К весне он овладел новой профессией настолько, что старик переложил на него часть своих заказов.
Впервые в жизни он нашел дело, которым хотел заниматься, которому готов был отдаться полностью. Учебу он посещал исправно, но она больше не занимала его мыслей. Он решил ничего не говорить родителям до тех пор, пока не добьется в своем деле окончательного успеха. Он мечтал открыть свой магазин игрушек. Делать особенные ни на что не похожие куклы, которые в точности бы повторяла внешность своих будущих владельцев. В Лондоне он даже добился того, что ему начали поступать заказы, и за год он скопил некоторую сумму собственных заработанных денег. Через год же он хотел бы вернуться сюда, в свой город, и открыть здесь магазинчик.
Дон говорил необыкновенно воодушевленно, так что даже казалось, он на пару минут забыл о Розе. Она слушала его молча, отказываясь верить в реальность происходящего. И если поначалу ей казалось, что этот рассказ не больше, чем дурная шутка и что при помощи женских хитростей и уловок она сможет легко переубедить своего жениха, то чем больше она его слушала, тем больше понимала, что он одержим. Огонь плясал в камине свой безумный дикий языческий танец, и в глазах Дона теперь горел такой же дьявольский огонь. Он стоял над ее креслом, и его темная фигура вдруг показалась ей пугающей, а его синие глаза казались теперь налитыми кровью. Когда он, наконец, договорил, то, как она и рассчитывала с самого начала, предложил ей стать его женой. Но теперь Розу испугали эти слова. Собрав всю свою решимость, она холодно ответила, что не готова пока к вступлению в брак. Она была зла, раздражена, напугана, разочарована и убита. Все ее двухнедельные мечты рухнули, ее избранник, ее идеальный сказочный принц оказался едва ли не безумным. Ей хотелось оскорбить его, высмеять, кинуть ему в лицо его чертову куклу, но она побоялась. Дон все понял. Посмотрев на прощание в казавшиеся теперь ледяными глаза, которые еще несколько минут назад смотрели на него с любовью, он молча вышел. Как только дверь за ним захлопнулась, его подарок полетел в камин. И глядя на то, как огонь с удовольствием и счастливым треском пожирает свою жертву, как слезает с кукольного лица нежный румянец и превращаются в пепел черные локоны, Роза невольно ощутила себя такой же жертвой. Она рыдала так громко, что сбежались все слуги в доме. В тот вечер она твердо пообещала себе никогда больше не влюбляться.
Новость о том, что младший сын Хиллзов решил стать кукольником, обсуждалась теперь едва ли не чаще, чем погода. Когда слухи дошли до его родителей, то Питер Хиллз наотрез отказался верить в подобные небылицы. Он написал сыну длинное письмо, в котором требовал объяснений, но ответа так и не получил.
Спустя месяц из университета пришло короткое письмо, в котором сообщалось, что Дон перешел на медицинский факультет.
Проучившись там полгода и познакомившись с неким Питером Винсдером, который к тому времени уже заканчивал свое обучение, он получил от него предложение отправиться в Индию. Питера взяли на борт торгового судна в качестве врача, к тому же он не прочь был изучить различные виды тропических лихорадок, одним словом, ему нужен был ассистент, друг и помощник в этом далеком плавании. Поразмыслив, Дон согласился.
За год они совершили несколько рейсов до Индии и провели там пару месяцев, за которые Дон немало преуспел в медицине. Он внимательно и дотошно изучал строение человеческого тела, уделяя особое внимание не болезням, а свойствам различных его частей. Его интересовали книги с описанием формы черепа, рисунками человеческого скелета, а так же описание свойств волос и кожи. Питер догадывался, что за таким явным интересом кроется что-то другое, и что медицина является лишь средством для достижения одному Дону известной цели. Впрочем, из Дона вышел отличный друг и незаменимый помощник, поэтому Питер не докучал ему лишними вопросами и никогда не интересовался, что Дон делает в своей каюте в часы, свободные от работы.
Когда их корабль в очередной раз причалил к погруженному в утренний туман берегу, и приятели обрели возможность немного отдохнуть, Дон получил письмо от своего отца, которое уже как несколько недель ждало его дома. В письме говорилось, что его матушка серьезно больна и требовалось незамедлительно приехать, что Дон и сделал. Попрощаться с ней он так и не успел – она умерла за сутки до его приезда. Опечаленный ее ранней кончиной, он решил на некоторое время остаться дома. Его отец сделался угрюмым и молчаливым, слонялся по дому точно тень и почти ни с кем не говорил. Он до того был погружен в свои мрачные думы, что забывал вовремя выдавать жалованье прислуге. Дон же, несведущий в подобных делах, предпочел выдать расчет всем, кроме их дворецкого, верой и правдой служившего им еще с тех времен, когда Дон был совсем маленьким, и его жены, бывшей у них кухаркой. В доме, некогда полном гостей и веселья, теперь поселилась гнетущая тишина.
Воздух с полей веял прохладой, возвещая о скором приходе осени.
Вечера становились все более холодными и унылыми, дни серыми и промозглыми, полными тоски и одиночества. Дону пора было уезжать, но гнетущая атмосфера дома погружала его в такую тоску и меланхолию, что он не в силах был предпринять свой отъезд.
Дни он, как правило, проводил за книгами, а с наступлением сумерек выходил немного пройтись по опустевшим улицам. Ему не хотелось встречать знакомых, благодаря Розе, ославившей его на весь город едва ли не сумасшедшим. Надо сказать, сама она к тому времени уже сделала отличную партию, блестяще выйдя замуж за сына крупного банкира и перебралась жить в Лондон, что было куда лучше, чем оставаться законодательницей провинциальной моды. Проходя вечерами мимо ее дома, Дон невольно вспоминал то время, когда был так счастлив.
В одну из таких вечерних прогулок он забрел на самую окраину их городка, туда, где заканчивались ряды уютных сельских домиков и начинался огромный зеленый луг. Посередине луга рос большой дуб, настолько старый, что еще его дед рассказывал ему, как в молодости заснул под этим дубом, а проснулся на пирушке фейри. Вспомнив этот рассказ, Дон улыбнулся. Теперь, в свете молодого месяца, дуб казался прочным и монументальным, точно сделанным из камня. Казалось, что ни одно поколение еще сменится, а он все так же будет стоять, огромный и могущественный, точно Колизей, напоминая о давно минувших днях.
Дон все еще рассматривал дуб, когда его внимание отвлек скрип калитки. Он обернулся и заметил в конце улицы хрупкую фигурку в темном плаще, выскользнувшую во тьму из дома, окруженного высоким забором. Он присмотрелся внимательно и разглядел девушку, хрупкую и бледную, точно призрак. Ее волосы выбились из-под капюшона, и теперь прохладный ветерок трепал их во все стороны. Подойдя ближе, Дон узнал Шейлу Грин, дочь булочника. В детстве они вместе посещали воскресную школу. Он окликнул ее и спросил, что она тут делает, и получил в ответ, что она навещает миссис Миллз. Эта своенравная дамочка, за которой водилась дурная слава ведьмы, спровадила на тот свет двух мужей, и очень удачно выдав замуж всех своих дочек, теперь жила одна. Иногда к ней вечером захаживали молодые девицы, прося помощи приворожить того или иного юношу, и говорят, она никому не отказывала, как и сама не отказывалась от щедрой платы за свое ремесло. Однако это были не больше чем слухи, жертвой которых Дон и сам в последнее время стал. Шейла объяснила ему, что пожилая женщина приболела, и она приходила ее проведать и занести бедной старушке свежей выпечки.
Пока она говорила, Дон внимательно рассматривал ее белое лицо, впалые щеки с болезненной бледностью, аккуратный острый нос и тонкие губы. Она вся была до того тонкой и хрупкой, что казалось еще мгновение и она растает в вечерней дымке. Дон вызвался ее проводить, а уже через месяц они скромно обвенчались в старой церкви святой Бриггиты. Его отец не разделял сделанного выбора, хотя особо и не препятствовал этому браку. Он прожил немногим дольше своей супруги, и спустя короткий срок, оставил своих взрослых сыновей без отцовской опеки. И так как наследство целиком отошло старшему сыну, младший вынужден был свить свое семейное гнездышко.
Для строительства дома они выбрали местечко на окраине.
Дон на некоторое время оставил молодую жену в одиночестве, уехав в Лондон на поиски архитектора. Он вернулся с чертежами на руках и строителями в придачу. Дома, подобные тому, что он хотел построить, часто попадались в пригороде Лондона, но здесь об архитектурном стиле, вошедшем в историю как викторианский, в то время и слыхом никто не слыхивал.
И не успели стихнуть сплетни про женитьбу Дона на этой странной бледной девице без роду и племени, которая, по всей видимости, не без помощи старухи Миллз, решила завладеть капиталом Хиллзов, как начавшееся строительство вызвало новую волну пересудов.
Никогда еще местным жителям, привыкшим к добротным каменным домам с живой изгородью, ухоженным садом и неизменной геранью на окнах не доводилось видеть подобных архитектурных построек.
Тут и впрямь было на что посмотреть. Вместо живой изгороди Дон пожелал сделать невысокий заборчик с низкой калиточкой, за которой начиналась вымощенная дорожка, ведущая прямо к массивным деревянным ступеням крыльца. Крыльцо же представляло собой арку с острой крышей и двумя узкими резными колоннами.
Такими же острыми были все окна в доме и крытая синей черепицей крыша. Дом имел два этажа, а кроме того, слева возвышалось некое подобие башенки, что придавало постройке определенное сходство с замком.
Первый этаж целиком занимали гостиная с огромным камином и добротной массивной мебелью и просторная светлая кухня, которую Шейла тут же заполнила различной утварью.
На второй этаж вела широкая дубовая лестница. Она была выкрашена в коричневый цвет в тон мебели в гостиной, и сразу обращала на себя внимание своей чопорностью и благородством, словно требуя беспрекословного уважения к этому дому и его обитателям.
На втором этаже Дон сделал несколько спален, детскую и пару комнат для гостей. Каждая комната здесь была совершенно не похожа на другую. Ни Дон ни его жена не стали экономить на мебели, тканях и обивке, превратив второй этаж своего нового жилища в настоящее чудо эклектики с множеством рюшечек, вензелей, завитушек и оборок.
В подвале же Дон разместил мастерскую.
Прошел год, и строительство маленького синего домика с дощатыми стенами было закончено.
Местные жители теперь стали чаще заглядывать на эту тихую улочку, чтобы посмотреть на это архитектурное чудо.
Синий домик в свою очередь приветливо глазел на них своими острыми арочными окнами. Шейла разбила у дома клумбы и засадила их розами, от которых шел дивный аромат, смешивающийся с вечерней свежестью.
Когда дом был достроен, рядом с ним возникла еще одна постройка, небольшая, прямоугольная, с невысокой крышей, внешний вид которой ничем не выдавал ее возможного назначения. Дон выкрасил ее в ореховый цвет и заказал дверь с золотой ручкой и колокольчиком.
После этого молодую чету почти не было видно. И если Шейла утром и вечером еще показывалась в своем саду, то Дон на полгода застрял в своем подвале.
Горожане поговаривали всякое. Будто бы Дон страдает психическим расстройством и потому не выходит из дома вовсе, или что у него развилась болезнь, из-за которой он не может бывать на солнце и выходит из дома только по ночам.
Версии строились самые разнообразные, пока в один прекрасный день над ореховой постройкой не возникла деревянная табличка, на которой простым шрифтом было выжжено: «Магазин игрушек Дона Хиллза». До пристройки точно до Изумрудного города вела вымощенная серыми камнями дорожка. Первыми вывеску заметили живущие по соседству мальчишки, но без взрослых они не решились войти внутрь. К обеду несколько горожан, правда все же не выдержали и отправились посмотреть, что за магазин открылся у них на окраине. Среди них был и владелец ювелирного магазина с главной улицы, ворчавший себе под нос, что только неопытный торговец мог открыть лавку на окраине, куда нечасто кто заходит, да к тому же магазин игрушек. Однако, когда он распахнул деревянную, пахнущую свежей краской дверь и оказался внутри, то притих в изумлении.
Вдоль выкрашенной в теплый золотисто-красный цвет стены вытянулись ряды деревянных полок, отгороженных от посетителей дубовым прилавком, на котором курсировал маленький черный паровозик, до того похожий на настоящий, что захватывало дух. Он пыхтел и выпускал пар, деловито направляясь по своей железной дороге мимо миниатюрных деревьев, небольшого озера с настоящей водой, проходил по мосту и затем сразу попадал в темный тоннель, выбравшись откуда и проехав мимо лугов с пятнистыми коровами, прибывал на станцию, где ему приветливо махали маленькие человечки.
За прилавком же, на верхней полке, как на парад королевской гвардии, выстроились игрушечные солдаты. Их фигурки точь-в-точь повторяли сложение человеческого тела, на лицах застыло самое разнообразное выражение. В наборе из десяти солдатиков каждый имел свой характер. Здесь был суровый старый солдат с темными пышными усами, по-видимому, повидавший немало битв на своем веку, и неопытный юнец с еще по-детски восторженным выражением лица, судя по всему недавно поступивший на службу. Лицо третьего солдата не выражало практически ничего-на нем застыло досадливо-разочарованное выражение. Четвертый с рыжими усами и завитым чубом, похоже, был главным кутилой и повесой в этой компании-за ухом у него был заткнут цветок, который, вполне возможно, кинула ему дама из окна, под которым он проходил к себе в казарму. Пятый был полноват и неряшлив, из кармана его торчала колода карт, красноречиво намекая на его главную слабость. Другие пять стояли во втором ряду, и ювелир не имел возможности как следует их рассмотреть. Но первых пяти ему вполне хватило, что бы оценить тонкую работу.
Рядом с солдатами стояла новенькая пушка с блестящими черными ядрами.
Вторая полка была занята плюшевыми игрушками. Медведи с симпатичными мордочками и нарядными клетчатыми бантиками сидели по соседству с пасхальными кроликами, лисы в мягких рыжих шубках смотрели на покупателей хитрым взглядом карих глаз, а щенки в голубых ошейниках до того походили на настоящих, что их прямо таки хотелось немедленно взять руки.
На третьей обосновался игрушечный домик, являвший собой точную копию синего домика Дона. Все детали, включая каминную трубу, занавески, цветы на окнах, крохотный почтовый ящик и даже замочную скважину, были выполнены с особой тщательностью, которую ювелир так же оценил по достоинству. Рядом с домиком разместились фигурки разных сказочных созданий: эльфы и феи с крохотными прозрачными крылышками, ведьма в лиловой шляпе перемешивала свое варево в черном котелке, покрытом древними символами, крохотный голубой единорог, сделанный из стекла, смотрел на посетителей робко и задумчиво, прекрасная русалка с золотистыми волосами свешивала свой зеленовато-серебряный хвост с обломка потерпевшего крушение корабля.