– Тогда для меня это была не просто работа, Сережа, а дело принципа. Немцы конкретно прибарзели, негоже им нашего предпринимателя притеснять, да ещё в центре самого Питера.
– Юра, и не говори, знаешь, как смотреть противно, когда приходит такой престарелый немчура к нам с двумя дворяночками нашими белокурыми. Сидит, лапает их за все места, прям на людях. Да где это видано было! При государе Николае Александровиче, девиц этих бы дворянства решили, а сейчас все сидят, как будто не замечают. Молодежь под этих немцев косит, только и слышно вокруг-фрау Herr, надоело всё.
– Молодежь сейчас понимает прекрасно, что немцы нашими хозяевами становятся, вот и стараются им подражать – с грустью отметил Черкасов.
– Да ну, к черту этих подстилок, – выругался Соловьёв, – у нас во втором банкетном зале свои именины отмечает Демидов Александр Васильевич, фабрикант, бывший депутат; с твоим отцом знаком наверняка был. Вот это человек с большой буквы! Русский до мозга и костей, тебе нужно с ним познакомиться. Сейчас на сцене споет Екатерина Елисеева, уж больно её номер увидеть мне хочется, а затем давай пройдем к Демидову.
В этот момент в зале полностью погас свет. На сцене в световом круге появился ведущий: низкий, полный мужчина во фраке и с цилиндром на голове. Он объявил о начале выступления. На сцену вышла Елисеева. Точнее сказать, не вышла, а вылетела на сцену, в сопровождении своей группы подтанцовки. Обрушившись на зал волной безудержного дикого танца, прекрасная женщина, под стать Афродите, одетая в костюм амазонки-воительницы, в леопардовых шортах и кофте, открывающей живот, певица, мгновенно пленила всех и каждого. Черкасов не мог оторвать глаз от Елисеевой, как и все мужчины в зале. Каждое её движение было весьма откровенным и носило ярко выраженный сексуальный подтекст. Шоу программа, разработанная певицей, по её словам: «должна произвести революцию в русском музыкальном мире 1930-х годов». Достаточно откровенные танцы в пору патриархальной империи были достаточно смелым шагом. А для Елисеевой, начинавшей свой путь солисткой Московского большого театра, это было достаточно непростое решение: порвать с высокой культурой. Екатерина готова была принять волну критики и с гордым видом ответить на все вопросы с подвохом, задаваемыми любопытными журналистами. Безусловно, возможность выступать на сцене ресторана «Палкинъ» с новой программой была для неё большой удачей. Песня, которую пела Екатерина, содержала набор банальных рифмующихся между собой фраз о любви молодой гимназистки к коммерсанту с варшавской биржи. Но и смысл выступления был далеко не в песне, главное было шокировать публику своим видом.
Во время выступления, многие дамы, заседавшие в зале, демонстративно уводили мужей и покидали помещение. Идущие вслед за ними супруги, с завистью и скорбью смотрели на оставшихся лицезреть выступление.
Когда Елисеева закончила, то весь зал ей аплодировал стоя, к её ногам подбежали десятки новых поклонников, высказывающих свои нескончаемые комплименты в её адрес. Не отставал и Черкасов, он попросил Сергея передать от него Екатерине букет белых роз.
– Мельчаешь, Сережа, так тебе и до эротеатра недалеко – подшутил над другом Черкасов.
Соловьев громко рассмеялся, уводя друга во второй банкетный зал, туда, где заседали гости Демидова.
6
Александр Васильевич Демидов был родом из семьи фабрикантов-Демидовых. В наследство от всей семейной империи досталась ему лишь одна полотняная фабрика. Являясь депутатом первой думы, он смог подогнать под себя законодательство, и не смотря на роспуск народных представителей 9 июля 1906 года, сделал солидное состояние за столь короткий срок существования думы. С началом Великой войны в 1915 году отправился на фронт в звании подполковника, принимал участие при штурме о. Корсика, за что от правительства Российской империи и Германии получил ряд боевых наград. Поговаривали, что ему удалось провести ряд операций с продовольствием для армии, на чем и заработал часть своих средств. Вернувшись в Россию в 1916 году, удвоил своё состояние, выгодно продав сеть своих полотняных фабрик австрийцам, это позволило ему приобрести Путиловский завод в Санкт-Петербурге. После этого Демидов стал одним из самых богатых и влиятельных людей России.
И сейчас этот человек отмечал свой день рождения. Это был мужчина высокого роста, с широкими плечами. Дворянин от природы, но при этом носил густые усы. Залысины лба прикрывала седая прядь волос, начесанная сбоку. Но больше всего в этом человеке привлекали внимание карие выразительные глаза, в глубине которых таилась лёгкая насмешка.
За спиной питерский бомонд называл его Циником с большой буквы, считали, что моральные принципы у этого человека отсутствуют. Азартен, любит риск, и в то же время расчетлив, когда дело касается денег и репутации. Непреклонен в достижении своих целей, с людьми достаточно суров, и груб.
При этом всегда выставлял себя как патриот, верный царю и Отечеству, не жалеющий средства на благотворительность и меценатство.
По всему залу было расставлено множество столов, которые ломились от обилия всевозможных яств. По центру находился длинный стол, на Конце которого сидел и сам именинник. Он что-то усиленно обсуждал со своим соседом Георгием Бельчиковым. Удивительно найти здесь представителей так называемых «новых русских» в среде высшей аристократии. Как известно, после конституционных реформ 1920-х годов, когда Россия, по сути, стала конституционной монархией, лишь формально оставив титул империи. В этот период стране из разных бывших сословий стали выделяться наиболее зажиточные индивиды, которые после отмены сословных ограничений быстро разбогатели. Их и стали именовать «новыми русскими». Старая родовитая аристократия, не смотря на реформы, продолжала держаться особняком и в глубине души призирала новых богачей.
Бельчиков – мужчина 30-ти лет: низок, толстоват, имеет длинный крючковатый нос и жидкие светлые волосы, прямые, спускающиеся до плеч. С испуганным лицом слушал Демидова, казалось, он сейчас подорвется и убежит прочь с этого места.
Черкасов присел с краю самого большого стола, рядом примостился Соловьев. Им достались самые изысканные блюда из меню ресторана, и дорогое французское вино, затем заказав Салат, Спаржа с крюшонами. Маркиз с шампанским, и жаркое из кролика оба с большим удовольствием приступили к трапезе.
– Вот посмотри, Юра, – начал разговор Соловьев, – собрался весь высший свет сегодня у меня. Вон за тем столом – кивнув в право, – сидят Феликс Юсупов с супругой Ириной, рядом князь, а с ними генерал-адъютант Фролов. Поговаривают, что генерал с Феликсом любовники. А напротив, погляди, писатель драматург Горький Максим. А за тем столиком, что возле бюста Александра Николаевича-освободителя, сам Шаляпин горло моей водочкой смачивает.
Соловьев называл одну известную фамилию за другой, Черкасов пропускал это все мимо ушей, лишь изредка кивая. Уж сильно он увлекся запеченным кроликом.
– Представляешь, каково мне сейчас, в моем доме родном столько высокопоставленных гостей, светила науки, политики и искусства. А я сижу здесь с краю и любуюсь. Покуда люди такие будут вместе собираться, идеями обмениваться, вести беседы задушевные о матушке родине, искать выход из трудных ситуаций, до тех пор и Русь стоять будет. Может, уже сейчас в этих стенах рождается идея новой реформы, которая в будущем изменит нашу страну до неузнаваемости. И собираются они здесь благодаря мне, для этого всего я и поддерживаю в моем ресторане домашний уют, порядок и они, поэтому сюда возвращаются все снова и снова. Перед нашими глазами формируется русская элита XX века.
– А по-моему, они сюда покушать вкусно пришли, Сереж, – промолвил Черкасов.
Соловьеву это замечание не понравилось, он собирался выдать следующий монолог, но задушевные беседы прекратил именинник, предложивший поднять тост за здоровье государя императора Алексея Николаевича Романова. Все встали, заиграл гимн, пел почти весь зал, Соловьев со всей силы раздирал горло на припеве. Молчал лишь Черкасов.
Затем звучало много красивых слов в адрес именинника, с пожеланиями всего наилучшего. Черкасова же это все лицемерие утомляло, он уже начинал подумывать, как бы смыться под шумок, но тут в зал зашла Елисеева в сопровождении своего директора и они расположились за столом недалеко от нашего героя.
– Пожалуй, я задержусь здесь немного, – подумал про себя Юрий и принялся разглядывать потолок, украшенный мозаикой, параллельно продумывая дальнейший план действий.
Недолго думая, Черкасов подсел к Елисеевой. Рядом с ней место оказалось свободным.
– Разрешите представиться, Юрий Николаевич Черкасов!
– Меня зовут Екатерина – представилась Елисеева.
– Я разыскал хорошее вино специально для вас, Катенька. Давайте выпьем за знакомство, – Официант, две бутылки «Мерсо» будь добр.
Долго ждать не пришлось, и вскоре на столе стояло вино из Бургундии. Черкасов не спеша разлил вино по бокалам и предложил тост:
– Давайте выпьем за ваше смелое выступление госпожа Елисеева, безусловно, вы королева сегодняшнего вечера.
Оба осушили бокалы.
– Не возражаю, хороший тост, очень приятно. И кстати, спасибо за цветы, как вы догадались, что я люблю белые розы?
– Цвет чистоты, они такие же светлые, как и ваша душа! – сказал Черкасов.
– Спасибо, – выдохнула Елисеева.
– Кстати, Катюш, а чем обоснован выбор вашего сценического образа?
– Как сказать, Юрий… вы надеетесь услышать от меня разговоры о революционности, свободы и равноправии женщин, но нет, все гораздо проще. Захотелось чего-нибудь необычного. Я вижу своё отражение в зеркале в этом костюме и понимаю, что я другая. Не прячу свое тело под грудой тряпок, а смело демонстрирую его. И понимание того, что я одна такая на всю империю греет душу.
– Ну а сейчас, как вижу, вы все-таки сменили его на вечернее длинное платье, – отметил Черкасов, – то есть, сойдя со сцены, вы отказываетесь от своей уникальности?
– Нет, что вы, просто пока мне для этого и сцены хватает – покраснев, произнесла певица.
– Будем ждать от вас новых шокирующих сюрпризов, госпожа, – добавил Юрий.
Еще более часа продолжалась церемония, затем гости стали расходиться. Каждый из них подходил к Демидову и ещё раз поздравлял его. Решив продолжить отмечать день рождения, Демидов перебрался с компанией самых близких друзей в зал поменьше, к ним присоединился и Соловьёв. Веселье продолжилось в более тесном кругу, началась игра в покер.
Черкасов проигнорировал междусобойчик, более того, он ворвался в помещение без приглашения и стал почти силой уводить с собой Соловьева. В зале царил полумрак. Три рулеточных стола стояли посередине зала, за которыми и происходило всё действие. Здесь и произошло знакомство Демидова и Черкасова.
– А вы, собственно, кто такой, сударь? – рассерженно заговорил Демидов, – врываетесь, мешаете игре, разговорам!?
– Позвольте представиться, Юрий Николаевич Черкасов, частный детектив.
– Ааа, – протянул Демидов, – тот самый Юра Черкасов… ну что же, всегда хотел вас увидеть, – эй, официант, принеси моему гостю выпить!
– Этого не стоит, – вежливым тоном проговорил детектив, – рад был пообщаться, но дела важные ждут, вынужден спешить и похитить от вас своего друга Сережу.
Сергей Соловьёв к этому времени изрядно опьянел и дремал в углу на кожаном диванчике, мирно посапывая. Обсуждению дальнейшей судьбы России явно была поставлена точка с его стороны.
– Отказ не принимается, господин Черкасов, вы остаётесь с нами! – сказал, как отрезал Демидов.
Вскоре появился официант, который поднес алкоголь. Это был дорогой коньяк. Юрий недолго думая, взял рюмку и произнес тост за здоровье именинника, чем вызвал симпатию со стороны окружающих.
– Вы были на войне, господин Черкасов? – неожиданно спросил Демидов.
– Да, пришлось побывать на французском театре боевых действий, и чем интересно вызван ваш вопрос? – удивился детектив.
– Вы, Юрий Владимирович, пьёте как кавалерист, отставляя мизинец в сторону, по возрасту подходите, хоть и молодо выглядите. Ну а ещё, я с вашим отцом знаком был, он о вас в частности много рассказывал, хороший был человек, царствие ему небесное, – перекрестился Демидов.
– В отличие от младшего сыночка! – пьяный голос прозвучал из толпы.
– А, ну как я мог не заметить такую высокопоставленную фигуру как вы, господин прокурор Мезенцев, то есть прошу прошения бывший прокурор, – съязвил Черкасов.
– Вы, товарищ Черкасов, редкостная сволочь, испортили мне жизнь, – протянул низкий мужчина, с гладкой лысиной на голове и маленькими аккуратными усами.
Юрий, недолго думая, подошел к обидчику, поднял его за шиворот и отвесил ему пощечину, после чего прижал к стенке и ударил в солнечное сплетение. Мезенцев опустилась по стене на корточки, и стал задыхаться.
– Попрошу выбирать выражения, сударь, – на повышенном тоне произнес детектив.
Мезенцев к этому моменту уже давился крокодильими слезами, прерываясь на просьбы, угрозы, истерики. Всем окружающим, да и самому Черкасову стало жаль этого ничтожного человека, который оказался на этом празднике лишь потому, что его жена работала на заводе Демидова управляющей и взяла с собой своего любимого как раз в тот момент, когда он вышел из своего долговременного запоя.
Мезенцева увели из помещения, судя по реакции окружающих, никто об этом не горевал.
– Смотрю, у вас не только друзья повсюду, Юрий Николаевич, но и враги имеются, – сделав глоток бургонского, произнес Именинник.
– Такова моя работа, Александр Васильевич, – на выдохе произнес Черкасов.
– Знаете, мне на фронте не хватало таких бойцов как вы, – с грустью отметил Демидов, – когда мы брали Корсику, большинство из моих офицеров боялись идти в штыковую атаку, а я их жизни берёг, за каждого русского солдата душой болел. Когда наш десант, а именно, 4-я особая бригада, высадился на севере острова, корсиканцы уже засели в селах и ждали, когда мы пройдем по улицам, чтобы расстреливать нас из окон. Но я не стал рисковать жизнью подчиненных, а прорабатывал как следует каждое поселение артиллерией и только потом двигал пехоту. Поэтому и потери моей бригады ограничились 12 бойцами, а в масштабах такой операции – это все признавали большим успехом.
– Вы, Александр Васильевич, безусловно, настоящий русский патриот, – польстил ему подошедший к столу, заспанный Соловьев.
Черкасов промолчал. Все ещё раз дружно выпили за здоровье именинника.
– Но есть у русского один грешок, прошу меня извинить, господа, – подняв вилку, произнес английский посол Спенсер, – это леность и привычка все делать в последний момент.
– Да, менталитет такой, что поделаешь, – добавил Соловьев, под совместное одобрение.
– Причем здесь менталитет? – вдруг возразил Черкасов.
– Вы говорите, что русский человек не любит работать. Да посмотрите на наших крестьян, они вкалывают побольше любого немца. Просто такое впечатление, о вечно лежачем зимой на печи Емеле, сложилось благодаря нашему климату. Лето у нас в России уж, какое короткое, и за него нужно успеть и посеять и вырастить все. Зато зимой потом делать особо нечего. Вот и привыкли мы делать все в последний момент, в жатые сроки.
– А ведь сударь прав, – отметил высокий кучерявый офицер с гусарскими усами, – по себе знаю, господа.
– Уймись, Борисов, тебе еще тут о менталитете рассуждать, – негодовал посол.