– Где я? Митя, мама… где все? Вы кто? Откуда знаете меня?
– Пойдём со мной, Радмила. Я тебе всё расскажу, только не здесь. Тебе ещё слишком рано сюда.
Она протянула руку и с мольбой смотрела на меня. Я подала ей свою, и в следующую секунду мы оказались на лесной поляне, сплошь усеянной белыми с жёлтой сердцевиной подснежниками.
– Как? Этого просто не может быть! – удивилась я. – Подснежники цветут только весной, а в августе – нет!
– А в этом году возможно. Это мой подарок тебе, Радмила. Что бы ты ни думала, это не сон и не явь. Прими как неизбежность: теперь ты не просто девочка. Ты – моя ученица. Жаль я не успела познакомиться с тобой при жизни, – вздохнула с сожалением она.
– Я что – умерла? – на глаза невольно навернулись слезы.
– Нет. Ну что ты! Это я умерла, не успела передать свой дар. Мне некому было его отдать. Твоя мать обещала привести тебя ко мне, но не выполнила уговора.
– Бабушка, а вы кто?
Она улыбнулась и, развела руками.
– Называй меня Вера, и я – ведьма. Ты боишься меня?
Она меня не пугала, скорее наоборот. Добрая, миловидная женщина, с необыкновенными глазами. В голове никак не укладывалось, что она ведьма.
– Нет, я вас не боюсь, – улыбнулась я. – Но как вы будете учить меня, если умерли?
– Не беспокойся об этом, я знаю как. Только мне нужно твоё согласие. Что скажешь, Рада?
– Странная вы ведьма – спрашиваете моего разрешения…
Она улыбнулась.
– Рада, ведьма – это от старинного слова «ведать», значит «знать». То есть я – знающая, а вот колдуньи – это плохо.
– Я буду такой же, как вы?
Женщина кивнула.
– Согласна?
– Да, но это, наверное, трудно? – с опаской спросила я.
– Я тебя научу всему, что знала. Только ты должна слушать меня. И ещё одно: люди нас не любят и боятся. Они будут приходить к тебе за помощью, но любить не будут. Даже твоя семья, кроме брата. Тяжело знать, когда умрёшь ты, семья, друзья, и ничего нельзя сделать… – с горечью и сожалением предупредила она.
На поляне, где мы стояли, появился силуэт мужчины. Он приближался, направляясь прямо ко мне. Размытость пропадала. Я как зачарованная смотрела на него. Вера тоже его заметила и, недовольно хмыкнув, сказала:
– Пойдём, тебе нужно вернуться. Рада, посмотри на меня! Тебе ещё рано с ним знакомиться. Потом узнаешь, когда время придёт.
Она потянула меня за руку в противоположную от незнакомца сторону. Последнее, что рассмотрела – это тёмные волосы. Слабый ветерок донёс его запах – какой-то терпкий, чуть солоноватый и невероятно родной. Захотелось прижаться к этому мужчине и уже не отпускать. Но, увы, Вера настойчиво тянула меня в сторону. Всё исчезло, только неприятный писк резанул слух.
Очнувшись, я попыталась открыть глаза. Удалось только с пятой попытки, и то не до конца. Я лежала на кровати. В комнате всё было белым: стены, простынь, которой меня укрыли, непонятный прибор – именно он раздражающе пищал. Посмотрев на приоткрытую дверь, я услышала стук каблучков и приглушенные голоса. Разговаривали две женщины.
– Бедная девочка, уже семь дней лежит без сознания. Вот, что значит многодетная семья. Родители не успевают контролировать детей. Как подумаю об этом, так слёзы наворачиваются. Ведь её одну только и нашли, а других до сих пор ищут.
– Мда-а-а… Её брат нашёл. Он первый забил тревогу, когда они не вернулись с озера. Ещё неизвестно, сколько она пробыла без воздуха, и какие могут быть последствия.
Одна из медсестёр в голубом халате и такой же шапочке посмотрела на меня через открытую дверь и ахнула:
– Ой! Девочка, ты очнулась! Наташа, беги, позови скорее Виктора Михайловича! Скажи, что его пациентка очнулась!
Вторая девушка поспешно скрылась из вида, лишь по коридору гулко разнеслись её торопливые шаги.
– Привет, ты помнишь, что с тобой произошло? – приблизилась ко мне медсестра.
Я попыталась сесть, но что-то больно укололо руку на сгибе, да и сил не было даже просто пошевелить пальцами.
Дверь в палату резко распахнулась, и в неё буквально влетел высокий пожилой человек в белом халате нараспашку. У него были короткие седые волосы, скуластое лицо.
Он улыбнулся и присел на край кровати.
– Я врач. Ты помнишь, как тебя зовут?
Я облизнула пересохшие губы и попыталась ответить, но это оказалось невероятно тяжело.
Доктор взял с прикроватной тумбочки стакан с водой и поднёс к моим губам, поддерживая мою голову. Я сделала несколько глотков.
– Ну, вот теперь скажи мне что-нибудь, – попросил он.
– Дяденька врач, а где Митя и мама?
Доктор радостно кивнул медсестре, и она вышла за дверь.
– Они скоро придут. Ты нас очень напугала. Прямо как Спящая Красавица. Мы все за тебя переживали и ждали, когда ты проснёшься. Твой брат здесь уже. Который день ходит, испереживался весь.
Я чуть-чуть пошевелись и невольно охнула, когда в руку снова что-то кольнуло.
– Так, лежи и пока не двигайся, – строго велел врач. – А то капельница выскочит. Рада, расскажи мне, что последнее ты помнишь перед тем, как проснулась.
Я внимательно посмотрела на доктора и задумалась. Вспомнила побег на озеро и всё остальное тоже, вплоть до того момента, как стала задыхаться и тонуть. Только тут я осознала, что сказали медсестры. Мои подружки мертвы! К горлу подступил комок, глаза наполнились слезами, которые тут же градом покатились по лицу. Тело затрясло, как в лихорадке. Надоедливый прибор тут же снова запищал. В палату влетела встревоженная медсестра со шприцем в руке.
– Катя! Быстро успокоительное! – приказал врач.
Я почувствовала укол, и вязкая тёмная пустота моментально поглотила меня.
Глава 4
В следующий раз я очнулась и силилась вспомнить, снилось ли мне что-нибудь. Легко открыла глаза и сразу увидела спящего на стуле Митю. Несколько секунд просто смотрела на него, пока в палату тихо не вошёл тот самый доктор, что разговаривал со мной в прошлый раз.
– Доброе утро, Рада. Вижу, сегодня ты выглядишь значительно лучше, чем позавчера, – снова присел он на край кровати. – Твой брат умаялся за ночь. У тебя вчера был переломный момент: высокая температура и сильный жар. Нам только к утру удалось сбить его. Ты металась в бреду, а он, – кивнул он на Митю, – так устал бороться с тобой за ночь, что, когда всё пришло в норму, заснул прямо на стуле, – улыбнулся доктор. – Ну, а теперь, давай спокойно и без нервов рассказывай. Что помнишь, где побывала?
Я удивлённо посмотрела на врача, а он только усмехнулся и продолжил:
– Вижу по тебе – угадал. Думаешь, раз пожилой доктор, то не поймёт? А я за столько лет здесь на многое насмотрелся и наслушался про всякие видения с того света. Когда тебя привезли сюда, то все подумали, что ты вряд ли выживешь. Сердце останавливалось и целых шесть минут не билось! Это очень много, но ты, наверно, хотела жить, и вернулась. А для начала давай познакомимся. Меня зовут Виктор Михайлович.
Он протянул мне широкую ладонь, и я пожала её.
– Я – Радмила, – представилась я.
Он кивнул.
– Знаю, интересное у тебя имя. Ну, а теперь рассказывай, что с тобой было.
– Виктор Михайлович, ничего особенного. Я была в какой-то толпе незнакомых людей и всё.
Я решила рассказать только начало сна. Про встречу со странной женщиной промолчала. Ни к чему было врачу знать правду, а то подумал бы ещё, что я дурочка. Уж больно он был приветливый, даже слишком. Это и насторожило меня.
Тогда я впервые доверилась своей интуицией. Со временем стала гораздо чаще прислушиваться к ней.
На лице доктора читалось явное разочарование. Но он быстро справился с собой и постарался быть ещё более добрым и весёлым.
– Так-так, Рада. Жаль. Я думал, что ты расскажешь мне интересную историю. – Он развёл руками и с притворным вздохом сожаления поднялся. – Сегодня тебя переведут в обычную палату, и если не будет рецидива, то скоро ты поедешь домой.
Я в недоумении посмотрела на доктора и спросила:
– Виктор Михайлович, а что такое рецидив?
– Ерунда. Думаю, тебе это не грозит. Нервы крепкие, бреда нет и вообще ты очень разумная девочка, – объяснил он.
Тут проснулся Митя. Он радостно соскочил со стула и быстро шагнул ко мне, но внезапно остановился и, растерянно посмотрел на доктора.
– Что случилось с глазами Рады?!
Врач отпустил ручку двери, за которую держался, собираясь выйти. Повернулся, подошёл снова к кровати и ответил:
– Ничего, у твоей сестры очень необыкновенный и красивый цвет. А что такое?
– Но у неё не было зелёных глаз, – возразил брат.
– Рада, а ты меня хорошо видишь? – встревожено спросил Виктор Михайлович.
– Да, конечно, – кивнула я.
– Ну, так бывает из-за перенесённого стресса. У людей происходят различные изменения. Скажу офтальмологу, чтобы проверил зрение твоей сестры. Я, во всяком случае, каких-либо патологий не вижу. Вполне возможно, что постепенно её цвет вернётся, и не стоит так трагически всё воспринимать, – успокоил он Митю.
Брат облегченно выдохнул, улыбнулся и подошёл ко мне. Присел на корточки и крепко обнял меня.
– Рада, как же ты нас всех напугала. Больше на озеро ни ногой, поняла? – нарочито строгим голосом сказал он.
Я лишь сильнее прижалась к нему и шмыгнула носом.
– Никогда-никогда, обещаю. Мить, а мама где?
Брат погладил меня по голове.
– Мама сегодня приедет вместе Аней. Она должна была сменить меня здесь. Но раз доктор сказал, что тебя скоро выпишут, то ей уже необязательно оставаться в больнице.
– Митя, а что с Ирой и другими? – спросила я его, и почему-то повеяло холодом, и моя кожа покрылась противными мурашками.
– Ты знаешь, да?! Откуда?
Я тяжело вздохнула, посмотрев на белую стену, и призналась:
– Случайно услышала разговор медсестёр, что ты меня нашёл. А их до сих пор ищут.
– Успокойся, сестрёнка! Сделанного не воротишь, только странно: вы же хорошо плавали. Как такое могло случиться?!
Только я подумала поделиться с Митей своими сомнениями и догадками, как в палату вошли два врача и медсестра. Нам пришлось прервать разговор до следующего раза.
Офтальмолог долго и тщательно осматривал мои глаза. Потом сказал, что ничего противоестественного не находит.
Виктор Михайлович объявил, что держать меня долго в больнице не имеет смысла. Если в течение двух дней не будет ухудшения, то, скорее всего, меня отпустят домой.
В этот же день меня перевели в общую палату. Когда приехали мама и сестра, я находилась одна в шестиместной комнате. Огромное давящее помещение с неизменно белыми стенами, очень высоким потолком и большими окнами. Одинокая лампочка тускло светила где-то под самым потолком.
Дверь с тихим скрипом отворилась. Вошли мама и Анна.
– Ну, привет, утопленница! – язвительно поздоровалась сестра. – Всех на ноги подняла, не стыдно?! А теперь сидишь, сама невинность.
Мама медленно повернулась к Анне и негромко, но строго сказала:
– Замолчи сейчас же! Это тебе должно быть стыдно, Аня! Рада болеет, а ты смеешь так говорить!
Сестра лишь опустила голову, чтобы мама не увидела её злую мину, и глубоко вздохнула.
– Мамочка приехала! – на всю палату вскрикнула я, и голос мой эхом прокатился по пустой палате.
Спрыгнув со скрипучей кровати, я кинулась к ней, прижалась и обняла за талию.
– Мамочка, я по тебе скучала! – со слезами в голосе прошептала я.
Позади меня раздались шаги Мити. Мама обняла нас обоих и рассказала:
– Мы, как только узнали, что Рада очнулась, сразу собрались к вам и приехали. Ну, и как вы здесь без меня? Что доктор говорит?
– Да всё нормально. Вот только глаза… – Брат запнулся.
– Что?! Неужто Радка окосела? – опять язвительно подколола сестра и рассмеялась. – Вот будет потеха!
Если бы тогда я обладала своими способностями в полной мере, то Анна не сошла бы с места живой. Настолько разозлённой и обиженной я была в тот момент. Оторвавшись от мамы, я пристально посмотрела на неё. Продолжая смеяться, она поймала мой взгляд. Веселье резко оборвалось, сестра в испуге шарахнулась от меня.
– Она… она… – запинаясь, пыталась она что-то сказать. – Ведьма! Как бабка Верка из соседней деревни. Это она и утопила подружек.
Мама прикрикнула на Анну:
– Опомнись, дочка! Как ты можешь говорить про сестру такое! Замолчи!
Но та не унималась, всё повторяя:
– Ведьма, это она их убила. Теперь я сестра ведьмы. Кто же меня замуж возьмёт?
Лишь когда Митя подошёл к ней, дал ей затрещину, истерика прекратилась. Она замолчала, но все продолжила с ненавистью смотреть на меня.
Глава 5
Позднее мне много раз неслось в спину это слово – ведьма… Оно следовало за мной, как чума или проклятие. Но тогда было обиднее всего, ведь впервые его произнесла моя родная сестра. И именно с того переломного момента началась моя новая жизнь. Но поняла это я значительно позже, когда между мной и остальными людьми образовалась пропасть. И хотя мама попыталась защищать меня от нападок Анны и не показывала страха, я чувствовала и её отчуждение тоже.
Заставив себя разжать руки, я отошла от сестры и непривычным, лишённым всяких эмоций голосом произнесла:
– Аня, ты с ума сошла, да? Я твоя сестра, ты знаешь меня с рождения. Какая ещё ведьма?!
Митя положил свою руку мне на плечо, в знак поддержки. Его доброта и искренность окутали, словно одеяло, помогли снять холод. Сестра же, заметив такое отношение Мити ко мне, разозлилась пуще прежнего.
– Ты мне не сестра! – прокричала она на всю палату. – Рада умерла! А ты всех утопила, ведьма! Бедная моя сестричка, как же теперь мы без неё?! Я не буду жить с этой… – Она запнулась, а потом продолжила причитать: – Ой-ё-ёй!.. И на кого ты нас покинула?!.
Глядя на спектакль, устроенный Анной, я невероятным усилием воли подавила дикое желание рассмеяться. Если бы не заглянувший в палату на шум доктор, даже не знаю, чем бы закончилась эта семейная встреча.
Вбежавший врач растерянно посмотрел на истерящую сестру и громко велел:
– Это ещё что за спектакль?! Немедленно вон из помещения! Я-то думал, что вы приедете поддержать ребёнка, а вы устроили балаган! Вон, я сказал!
Притихшие родственники в ту же секунду выскочили за дверь и аккуратно прикрыли ее за собой.
– Ну, а ты почему стоишь босиком на холодном полу? Марш в кровать ложись, простудишься! – отчитал меня доктор.
Повернувшись спиной к Виктору Михайловичу, я машинально подошла к кровати. Молча забралась в нее, укуталась в одеяло, подтягивая колени и прижимаясь к ним лбом. На Митю я тоже не смотрела. Слышала лишь, как доктор сказал тому:
– М-да-а-а… Судя по тому, что я слышал здесь, трудно будет Раде жить в вашей семье. Чего только стоит одна эта девица-истеричка! Она не оставит твою сестру в покое. Даже не знаю, что посоветовать… Но в такой обстановке долго она не выдержит.
Стиснув до боли зубы, я продолжала молча сидеть, глядя на противоположную стену. Такое чувство, словно тогда во мне умерло что-то светлое, а место его заняли холодная пустота и безразличие. Больше я не прислушивалась к их разговору, очнулась, когда тёплые руки брата сжали мои плечи.
– Рада, ты чего? Плачешь что ли?
Я мотнула головой и спросила:
– Мить, а ты видел ту женщину, про которую говорила Анна?
Он провёл рукой по моим растрёпанным волосам и ответил:
– Да, только не похожа она была на ведьму. Хотя все и болтали, что, дескать, она порчу на людей и скотину наводит. А сами по ночам втихаря бегали к ней за помощью. Даже наша мама ходила, ещё до твоего рождения.
Я удивлённо посмотрела на брата.
– Расскажи, что знаешь, пожалуйста! – попросила я.
Он пожал плечами и глубоко вздохнул.
– Знаешь, Рада, наш отец не всегда был таким. Раньше он не пил и был очень хорошим. Но потом пошли слухи, что отец гуляет с кем-то из соседней деревни. Маме соседки-доброжелательницы донесли сплетни, и она долго ругалась и выясняла, с кем. В конце концов, наверное, узнала, потому что однажды пошла к этой знахарке. Пробыла она там до самого вечера. Вернулась домой вся заплаканная, несколько дней ни с кем не разговаривала. Потом, вроде, всё наладилось, только отец стал пропадать с друзьями и приходить домой пьяным. Затем родилась ты, и отец окончательно запил. Стал таким, каким ты его знаешь, – поведал мне брат.