Игра длиною в жизнь
Юмор, сатира
Олег Евгеньевич Пряничников
© Олег Евгеньевич Пряничников, 2016
ISBN 978-5-4483-3652-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Стой! Кто идёт?!
Из нас никто не спал. Мы все дежурили-караулили. Поочерёдно.
В ночь на двадцать восьмое декабря дежурила тёща. Она забаррикадировалась в кухне табуретками и стойко простояла всю ночь у холодильника.
На утро в банке с чёрной икрой не хватало семь столовых ложек, с красной – четыре. Кабачковую бог миловал. Но от салями остался только хвостик.
– Я задремала всего на секундочку, а вы как последние диверсанты воспользовались этим, – возмущалась тёща.
– Да мы это. Мы конечно не спали. Минуты четыре. А потом как дети, – переглядывались я и жена виновато.
– А я вообще – ребёнок, – отрезал наш отпрыск девяти лет.– Поэтому всю ночь спал тоже как ребёнок, то есть как младенец. Короче, без задних ног я спал, никуда не вставал.
В ночь на двадцать девятое декабря он дежурил – сын. Ведь рано утром в школу сорванцу, ан нет, вызвался караулить.
На кухне он включил дивиди, телевизор и лёг на табуретки, тем самым преградив путь к холодильнику.
На утро в коробке с конфетами-ассорти не хватало двенадцать конфет, в коробке с безе десять безешек, торт с красивой надписью «С НОВЫМ ГОДОМ!»! был съеден наполовину.
– Как вы могли! – Возмущался с лицом, вымазанным шоколадным кремом сын.– Я заснул всего лишь на секундочку, а вы, как последние сладкоежки!
– Да мы минут восемь не спали! А потом как дети! – вспыхнули мы с женой.
– Да-да. И я минут восемь, а потом мы усе – хры-ы, – подтвердила наше алиби тёща, а заодно и себя оправдала.
В ночь на тридцатое декабря караулила холодильник жена. Ей простили всё, потому что из холодильника бесследно пропали только солёные огурцы (три литра) и баночка майонеза (литр).
В ночь на тридцать первое декабря я сказал им: " Ничего не знаю, моя очередь охранять холодильник». Все разошлись по комнатам подавленные, один я был в приподнятом настроении, которое сохранялось у меня всю ночь.
На утро я не возмущался. Я был не в силах.
Подсчитали убытки. Бутылка коньяка и бутылка водки опустели больше чем наполовину. От копчённой горбуши остались одни горбики. От маринованных груздей, которые тёща берегла с лета, остались пустая двухлитровая банка и журнальная фотография знатока Друзя, которую тёща зачем-то наклеила на банку.
Вечером тридцать первого декабря всем семейством мы собрались, чтобы проводить старый год. На столе было всё что было в холодильнике, а ещё мы наготовили оливье. В атмосфере царила некая напряжённость.
– Говорила я, не надо запасаться на Новый год заранее, – проворчала жена, хрустя квашенной капустой.– Сейчас же в магазинах всё есть! Пошёл, купил!
– Ой-ли! Ой-ли! – парировала тёща.– Сёдня есть, завтра нету, знаем, проходили. И цены: сёдня такие, а завтра – совсе-е-ем другие. И народищу в магазинах тридцать первого не протолкнуться.
Короче, как бы то ни было, потихоньку мы развеселились. А когда шампанское выстрелило под удары курантов, атмосфера разрядилась окончательно. Тут дед Мороз к нам пришёл пьяненький со снегуркой квёленькой, сынок стих прочёл взрослый, я спел. В общем, Новогодний праздник удался. И оливье хватило всем!
Азартный Василий
– Я чувствую, мне сегодня повезёт, – сказал Василий, садясь к столу.
На очаровательном личике девушки (она же крупье) застыла загадочная улыбка Джоконды.
Василий водрузил на стол стопку разноцветных фишек, снял несколько сверху и положил их возле крупье. Та блеснула глазками, две карты легли на стол, Василий открыл свою.
– Ещё, – востребовал он. После некоторого раздумья снова востребовал: – Ещё… Чёрт! Перебор! – он с досадой швырнул карты на стол.
– Казино выиграло, – ласково объявила девушка и также ласково спросила: – Играем дальше?
– Играем, – рубанул Василий.
На этот раз он резко увеличил ставку – его стопка фишек уменьшилась наполовину.
– Ещё! – Когда Василий вложил в ладонь вторую карту, то по его лицу пробежала радостная дрожь, у него было двадцать.– Себе, – сказал он мягко и даже стал тихо насвистывать.
– Не свистите – денег не будет, – предупредила девушка, Василий замолк.-Что у вас?
– У меня… двадцать.
– Понятно.– В ответ она стала набирать себе.– Двадцать одно, – нежно объявила крупье.– Казино выиграло.
– Ёлы-палы! – нервно выпалил Василий.– Ставлю всё. Всё! – И он пододвинул к крупье оставшиеся фишки.
И снова две карты легли на стол.
– Ещё! – выкрикнул Василий, когда открыл туза. И тут к тузу он получил десятку.– Двадцать одно! Я выиграл! – закричал он радостно и с шлепком припечатал свои двадцать одно к крышке стола.
– Минуточку, – бархатным голоском пропела невозмутимая крупье. Сейчас моя очередь. По правилам казино, если крупье наберёт столько же сколько и игрок, то казино остаётся в выигрыше.
– Правила мне известны, – прохрипел Василий и весь напрягся.
Девушка открыла свою карту, добавила к ней ещё одну, потом ещё… Двадцать одно. Казино выиграло! – объявила крупье.– А теперь, милый, – вдруг в её голосе появились металлические нотки. Кстати, крупье звали Леной и она являлась законной женой Василия. – А теперь, милый, – сказала Лена, жена Василия, – подведём итоги. Она сложила все выигранные фишки в кулачок, а затем по одной их стала метать на стол: – Эта фишка – мытьё посуды, эта – стирка белья, эта – готовка ужина, эта – поход в магазин, эта – вынос мусора, чистка ковра… Короче, ты проигрался в пух и прах, любимый, при чём на неделю вперёд. Не грусти, дорогой. Ты же сам придумал: играть в очко на домашние дела, вместо того, чтобы их просто поделить – тебе мужские, мне женские. Так что за дело, Василий!
Лена подмигнула мужу и в прекрасном настроении покинула кухню.
Через некоторое время он пришёл в себя и принялся за мытьё посуды.
«Ничего, – скобля сковородку думал Василий.– Со следующей недели меняем очко на рулетку. Уж в неё мне точно повезёт».
Артистка огородная
Деревня. Завалинка. Свидание молодых влюблённых.
– Здравствуй, Клава, девочка моя.
– Здравствуй, Коля. Спасибо тебе, конечно, за девочку, но теперь я не только твоя.
– Не понял…
– А что тут не понятного. Теперь, Коля, я – народная.
– Опять не понял.
– Да что ты заладил: не понял – не понял! Артистка теперь я. Народная. Ты же сам прекрасно знаешь, как я мечтала стать артисткой. И вот стала, причём сразу – народной.
– Да как так-то?
– А вот так: съездила в город, в подземном переходе заказала себе корочку, меня сфотографировали, съездила второй раз, выкупила эту корочку. Ну, корочку, удостоверение, понял?
– Теперь понял. Покажи.
– На! Гляди!
– Так (читает). Удостоверение. Так. Народная артистка Риссии. Риссия – это что? Китай что-ли?
– Да это просто описка, Коля. Можно ведь подправить. Тихонько.
– Тихонько, говоришь. (Читает дальше.) Народная артистка Риссии Пулькина Клавдия Владимировна. Но ты же Васильевна, Клава!
– Да какая разница – какое отчество. Можно ведь подправить.
– Тихонько?
– Ага. Тих… онько. Зато фотография моя.
– Фотография-то твоя. Сколь отдала?
– Пят…
– ????
– Десять тыш.
– Десять тыш!!!
– Зато я теперь артистка. Народная.
– Ой-ли. Странная какая-то корочка… Клава! А ты обложку этой корочки внимательно разглядывала? Смотри на оттиск.
– Ну, смотрю – золотыми буквами: УДОСТОВЕРЕНИЕ.
– А ниже. Читай!
– УДОСТОВЕРЕНИЕ..НКВД…
– Ну ты и отчебучила… артистка. Подшутили над тобой. За твои же деньги.
– Ха! Так всё же правильно! НКВД – это значит Народная Клавдия ВлаДимировна.
– Васильевна. А лучше так – Народная Клавдия Васильевна – дура!
– Ы-ы-ы!!! Лоханулась я, Коля-я-я!!!
– (Обнимает её.) Эх – ты, артистка моя… огородная, не плачь уж…
Почитатели Вуду
Этот студент и эта студентка, Владлен и Валерия, чё учудили. Они, почитатели Вуду, влюблённые друг в друга, однажды, поссорившись из-за какого-то пустяка, прокляли друг друга. Они сварганили куколок и стали их мучить иголками и прочей ерундой, наивно веря, что они этим самым мучают непосредственно друг друга. У него куколка получилась не очень. Слепил он её из пластилина, слепил на скорую руку. Куколка получилась безликой, со спичками вместо ручек, ножек и волос. И имя ей было дано – Валерьянка. Владлен, изготовив такого монстрика, тут же проткнул его спичкой. «Так тебе!» – рыкнул и швырнул Валерьянку в свой стол. Валерия шила Владурака (так она назвала свою куклу) всю ночь. И животик, и головку, и ручки, и ножки и… так далее она тщательно набила ватой. И глазки-то ему пришила, и и носик, и ротик, и… так далее. Всё из разного цвета материи. Молодец! Аккуратная девочка. Также аккуратненько она воткнула большую иглу во Владурака, рыкнув при этом: «Так тебе!» Затем она притулила бедную куклу к своим детским игрушкам, на полку. Шли дни. Как-то Владлен и Валерия попробовали помириться, но у них не заладилось. Вот тут-то и началось «настоящее Вуду».
В этот же день Владлен, психуя, перетянул шейку Валерьянке нитью и повесил ту над своей кроватью. Фашист! А она, Валерия, в этот день воткнула во Владурака аж дюжину маленьких, но острых иголочек. И в глазки, и в носик, и в ротик. А «так далее» вообще оторвала с корнем. Садистка! Как говориться – от любви до ненависти один шаг. Короче, эти почитатели Вуду, возненавидели друг друга. И теперь, после каждой их невольной встречи (а они ведь учились в одном институте) с Валерьянкой и с Владураком происходило что-нибудь ужасное – у одной вспыхивали ручки и ножки, у другого отрывались глазки, у одной горели волосы, у другого добавлялись острые иголки. В общем, со временем некогда более-менее симпатичные куклы превратились в маленьких ёжиков-уродцев. Но… вдруг… с Валерией что-то произошло, она затосковала, ей стало жалко Владурака. Она взяла и пришила ему новое «так далее», нарядила его шапочкой и шарфиком. А иголочки, которые она по-прежнему всё-таки втыкала в него, теперь были разноцветными, праздничными. Пожалел и Владлен Валерьянку – как-то он придумал ей паричок, отрезав локоны от белоснежной капроновой мочалки, потом он слепил из белого пластилина достойные ручки и ножки. Прилепил их к фигурке, а ножки обернул в юбочку, использовав обёртку от шоколадной конфеты. И главное – он освободил шейку Валерьянки от нити. И вместо висения она теперь сидела на полированной спинке кровати, прислонившись к обоям. И вот однажды, не сговариваясь, в один и тот же день, в одно и то же время, Владлен и Валерия пришли на старое место их свиданий. К фонтану, дно которого сверкало монетками, или к памятнику Пушкина, возле которого сумасшедший поэт декламировал свои стихи, или к часам-цапле… Да важно ли это? Они встретились и протянули друг другу ёжиков-уродов и, ужаснувшись, рассмеялись. Она хохотала, держа на распятой ладони Валерьянку, он ржал, с любопытством вертя Владурака. Они помирились. А мне кажется – Вуду их и помирил.
Глаза закрою, вижу…
Действующие лица: Сашка, Пашка, Ирина – молодые люди 18—20-ти лет.
Комната Саши, он сидит за монитором. Недалеко от него на диванчике, с журнальчиком в руках, развалился его дружок Пашка. Сашка на одном из сайтов знакомств просматривает фотографии девушек. В какой-то момент он закрывает глаза и видит перед собой очаровательную девушку, её длинные волосы вьются на ветру, она бесподобна, за кадром льётся красивая музыка. И тут Сашка вздрагивает от голоса Пашки, он открывает глаза.
Пашка: Опять?
Сашка: Ничего с собой поделать не могу – вижу её и всё.
Пашка: Но ты же не можешь влюбится в девушку, которую сам придумал. Значит ты её где-то видел раньше.
Сашка: Может быть и видел.
Пашка: А может это у тебя болезнь какая-то? А, Сашок? Ты бы взял да и спросил у людей в интернете – есть ли у кого ещё такая же проблема.
Сашка: А что! И спрошу! (Печатает.) О! Ответы пошли.
Пашка: Ну-ка, почитай-почитай.
Сашка: Никас пишет: " Как закрою глаза – вижу перед собой прапорщика, никак не выходит из головы эта армия, мать её. Особенно прапорщик, мать его.»
Пашка: Ха!
Сашка: Ещё. «Насчёт глаз не скажу, а вот уши затыкаю часто… наушниками. Меломан»
Пашка: Ха! Ещё есть?
Сашка: Есть. «Затыкаю только нос – в общаговском туалете»… Одна ерунда короче. Пашка!
Пашка: Ну!
Сашка: Тут одна Ирина пишет, Ирина-художница. «У меня точно такая же болезнь как у тебя, – пишет она.– Я когда закрываю глаза, то вижу перед собой человека, которого люблю. Но встретить его никак не получается. Я всё время рисую его лицо. А вот это я» Пашка! Фотография её! Глянь!
Пашка (подлетает к монитору): Это она?
Сашка: Она. Она – моя Ирина. Господи, сердце-то моё как бьётся. Сейчас предложу ей знакомство.
Пашка: Подожди, Сашок. Не спеши. Ты знаешь чего, ты напиши ей, пусть этот, портрет своего любимого предъявит. А вдруг это ты. А вдруг – это хорошая шутка судьбы!
Сашка: Да я просто уверен что она видит меня! (Печатает.)
Комната Ирины, она сидит за монитором. Она только что прочитала Сашкин новый текст и отправила ему портрет любимого человека. Ирина закрывает глаза, за кадром льётся красивая музыка.
Комната Сашы.
Сашка: Паша, рисунок появился!
Пашка: Вижу…
И тут возникает пауза. Пашка открывает рот от удивления, Сашка хватается за голову.
Сашка (потеряно): Это не просто плохая, это очень злая шутка судьбы…
Пашка: А что, у твоей Ирины есть вкус…
Крупным планом монитор. На мониторе лицо нарисованое карандашом – это Пашка.
В автобусе
Рейсовый автобус, битком набит пассажирами. Пожилая пара сидит где-то посередине салона.
Он: Ох и народу. Галюха, ох и народу.
Она: Хорошо, что мы на самой первой остановке сели.
Он: Слышь, Галюха, может мне уступить место вот той старушенции. Жаль её.
Она: А сам-то, не старик? Ладно, тебе виднее.
Он: Эй! Старушенция! Подгребай к нам, я тебе место уступлю. (Привстаёт.)
Старушенция: Ой, спасибо, милок. Ой, спасибо… Митя?!
Он: Таня?! (Снова садится.)
Старушенция: Митя!
Он (смутившись перед женой): Галюня, это Таня: подруга детства, вместе в институте учились…
Она (смерив старушенцию нехорошим взглядом): Так вот ты какая – Таня. Это имя не раз я слыхала от своего муженька. Он, знаете ли, лю-ю-юбит во сне разговаривать.
Старушенция: Пойду я.
Она: Стоять!!! Ой, кожа да кости, горбик вон, клюка. Мить, глянь, у неё клюка. А ты, гад, во сне. И не только!
Он: Галюнь, когда это было.
Она: Ах-ты, старушка-одуванчик. Да я щас как дуну!
Старушенция: Люди! Выпустите меня! Я на ходу выйду!
Люди: Стоять!!! Нам интересно.
Она: А ну садись. А ты, Митя, потеряйся на время!
Люди: Х-а-а!!!
Она: Тихо там – всем! Ну как живёшь, Таня? Я же бывало с твоим именем и ложилась, и просыпалась и… Короче, ты мне как родственница была. Как живёшь, Таня?
Старушенция: На пенсию молюсь, Галя.
Она: И мы.
Старушенция: По женски болею.
Она: И я.
Старушенция: Внуки задолбали.
Она: И нас.
Старушенция: Жизнь прожила – как будто и не жила.
Она: Мда. (кивнув на мужа, стоящего в толпе) Эх, а за что бились-то, Тань? За этого сморчка лысого? Пузатого, кривоногого, больного?
Старушенция: Ну, одно-то достоинство у него было.
Она: Вот именно – было…
Люди (ему): Батя! Выпить хочешь?!
Он: Наливай. Ей, трясёт.
Люди: Ну, чуть расступитесь, трясёт же!
Старушенция: Помириться бы.
Она: Да будь ты здорова!
Люди: Пей, батя, пей!
Она: О! Остановка наша! Ми-и-тя! Выходим!
Он: Я ехала домо-о-ой!
Кое-как выходят.
Счастливого вам пути!
Поза цапли, стоящей на одной ноге.
Правую, либо левую ногу, согнув в колене, вы поднимаете вверх параллельно полу. Затем, стопу, поднятой ноги, подошвой вы прижимаете к удобной вам ягодице. Прижимаете как можно крепче. Ещё крепче! Затем. Кисти рук вы прячете у себя под мышками. Теперь самое интересное. Находясь в такой позе, вы должны удерживать в клюве сумку весом от пяти и более килограммов. Удерживайте её до потери пульса.
Следующая поза – поза глухонемой, слепой обезьянки.
Молниеносно вы запрыгиваете на кого-либо, или на что-либо. Запрыгнув, вы должны цепко держаться за предмет, на который запрыгнули, ногами. А руками вы должны обхватить свою голову так, чтобы никого не слышать и никого не видеть. На тумаки не реагировать, ноги и руки не разжимать – терпеть до потери сознания.
И наконец, третья поза – поза затравленного червячка.
Как можно сильнее втяните в себя живот, грудь и всё остальное. Затем прилипните к любой вертикально стоящей поверхности и ползите к потолку. Ползите. Я сказал, ползите! На потолке замрите. Замерев, затравленно поглядывайте по сторонам. Попытайтесь слиться с потолком, пусть останутся одни затравленые глаза. Терпеть до потери зрения.
Итак. Мы познакомили вас с очень необходимыми вам тремя позами. В следующий раз вы узнаете всё о позе дохлой мухи, о позе дохлой мухи, размазанной по стеклу, и о позе последнего огурца, только что втиснутого в полную банку для предстоящего соления.
Напоминаем, все рекомендуемые позы вы легко можете отработать в автобусах рейсов: семь, восемь, шестнадцать и сто одиннадцать муниципального автопарка нашего города.