Вечерело. Затоптав остатки костерка, он покинул ветхий шалаш и пустился в обратный путь: солнце уже клонилось к земле.
Ноги взбивали облачка дорожной пыли. Жёлтая дымка стелилась позади него по земле. Он остановился посреди пшеничного поля. Земля, небо и горячий ветер окружали его. Прощально обернулся: тёмный лес, упираясь в небесную синь, безмолвно стоял в отдалении. Стая птиц шумной тучей сорвалась с деревьев, наплывая на низкое солнце. Мальчик сорвал охапку золотых колосьев, растёр их в руках. Отделив плевела, бросил зерна в рот. Жуя пшеницу, побрёл дальше. Пересёк асфальтовую дорогу, перелез через поломанную изгородь фермы, прошествовал мимо загонов скота, и огородами пробрался к дому.
Подхватил удочку и направился к озеру, но не старой, обходной, тропой, а напрямик, через оградки и огороды, по несжатому полю кукурузы и подсолнухов. В спешке задел, сшиб, перезрелый тяжёлый подсолнух. Тот сломался с хрустом, и упал на землю, разбросав вокруг себя длинные жёлтые лепестки. Очистил подсолнух от жёлтой пыльцы, попробовал семечки. Удовлетворённый их вкусом, взял подсолнух с собой. Среди чащи лободы наткнулся на старое кривое пугало. Стянул с него дырявую соломенную шляпу, надел на голову.
Пришёл на озеро, когда последние лилии уходили под воду. Комариные рои неподвижно висели в воздухе.
Первая же поклёвка принесла улов. Звук трепещущей на крючке рыбы раздался над вечерним озером. Следом покатился лёгкий хохот, – над попавшимся карасём насмехался погоныш. Ему радостно вторили лягушки. Им злорадно подгавкивали камышницы.
В камыше у противоположного берега выплеснулась рыба. По воде пошла мелкая рябь… Вдруг мальчик почувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Он повернул голову и посмотрел ей в глаза. Она стояла у ивы, прислонившись к стволу, словно олицетворение души дерева, и глядела на мальчика. Ветерок легко овевал её. Ива осторожно гладила её зелёными волосами. Вечерний свет отражался в её задумчивых глазах. В тени, тонкое лицо было расплывчато-бледным.
Увидев, что замечена, девочка подошла и присела около него. Положила руки ему на плечо, опустила на них подбородок. Их взгляды перекрестились на пёрышке поплавка… Позади них загорелся небесный пожар, отбрасывая на землю косые багровые блики. Закатное солнце прощально зажгло пшеничное поле. Повеял вечерний ветерок, – по пшенице побежала волна.
Отстранившись, он окинул девочку долгим взглядом. Кожа её бела, а волосы черны и вся она была будто омытая дождём. Он смотрел как зачарованный – и не отводил взгляда. Она показала ему кончик языка и, сорвав с него шляпу, натянула себе на голову.
– Я искала тебя полдня, – сказала она, пробуя семечки и отбрасывая шелуху в заросли камыша. – Никто не знал, где тебя носит.
– Я ходил в лес.
– Шалаш всё ещё держится?
– Ага…
– Клюёт! – воскликнула она. – Тяни скорее.
Мальчик дёрнул удочку. Крючок был пуст.
– Шляпа!
Он пожал плечами:
– Это ты виновата.
Она рассмеялась. В глазах её заблестели весёлые искорки.
– А я завтра уезжаю домой, – вдруг сказал он, сосредоточенно цепляя червяка. – Приходи проводить.
– Приду, – сбившимся голосом пообещала она.
Помолчали. Яркий свет неожиданно погас. Ширь небосвода потемнела. Поле накрыл сумрак. В вечерней тишине пронзительным эхом разнёсся неприкаянный крик журавля, рождая отклик в самой глубине души.
На тёмно-синем небе слабо прояснилась луна, под нею, в озере, ещё одна – её отражение. Он закинул удочку. На поверхности воды истаивали последние краски, и поплавок растворился среди сгустившихся теней. Пришло время собирать снасти.
В густой траве скоро-скоро пиликал речной сверчок. Выдувала трубу болотная выпь. Где-то ухнула сова. Из деревни доносился собачий лай и гомон загоняемых во двор гусей.
Они медленно шли рядом. Тропа вела их вверх, на возвышенность, к деревне. В вечернем воздухе летели мелкие клочки пыли, палочки, жучки, паутинки. Чуть правее от деревни, в окаменевших тучах, окончательно исчезало огненно-красное солнце. Меж опалённых багрецом деревьев, среди которых взгляд выделил знакомую яблоню, догорали красные ряды крыш.
Догоняя их, брели вразброд коровы. Вскоре рядом с ними оказалась корова, отмеченная черным пятном на морде. Девочка похлопала её по впалому боку, сказала:
– Здравствуй, Красотка.
Когда подходили к дому девочки, корова полезла в чужой огород. Девочка подхватила хворостинку и, покрикивая, загнала Красотку во двор. Заперла калитку. Молча постояли, разделённые забором. Утихла спичечная дробь кузнечиков. Летучие мыши безмолвно носились в воздухе. Немые тополя вырисовывались на ночном небе.
– Ну, пока, – глухо сказал она.
– Не забудь, завтра утром, приходи.
– Не забуду, – чуть слышно прошептала она.
Он не видел её в темноте меж забора. Но чувствовал, что она стоит, не уходит, провожает его взглядом.
Подошёл к своему двору. Одинокая варакушка тихонько плакала в вишне. Только теперь он вспомнил, что за весь вечер они сказали друг другу так мало. Хотелось вернуться, позвать её со двора и говорить-говорить, как раньше, не замечая времени…
В окнах веранды горел свет. Ужинали. Он долго глядел, как дедушка берёт сухими пальцами горячие кули варёной картошки, очищает дрожащими руками шкурку. И подсолив, кушает, обжигая губы. Бабушка что-то говорит, голоса её не слышно, но речь её, кажется бесконечной и льётся долго-предолго…
Поставил удочку в углу сарая. Выпустил рыбу в банку. Выпил тёплого молока, заел куском хлеба.
Свет в веранде погас, слепые окна отражали огни звёзд. По двору бродили бесшумные лунные тени.
Идти в дом не хотелось. С помощью приставной лестницы, забрался на вершину огромного стога сена. С высоты смотрел на потемневшие кровли домов и поникшие кроны деревьев. Ещё глубже становилась ночь, звёзды разгорались ярче на чёрном величественном небе. Луна исчезла. Деревня погрузилась в первозданную тишину.
Для мальчика наступил миг одиночества, когда кроме тебя нет больше никого, ничего; только безликая, безучастная пустота, да ещё беспредельный покой.
Чёрное вогнутое небо, обхватило мир сверху, вобрало всё в себя. И он вдруг оказался в самой серёдке этого мира. Лежал на высочайшей вершине, посреди прозрачного ночного неба, широко раскинув руки; вслушиваясь в себя. В дрожащее, точно листок на ветру, сердце. В тревожные, трепещущие мысли. Рядом плавали, слабо пульсируя, звезды. Они стягивались к нему и блестели вокруг. Казалось, протяни только руку, и коснёшься их обжигающего холода.
Слышалась ему, точно сквозь туман, знакомая музыка. Мелодия неслась из темноты, пролетала ветерком, наполняла ночной двор. Возносилась ввысь, – далеко, до самых звёзд, странно сочетаясь с гармонией небесных сфер. И вот он уже поднимается вместе с мелодией всё выше и выше, к ставшему далёким небу, а звезды отступают всё дальше и дальше. Медленно кружится блестящая чернота в слипающихся глазах. Глаза закрываются, и перед внутренним взором раскидывается карта небосклона с сеткой звёзд.
Больше им не убежать от него. И вот он бредёт, – одинокий скиталец, по бесконечному зимнему пути, среди ледяных пустошей, холодных и чистых, очарованный хрустальным блеском. Вдруг лёд под ним вздрагивает, колышется. Чёрная трещина разбегается под ногами. Он срывается и падает, падает, мимо звёзд, погружаясь в бездонную глубину неба. Сеть звёзд сплывает вокруг него вниз, словно остатки воды по стенкам перевёрнутой чаши.
Чьи-то далёкие, но знакомые голоса доносятся до него. Наверное, голоса планет. Вдруг неожиданный поток подхватывает и несёт его, даря ощущение невесомости. И он уже не падает, а наоборот, летит; плавно летит сквозь пустоту. Это дедушка нашёл его на стоге и переносит на кровать, сквозь сон догадывается он. А небо вокруг него окончательно рушится, звезды кружатся и опадают, осыпаются поблёкшими лепестками. Слепая тьма охватывает всё, а за ней наступает беспамятство.
Наутро, – короткое прощание. Бабушка целует его в щёку. Дедушка сдавливает плечи в крепком объятии. Девочка появляется из пустоты, подходит к нему и подаёт руку.
«Прощай», – отрывисто говорит она и отступает назад, в темноту.
Машина уносит его вдаль, а он всё смотрит и смотрит назад, и ему ещё долго видится затопленная солнцем деревушка, уменьшающийся дом в тени старой яблони, неровная полоса асфальтовой дороги, и маленькие белые фигурки, машущие вслед…
Мальчик вздрагивает, открывает глаза: под головой старая подушка, скомканная простыня где-то в ногах, одеяло съехало в сторону.
Прислушивается. В соседней комнате похрапывает дед. Сквозь отворённое навстречу прохладной ночи окошко, льётся в комнату монотонный перезвон сверчка.
Тянется за одеялом. Рука наталкивается на что-то мягкое. Рядом, свернувшись клубком, спит котёнок.
Всё как обычно, всё, как и должно быть. Бабушка пока не будила его, ведь ещё слишком рано. И у него ещё есть время поспать. А день ещё впереди, много дней, ведь каникулы только-только начались. И рыбная ловля, и лес, и девочка, и прочее… это всё ещё обязательно будет. Завтра и следующие три месяца. А может и вечно… А тот день, что приснился, наступит нескоро. Может – никогда.
Голова мальчика падает на подушку. Он мгновенно засыпает.
Детские шалости
Вадим, невысокий тринадцатилетний парнишка, засунув руки в карманы, вразвалочку шёл вокруг школы. Рядом каланчой шагал его лучший друг Андрей. Ребята откровенно нудились.
Начало жаркого лета – скучная пора. Учёба только недавно закончилась и друзьям было ещё не вполне понятно, куда девать всю ту прорву свободного времени, которая вдруг у них возникла.
Школьный двор уже несколько дней был тих и безлюден. Но на спортивной площадке по-прежнему кипела жизнь: оттуда доносились перекрикивания юных футболистов, гогот детишек, высокие голоса девчонок.
Неожиданно в помещении школы прозвенел звонок. Парни вздрогнули от этого внезапного напоминания о неотвратимости будущих уроков.
– Недолго нам гулять… какие-то три месяца и опять учёба, – недовольно проворчал Вадик.
– Неохота, – лениво отмахнулся Андрей.
– Понятное дело!..
Они сделали вокруг школы ещё один кружок, болтая о том, о сём.
– Скучно, – наконец вздохнул Андрей, одновременно делая шире шаг, как бы невзначай устремляя друга в направлении спортплощадки.
– Ага, – согласился Вадим, немного отставая от товарища и продолжая движение по дорожке, сворачивавшей в сторону.
Андрей, увидев, что его тайные намерения были легко распознаны, раздосадовано поджал нижнюю губу. Внезапно под ногу ему попалась пустая консервная банка. Он радостно подхватил её носком битых кроссовок и отпасовал Вадиму. Тот автоматически принял «мяч» и вернул передачу.
– Мож в футбол?.. – наступив на банку, с отчаянной надеждой в голосе, спросил Андрей.
– Нельзя – вздохнул Вадим, кивая на свои летние туфли. – Последняя целая обувь осталась. Покупать сейчас что-то новое денег нет, да и смысла тоже – нога ещё за лето может вырасти.
– А кеды твои?..
– Пипец пришёл кедам, пришлось выбросить. Жирный, сука такая, чуть с ногами не оторвал. Короче, если я ещё туфли добью, матушка точно мне башку отвинтит…
Андрей уронил голову на грудь и продолжил движение по ранее избранной траектории – заходя на очередной виток вокруг школы.
– Хреново… – обречённо вздохнул он.
– А то!
Внезапно Вадик остановился. Андрюха, до последнего скашивавший глаза на ускользающее футбольное поле, где кипели настоящие страсти, натолкнулся на него сзади и едва не свалил товарища.
– Эй, гляди-ка, – сказал Вадим, выпрямляясь. – Это случайно не твой брат там, с двумя малышами?
Андрюха посмотрел в указанном направлении. Спрятавшись в тени, под деревьями, и сидя на корточках, троица знакомых ему ребят что-то горячо обсуждала. «Малыши», кстати, хоть и были на год или два младше Вадима по возрасту, но зато минимум на голову превосходили его по росту. Одним из троицы действительно был Колюнчик. По-видимому, малолетки тоже не знали, чем заняться.
– Точно, – скривился Андрей. – Он.
– Слушай, давай с ними поиграем?
Андрей ошарашенно посмотрел на Вадима:
– Шутишь? Во что это мы будем с ними играть?
– Есть одна идея… – Вадик развивал мысль на ходу. – Типа поисков клада… Спрячем что-нибудь в укромном местечке. И будем придумывать им разные задания, а они их выполнять, пока клад не найдут. Навроде «Форт Боярд», но по-нашему. Интересно будет.
– Хм-м…
Но Вадим уже вдохновился собственной идеей:
– Ну-ка, давай, зови брательника сюда.
Андрей призывно махнул рукой. Оставив товарищей ждать под деревьями, Коля осторожно подошёл к друзьям. Вадим, приобнял его за шею, наклонил голову поближе к своим губам. Почесав костяшками пальцев макушку, принялся настойчиво вталдычивать ему на ухо свою идею. Когда окончил, наткнулся на полный сомнения взгляд.
– Ну не знаю… – протянул Коля.
Вадим разочарованно отпустил мальчишку, легонько ткнул локтём Андрюхе под рёбра и полюбопытствовал:
– Слушай, вы случайно с этим типом не родственники?..
– К сожалению, – отозвался Андрюха, уничижительно глядя на младшего брата.
– Короче, иди, объясни им тему, – поторопил малого Вадим.
– Ну, я попробую… – неуверенно сказал тот.
– Давай-давай, говорю тебе, будет интересно!
Сам он, правда, уже сомневался в том, что будет действительно интересно.
Издали было видно, что мальчишки живо обговаривают поступившее предложение. Вскоре Коля вернулся:
– Не будем мы искать никакой клад, – смело возвестил он.
Вадима такое решение неприятно поразило:
– Почему!?
Коля независимо скрестил руки на груди и убеждённо заявил:
– Вы нас обманете.
– Како-ого… – разочарованно протянул Вадим, разводя руками. Он не мог понять кривой логики малышей. – Ну почему сразу обманем!? Это ведь просто игра такая… мы придумываем несложные задания – вы их выполняете… От записки к записке – пока не найдёте клад!
– Не-а. Не интересно.
Вадим моментально нахохрился:
– Блядь, почему же не интересно?..
Ему захотелось сразу дать Коляну в тыкву, для активизации мыслительных процессов, но пришлось удержаться – Андрюхин брат всё-таки. А других методов убеждения ему в голову почему-то никак не приходило. Ужасно разозлённый на бестолковых мальчишек с ограниченной фантазией, Вадим лишь плюнул себе под ноги:
– Ну и черт с вами, сопляки тупоголовые! Валите вон с девчонками на резинках прыгайте. Это как раз ваш уровень.
Коля по добру, по здорову, поспешил вернуться к товарищам. Они перекинулись между собой ещё парочкой фраз. Вадиму показалось, что несмотря на Колькино уверенное заявление – у ребят всё-таки не сложилось единого мнения.
И действительно, внезапно от троицы отделился худой длинный мальчик и направился в сторону Вадима с Андреем. Двое оставшихся малышей немного постояли, глядя худосочному вслед и даже громко окликнули его пару раз. Но тот не обращал на них внимания. Он явно хотел поучаствовать в предполагаемой увлекательной игре. Тогда, недовольно махнув ему в спину, Коля и третий товарищ ушли в сторону спортивной площадки.
Мальчик же подошёл к друзьям и сообщил напрямик:
– Я вам верю.
Парни несколько озадаченно переглянулись.
«Чему он верит?», – как бы спросил Вадим удивлённым взглядом.
«А черт его знает», – выразило вытянутое лицо Андрея.
– Я согласен делать то, что вы скажете.
Вадим обрадованно щёлкнул пальцами. Губы его непроизвольно расплылись в улыбке. Он враз почувствовал, как на него нисходит вдохновение. Ранее задуманная стратегия игры развивалась сама по себе, приспосабливаясь к на глазах изменяющейся ситуации. Про поиски какого-то там клада он уже совершенно забыл.
– Тебя как зовут? – глядя снизу-вверх полюбопытствовал он.
– Кирилл, – подсказал Андрей.