну из моих старых статей, потому что я не сдавал новый материал уже три недели. Но, учитывая плачевное состояние наших дел, тратить время и силы на рецензии, которые все равно никто не прочтет, – все равно что грузить товар на тонущий корабль. Или привязывать еще один камень на собственную шею. Из-за плачевного состояния нашего журнала так приуныл, что даже в кино ходить стало неохота.
Пробовал обсуждать дела наши скорбные с РТ. Однако тот лишь отмахивается от моих деликатных намеков и уверяет, что его очередная блестящая идея принесет журналу успех и популярность. Увы, пока этого не произошло. «Крик Вильгельма» катится под откос, и, учитывая, сколь стремительно он это делает, скоро окажемся на самом дне. Поскольку других источников дохода у РТ нет, он вечно сидит без гроша и одалживает деньги у знакомых. У одного стрельнет пять баксов на метро, у другого десять баксов на продукты – и так далее. Знакомым РТ такая манера не по душе. РТ даже заработал в узких кругах прозвище «Доярка». Многие теперь наотрез отказываются ходить с ним в рестораны и пабы, потому что прекрасно знают, чем закончится вечер, – РТ попросит заплатить за свой заказ, клятвенно обещая вернуть деньги, но так этого и не сделает. Хорошо, что хотя бы Костас не следит, сколько народу ему должно. Иначе пришлось бы РТ торговать собственными органами.
Конечно, с момента открытия киноклуба многое изменилось. С тех пор к нам присоединились еще несколько киноманов, но о них расскажу потом, по ходу дела. В хорошем рассказе, как и в хорошем фильме, не должно быть лишних отступлений – всему свое время.
Глава 3
Одно из преимуществ жизни в большом городе – наступление зимы здесь почти незаметно. Если у тебя нет машины и дворником ты не работаешь, можно просто не обращать на нее внимания и сделать вид, будто понятия не имеешь, что это такое. Не желая без лишней надобности бегать по холоду, все, что тебе нужно, можно совершенно спокойно заказать на дом. А если постоянное общение с людьми не входит в круг твоих обязанностей или потребностей, можешь и вовсе сидеть у себя в квартире до самой весны, будто медведь в берлоге.
Однако нынешняя зима – совсем другой случай. За последние три недели снега навалило столько, что тротуары оказались погребены под глубокими слоями, которые не в состоянии одолеть даже снегоуборщики – а уж простые пешеходы с автомобилистами и подавно. Остается дать горожанам один совет: если цель вашей поездки находится больше чем в двух шагах от станции метро, хорошенько подумайте, так ли уж срочно вам туда нужно.
От моего дома до редакции «Крика Вильгельма» двадцать минут ходу. На протяжении трех остальных сезонов это приятная прогулка, но сегодня, когда сворачиваю вправо и выхожу на Дундас, лицо онемело, а пальцев ног и вовсе не чувствую. А ведь оттуда нужно еще пройти полквартала к северу. Именно там находится немного обшарпанное здание из красного кирпича, которое я раньше называл домом. Эта часть города прежде считалась неблагополучной, но потом у рынка недвижимости Торонто случилось очередное раздвоение личности, как у серийного убийцы Нормана Бейтса из фильма «Психо». В результате дома начали расхватывать, как горячие пирожки, еще до того, как их успевали выставить на продажу, причем предлагали за них в среднем на полмиллиона больше, чем просили продавцы.
Сегодня мне предстоят два важных дела, и оба неприятные. Я не из тех, кто торжественно заявляет, что с Нового года начинает новую жизнь, однако принял твердое решение: сегодня наконец скажу РТ, что «Крик Вильгельма» закрывается. Мы не зарабатываем деньги, а теряем, и доходы у меня уже не те, чтобы и дальше поддерживать журнал на плаву. А потом поеду на север, в издательство, где мне наверняка объявят, что книга, которую я сдал в прошлом месяце, их не устраивает. Затем отправлюсь в любимый паб на Бэтхерст-авеню и нажрусь как свинья, хотя еще не будет и трех часов дня. Впрочем, для этой цели сгодится любое питейное заведение – лишь бы находилось поблизости. В такой морозище сразу перестаешь быть разборчивым.
Открываю дверь и вхожу в холл. Здание у нас старинное, построено около ста лет назад, и с тех пор, похоже, ни разу не ремонтировалось. Обставлен офис просто и незатейливо. В нашем с РТ кабинете стоят только два стола с компьютерами. Кухню в последний раз переоборудовали примерно в тот год, когда Нил Армстронг ступил на Луну. И краска, и трубы у нас свинцовые, а электропроводку выполняла та же компания, которая занималась заборами в концлагере Берген-Бельзен. Владельца же все устраивало.
Несколько лет назад он хотел продать помещение нам. Мы рассматривали идею настолько серьезно, что даже пригласили инспектора, чтобы оценил, насколько наш офис и остальные располагающиеся в здании помещения требуют ремонта. До сих пор помню, как спускались также во входивший в наши будущие владения подвал. Дюжий мужчина, которого мы наняли, летом трудился подрядчиком, а в несезон подрабатывал инспектором.
– Что это с трубами? – спросил я, показывая пальцем. – Будто бумажными полотенцами обернуты.
– Должно быть, асбест, – вынес вердикт инспектор, посветив фонариком в указанном направлении. – Не обращайте внимания. Если не трогать, все нормально будет.
– А если трогать?..
– Не советую.
– Почему вот эти трубы другого цвета?
Инспектор приблизился к ним с фонариком и принялся внимательно разглядывать. Раньше я даже не подозревал, что в нашем подвале можно совершенно свободно снимать фильмы ужасов – ни разу там не был. И больше не пойду.
– Так они ж свинцовые. Надо менять. Такие уже давно не ставят, это для здоровья вредно.
– А если мы пьем водопроводную воду? Причем довольно давно?
– Может, это отводящие трубы. Тогда не бойтесь, не отравитесь.
– А вдруг, наоборот, подающие?..
Инспектор усмехнулся.
– Дети с задержками развития есть?
– Нет. Пока вообще никаких нет – ни с задержками, ни без.
– Соберетесь заводить, сходите к врачу. Проверьтесь на всякий случай. Свинец мужскому хозяйству вредит. И мозгу. И еще чему-то. Забыл.
Не знал, шутит этот тип или нет. В школе у меня труда не было. Понадобится установить унитаз или подключить проводку – не буду знать, с какого конца браться за работу. Поэтому с электриками, сантехниками и прочими работниками жилищного хозяйства дружба и взаимопонимание у меня не складывается.
– У вас тут какой-то вентиль… и проходит какая-то труба… – сообщил инспектор, посветив на пол, где змеились затянутые паутиной провода, которые, казалось, лежали там просто так.
– Это плохо?
– Смотря по ситуации.
– В смысле?
– Если дом спалить хотите, тогда хорошо, – заржал инспектор.
Тут я заметил темное пятно на стене, где тонкими чешуйками отслаивалась штукатурка.
– Это, наверное, тоже плохо?
Инспектор подошел ближе, отковырнул пару больших кусков штукатурки от стены и потер между пальцами.
– У вас тут, похоже, черная плесень.
– А что, черная хуже, чем обыкновенная?
– Плесень – это еще цветочки. В фундаменте, кажись, трещина. Вот, смотрите. Видите, замазана?
– Значит, замазывать не надо было?..
Инспектор задумчиво помолчал.
– По-хорошему, тут стену ломать надо. С другой стороны что?
– Э-э… Кажется, улица.
– Тогда вам это удовольствие дорого обойдется. Ох и дорого.
Мы с РТ посовещались и от покупки решили воздержаться. Когда человек, по роду занятий требующий с меня денег, говорит, что его услуги обойдутся дорого, в уме умножаю названную цифру на четыре, и ни разу не ошибся. Для этого подрядчика-инспектора оперировать суммами, на которые можно с нуля раскрутить в маленькой африканской стране космическую программу, – похоже, обычное дело. То, что вскоре после этого я начал подумывать о том, чтобы съехать, – не просто совпадение. Возможно, причину, по которой РТ слетел с катушек, следует искать не только в том, что его выгнали из группы. Видимо, свой вклад внесло содержание свинца в воде и неправильно смешанная карбамидоформальдегидная смола на наших стенах. В любом случае я не желал, чтобы меня постигла та же судьба, и поспешил снять другую квартиру.
Потопав ногами об пол, стряхиваю снег с ботинок. Собираюсь повесить куртку в стоящий в коридоре шкаф, но в нем по-прежнему воняет так, будто там сдох енот, а потом ожил и превратился в зомби. Решаю остаться в куртке. В любом случае отопление у нас эксцентричное. В одних помещениях от жары отклеиваются обои, а в других, если нужен лед, достаточно просто оставить стакан воды минут на пять.
Закрываю дверцу вонючего шкафа, и вдруг из кабинета доносится женский голос:
– Хочешь покажу 3D-макет моей вагины?
Тут бы любой обратился в соляной столп, и я не исключение.
– Вернее, вагина не моя, а одной японской порнозвезды. Девушка наладила бизнес – продает эти макеты фанатам по двадцать баксов штука. Но вообще-то крутая штука. В смысле, для вагины.
Что за ерунда? Заворачиваю за угол и вхожу в редакцию, где моему взгляду предстает сидящая за столом девушка студенческого возраста. Темные волосы заплетены в афрокосички, на каждой – бантики в горошек, одни красные, другие синие. По всей длине левой брови тянется ряд металлических заклепок, а над левой ключицей татуировка, на которой изображен мужчина, похожий на президента Ричарда Никсона. Одета незнакомка в зеленое платье в стиле милитари. Довершают наряд полосатые гетры всех цветов радуги, которые эта особа зачем-то натянула на руки. Заметив меня, в качестве приветствия вздыхает: