Материалы работы могут быть использованы в преподавании отечественной истории. Работа представляет интерес для научно—исследовательских организаций в области исследований по историческим и другим гуманитарным наукам. Изучение крестьянской тематики может быть востребовано общественными объединениями и государственными организациями, занимающимися крестьянским вопросом.
Структура книги состоит из Введения, пяти глав (16 параграфов), Заключения, Списка источников и литературы, Приложений. Собраны биографические данные об основных участниках изучаемых событий как со стороны Советского государства, так и со стороны крестьян – представителей протестного движения.
Глава I. Историографические, источниковедческие, теоретико-методологические аспекты исследования
1.1. Историография проблемы
Разработка важнейших сторон проблематики, составляющей предмет настоящего исследования, началась еще в российской дореволюционной науке. Представители русской исторической школы неоднозначно трактовали понятие народного протеста, в зависимости от их методологических и особенно мировоззренческих пристрастий. Как историк и гражданин, ориентированный на утверждение торжества государственных отношений, выдающийся российский историк Сергей Михайлович Соловьев с недоумением и возмущением констатировал, что современная для него русская мысль, недостаточно подкрепленная научным трудом, в исторических сочинениях выразила стремление показать «героев леса и степи, разбойников и казаков» народными героями, показать в их деятельности протест во имя народа против тягостей и неправды тогдашнего строя государственной жизни. Категорическое неприятие протестных явлений С. М. Соловьев определенно и пафосно выразил в следующих строках: «Протест! Мы привыкли к этому слову, оно легко для нас, как легко самое дело. Но в сущности, это дело не так легко, а потому и слово не должно употреблять легкомысленно; в сущности, в самой тесной связи с ним находятся слова: подвиг, пророчество, мученичество, и, конечно, это слово вовсе нейдет к людям, которые покидали своих собратий в их подвиге, в их тяжелом труде и уходили, чтоб гулять и жить на чужой счет, на счет тяжкого труда своих собратий. Хорош протест во имя народа, во имя народных интересов, протест, состоящий в том, чтобы мешать народному труду, мешать труженикам трудиться и посредством труда улучшать свое положение! Хорош протест против неправды под знаменем лжи, под знаменем самозванства! Нет, все наше сочувствие принадлежит не тем, которые ушли, но тем, которые остались… Этим людям принадлежит все наше сочувствие, наша память, наша история. Прошедшее, настоящее и будущее принадлежит не тем, которые уходят, но тем, которые остаются, остаются на своей земле, при своих братьях, под своим народным знаменем»2.
Следует отметить, что С. М. Соловьев, несмотря на свое неприятие протеста как такового, отнюдь не призывал к применению насилия: «…Кровь не проливается даром, она вопиет. Пролитие крови очищает, как свободная жертва; оно осквернит, как дело насилия». По мнению Соловьева, насилие (страсть, гнев, мщение) должны сдерживаться религиозно-нравственными правилами, христианским уважением, любовью к ближнему, страхом Божьим для одних, страхом человеческим для других: «ум часто становится угодником страсти, он внушает гневному человеку, стремящемуся схватиться с врагом: действуй сильнее, истреби зло с корнем, вырежь, выжги, порази толпу ужасом, который бы отнял всякую способность к сопротивлению; тебе предстоит громадная деятельность для благородной цели; есть люди злонамеренные, которые будут ей противиться: истреби их, не оставляй врага в тылу у себя. И вот страсть, гнев получают новую пищу, получают оправдание»3.
Впервые в русской исторической школе системное изложение проблематики протестного движения, как явления социального (включая протестные настроения и протестные действия), изложил выдающийся теоретик русской исторической школы и основоположник «Ecole Russe» («Русской школы») Николай Иванович Кареев в конце XIX – начале ХХ в. В его историологии (теории исторического процесса) нашло отражение осмысление проявления общественных конфликтов, социальных антагонизмов, в том числе в отношении сословий и других социальных групп в условиях гражданского противоборства, включая периоды гражданских войн.
Основные положения историологии Кареева сводятся к следующим заключениям. Социальное движение, происходящее в обществе или в его части, если оно ставит себе определенные цели, вызывается неудовлетворенностью чем-нибудь в существующем строе, в данном укладе жизни. Люди предпринимают те или другие действия для того, чтобы изменить то, что их не удовлетворяет, в желательном для них направлении. Чем больший круг людей тяготится существующим положением и от него страдает, тем напряженнее стремление и энергичнее происходящее движение. С другой стороны, если какое-либо преобразование является желательным в общественной жизни, то большее количество людей это осознает и в пользу этого действует. Данный уклад жизни может многих тяготить и этим вызывать против себя более или менее общее недовольство, вызывать брожение, порождать значительные вспышки протеста. Но даже несправедливый строй не подвергается серьезной опасности, если он внутренне устойчив, если у него есть стоящие на страже люди, существуют целесообразно действующая организация и крепкая дисциплина, есть материальные средства4. Борьба внутри общества, по Карееву, возникает на почве возникновения между борющимися силами какого-либо антагонизма. Антагонизм определяется как взаимоотношение двух сил, при котором каждая из них стремится произвести (или производить) действие (или действия) в противоположных, хотя бы и отчасти, направлениях. Когда с той или иной стороны присущее ей стремление переходит к действию и, как следствие, вызывает противодействие с другой стороны, то обе находящиеся в состоянии антагонизма силы вступают в состояние борьбы.
По мнению Кареева, теория экономического материализма выявила существенный недостаток, сводя всякую социальную борьбу к антагонизму экономических классов: кроме такого антагонизма, история имеет дело еще с разными категориями антагонизмов, без признания которых нельзя объяснить подобные явления: религиозные, национальные особенности, культурный консерватизм (традиционализм) и др. Людей разделяют между собой не только материальные интересы. В обществе могут бороться социальные классы не только на почве экономических интересов, но и интересов этнических, конфессиональных, партийных5.
Во взаимном поведении отдельных лиц, общественных групп антагонизмы играют столь важную роль, что весь событийный процесс истории получает в значительной мере характер взаимодействия противоборствующих сил. Действия в «несогласных направлениях» бывают либо индивидуальными, либо массовыми выступлениями, а в случаях последнего рода либо разрозненными, либо совокупными (коллективными), причем среди коллективных различаются неорганизованные выступления и выступления организованные. Коллективные действия могут быть организованными, как это наблюдается во всех случаях, когда между известным количеством людей существует постоянная связь. Когда начинается борьба на основе общих интересов, она сближает между собой людей, имеющих эти одинаковые интересы. На почве общих интересов люди легко сближаются между собой и в борьбе действуют коллективно. Но нередко коллективный характер приобретают массовые явления тогда, когда люди действуют стихийно, «скопом»: такой характер имеют действия случайно собравшейся толпы6.
Стихийная толпа образуется случайно из людей, одержимых одним и тем же чувством, причем отдельные лица в толпе взаимно заражаются данным чувством, и каждая отдельная личность утрачивает свою волю и действует под влиянием своего рода внушения со стороны того, кто объявит общий лозунг для действия и сделается «героем» этой толпы. После совершения какого-либо действия толпа рассеивается, то есть распадается на составные части, отдельные человеческие единицы. Образованию толпы может предшествовать агитация, в ней возникает своя команда – такие сборы могут часто повторяться, в них участвуют каждый раз одни и те же лица, но все-таки это кратковременные соединения отдельных единиц, неустойчивые и быстро распадающиеся. Такие случайные по своему составу, но не случайные в своем происхождении социальные группы, с более или менее резким боевым характером, играют особенно важную роль в революционные эпохи, времена повышенного настроения масс, и характеризуются своей стихийностью и анархичностью. От выступлений организованных сил эти коллективные действия отличаются своей внезапностью, стихийным характером, кратковременностью и тем, что они возникают и играют более или менее важную роль в историческом процессе только в исключительные периоды жестокой общественной борьбы, когда народная психика выходит из своего обычного равновесия. В такой форме народ в лице своих случайных представителей вообще редко вмешивается в ход событий. Такие выступления знаменуют, что общественная жизнь испытывает кризис, что социальная борьба становится особенно напряженной и готова перейти в настоящую гражданскую войну. Анархия может на некоторое время овладеть целой страной, но всегда среди анархии наблюдаются попытки организации стихийного движения для направления его к определенной цели. Далеко, однако, не всегда это удается подобным стихийным, анархическим движениям: те силы, против которых борются случайные коллективные выступления, обыкновенно, наоборот, организованы, и это им дает перевес в борьбе. В качестве организованных сил выступают государство со своими органами власти и военными силами, общественные союзы, политические партии7.
Каковы бы ни были в своих проявлениях существующие в обществе антагонизмы и возникающие на их почве конфликты (восстания, бунты), они всегда проявляются в настроениях и действиях отдельных людей. Настроения и действия имеют разное значение для самого хода борьбы и для ее результата. Борьба социальных сил, в особенности сил организованных, предполагает появление вождей, которым вручается или которые сами берут на себя руководство в борьбе, направляют действие борющихся сил и руководят действиями членов группы, участвующих в борьбе. Иногда такие вожди непосредственно используют социальную силу. Такого личностного характера было много особенно в истории гражданских войн. Личная воля и личное понимание вождей вели к достижению каких-либо результатов, которые могли быть социально желательными. В оценке роли вождей в борьбе социальных сил Кареев отвергал как взгляд, по которому все в борьбе зависит от вождей, так и противоположное мнение, будто борьба происходит исключительно сама собой, стихийно, ведется «всеми». По его заключению, социальные антагонизмы следует воспринимать как протестные настроения, а все случаи борьбы социальных сил – как протестные выступления (в терминологии Кареева термин «протестный» является фактически синонимом термина «враждебный»). Протестные настроения, с одной стороны, могут возникать сами собой, стихийно, в силу комплекса причин, с другой, – могут порождаться искусственно или, по крайней мере, преднамеренно усиливаться, раздуваться, обостряться отдельными людьми или общественными группами, которым по тем или иным соображениям это необходимо. Общественные настроения создаются нередко совершенно стихийно, как следствие причин, способных вызывать те или иные мысли, чувства и стремления людей. Но в порождении общественных настроений определяющую роль играют преднамеренные усилия отдельных лиц или социальных групп, когда им необходимо общественное содействие в их борьбе с враждебными лицами, с враждебными группами8.
Важно отметить, что при появлении какого-либо антагонизма существует только возможность конфликта, отнюдь не его неизбежность. Власть имущие в состоянии своей деятельностью сдерживать общественные порывы, с большим или меньшим успехом бороться с ними, но могут, и наоборот, искусственно доводить до конфликтов такие антагонизмы, которые сами собой из области протестных настроений не перешли бы в область протестных действий. Чем более социальная группа внутренне организованна, чем более ее члены дисциплинированны, тем в меньшей степени превращение антагонистического состояния в активную борьбу может быть результатом каких-либо анархических выступлений, тем более зависит это от воли отдельных или коллективных вождей, даже если эта воля проявляет себя определенным образом под давлением общественного мнения. Преданные делу вожди могут различаться между собой по реальности или, наоборот, фантастичности своих целей, осуществлять которые они увлекают других, а также по степени эффективности (или даже непригодности) используемых ими средств. Вследствие разного понимания целей или средств их реализации, нередко возникают антагонизмы и происходит борьба между самими вождями общественного движения, при этом к принципиальным разногласиям примешиваются мотивы тщеславия, честолюбия, властолюбия или просто самосохранения, то есть мотивы личного характера. Личная борьба за влияние, за властное положение играет значительную роль в конфликтах, имеющих общественный характер. Изучая общественные конфликты, нельзя не учитывать значимости индивидуальных сил, в которой содействие общественных сил является только средством для личной победы. Последняя может и не быть одержана, и тогда из-за личного пострадает коллектив, как и достижение победы в авантюре личного характера далеко не равнозначно достижению общественных целей9.
Общественные силы направлены на достижение целей только одной его части, то есть какой-либо группы (например, сословия, партии). Довольно многочисленные категории социальных сил могут принимать участие в борьбе без ясного понимания ее настоящих мотивов и задач, в качестве орудий в достижении целей, этим категориям посторонних и даже совсем неведомых. Полное или хотя бы частичное осознание стремлений, проявляющихся в ходе борьбы, не является признаком, характеризующим участие в борьбе многих категорий социальных сил. Порой стихийное движение совершается во имя цели, всеми более или менее одинаково и ясно понимаемой (цель может быть реальной или утопической). Но иногда участие в организованной борьбе отличается характером пассивного орудия в руках тех, которые знают, чего они хотят, а участники лишены всякой осведомленности о том, куда их ведут. Кареев предупреждал: научному пониманию исторического процесса противоречат безосновательные доводы в пользу верности некоего народного инстинкта, безошибочности безотчетных стремлений народных масс, какого-то бессознательного разума, присущего массовым выступлениям.
Не только в постановке задач, осуществляемых посредством борьбы, но и в выборе способов их решения, средств, ведущих к желаемой цели, проявляются намерения, склонности и способности отдельных лиц или групп, стоящих во главе социальных сил. Как обеспечить жизненные интересы социальной или политической группы (государства, сословия, партии), как одержать победу над противником, – все это дело особых органов данного коллектива; все это задачи, требующие специальных знаний и особых способностей, обладание которыми представляет собой один из шансов победы, наряду с другими условиями: внутренними качествами самих коллективов (сознательного отношения к делу, верности долгу, стойкости в достижении поставленных целей и др.). Индивидуальные качества вождей, которые проявляются в переговорах, в ведении военных действий, в борьбе политических партий, содействуют достижению победы, когда эти качества соответствуют уровню выполняемых задач; ведут к поражению, когда, наоборот, не соответствуют тому, что в данном положении требуется от людей, ответственных за дело. Победа одних и поражение других сопровождаются более или менее крупными переменами в прежнем историческом состоянии, в прежнем соотношении общественных сил: нарушается обычное течение жизни, и после победы одних и поражения других жизнь начинает течь по новому руслу10.