Заметка на полях
Об этом же (с несколько иной точки зрения) пишет Виктор Олегович Пелевин в «Ultima Тулеев, или Дао выборов»: «Китайцы древности знали, что любой выбор одного варианта из нескольких ущербен, так как отвергает все остальные. Поле выбора редуцируется до одной-единственной точки, там, где только что царили неопределенность и свобода, возникает осознанная кем-то другим необходимость. Поэтому стержневым понятием китайской культуры всегда являлся так называемый инвариантный выбор, при котором возможные ветви развития ситуации не отсекались, а происходила их интеграция в целое, что и считалось единственно правильным решением, позволявшим обрести подлинный Путь – Дао. Поясним это на простом примере. Допустим, требуется выбрать между A и B. При выборе A ситуация становится определеннее ровно в два раза, но все ветвления, связанные с B, исчезают (то же, естественно, относится к противоположному решению). Поэтому правильным выбором между A и B будет некое C, инвариантное как A, так и B. Или, как в известном анекдоте, тот случай, когда подброшенная вверх монета вдруг встанет на ребро вместо того, чтобы упасть орлом или решкой. Интересно, что в истории, в конечном счете, всегда так и происходит – вместо альтернативных решений торжествует синтез».
Комментарий
В русле изложенной логики действия Политика подобны выбору варианта расстановки запятой в широко известной фразе «казнить нельзя помиловать». Настоящий Политик в этой фразе никогда заранее не поставит запятую, оставляя за собой свободу выбора, возможность в любой удобный момент выбрать одно из двух противоположно направленных действий – наиболее выгодное в данный момент времени.
Заметка на полях
Перед тем, как напасть на персов, лидийский царь Крез поинтересовался у дельфийского Оракула исходом войны. Оракул не был новичком в политике, и сформулировал ответ следующим образом – если Крез нападёт на персов, то разрушит великую империю. Предсказание исполнилось, – лидийцы потерпели поражение, империя Креза была разрушена.
И тут я понял, что бессвязный роман и был «садом расходящихся тропок», а слова «разным (но не всем) будущим временам» натолкнули меня на мысль о развилках во времени, а не в пространстве. Бегло перечитав роман, я утвердился в этой мысли. Стоит герою любого романа очутиться перед несколькими возможностями, как он выбирает одну из них, отметая остальные; в неразрешимом романе Цюй Пэна он выбирает все разом. Тем самым он творит различные будущие времена, которые, в свою очередь, множатся и ветвятся.
Хорхе Луис Борхес, «Сад расходящихся тропок»Мир триаден. Триада, в отличие от диады, обладает одним существенным свойством – она устойчива. Как тренога, табурет с тремя ножками19, устойчива на любой самой неровной (но непрерывной) поверхности. Дуальная же пара столь же абсолютно неустойчива. В дуальной паре, когда одно начало начинает одолевать второе, нет третьей силы, которая должна была бы сыграть роль отрицательной обратной связи, наличие которой приводит к ослаблению побеждающей стороны и возвращает систему в состояние утраченного баланса (подробнее об этом – на следующих Ступенях нашей книги).
Шаг второй. Дуальность обречена
Невозможно создать новое общество, захватывая власть старым проверенным силовым способом. Невозможно строить будущее, используя при этом деструктивные технологии. Невозможно собрать даже простейший будильник, взрывая склад запасных частей на часовом заводе.
Способ захвата власти сам по себе уже является матрицей, по которой будет получена отливка, изделие – новое государство, новая власть. И если кто-то по-прежнему мечтает о силовом захвате власти, то он должен быть готов к получению на выходе (в результате) все того же дуального противостояния Власть—Народ (толпо-элитарной модели, как ее называл покойный председатель партии «КПЕ» Генерал К. П. Петров).
Все попытки достигнуть гармонического состояния общества, оставляя в стороне человеческую личность, душу, бесконечность души, ведут только к разочарованию, раздражению, злобным попыткам подчинить разуму непокорную природу и в конце концов к такой вакханалии насилия, в которой тонут последние остатки разума; воцаряются дичь, бред, сравнительно с которыми старое, неразумное состояние общества кажется царством Разума, Добра и Красоты.
Г. С. ПомеранцЗаметка на полях
Ответ на вопрос о применении силы является лакмусовой бумажкой, проверочным тестом для любой политической группы, которая критикует Власть и предлагает ей на смену себя, любимую. Предполагая силовой сценарий захвата власти, политическая группа расписывается в своей интеллектуальной несостоятельности. В своей импотенции, в том, что она не в состоянии предложить людям новые социальные решения, технологии управления социумом. В том, что она всего лишь еще одна, очередная группа предприимчивых граждан, решивших занять главное место у старого корыта. Подобно тому как жидкость, независимо от ее состава, принимает форму объявшего ее сосуда, любой человек, занявший место в старой иерархии, рано или поздно станет тем же, чем был на этом месте его предшественник. В отсутствие радикально новых решений разрушенная система всего лишь перезагружается, самовоспроизводится на основе новых персонажей. Хорошо известна вьетнамская сказка (гениально перелицованная Евгением Львовичем Шварцем в пьесу «Дракон») о том, как чистый помыслами юноша решил убить дракона, наконец убивает его, а затем с удивлением замечает, что занял место прежнего тирана — сам превратился в дракона. Трагедия жизни в том, что зачастую чистый помыслами Ланцелот, еще только приступая к битве с Драконом, уже является внутри себя драконом не лучше того, с которым решил вступить в поединок.
Любая система, включая систему управления государством, систему власти, является иерархией. Каждой иерархии внутренне присуща особенность – в ней ее верхние слои (частично или полностью) существуют за счет (объедания и/или пожирания) нижних слоев.
И я видел, что везде рабочий человек – раб дельца, делец – раб воина, воин – раб правителя, правитель – раб жреца, жрец – раб идола, а идол этот вылеплен демонами из праха и водружен на гору человеческих черепов.
Джебран Халиль Джебран, «Рабство»В случае социальной иерархии эта особенность, доведенная до абсолюта (до абсурда), приводит к разрыву иерархии на два слоя – на Власть, существующую за счет Народа. Наиболее выпукло дуальная пара Власть—Народ проявляет себя в этакратиях – социальных системах с так называемым «азиатским способом производства».
Заметка на полях.
Вот как определяет этакратию известный историк Александр Владленович Шубин:
«Переход к этакратической эпохе после эпохи становления традиционного общества почти неизбежен. (…) Сформировавшись, разрастающаяся элита уже не может удовлетворить свои потребности в рамках «взаимовыгодного» сотрудничества с обществом, как в эпоху «военной демократии». Этакратия консолидируется и наносит по обществу удар (либо консолидированное общество превращается в корпорацию и завоевывает себе подданных). Элита отчуждается от общества, и каждый ее член отчуждается от оставшихся вне корпорации общин. Он может существовать только как представитель корпорации. Этакратическая система порождает, таким образом, общество, которое имеет следующие важнейшие черты:
– Резкое усиление власти социальной элиты, ее консолидация в противостоянии остальному обществу (населению), разрушение или значительное ограничение механизмов контроля над элитой со стороны общества.
– Все структуры социума подчиняются руководству центра, а несовместимые с этим структуры уничтожаются. Такая же перестройка проходит и в элите, что может сопровождаться кровавым террором.
– Широкое применение внеэкономических форм принуждения к труду (рабство). Внедрение крупных хозяйственных форм.
– Распространение «гигантомании» на сферу культуры.
– Повышение агрессивности внешней политики.
Эта эпоха – своего рода пик и в то же время кризис традиционного общества. Дальнейшее развитие отчужденной от общества элиты, которое обеспечило невозможные для предыдущей эпохи достижения культуры (кстати, вполне сравнимые с достижениями эпохи последующей), приводит к разорению экономики традиционного общества. Она просто не выдерживает такого интенсивного расходования ресурсов. Столкнувшись с кризисом, этакратическая система некоторое время может существовать за счет внешней экспансии. Но когда агрессия встречает непреодолимое сопротивление других народов, коренная трансформация системы становится неизбежной»20.
Комментарий
В процитированном отрывке Александр Владленович описывает этакратию как переходную форму от традиционной к феодально-этакратической социальной формации. Однако нам известно, что, подобно геному человека, хранящему «на черный день» все ранее найденные и проверенные на практике способы выживания вида, в любом социуме всегда существуют маргинальные слои, давно отжившие свое социальные формы, готовые в случае жизненной необходимости опять занять в нем место основного способа производства и распределения. Поэтому нас не удивляет появление в середине XX века страны, СССР, в мельчайших подробностях напоминавшей давно ушедшие древние этакратии.
История человечества является историей возникновения, развития, вырождения и замещения иерархий. После очередной революции (переворота) возникает новая социальная иерархия, отражающая близость людей к жизненно важному дефицитному ресурсу – к пище, воде, полезным ископаемым, средствам производства и воспроизводства, информации.
В момент своего зарождения новая иерархия больше всего соответствует идеалу Свободы—Равенства—Братства – тем лозунгам, которыми революционеры, профессиональные провокаторы, поднимают Народ на очередную социальную революцию. Только-только возникнув, новая иерархия слаба, не выражена, напоминает пленку жидкости на плоской горизонтальной поверхности. Как в той пленке, основные силы, действующие в иерархии, – силы поверхностного натяжения. То есть сложность структуры практически полностью исчерпывается разделением людей по принципу свой / чужой, на тех, кто находится внутри пленки, и тех, кто снаружи. Есть, конечно, в ней те, кто находится в центре, ближе к ресурсам, и те, кто далек от центра и расположен у периферии. Тем не менее именно в такие периоды солдат в поисках кипятка может наткнуться на бегущего по коридору Смольного института Ильича и долго у него выпытывать, встречался ли тот с Лениным. И еще долгие месяцы уже предусмотрительно не выходящий из своего кремлевского кабинета Ленин будет вынужден общаться с различного рода назойливыми ходоками из глубинки.
Согласно так называемому железному закону олигархии, сформулированному Робертом Михельсом в 1911 г., со временем любое демократическое движение, сообщество или партия неизбежно вырождаются в олигархию, закрытую касту правителей. По прошествии некоторого времени (а чаще едва ли не на следующий день) захватившие власть индивидуумы приступают к конвертации (трансформации) власти в личные имущественные (и иные) блага. Как известно, революцию задумывают идеалисты (мечтатели, безумцы), осуществляют фанатики (люмпены, пассионарии), а ее плодами пользуются циники (прагматики, трофейщики) – такое вот разделение труда в процессе производства революций21. В терминах социальной триады (определение социальной триады будет дано на следующих Ступенях) эта фраза звучит иначе: революцию задумывают Жрецы, осуществляют Воины, а ее плоды пожинают Дельцы.
Заметка на полях
Мы сознательно ввели термины Делец, Воин и Жрец (Волхв), не давая предваряющих им определений. Это сделано намеренно, с целью «размять» когнитивную, познавательную функцию вашего разума, которому еще предстоит усвоить эти новые для него категории. При этом если первые два термина сами по себе понятны, то третий нуждается в уточнении. Может показаться удивительным, что согласно семантике русского языка слово «жрец» означает «тот, кто жрет». Однако все обстоит именно так. «Недаром глагол «жрать» означал «священнодействовать», «приносить жертвы», «пожирать жертвенное мясо»22. Так проявляется зависимость не занятого производительным трудом Жреца от производящего материальные блага, в первую очередь пищу, Дельца — зависимость, все стороны которой будут раскрыты на следующих Ступенях.
Итак, переворот завершился успехом и потому начал именоваться революцией. Новая иерархия, плоская сразу после революции, начинает вспучиваться, вытягиваться вверх в точке нахождения Вождя – в точке концентрации жизненных ресурсов (если Вождь не собирает вокруг себя все наличные в стране ресурсы, то очень скоро Вождем становится некто другой, эти ресурсы под себя собирающий). Вокруг (ниже) Вождя появляются все новые и новые слои – этажи иерархии. Слои характеризуются тем, что контакты между функционерами иерархии, находящимися в разных ее слоях, затруднены, в отличие от связей между функционерами, принадлежащими одному слою. По мере оформления иерархии это, в частности, затрудняет переход функционера из одного ее слоя в другой – затрудняет вертикальное перемещение. Слои множатся, но рост иерархии все ускоряется, разрыв между слоями растет, и наступает момент, когда иерархия разрывается – положение, описанное одним из основоположников теорий социальной стратификации и социальной мобильности Питиримом Александровичем Сорокиным как остановка социальных лифтов: вершина иерархии отрывается, закрывается, отгораживается от нижних слоев.
Заметка на полях
Всем известна библейская притча, объясняющая существующее на Земле языковое разнообразие. Люди, решившие построить лестницу в небо и с ее помощью взять штурмом обитель бога, принялись за строительство Вавилонской башни. Господь расстроил замыслы людей, разучив их понимать друг друга, – сделав так, чтобы они внезапно начали говорить на разных языках. Но есть и более современная версия этой притчи: по мере строительства Башни она все выше вздымалась в небо, все больше становилась похожей на столп, а ее строительство – на столпотворение. По мере вытягивания небоскреба в небо ее строителей начали разделять такие расстояния, что языки, на которых они общались друг с другом, обособились23, и они мало-помалу разучились понимать друг друга. Нечто подобное и происходит на конечном этапе становления социальной иерархии – высшие слои так называемой элиты перестают понимать тех, по чьим гробам они в эту элиту пролезли.
Вершина иерархии, Власть, отрывается от Народа – как в прямом, буквальном, так и в переносном смысле. Власть отделяется от Народа сначала процедурно, а затем и географически. Наступают времена, когда ее представители (включая членов их семей и даже обслуживающий их персонал) даже жить начинают отдельно, в местах совместного компактного проживания. Сначала в разнообразных «царских селах», потом в рублевских укрепрайонах, трехметровыми заборами отгородившихся от окружающего их убожества, а затем и вовсе в престижных кварталах Лондона. Ни представители Власти, ни члены их семей (включая детей, которые учатся либо за границей, либо в закрытых пансионатах) нигде не рискуют встретиться с представителями Народа. Затемненные стекла обслуживающих их авто и дрессированная охрана не позволяют им увидеть Народ даже во время их проездов из дома до места работы (кормления) и обратно.