– По всему выходит, что Богу не нужны послушные, не рассуждающие рабы. Поэтому Создатели наделили человека величайшим даром – способностью сомневаться. Ведь именно сомнение является для человека основным инструментом познания истины. Именно сомнение обеспечивает непрерывное развитие человека и общества. На земле уже давно существуют и действуют довольно эффективно несколько видов сообществ живых существ. Ну, например, пчелы и муравьи. Ученые даже считают, что они обладают коллективным разумом. Их сообщества весьма разумно устроены. Каждая особь в сообществе обладает определенным набором возможностей и строго выполняет предписанные ей функции. Вот только даром сомнения они не обладают, и потому, достигнув определенного, рационального уровня развития своего сообщества, они остановились в своем развитии, существуя так, уже много тысяч лет.
Впрочем, по моему мнению, Создатели все же очень осторожно и аккуратно дают нам понять, каким бы они хотели видеть человека. Во всех мировых религиях есть следы такого вмешательства. Правда потом они обрастают легендами, всевозможными толкованиями и догмами, в зависимости от особенностей существования этноса, в среде которого прижилась и распространилась данная религия. Эти требования к человеку практически одинаково сформулированы во всех мировых религиях. В христианстве эти требования предлагаются в виде заповедей.
– Пап, а тогда как же определить какая религия самая верная, ведь все они утверждают свою истинность и правоту? Ну, вот смотри, истинные католики, правоверные мусульмане, православные, не знаю уж, как буддисты себя называют. И все они критикуют друг друга и соперничают между собой. А ведь истина только одна!
– Думаю, что не все так просто, Андрей. Ведь в признании Божественного начала и в требованиях к духовности человека, практически все религии более-менее едины. Рознятся только способы достижения необходимой для Бога духовности человека. Мне кажется, что любая религия правильная, если она взывает к Богу и стремится сделать человека лучше. А что касается особенностей и различий в обрядах разных религий, мне думается, что это связано больше с особенностями культурного развития того или иного этноса исповедующего данную веру. Не берусь, однако, утверждать это определенно. Одно знаю точно, без веры в Бога, без стремления к духовному совершенству, человек может превратиться в опаснейшего из всех, когда-либо существовавших, зверей.
Не разделяя до конца постулаты и догмы ни одной из существующих религий, лично я избрал свой собственный путь к Богу и сформулировал для себя свою собственную религию. Девиз для своей религии я позаимствовал у суфизма, было на Востоке такое религиозное течение еще до появления мусульманства. Он прост: « Бог в сердце, руки в труде». А морально-нравственной основой моей личной религии стала вторая заповедь христианства: «Возлюби ближнего как самого себя». Что это для меня означает на практике? Я обращаюсь к Богу с просьбами о помощи, когда мне тяжело и трудно, со словами благодарности, когда мне хорошо и радостно, я прошу у него совета, когда не знаю, как поступить и на что решиться. Ну, и к людям я стараюсь относиться так, как хотел бы, чтобы они относились ко мне. Мне не нравится, когда мне врут и обманывают – я стараюсь не врать и не обманывать сам. Мне не нравится, когда мне грубят, и я стараюсь не грубить сам, и так далее…. Вот, собственно и вся моя религия. Я никому ее не навязываю и не стремлюсь, кого-либо обратить в нее, в том числе и тебя. Но, для начала, пока ты в этом не определился, я посоветовал бы тебе соблюдать вторую заповедь. А в дальнейшем ты сам должен определиться, примкнешь ли ты к одной из существующих конфессий или будешь искать свой путь к Богу самостоятельно. Я ответил на твой вопрос?
Где теперь душа моего отца? Попала ли она в Рай или низвергнута в Ад? И существует ли она вообще? Хотелось бы надеяться на лучшее, и я горячо попросил об этом Бога. Незаметно я уснул.
Следующий день прошел в скорбных хлопотах. Диагноз врача скорой помощи подтвердился, у отца случился обширный инфаркт. Похороны состоялись через день после смерти. Проводить отца пришло неожиданно много народа. Мы с мамой были удивлены такому количеству людей, ведь мы прожили в этом городке всего около пяти лет. Заупокойную службу вел пожилой, полноватый священник и она уже не показалась мне странной и примитивной. Перед тем, как гроб с отцом закрыли и опустили в могилу, мы с мамой поцеловали отца в лоб. Поминки проходили в рабочей столовой. Народу собралось много, но бывший начальник отца слово свое сдержал, и все было организовано на приличном уровне. Незнакомые мне люди поднимались, говорили каким умным, добрым и отзывчивым был мой отец, вспоминали разные случаи, когда он кому-то помогал словом или делом.
Вернувшись в осиротевшую квартиру, мы с мамой стали обсуждать наши планы на ближайшее будущее, теперь уже без отца.
– Ты за меня не бойся, сын, – сказала мне мама, – я сильная. Отца уже не вернуть, а жизнь продолжается. Живое – живым. Я тут справлюсь, а тебе надо экзамены сдавать. Учись спокойно, обо мне не беспокойся.
Наутро я отбыл в училище.
Мои друзья в училище мне искренне посочувствовали. Напряженная подготовка к экзаменам, да и сами экзамены притупили горечь утраты, жизнь брала свое. Письма маме я старался писать хотя бы через день. Наконец, экзамены остались позади. Сдал я их более-менее успешно. Предстоял летний отпуск. У Казика на отпуск была запланирована свадьба, на которую он пригласил меня еще на втором курсе, но он на приглашении настаивать не стал.
– Понимаю, братик. Тебе сейчас не до веселья. Езжай домой, побудь с мамой, – сказал он мне при расставании.
Отпуск мой прошел буднично и спокойно. Я переклеил обои в квартире, помогал маме в нашем саде-огороде и читал книги. Мама к отсутствию отца потихоньку привыкала, к ней стали чаще приходить подруги.
– Вон, какой у тебя красавец сын вырос, любо-дорого посмотреть, – говорили они маме.
Внешностью своей я, и в правду, был вполне доволен. Рост – метр восемьдесят, без одного сантиметра, плечи довольно широкие, развернутые, живот плоский, без капли жира, ноги прямые, покрытые редкими, почти незаметными волосками, правильные черты лица, серые, спокойные, и хотелось бы думать, что умные глаза, короткая, густая темно-русая шевелюра. Вот только уши могли бы быть поменьше и прилегать поплотнее. В целом, довольно приятный, на мой взгляд, тип.
В училище меня ждала встреча с друзьями. Казбек женился и привез с собой кучу фотографий и кассету с видеофильмом. Весь наш учебный взвод с интересом разглядывал подробности красивой и шумной кавказской свадьбы. Комментировал происходящие события Толик, побывавший на свадьбе у Казбека.
– У меня до сих пор в ушах лезгинка звучит, – говорил он, нарочито тряся головой.
Казбек ходил задумчивый и грустный, видно было, что он тосковал по своей молодой жене.
– Ничего, братишка, год пролетит быстро, а там мы уже взрослые, самостоятельные офицеры, – утешал я его.
Время и впрямь летело быстро. На зимних каникулах женился Толик на своей блондинке-докторице. Я был у него шафером на свадьбе. Свадьба была небогатой, но веселой. Проходила она в небольшой кафешке, рядом с домом невесты. Подруга невесты оказалась замужней дамой, так что завязать приятное знакомство мне с ней не удалось. После свадьбы Толик оставил казарму и поселился в небольшой двушке, где проживала его жена вместе с матерью. В училище он приходил только на занятия.
Неуклонно приближалась пора госэкзаменов. Больше всего меня беспокоил французский язык. Нас, «французов», на курсе было всего несколько человек, поэтому штатного преподавателя французского языка в училище не было. Внештатные преподаватели то появлялись, то исчезали и занятия шли крайне нерегулярно. Курсанты, изучающие английский уже давно получили заветный зачет по иностранному языку, а мы – «французы», были в подвешенном состоянии. Преподавательница французского, появившаяся в училище в начале четвертого курса, молоденькая веснушчатая девчонка с тоненьким обручальным колечком на левой руке, оказалась сущей гарпией. Она категорически отвергала всякие намеки на компромиссы и предъявляла к нам требования, как к студентам иняза, частенько жалуясь на нас начальнику курса. В конце концов, зачеты она у нас все-таки приняла, но пота мы пролили больше чем на полосе препятствий.
Незадолго до госэкзаменов меня вызвали к начальнику курса. В кресле начальника сидел незнакомый подполковник в годах, с серебристым ежиком на голове и маленькими серыми колючими глазками. Левую сторону груди подполковника украшала внушительная колодка с орденскими лентами. Перед ним лежала синяя папка, по всей видимости, мое личное дело.
– Товарищ подполковник, курсант Зимин по вашему приказанию прибыл! – доложился я по форме.
– Садись курсант, – приказал подполковник. Представляться мне он не счел нужным.
– Наслышан о твоих подвигах на стрельбище и в тире, такие люди нам нужны, – сказал он, – предлагаю тебе после окончания училища пройти курсы спецподготовки снайперов. По их окончанию будешь зачислен в особую группу и прикомандирован к спецназу. Это большая честь, такое предлагается лишь немногим. Ну, а все подробности я могу тебе рассказать только после того, как ты дашь письменную подписку о согласии.
– Мамочка родная! – пронеслось у меня в голове, – подставил меня все-таки начальник кафедры огневой подготовки.
Становиться профессиональным снайпером мне решительно не хотелось.
– Товарищ подполковник! В спецназ-то я хоть сейчас, да вот только профессионального снайпера из меня, я боюсь, не получится. Понимаете, характер у меня такой – не могу долго сидеть на одном месте. Мне все время надо что-то делать, чем-то заниматься, а снайперу ведь часами надо находиться в неподвижности. Не получится у меня. Да и с математикой я на Вы, а там надо всякие вычисления в уме делать. Ну, не мое это призвание, товарищ подполковник.
И без того маленькие глаза подполковника сузились в узкие щелочки.
– Что ты тут передо мной мастурбируешь, курсант! – грубо сказал подполковник, – ручки в кровушке боишься перепачкать? Пусть, значит, другие грязными делами занимаются, а мы впереди на лихом коне, шашка наголо!
– Ну, вроде того, товарищ подполковник, – не стал юлить я.
– Да один подготовленный снайпер за минуту положит десяток таких придурков, как ты. Ну, да ладно, с тобой все ясно. Насильно мил не будешь, можешь идти. А про спецназ, забудь напрочь, там такие чистоплюи как ты, даром не нужны, – в сердцах крикнул мне подполковник, когда я подходил к двери.
Разговор с подполковником оставил у меня тяжелый и неприятный осадок. Впрочем, все скоро забылось. Предэкзаменационная суета, примерка и пошив офицерского обмундирования, и, наконец, сами экзамены вскоре остались позади. Мы, с Казбеком сдали экзамены без троек, а Толян одну троечку все-таки подхватил. Ну, да разве в этом дело! Вскоре состоялся торжественный выпуск и выпускной бал. Мы с большим удовольствием разглядывали друг друга в непривычной еще офицерской форме. Несмотря на то, что мы все трое подавали рапорта с просьбой зачислить нас в спецназ или на худой конец, на южную границу, назначения у всех вышли разные. Казбек, единственный из всего курса, все-таки попал в спецназ, Толик попал в группу войск в Таджикистане, на Афганскую, а мне крупно не повезло – меня распределили в Карелию. По всей видимости, поставил все-таки сердитый подполковник в моем личном деле пресловутую черную точку. Расстроился я, конечно, сильно. Но приказ – есть приказ, его надо выполнять.
Получив на руки направления, проездные документы и отпускные мы втроем распили, на удачу, бутылку шампанского в ближайшей забегаловке и, обнявшись, распрощались с клятвами не терять друг друга из виду. Каждому из нас предстоял месячный отпуск, по окончанию которого, нас ожидала матушка Служба.
Мой первый офицерский отпуск прошел буднично и скучновато. Мама долго гладила погоны на моих плечах.
– Эх, сынок, видел бы сейчас тебя отец, – тяжело вздохнула она.
Мы с ней навестили могилу отца, а потом устроили праздничный ужин вдвоем.
Я проводил время, помогая маме по хозяйству, читая книги и размышляя о предстоящей службе. К месту службы я отбыл на два дня раньше положенного срока, пообещав маме регулярно писать.
Глава четвертая
К месту назначения я добрался без приключений. Небольшой карельский городок на берегу Ладоги, славившийся раньше производством лыж неплохого качества, встретил меня почти патриархальной тишиной. Загрузив два огромных фибровых чемодана с одеждой в багажник потрепанных жигулей, с надписью «Такси», я попросил водителя отвезти меня к штабу погранотряда. Доехали мы быстро. Выгрузив чемоданы и расплатившись с водителем, я протянул документы дежурившему на КПП солдату.
– Вам, товарищ лейтенант, в штаб надо, к оперативному дежурному, – мельком взглянув на документы, сказал солдат, – вон видите, двухэтажное здание? Там штаб. А вещички свои можете пока здесь оставить, чтобы не таскаться. И он любезно помог мне занести чемоданы в помещение КПП.
Осмотрев мои документы, майор, оперативный дежурный по отряду, почесал в затылке.
– Так, начальник отряда сейчас на границе, зам. по воспитательной работе – в отпуске, а вот начштаба, на месте. – Он поднял трубку телефона.
– Товарищ подполковник, тут к нам новое пополнение прибыло, лейтенант Зимин. Хорошо, сейчас он идет. Давай, лейтенант, дуй на второй этаж, в кабинет начштаба, он тебя ждет.
Постучав, я вошел в кабинет начальника штаба и представился по всей форме. Высокий сухощавый подполковник вышел из-за стола и с улыбкой протянул мне руку.
– Поздравляю с началом службы, лейтенант Зимин, присаживайтесь, – сказал он, – личное дело ваше я уже смотрел, оно пока небогатое. Несколько благодарностей за стрельбу и хорошую учебу. Теперь предстоит воплощать полученные знания на практике. Командир принял решение назначить вас заместителем начальника шестой заставы. Начальник заставы майор Сидоренко опытный и умелый командир. У него можно многому научиться. Через пару месяцев осенняя проверка, надо подтягивать личный состав. Сейчас у нас идут всяческие реорганизации, многие заставы консервируются, на службу принимаем контрактников, а они народ заковыристый и с ленцой, так что, работы вам – непочатый край. С учебными программами и остальными документами ознакомитесь на заставе. Я в ближайшее время собираюсь поработать у вас на заставе. Так что, как говориться, контроль на месте, а помощь в приказе, – усмехнулся подполковник, – желаю удачи, лейтенант! Идите к оперативному дежурному, он подыщет вам транспорт до заставы.
Четко повернувшись, я вышел из кабинета и спустился к оперативному дежурному.
– Ну, что, лейтенант, получил ОБЦУ? (Особо ценные указания). – Осведомился майор, – давай знакомиться, я начальник службы арттехвооружения отряда майор Журавлев. А тебя, значит, на шестерку замом? Ну, Сидоренко крепкий мужик, тебе повезло. Ты там за оружием смотри, приеду, найду грязный ствол, три шкуры спущу. Стрелять-то хоть умеешь?