Голубой алмаз Будды - Сергей Изуграфов

Голубой алмаз Будды

Детективная серия «Смерть на Кикладах»

Сергей Изуграфов

Истина тверда, как алмаз, и нежна, как цветок.

Махатма Ганди, «Моя жизнь».

© Сергей Изуграфов, 2018

ISBN 978-5-4483-5943-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

На острове Наксос, находящемся в самом центре Кикладского архипелага, в незапамятные времена разбросавшего, словно впопыхах, клочки своей суши в произвольном порядке по всей глади Эгейского моря, наступил поздний вечер.

Темнота сгустилась над пляжем, откуда еще час назад так прекрасно просматривались врата храма Аполлона – местная достопримечательность; темнота повисла и над променадом вдоль набережной Айос Георгиос, нарушаемая лишь огнями таверн, где надолго засиделись припозднившиеся гости; плотным темно-сиреневым покрывалом она окутала и старый город Бурго на холме, над которым косым серпом вставала молодая луна, народившаяся всего три дня назад и потому светившая недостаточно ярко, чтобы разогнать тьму южной ночи. Остров медленно, но верно погружался во мрак.

Черные контуры мерно покачивающихся на волнах рыбацких лодок и яхт в марине уже едва можно было различить на фоне темного неба и воды, словно слившихся воедино.

С моря сегодня уже никто не придет: слава Богу, ни один из рыбаков не сбился с пути домой, благополучно возвратившись к своей семье. Утомившись после трудного дня, рыбаки давно спят – им вставать через несколько часов, еще затемно, и снова идти на промысел: таверны требуют свежую рыбу каждый день. А чужаку к острову идти ночью небезопасно: есть и скалы, едва торчащие из воды, непредсказуемые береговые течения и бухты с опасными мелями, – море есть море!

Влюбленные парочки, ходившие по древнему местному обычаю встречать закат у Портары1, наблюдая, как в проеме огромной прямоугольной арки багровое закатное солнце опускается в воды потемневшего моря – именно в этот момент влюбленные, по преданию, должны слиться в страстном поцелуе, чтобы любовь их длилась вечно, – тоже уже вернулись и разошлись по домам.

Последний паром из Афинского порта Пирей прибыл на остров по расписанию больше двух часов назад, и его пассажиры давно и благополучно разместились по отелям, гостиницам и небольшим, но уютным виллам.

Как всегда, южный вечер пришел на остров вместе с оглушительным треском неугомонных цикад, мерным шумом прибоя и ароматами чудесных блюд греческой кухни, приготовленными местными умельцами-поварами.

На улочке Апиранто, что расположена выше по холму в десяти, от силы – пятнадцати минутах ходьбы от порта Хоры, – главной морской пристани острова, – зажглись фонари, освещая и саму пустынную улицу, и стены домов, и вилл, в белоснежной побелке, с ярко-синими, по местному обычаю, калитками, дверьми и ставнями.

Все жители Наксоса – и коренное население, и ставшие островитянами по воле отпускного случая, – уже отужинали и сейчас наслаждались отдыхом за рюмочкой местных дижестивов2: ракомело – ракии, куда местные любят добавлять тимьяновый мед, окрашивающий напиток в цвета темного янтаря, и китрона – крепкого ликера из одноименного фрукта, похожего на лимон, но нежнее и слаще. Кому что нравится!

На улице тихо играла музыка, скорее европейская, чем местная: Тото Кутуньо негромким мелодичным речитативом рассказывал о непростой судьбе «настоящего итальянца»3 на родине «спагетти аль денте»4, канареек и девушек по имени Мария.

Песня доносилась откуда-то сверху, из небольшой башенки в венецианском стиле на третьем этаже одной из вилл, где светилось большое распахнутое окно, а скорее – даже стеклянная балконная дверь, и временами можно было увидеть силуэт мужчины, ходившего по комнате.

Мужчина был выше среднего роста, хорошо сложен и подтянут, а когда он поворачивался в профиль, по его отменной выправке можно было догадаться, что часть своей жизни он однозначно провел на военной службе.

Было слышно, как на столе зазвонил телефон, мужчина протянул руку и снял трубку аппарата.

– Слушаю, Смолев! – верный многолетней привычке, не задумываясь, ответил мужчина по-русски. – Катерина? Отлично! Да, я просил Соню передать тебе, чтобы ты со мной связалась. Да, я помню, что завтра у нас очередной заезд. Да, да, я в курсе, что в номерах все готово, Соня уже доложила. Я о другом: в пятницу день рождения у старшего инспектора Антонидиса. Мы с Соней уже голову сломали, думая, что ему подарить. А осталось всего пять дней. Мне нужна твоя помощь… Нет, сейчас предлагать не нужно! Подумай до завтра, посоветуйся с Костасом, с родителями, а завтра – обсудим! Нужен хороший, толковый подарок от всех нас, – такой, чтобы запомнился надолго! Спасибо, все, спокойной ночи! Ах, ты дежуришь сегодня? Тогда спокойной смены! Все, отбой!

Мужчина – судя по разговору, владелец виллы – вышел на балкон и какое-то время молча любовался звездным небом, думая о чем-то своем. Тем временем Тото Кутуньо сменил американский романтик Энди Вильямс с песней «Moon river»5.

Мужчина какое-то время слушал песню, потом чертыхнулся, вернулся в комнату и в сердцах выключил что-то на столе. Песня смолкла.

Стоя у стола, владелец виллы нервным движением растер левый висок, который его, очевидно, беспокоил, вздохнул, протянул руку к книжной полке, снял увесистый том, открыл его на странице, что была помечена закладкой, и уселся в большое кожаное кресло спиной к распахнутой балконной двери.

Он не заметил, как спустя десять минут, словно выпав из темноты переулка, на улочке Апиранто неожиданно появилась нескладная мужская фигура, одетая в приличный светлый костюм, которая вела себя крайне странно: вздрагивая и пошатываясь, будто ноги его заплетались и не держали в коленях, мужчина лет семидесяти медленно двигался вдоль забора, постанывая, словно от боли, и держась обеими руками за его шершавую поверхность, чтобы не упасть. Добредя до калитки, рядом с которой в толстой беленой стене была вмонтирована фаянсовая табличка с синей надписью «Villa Afrodita», словно из последних сил, он утопил указательным пальцем кнопку звонка и прислонился лицом к калитке.

Из домофона раздался голос дежурной Катерины, бодро приветствовавшей звонившего и по-гречески, и по-английски. Администратор ресепшн поинтересовалась, чем она может служить посетителю в столь поздний час.

– Откройте, пожалуйста, дверь, – произнес после паузы мужчина хриплым, надтреснутым голосом по-английски. – Мне нужна помощь!.. Я… Я умираю!.. Но дело не в этом, дело совсем в другом: надежды больше нет! Это грандиозный подлог! Я не мог ничего поделать, понимаете? Я не знал, зачем им понадобилась копия. Я хочу, чтобы вы знали и рассказали другим: надежда исчезла, ее больше нет! Сообщите это! Я должен все рассказать, понимаете? Откройте же дверь! Откройте, это важно, умоляю!..

В кабинете на третьем этаже снова зазвонил телефон. Мужчина какое-то время слушал молча, потом бросил трубку на рычаг телефона и быстро выбежал из комнаты. Через пять минут раздались быстрые шаги, словно несколько человек сбегали вниз по лестнице к калитке. Дверь калитки распахнулась, и странный незнакомец без сил упал на руки людям, стоявшим по другую сторону забора.

– Так, Катерина! – скомандовал мужчина средних лет, держа без видимого усилия тело незнакомца на руках и разглядывая бледное, как мел, лицо нежданного гостя. – Бегом обратно на ресепшн, звони «Парамедикам», пусть немедленно выезжают! И неси аптечку!

Покивав головой, дежурная стремительно умчалась вверх по лестнице.

Владелец виллы, аккуратно придерживая голову таинственного посетителя, постарался уложить его удобнее на мягкую траву газона.

В этот момент ему показалось, что его рука, касавшаяся затылка мужчины, испачкана в чем-то теплом и липком.

Рассмотрев руку внимательней в свете фонаря, он увидел темную кровь.

– Ах, чтоб тебя! – выругался он сквозь зубы и крикнул вслед убежавшей дежурной: – Катерина, аптечку, бинты, быстро!

И, обратившись к нежданному посетителю, заметил:

– У вас на голове кровь, разрешите, я осмотрю вашу рану!

– Нет, – слабо возразил раненый, приходя в себя и отводя его руку, – поздно, я потерял слишком много крови… Вы должны запомнить: надежды нет! Они меня убили, потому что я все понял… Я догадался! Стразы! Вы их найдете!.. Потом… Муассанит! Запомните, муассанит! Это все объясняет: результаты тестов, все!..

– Кто вы, откуда, как вас зовут? – настойчиво обратился к нему владелец виллы, не обращая внимания на его слова, произнесенные заплетающимся языком, словно в горячечном бреду. – Кто вас ударил, как это случилось?

– Меня?.. Неважно! Холландер, профессор Холландер, документы там, в пиджаке, – мужчина попытался повернуться, но застонал. – Музей… естественной истории!.. Черт с ними… Потом!.. Запомните и передайте другим: надежды больше…

В этот момент раненый вдруг судорожно вздрогнул всем телом, затем тело его обмякло, а взгляд широко раскрытых глаз застыл.

Сбежавшая вниз дежурная, держа в руках аптечку и бинты, взвизгнула было от страха, глядя на распростертое на газоне мертвое тело, но тут же зажала себе рот ладонью.

– Иди, Катюша, иди, – глухо проговорил, выпрямившись, владелец виллы. – Возвращайся за стойку. У нас есть гости, и им может понадобиться помощь консьержа. Здесь тебе больше делать нечего, дальше я сам.

Он проводил взглядом испуганную дежурную, потом достал из кармана пиджака айфон и, быстро набрав нужный номер, мрачно произнес в трубку по-английски:

– Старший инспектор? Смолев говорит. Боюсь вас расстроить, но нас с вами ждет бессонная ночь. Да. Убийство! Что? Вас это совершенно не расстраивает? Даже напротив? Ну, знаете, старший инспектор… Не могу разделить с вами вашего восторга. У меня на эту ночь были совсем другие планы… Вот именно! Вилла «Афродита». Умер у меня на руках. В том-то все и дело! Приезжайте! Да, вот еще что: вызывайте своих экспертов. «Скорую» мы уже вызвали. Жду, спасибо!

Закончив разговор, он еще какое-то время молча стоял над телом профессора Холландера, потом посмотрел куда-то наверх и, сокрушенно покачав головой, произнес загадочную фразу:

– И как это называется? Когда я говорил о подарке, я имел в виду совсем другое!

Часть первая

Благодаря твоим сомнениям совершенствуется мир.

Шри Ауробиндо, индийский мыслитель.

Для владельца виллы «Афродита» утро началось рано: в планах на день значилось посещение своего виноградника в долине, которым Смолев давно собирался заняться вплотную. Накопилось много вопросов, которые требовали ответов, но дела все не отпускали Алекса в долину. Наконец-то этот день пришел!

Он предвкушал, как увидит стройные ряды молодой лозы, за которой уже несколько месяцев так внимательно и трудолюбиво ухаживает его друг и помощник Димитрос, управляя виноградником в отсутствие хозяина. Но это отсутствие что-то совершенно неприлично затянулось.

Если Смолев и правда хочет вырастить отменный урожай винограда и сделать свое вино, то самое время начать разбираться в нюансах островного виноградарства.

Еще неделю назад они должны были обсудить с молодым Аманатидисом какие именно сорта стоит высадить на «экспериментальном участке» – пологом горном склоне, что по совету старого и опытного Иоанниса Спанидиса друзья отвели для тестирования привозных сортов. Опять же Иоаннис обещал провести со Смолевым мастер-класс, показать, как именно надо ухаживать за лозой, как ее необходимо правильно обрезать и подкармливать.

Далеко не к каждому «чужаку» лучший винодел острова проникнется таким доверием. Дольше откладывать просто невозможно. Все, хватит, его управляющая – Рыжая Соня справится здесь и без него, а в таверне и на кухне царит Петрос – повар от Бога. Манн вернулся в Афины, уже несколько дней от него нет вестей. Если бы не вчерашнее трагическое происшествие с Холландером, состояние Смолева можно было бы с чистой совестью определить как безмятежное. Но и теперь он был твердо настроен не дать этому происшествию спутать свои планы.

Поэтому Смолев проснулся ни свет ни заря, быстренько принял душ и спустился на завтрак, который для него накрыли отдельно за хозяйским столиком на нижней террасе виллы.

Но не успев выпить и первую чашку кофе, Алекс с удивлением заметил знакомую мешковатую фигуру, маячившую у входа.

– Проходите, старший инспектор, проходите, не стесняйтесь, – дружелюбно произнес Смолев, приподнимаясь из-за стола и призывно маша рукой начальнику уголовной полиции острова, который тоскливо застыл на пороге террасы, переминаясь с ноги на ногу, никак не решаясь войти и потревожить владельца виллы во время завтрака. – Давайте позавтракаем вместе! Пожалуйста, присаживайтесь, вот как раз свободный стул! Прошу! Кофе?

Старший инспектор благодарно кивнул и скромно присел на краешек стула, устало обмахиваясь огромным белоснежным платком, больше похожим на среднего размера наволочку.

Теодорос Антонидис, будучи по происхождению греком с севера материка, где зимой температура могла упасть и до минусовых значений, – совершенно немыслимое дело для Киклад, – никак не мог акклиматизироваться и привыкнуть к погоде на острове: он беспрестанно потел и носил с собой дюжину платков, перекладывая их по мере использования из правого бездонного кармана своего мешковатого льняного костюма в столь же вместительный левый.

Смолев кивнул официантке, которая обслуживала хозяйский столик, и перед стеснительным полицейским на столе быстро возникли все необходимые приборы для завтрака и большая кружка дымящегося ароматного напитка, черного с двумя кусочками коричневого виноградного сахара: вкусы инспектора полиции были хорошо знакомы обслуживающему персоналу виллы.

– Доброе утро, благодарю вас, Алекс, – проникновенно произнес Теодорос Антонидис, делая большой глоток из кружки и блаженно жмуря глаза от удовольствия.

Несколько минут они завтракали в полном молчании, отдавая должное трудам повара.

Вернее сказать, завтракал Алекс: он съел небольшой омлет с копчеными колбасками, пару круассанов и на десерт – легкий местный йогурт со свежей клубникой.

Старший инспектор, похоже, еще не успевший как следует проголодаться, с наслаждением пил кофе кружку за кружкой.

По покрасневшим белкам его глаз, бледному лицу и, особенно, по помятому костюму Смолев сделал вывод, что полицейский, скорее всего, еще не ложился. Видимо, бедолага мотался всю ночь между местом преступления, полицейским участком и больницей, где местный патологоанатом проводил вскрытие погибшего профессора Холландера. Возможно, ему удалось в лучшем случае прикорнуть на несколько минут в ожидании заключения патологоанатома или в полицейском автомобиле, или на неудобных металлических стульях в морге, свернув свой пиджак и подложив его под голову. По всему было видно, что прогноз Смолева по поводу ожидавшей старшего инспектора бессонной ночи оправдался на все сто.

Сам владелец виллы «Афродита», впрочем, тоже заснул глубоко заполночь, вернувшись на виллу лишь после того, как закончил в полицейском участке все формальности в связи с возникшими трагическими обстоятельствами. Он дал подробные свидетельские показания, ничего не забыв и, уж тем более, не утаив.