– Эх, ты. Просить-то просила, но это не помогло. Знаешь, что я сделала?
Он морщит лоб.
– Мм?
Айя вся на эмоциях и хочет быстрее закончить рассказ.
– Я его шантажировала!
– Папу?
– Да! Я пригрозила, что уйду из дома и поселюсь в студенческом общежитии. Вот!
– И он сразу согласился?
– Нет, что ты. Папа накричал на меня, мы поругались, затем помирились, и только потом он согласился.
– Хорошо. А, это… приказ…
– Сейчас папа пошел к директору Института переделывать приказ. Сказал, чтобы мы не уходили, подождали. Тебе надо будет подпись поставить.
– Где?
– В приказе. Что ты ознакомился с ним. Такая процедура.
Они поднимаются по ступенькам, фотоэлементы их фиксируют и стеклянная дверь раздвигается. Внутри здание отделано белым пластиком и никелем, благодаря чему оно кажется просторнее, чем на самом деле. Сбоку огромного холла установлен пост охраны, на котором дежурят два крепыша в черной униформе с множеством каких-то надписей, эмблем и карманов. Один сидит за столиком и просматривает бумаги, а второй прохаживается рядом: два-три шага в одну сторону и столько же обратно.
Айя говорит им:
– Вот с этим парнем мы пройдем к директору. Профессор Марчук именно о нем говорил вам пять минут назад.
Сидящий за столиком охранник окидывает их отсутствующим взглядом и снова углубляется в бумаги, а второй равнодушно разрешает:
– Проходите. На второй этаж лучше по лестнице. Быстрее будет.
– Я знаю.
В холле у двух лифтов скопились люди. Некоторые из них только сейчас осознают, что они не одни в этом мире, а их собственная научная проблема совершенно никого не интересует. Увидев знакомых, они здороваются, и, ожидая лифт, заводят легкий разговор, о котором забудут, как только расстанутся. Но есть такие, которые и здесь ведут себя как лунатики, никого не замечая, и даже в лифте стоят лицом к стенке.
Айя энергично идет впереди, АА плетется следом, словно его волокут за ней на невидимой для глаз веревке.
Приемная перегорожена длинным светлым столиком, за которым восседает хрупкая девушка в черных брюках, белой полупрозрачной кофточке и с белыми же волосами, причем было неясно – это их родной цвет или они покрашены. Сбоку стоит второй столик, заставленный пультом, компьютером, телефонами внутренней связи и какой-то непонятной аппаратурой. У стены возвышается такого же цвета книжный шкаф с множеством полок, с толстыми солидными папками на них. В приемной имеются две двери, справа – директора, а слева – его заместителя, о чем утверждают прикрепленные вывески.
Секретарша вежливо улыбается.
– Здравствуйте. Директор занят, у него профессор Марчук.
– Мы в курсе. Они разговаривают по нашему вопросу.
– Великолепно. Присаживайтесь.
У стены рядом с входом стоит мягкий коричневый кожаный диван. АА и Айя усаживаются на него, а секретарша поворачивается к компьютеру и что-то печатает.
Айя замечает его взгляд, устремленный на секретаршу, и толкает локтем в бок. Вздрогнув и покраснев, он отворачивается.
Профессор пришел к директору в хорошем расположении духа. Предложение Айи решило главную проблему на данный момент. Мало того, что у него освобождался ценный кадр, чей опыт больше пригодится в процессе изъятия материала, теперь у него появлялся доброволец, согласный на то, чтобы его исследовали.
Сергей Сергеевич, высокий плотный здоровяк с красными щеками и непропорционально большой головой всегда находился в прекрасном настроении.
– А этот что скажет? Как его?
Профессор уверенно заявляет:
– Найк Бриггс? Он приехал сюда для чего? Чтобы стать ученым. Вот пусть и становится им. За компьютером.
– Верно. Ты гений, дружище. Я всегда это знал, а сейчас лишний раз убедился.
– Ой, Серега, перестань, вечно ты со своими фокусами.
– Ну не скажи. Кто-кто, но уж я-то тебя прекрасно знаю.
Дверь в приемную приоткрывается, из коридора просовывается лохматая седая голова.
– Шеф у себя?
– У себя, но пока занят.
– Лилечка, золотко, как освободится, звякни мне, хорошо?
– Хорошо.
Голова исчезает, закрыв за собой дверь, и в приемной на некоторое время повисает тишина. Затем начинает работать принтер, секретарша вытаскивает из него распечатанные бумаги и, обойдя стол, скрывается за дверью директора.
Айя нарочито строго спрашивает.
– Ты чего уставился на нее?
АА оправдывается:
– Я хочу понять, сколько ей лет. Сначала думал, только школу закончила, а потом присмотрелся и понял, что ошибся.
Она хмыкает.
– Этой кукле Лильке? Да она стара, как баба-яга! У нее в прошлом году юбилей был. Тридцать пять. Понял? А ты пялишься.
– Правда, что ли?
– Кривда.
В приемную возвращается секретарша с теми же листками бумаги. Пройдя на свое место, она поднимает на парня взгляд.
– Подойдите сюда, ознакомьтесь с приказом. Распишитесь вот здесь и здесь… Чудненько. А этот экземпляр ваш. Удачи.
Она вручает ему лист.
АА и Айя выходят в коридор.
– Ну что, доволен?
Он пожимает плечами и неопределенно отвечает:
– Н-не знаю.
– Эх, ты! Да любой другой от радости до потолка прыгал бы! Участвовать в таком эксперименте! Да еще в роли подопытного! Знаешь, сколько желающих было? Уйма! Тьма-тьмущая! А ты – не знаю. Теперь твое имя в учебники войдет. Представляешь?
– Так уж и в учебники.
Айя меняет гнев на милость.
– Ну ладно, пошли. Сначала ко мне домой, я возьму купальник и – на пляж. Идет? Эксперимент начинается завтра, значит у нас впереди еще целый день.
Уйти они не успевают. В коридор из приемной выходит профессор Марчук, высокий, элегантный, стройный с благородной сединой мужчина.
Айя бодро тараторит:
– Спасибо, папочка. Мы тебе сейчас нужны?
Не обращая на дочь внимания, профессор хмуро смотрит на АА.
– Эксперимент начинается в девять, но прийти надо в восемь. Не опаздывайте.
– Я приду вовремя.
Профессор собирался еще что-то сказать, но вместо этого машет рукой и уходит.
Айя кричит ему вслед:
– Мы пойдем гулять!
Не оборачиваясь и продолжая идти, профессор поднимает руку и шевелит пальцами.
– Мы свободны. Пошли скорее, пока он не передумал.
Быстрым шагом они уходят по коридору в противоположную сторону и сбегают по лестнице. У выхода Айя вежливо прощается:
– До свидания.
Шагающий охранник кивает и провожает их взглядом, а тот, что сидит за столом, похоже, даже не замечает их ухода.
Квартира профессора Марчука состоит из пяти комнат. Спальня супругов, спальня дочери, его кабинет, в котором он проводит почти все свое свободное время, гостиная и комната-спортзал, куда он только заходит, когда кого-нибудь ищет, но к снарядам не прикасается, хотя постоянно объявляет, что с завтрашнего дня начинает заниматься собой. Кроме этого имеется кухня, раздельный санузел и огромный коридор, соединяющий комнаты и сам довольно плотно заставленный всякой всячиной. Везде стоит прекрасная мебель и самое современное оборудование.
Айя заглядывает в комнаты и возвращается к входной двери.
– Проходи, мамы нет.
АА колеблется, а она вытаскивает из сумочки мобилку.
– Мамулечка, это я… Папа в Институте… У меня все нормально. Мы с АА на пляж идем… Все, пока.
Пряча мобилку, она сообщает:
– У нее еще две тренировки, а потом родительское собрание у первогодков. Проходи.
АА снимает босоножки, Айя берет его за руку и ведет в свою комнату. Там она со всего размаху плюхается на кровать и хлопает по ней ладошкой.
– Или сюда.
Он присаживается на самом краю, и поджимает свои босые ноги под кровать.
Айя устраивает на его плечо голову и шепчет:
– Поцелуй меня.
АА цепенеет и покрывается густым румянцем.
– Поцелуй.
Он осторожно высвобождает руку, обнимает ее, наклоняется и неумело целует в губы, подражая кадрам из кинофильмов. Она обхватывает его, не позволяя отклониться, и они снова целуются, на этот раз долго и приятно. При этом Айя прикрывает глаза, а он смотрит на нее и его охватывает странное ощущение. Он это чувство испытывал только однажды, когда однокурсники принесли в их комнату диск и поставили ее на просмотр, а там…
Вдруг она отрывает глаза.
– А-а, ты подсматриваешь? Ах ты!
АА пытается оправдаться, но она не дает ему говорить, валит на кровать и тормошит:
– Вот ты как?
– Да я не…
Айя закрывает ему рот поцелуем, затем, оторвавшись, объявляет:
– Теперь я тебя не отпущу, пока ты не загладишь свою вину.
– А как…
Она снова закрывает ему рот поцелуем, затем садится сверху, поднимает руки и одним движением снимает с себя платье.
На южной окраине городка заканчиваются капитальные постройки, дикие и культурные лесонасаждения. Здесь же находятся конечные остановки доброй половины маршрутов городского общественного транспорта. И начинается пляжная инфраструктура: магазинчики, киоски, палатки, лотки, зонтики и просто открытое пространство. Последней инстанцией пляжа является море, ритмично плюхающееся в желтый песок берега. Загорающие расположились по всей территории, начиная едва ли не от самых волн.
Айя замечает:
– Похоже, сюда перебрались все горожане.
– Да? Наверное.
– Солнце палит немилосердно, кажется, в городе было легче.
– Умгу.
Они находят свободное место возле пестрого зонтика, под которым расположилась семья четырех поколений женского полу: малышка безмятежного возраста, ее мама, бабушка и прабабушка. То, что они родственники, можно было понять, глянув на их носы с одинаковой горбинкой, которая имелась даже у самой младшей. На старших надеты одинаковые купальники синего цвета, а малышка, в силу своего возраста, отдыхает голышом.
– Здесь свободно?
На вопрос Айи реагирует только самая старшая:
– Располагайтесь, молодые люди.
Они расстилают покрывало на песке.
– Мне надо переодеться.
Взяв купальник, Айя уходит в кабинку, а он снимает с себя одежду и складывает на песок. В этом году на пляж АА пришел в первый раз, хотя лето было в самом разгаре. Сначала заканчивался учебный год, затем шла летняя сессия, и было не до купания.
Сегодня у него первый свободный день за последние три месяца, и какой! Сначала приказ по Институту об участии в эксперименте. Потом дома у Айи…
У него на лице появляется счастливая улыбка.
– Ты куда? Назад!
Он вздрагивает и оглядывается. Оказывается, кричат не ему, а самой младшей соседке, которая выбежала из-под зонтика и, сверкая частями тела, которым еще не знает названия, с радостным визгом бежит в сторону. Мамаша ее догоняет, подхватывает и несет под зонтик, а малышка весело смеется: эта игра ей нравится.
– Я переоделась.
Он оборачивается. На Айе узкие черные плавки-бикини и такого же цвета маленькие чашечки на груди, пристегивающиеся сзади тоненькими веревочками. Глянув на нее, АА смущенно отводит взгляд. Она замечает это и улыбается.
– Пошли купаться?
Он спохватывается:
– Да, конечно.
Айя заходит в воду по пояс и останавливается.
– Ты чего?
– Я плавать не умею. А ты?
– О, я умею. После пятого класса родители отвезли меня на все лето к бабушке. Возле ее села течет речка Рось, так местные мальчишки обучили меня плавать всеми стилями. Хочешь, тебя научу?
– Я пыталась, у меня не получается.
– Покажи, как ты можешь.
Айя ложится на воду, бултыхает руками и ногами, но не двигается, остается на месте и, в то же время, медленно погружается. В довершение всего на нее набегает волна, захлестывает с головой и она, хлебнув, становится на ноги.
– Ой, ф-фу.
Смахивая с лица воду, Айя жалобно смотрит на него.
– Не могу и все.
– Ты немножко не так делаешь.
– Я уже ничего не хочу. Пошли на берег, я замерзла.
Они выходят и ложатся на покрывало. На небе ни единого облака, нет и ветра, который мог бы принести хоть какую-то прохладу. Кожа у АА белая, как молоко.
Айя спрашивает, глянув на его спину:
– Ты в этом году еще не загорал?
– Нет.
– Я была здесь пару раз с…
Она заминается, но быстро находится, как закончить фразу:
– Значит, нам нельзя долго загорать, а то сгорим. Надо уходить.
– Уже?
– Давай еще разик искупнемся и пойдем.
– Иди сама, я не хочу.
Айя уходит и вскоре возвращается.
– Напрасно ты не пошел. Мне так свежо.
Он машет рукой.
– А, ладно, мне сойдет и так.
Когда они собрались уходить, соседская малышка снова вырывается на свободу, но ее ловят, расцеловывают во все мягкие места и водружают на коврик с игрушками между мамой и бабушкой. Прабабушка сидит с краю и смотрит на мир с философским выражением лица. Айя прощается с ней:
– До свидания.
– Всего вам хорошего, молодые люди.
Когда они проходят мимо небольшого магазинчика, Айя предлагает:
– Давай купим воды? Чего-то меня жажда мучит.
– А меня нет. Я бы лучше мороженого съел.
– Значит, берем и то и другое. Я тоже буду мороженое.
3
Лаборатория профессора Марчука находится в Первом исследовательском корпусе. Весь второй этаж – это его владения, к которым он никого не подпускает. Половину этажа занимают учебные лаборатории, в них он обучает подрастающий потенциал науки, а вторая часть представляет собой одно огромное помещение. Вообще-то здесь тоже были учебные лаборатории и кроме них два кабинета, один его, а второй для сотрудников, но по просьбе профессора год назад в этой половине произвели ремонт, убрали стенки и из небольших комнат сделали одну огромную. Кабинетом профессора стал уголок за шкафом, в котором находятся два стола: письменный и компьютерный с общим стулом, а для сотрудников отдельного места вообще не нашлось, и они работали там, где присаживались. Окна в лаборатории огромные, они занимают почти половину стены, и поэтому света в ней предостаточно. С одного боку, напротив входной двери, стоит ряд компьютеров, много другого оборудования и уголок профессора, а другая, дальняя сторона, занята только одним аппаратом, широким, но невысоким изделием из стекла, пластика и металла. Вокруг него медленно ходят Найк и Лоу.
– Вот эта штука существует в единственном экземпляре. А почему?
– Спецзаказ профессора. Ему пришла в голову идея совместить синограф и RX-49.
– Гений…А ты не боишься?
Найк останавливается.
– Кого?
– Ну, ложиться.
– Ни капельки.
– А вдруг что не так? Оборудование подведет или…мало ли?
– Ой, брось! Вот ты УЗИ когда-нибудь делал?
– Конечно.
– Это примерно также. Какой мне от этого может быть вред? Точно такой же, как от УЗИ.
– Я умом понимаю, что ты прав, но все же…Впервые в мире…
– Ученый должен рисковать, на то он и ученый. А иначе переквалифицируйся в лаборанты и всю жизнь переливай воду из одной склянки в другую.
В лабораторию заходит профессор. Усевшись, он перебирает лежащие на столе бумаги.
Найк показывает на него бровями и корчит рожицу. Лоу хмурится и неодобрительно качает головой; профессор сосредоточился на завтрашнем эксперименте, а они, вместо того, чтобы еще раз проверить работу оборудования, попусту тратят время, прохлаждаются и чешут языки.
Выйдя из-за аппарата, Лоу садится на стул перед панелью управления. Услышав его шаги, профессор оборачивается.
– А-а, вы здесь? Очень хорошо, не уходите. Сейчас произведем контрольный прогон всего комплекса. Сейчас…
Он снова углубляется в бумаги, но вскоре встает, подходит к аппарату и усаживается на стул рядом с Лоу.
– Так, все, начинаем. А ты чего стоишь?
– Как чего? Я же в процессе съема информации сидеть за пультом не буду.
– Да, кстати, чуть не забыл, приказом по Институту подопытным экземпляром в нашем эксперименте будешь не ты.
Найк удивляется:
– Что? А почему?
– Ты мне нужен как ученый, а не кусок плоти. Ясно?
– Понятно. А кто будет?
Профессор неопределенно взмахивает рукой.
– Этот…другой. Ну что, начинаем?
Найк садится рядом.
– Я готов.
Улица, на которой расположен дом Марчуков, застроена только с одной стороны, с противоположной тянется сквер, шириной в полкилометра, а местами и более. Собственно, это не сквер, а лес, росший здесь всегда. Потом появились люди, часть его ликвидировали, и на освободившемся месте построили дома, магазины и другие сооружения, необходимые для человеческой жизнедеятельности. Между застройкой и сквером тянется автотрасса, соединяющая столицу и Южную курортную зону. Вдоль нее проложили тротуар по обеим сторонам. Лес огородили красивым невысоким заборчиком, а на его опушке понастроили различных кафе. Внутри заасфальтировали ряд тропинок, направление которых наобум выбрал руководитель проекта, но они пользуются спросом, чему способствуют устроенные во многих местах скамейки. С тех пор этот участок леса стали называть сквером.