– Я никогда не повторяю одну и ту же шутку дважды! – ответил Полу Михаэль.
Катя, Жизель и Пол с любопытством и нетерпением смотрели на то, как их приятель подходит к толпе, которая и не думала уменьшаться, и ждали чего-то ошеломляющего, может быть, даже немного безумного.
Но Михаэль нашел менее экстравагантный, но не менее надежный способ и удивить друзей, и раздобыть результаты их тестов.
– Эй, народ! – громко крикнул он, обращаясь к другим соискателям. – Я заплачу тысячу кредитов тому, кто принесет мне результаты Екатерины Бирюлевой, Жизель Клеман, Михаэля Дифенбаха и Пола Гилберта!
Толпа, до этого оглушительно галдевшая и сражавшаяся за место в очереди, как один человек повернулась к Михаэлю и изумленно уставилась на него. В повисшей над холлом Академии тишине можно было с легкостью различить голос преподавателя, читавшего лекцию на втором этаже, или звук работающего мотора аэрокара, летевшего неподалеку от здания.
– Чего застыли? – Михаэль ухмылялся во все свои тридцать два зуба. – Вперед!
Все как будто только этой команды и ждали: тысяча кредитов составляли годовую стипендию студента престижной школы или средней руки вуза, так что толпа сразу же рванула к терминалу.
Михаэль же подошел к ожидавшим его друзьям и, не скрывая довольной ухмылки, спросил:
– Ну и как вам моя новая шутка?
– Супер! – ответил за всех Пол. – Особенно мне в ней понравилась та часть, где ты говорил о тысяче кредитов. Если не секрет, где ты возьмешь такую сумму?
– Как где? – округлил свои глаза Михаэль. – Ты отдашь их мне за то, что я быстро и безо всяких проблем достал наши результаты!
– Вывернулся, чертяка! – покачал головой Пол под дружный смех Кати и Жизель.
Впрочем, смеялись друзья недолго. Уже через секунду перед ними возник невысокий паренек азиатской внешности с четырьмя листками бумаги в руках. Рукав его рубашки был порван, волосы растрепаны, а над губой кровоточила ссадина, но его лицо озаряла улыбка.
– Где моя тысяча кредитов? – обвел паренек взглядом компанию друзей.
Михаэль вопросительно посмотрел на Пола. Тот обреченно вздохнул и поднял свою правую руку, на которую был надет коммуникатор. Паренек, принесший листы, поднес свой коммуникатор к устройству Пола, дождался, когда после пары манипуляций с клавишами его счет пополнится на тысячу кредитов, всучил бумаги Кате и быстро убежал.
Катя раздала результаты тестов друзьям, и на какое-то время вся компания углубилась в их изучение.
На бумаге были отражены баллы, набранные соискателем по каждому из предметов, место, которое он занял среди всех остальных участников по данному курсу, иногда рекомендации преподавателя, а уже в самом низу подводился общий балл и раскрывался вопрос, достаточно ли успешен кандидат, чтобы быть принятым в Академию.
По мере изучения бумаги Катино лицо светилось все сильнее. Она, конечно, была отличницей в школе, да и физическая подготовка позволяла ей побеждать на городских и окружных соревнованиях по плаванию, но такого результата девушка от себя не ожидала.
Ни по одному из предметов ее балл не опустился ниже девяноста, по всем курсам она входила минимум в пятерку лидеров, а ее средний балл был девяносто шесть и семьдесят четыре сотые, что позволило девушке стать второй в общем списке поступавших.
– Ну как? – Михаэль, уже изучивший свои баллы, заглянул Кате через плечо и тут же громко выдохнул: – Вторая в списке! Стипендия имени Джошуа Денниса! Ну ты даешь, подруга!
Пол и Жизель, привлеченные словами Михаэль, подошли к подруге и тоже заглянули в ее бланк.
– Невероятно! – прошептала Жизель.
– Я так и думал, что ты будешь одной из лучших! – пробормотал Пол, хотя и он явно был поражен столь высоким результатом.
Во взглядах друзей Катя почувствовала не только восхищение, но и легкую зависть, что было, в принципе, объяснимо. Во-первых, высокая стипендия позволит ей ни в чем не нуждаться, в то время как большинство ее сокурсников будут вынуждены искать подработку, чтобы прокормить себя. Говорят, что половина первокурсников вылетает из Академии, так как им не удается совместить работу и учебу.
Во-вторых, не следует забывать о том, что в соответствии с указом Федерального Парламента весь учебный процесс, начиная с младших классов, идет непрерывно, и заработанные на каждом этапе баллы суммируются, что, в конечном счете, влияет на будущую карьеру.
Катя, превосходно учившаяся в школе, уже сейчас входила в элиту лондонской учащейся молодежи и, если не случится ничего непредвиденного, могла рассчитывать на должность второго пилота на шаттле, выполняющем коммерческие рейсы по маршруту Земля – Эдем.
Это позволит девушке вытащить семью из той нищеты, в которой она, как и миллиарды других людей, прозябает. Чего нельзя сказать о менее прилежных и способных товарищах Кати.
– А у вас какие баллы? – постаралась увести разговор от себя Катя.
– Девяносто и три десятых, – ответил первым Пол. – Восемнадцатый в общем списке.
– Неплохо, – отозвался Михаэль. – Хотя ты мог бы по поводу результата и не переживать!
Пол скривился, словно проглотил что-то очень горькое, но развивать эту тему не стал. В их компании он был белой вороной, так как являлся сыном богатых родителей, что автоматически гарантировало ему хорошее будущее. Он и поступал-то в Академию только по той причине, что у прошедших военную службу (а космолетчики были приравнены к этой категории граждан) были выше шансы на блестящую политическую карьеру.
– А у тебя какой результат? – посмотрела на Михаэля Катя.
– Восемьдесят четыре и три сотых, – не очень весело ответил ей парень. – Сто сорок шестой в списке, – после небольшой паузы добавил он.
– Вот черт! – выругался Пол и сочувствующе похлопал друга по плечу.
На первый курс Академии принимали семьсот двадцать семь человек. Почему именно такое количество, никто точно не знал. Ходили слухи, что в части под таким номером служил основатель Академии, генерал Джозеф Гаррет, и к концу Третьей Мировой из пяти тысяч парней, начинавших служить в ней, осталось только сто сорок пять. И именно столько первокурсников могли рассчитывать на стипендию, хоть как-то позволявшую свести концы с концами.
– Да ладно, выкручусь как-нибудь! – произнес Михаэль, пытаясь скрыть досаду. – А ты как, Жизель?
– Семьдесят два и три десятых, – ответила девушка. – Шестьсот девяносто четвертая в общем списке. Можно сказать, повезло! – криво усмехнулась она.
Последние двадцать семь человек из числа поступивших оказывались в так называемом «грязном» классе, что означало обязанность в течение первых двух лет драить все туалеты в общежитии Академии. Не самое приятное занятие, но все же лучше, чем вовсе не поступить и пойти рабочим на один из заводов «Интернейшнл Корпорэйтед».
Вот только Жизель явно рассчитывала на более высокий результат. Ее отец умер десять лет назад, мать тяжело болела и при их уровне доходов фактически была обречена, а у девушки оставались еще два младших брата, которых как-то надо было ставить на ноги.
– Не расстраивайся, Жи! – ласково обратилась к подруге Катя. – Уверена, ты еще переведешься на стипендию. У тебя для этого есть все данные!
– Ну да, ну да! – покивала головой Жизель, а потом тряхнула своими многочисленными косичками и улыбнулась: – Надеюсь, вы уже решили, куда мы пойдем праздновать?
Что всем нравилось в Жизеле, так это то, что она никогда не расстраивалась (или во всяком случае не показывала этого). Ее друзья улыбнулись в ответ, и Пол произнес:
– Сегодня гуляем на мои! – произнес он, отчего улыбки на лицах друзей стали еще шире. Они всегда праздновали на деньги Пола, благо он имел возможность не считать их. – Полагаю, что ресторан «Парадиз» нам подойдет?
– Сто процентов! – кивнул Михаэль. – Мы ведь каждый день там ужинаем!
Звонкий смех друзей, рожденный этой фразой, был прерван писком двух коммуникаторов. Катя и Пол опустили глаза на устройства, подавшие им сигнал, и одновременно с этим табло, на котором отображались результаты, вывело на экран изображение женщины в военной форме.
– Внимание! Внимание! – разнесся под сводами Академии механически обработанный голос. – Всем поступавшим, что набрали более девяносто баллов, необходимо подняться на второй уровень к кабинету номер двести три и ждать дальнейших указаний. Повторяю …, – и женщина вновь зачитала свое обращение.
– Вас подождать? – посмотрел на приятелей Михаэль. – Мне спешить некуда!
– Я не могу! – тут же покачала головой Жизель. – Мне нужно домой. Встретимся у «Парадиза» часов в девять, идет? – ее друзья кивнули, и девушка махнула им рукой: – Тогда я побежала!
Цокая каблуками, она быстро дошла до поворота, оттуда еще раз махнула на прощание рукой и скрылась из поля зрения друзей.
– Так вас ждать или нет? – повторил свой вопрос Михаэль.
Пол кинул взгляд на лестницу, по которой уже поднимались первые группки высокобалльников, затем посмотрел на женщину, орлиным взглядом взиравшую на них с экрана монитора, и покачал головой.
– Пожалуй, не стоит! Черт его знает, насколько нас задержат!
– Ладно, тогда до девяти! – Михаэль пожал Полу руку, кивнул Кате и следом за Жизель направился к выходу.
Проводив друга взглядом, Катя и Пол посмотрели друг на друга, затем взялись за руки и направились к лестнице.
Всего им предстояло преодолеть триста две ступеньки, по центру которых в холл спускалась красная ковровая дорожка, словно заимствованная с какого-то кинофестиваля. Впрочем, ежегодная церемония, посвященная выпуску прошедших обучение студентов, привлекала внимание не меньше, чем любой фестиваль, а парни и девушки готовились к нему под присмотром тех же стилистов и модельеров, что готовили к выходу в свет и кинозвезд.
Но не только этим славилась эта высокая лестница. С ней была связана и еще одна традиция Академии. Не вернувшийся вовремя из увольнения курсант должен был за тридцать минут пять раз подняться и спуститься по этим ступенькам, иначе его ждали пять ударов плетью, после которых кожа слезала со спины, обнажая мышцы.
Кроме того, с этой лестницей было связано еще одно громкое событие. Именно на ней, а если быть точным, на девяносто шестой ступени, фанатиком из группы «Организация 11 сентября» был убит первый вице-президент Федерации Микаэль Самуэльссон.
Именно поэтому все поднимавшиеся по этой лестнице абитуриенты на краткий миг останавливались на девяносто шестой ступени и склоняли свои головы, чтя память великого героя и соратника генерала Денниса, выведшего человечество из пучины мировой войны.
Поднявшись по лестнице, Катя и Пол подошли к уже выстроившимся полукругом парням и девушкам и, втиснувшись в него, увидели ту самую женщину, что призывала их подняться сюда.
– Добро пожаловать в Академию! – дождавшись, когда еще двое студентов преодолеют лестницу, произнесла женщина. – Я – генерал Уилсон, но когда мы подружимся, вы сможете звать меня просто Арлин, – улыбнувшись, обвела она курсантов взглядом.
Кое-кто из студентов улыбнулся в ответ, но большинство сохранило напряженное выражение лица, решив, что это какая-то проверка.
– Вижу, что многие из вас думают, что Академия – это та же армия, только с другим названием, – заключила генерал. – Да, во многом наши структуры похожи, но все же в Академии все не так строго. Да, есть правила, которые необходимо соблюдать, но в вопросах взаимоотношений преподавателей и курсантов мы менее строги. Скоро вы поймете, что обращаться к преподавателю по имени не является у нас преступлением.
Генерал вновь обворожительно улыбнулась, и на этот раз ей ответило большее количество студентов.
– А теперь перейдем к причине, по которой вас собрали здесь, – продолжила генерал Уилсон. – Все вы – надежда армии и флота, как военного, так и гражданского. Именно за вами будущее человечества, и мы не хотим, чтобы вы растратили свои таланты зря. Сейчас каждый из вас отправится на беседу с его будущим персональным куратором, по результатам которой и определится вектор вашего развития. Я буду называть ваше имя и номер кабинета, в который вам следует пройти. У кого-нибудь есть вопросы?
Будущие первокурсники переглянулись, но вопросы, если у кого-то они и были, так и остались неозвученными.
– Тогда начали! – произнесла генерал Уилсон. – Лусиану Сегейра! – сверившись со своим коммуникатором, назвала она первое имя. – Кабинет двести четыре!
Невысокий юноша с кудрявыми волосами, доходившими ему до плеч, отделился от их небольшой группы и отправился дальше по коридору.
– Хулия Перейра! Кабинет двести пять!
Коротко стриженная девушка с большим носом, вызывавшим смешки у некоторых парней, протиснулась мимо Кати и зашагала прочь.
Постепенно ряды высокобалльников редели. Пол отправился в кабинет номер двести десять, оставив Катю одну, и девушка, чувствовавшая себя в его присутствии спокойно, слегка занервничала.
Кто знает, зачем их вызывают? Катя вспомнила, как десять лет назад, когда она только-только пошла в школу, директор неожиданно подняла вопрос о ее отце. Кто он, почему не живет с семьей, чем занимается – на все эти вопросы должна была ответить мать девушки. Но она ограничилась лишь кратким: «Он умер от тройственной лихорадки» и попросила более не задавать этих вопросов, чтобы не травмировать психику ребенка.
Возможно, в том возрасте эта информация и травмировала бы Катю, но после она также неоднократно спрашивала мать об отце, а ответа так и не получила. И что ей говорить, если в Академии захотят более пристально ознакомиться с досье ее отца?
– Екатерина Бирюлева! – голос Уилсон прервал размышления девушки. – Кабинет двести двадцать!
Катя кивнула, машинально отметив, что помимо нее своей очереди оставались ждать лишь двое студентов, и отправилась искать указанный кабинет.
Как оказалось, для этого ей нужно было дойти до поворота и, свернув за угол, войти в первую дверь слева. Катя тихо постучала костяшками о косяк и, услышав разрешение, вошла в кабинет.
Внутри комнаты стояли пять парт, выстроенные в один ряд, а за столом, напрямую примыкавшим к первой из них, сидела привлекательная блондинка с забранными в хвост волосами и строгими прямоугольными очками, сползшими на кончик ее носа.
– Екатерина Бирюлева? – вопросительно посмотрела на вошедшую девушку блондинка. Катя кивнула, и услышала в ответ: – Присаживайся!
Катя опустилась на предложенный ей стул и посмотрела на блондинку внимательнее. Ее собеседница (или экзаменатор?) была красива, но красота эта была холодная. Плотно сжатые губы, колючий взгляд голубых глаз, каменное лицо, не отображавшее эмоций – пожалуй, будь Катя мужчиной, она бы не рискнула пригласить эту леди на свидание.
– Я – полковник Холли Смит! – представилась блондинка. – И по результатам нашей беседы я рекомендую тебе к тому или иному направлению. Ты не против, если я буду звать тебя Катей? – спросила полковник.
– Если вы позволите звать вас Холли! – неожиданно для самой себя выпалила Катя.
– Вот как? – хмыкнула полковник таким тоном, что у Кати душа ушла в пятки, и, сняв очки, положила их на стол перед собой. – Наглости тебе не занимать. Стой, сейчас говорю я, – прервала блондинка Катину попытку извиниться. – Это качество ценится у космолетчиков, но запомни, всегда знай меру! – полковник откинулась на спинку своего стула и широко улыбнулась девушке.
Катя, уже успевшая попрощаться с Академией, облегченно выдохнула и улыбнулась в ответ.