Ее вопросы начинали ставить меня в тупик. Я просто не знал ответов.
– Лиза, – на всякий случай заверил я ее, – я тебе верю, и доверяю. Просто от чистого сердца. Но я не понимаю, что я должен ответить…
– Да, конечно, – произнесла она, наверное, для себя, но получилось вслух. – Ты не читал свое дело, а я его уже успела изучить. Все – не то. – Тут она переключилась на меня. – Джон, милый, тот, кого описывает дело, и тот, с кем я сейчас разговариваю и чувствую своим сердцем, – абсолютно разные люди.
Слово *милый* вдруг размягчило меня, и вместо Лизы я уже видел Марту. Мне стоило сил переключиться обратно. Но я не понял, что я должен был ей сейчас сказать. Причем дела своего я не читал. И со стороны я себя тоже не видел.
– Ладно, – Лиза вернулась на место, – давай начнем, а там будет видно. Извини, что я на тебя наехала. Просто, здесь есть какая-то загадка. И поверь мне, я сделаю все, чтобы ее разгадать. Ты просто меня не знаешь. Что ты можешь сказать о своей матери? – вдруг прозвучал вопрос. Меня покоробило.
– Лиза, почему ты мне не веришь, что я ничего не помню? – Мне стало обидно. – Я только от Стива вчера узнал, что моя мать жива. Для меня это была радостная новость, не более того. Я даже не знаю, как ее зовут.
– Я тебе верю, Джон. Иначе, я бы тут уже давно не сидела бы, и вообще бы не пришла. Но пока ты хоть что-то не вспомнишь про мать, я не скажу тебе ни единого слова. – Я увидел, что ее глаза не шутили. – Конечно, я помогу тебе, – неожиданно для себя я уловил в ее голосе какое-то сочувствие. Это меняло дело, я готов был разбиться, но чем-то ей ответить.
– Расслабься и закрой глаза, – продолжала она. – Отключи мозги, если получится, или попытайся это сделать. Говори мысленно слово *мать*, старайся что-то почувствовать сердцем, может что-то увидеть. И зразу мне говори. – Она замолчала. – Ну, пожалуйста, Джон.
Я просто кивнул. Задание было не из легких, но я понял, что сделаю все. Глаза я закрыл, и попытался что-то почувствовать. Было темно, а сердце просто учащенно билось, наверное, оно старалось изо всех сил. Неожиданно я увидел Марту.
– Я вижу Марту, – прошептал я.
– Что она тебе говорит или делает? – прозвучал откуда-то вопрос.
– Ее губы двигаются, но я ее не слышу.
– Отключи ее, и повторяй слово *мать*.
Хорошо сказать, да трудно сделать. Марта не исчезала. Я попытался услышать или почувствовать, что она мне повторяла. Ничего не получалось. Мне стало обидно, но я продолжал. Наконец, я понял.
– Не могу ее отключить. Она мне говорит слово *мать*, повторяя его без остановки.
– Что ты чувствуешь?
– Что-то темное, наверное, плохое, – губы вымолвили это раньше, чем я сам это осознал.
– Плохое, или темное идет от нее к тебе, или от тебя к ней?
– И то, и другое одновременно. – Кто-то говорил за меня, но я это четко видел.
– Всматривайся в темноту, там что-то есть. Что?
– Кровать, – мой голос прозвучал неуверенно, и вдруг я почувствовал, что заплакал. – Там сидит какая-то женщина, и плачет. Напротив нее – мальчик, он тоже плачет.
– Мама!!! – неожиданно заорал я, и потерял сознание.
Когда я открыл глаза, надо собой я увидел лицо Стива.
– Джон, ты в порядке? Ты знаешь, где ты сейчас?
– Привет, Стив, – удивился я. – А что может быть не в порядке? Я здесь, где и всегда. Или ты подумал, что я сбежал?
Он только облегченно вздохнул. Я почувствовал острый запах каких-то медикаментов. В палату вошла Лиза, я ее сразу же почувствовал. И тут же вспомнил кошмар. На какой-то затертой кровати сидела моя мать и плакала. Я, еще маленький, лет пяти-семи, стоял напротив и тоже плакал.
– У него наворачиваются слезы, – услышал я голос Стива. Но обращен он был, скорее всего, к Лизе. – Что сказал профессор?
– Привести в чувство. И постараться дожать. Если удастся, дальше пойдет все гораздо легче. Если нет, вколоть успокоительное и пусть спит.
– Ты уверена, что сможешь?
– Попытаюсь. Но дай мне на всякий случай шприц. Тот укол уже прошел, он очнулся. И пожалуйста, выйди. При тебе ничего не получится. – В ее голосе звучала искренняя просьба.
Я почувствовал, как кто-то стирает слезы с моих глаз кусочком бинта, и увидел лицо Лизы. Оно было спокойным, но сквозь нее проглядывала та же старая кровать, моя мама и я. Я не знал, кого я вижу наяву.
– Милый, – прошептала Лиза, – какой ты молодец! Ты смог, представляешь?! Не плач, это просто сон.
– Она опять напилась, – услышал я свой голос, – пять минут назад она пыталась меня ударить, а теперь плачет. Она просит у меня прощение. И умоляет не уходить, то есть не бросать ее. Бич, так ее зовут. По крайней мере, так ее звали те мужики, которых она приводила. Так ее звал и я.
– Молодец, Джон, молодец. Только не думай, что все это правда. Это – простой сон, не хороший, но сон. Когда ты проснешься, он забудется.
– Это не сон, так происходит каждый день. Она – простая сучка. Проститутка, безвольная тряпка. Она даже не знает, с кем меня нагуляла. – Я не узнавал свой голос, но явно его слышал. – Если бы не я, она бы уже давно сдохла. Меня уже тошнит вытягивать ее каждый день. Лучше бы она сдохла, нам обоим было бы легче. – Мой голос был пронизан злобой и ненавистью. Я не верил, что это говорил я. Неожиданно почувствовав укол, все поплыло перед глазами. Картинка сузилась и пропала.
Глава 7. Продолжение
Я очнулся, и почувствовал, что Лиза сидит рядом. Она сразу поднялась со стула и села на край моей кровати. Ее глаза впились в мое лицо.
– Что, Лиза? Почему ты на меня так смотришь? – я испугался.
– Джон, ты помнишь, кем была твоя мать?
Да, я вспомнил, и мне стало грустно.
– Она была слабой женщиной, – тихо сказал я, – пила и гуляла. Отца не было, единственной опорой был я. Бедная, мне так жаль ее.
– А мне – тебя, милый. Ты не виноват, что она была такая. А она не виновата в том, что ты ее бросил.
– Я ее бросил?! – меня кинуло в пот. – Я не мог этого сделать. Я любил ее. Скажи, что это неправда! – взмолился я.
Лиза потупила глаза.
– Джон, ты уверен, что хочешь знать правду, какую ни есть, но правду?
– Да, милая, да, да, да, – меня заклинило и колотило.
– Тогда успокойся. – Попросила она. – Ты сделал огромное дело, а я всегда выполняю свои обещания. Вот, посмотри, – она показала мне маленькую магнитофонную кассету, – ты не представляешь, что мне стоило достать ее из полиции и сделать копию. Но она вот, в моих руках. Я пойду на риск, если включу ее сейчас тебе. Но то, что ты сделал, стоит этого. Хотя, честно говоря, я боюсь. – В ее словах звучала неподдельная искренность.
– Включай, – прошептал я, – я чувствую, что ты нашла какую-то разгадку. И я тоже хочу ее знать. Не сомневайся.
Щелкнула кнопка.
– Извините, мы из полиции, – услышал я женский голос, – мы по поводу вашего сына, Джона.
– Кого??? – пожилой женский голос с явной хрипотой звучал с явным недоверием. – Джона? А разве он еще не сдох?
– Извините, он попал в аварию, и мы расследуем это дело. Что вы можете о нем рассказать? Я прошу вас, вы очень поможете следствию. Он находится в тяжелом состоянии, в госпитале Святой Елены…
– Да хоть в гробу, – хриплый голос рассмеялся. – Да, он мой сын, но я не хочу даже слышать о нем. Я никогда не прощу ему, что он сделал. И я никогда не видела его с того момента, когда он в шесть лет бросил меня. Что вы от меня сейчас хотите?
– Пожалуйста, расскажите, что произошло, перед тем, как вы его видели в последний раз.
– Даже и не просите. При одном упоминании о его имени меня тошнит.
– Я прошу вас от имени следствия. Мы приехали сюда не ради любопытства, и, надеюсь, вы понимаете, что нам стоило вас разыскать.
– А что меня искать? – удивился хриплый голос. – Я всегда здесь, в этом квартале. Слава богу, здесь меня все знают и ценят. А то, что я сплю под открытым небом – просто рай, после того, что сделал мой сын.
– Простите, но я вас прошу нам рассказать, что тогда произошло.
– Да ладно. Конечно, у меня нет адреса, но вы-то меня нашли. Расскажу, хотя придется сегодня напиться. Эти воспоминания не даются мне даром.
– Спасибо вам. Не волнуйтесь, мы уедем, и у вас не будет никаких проблем.
– Мы тогда жили в деревянном сарайчике, три на четыре. Ютились, но зато ничего не платили. Конечно, я была не святая, и никогда уже ей не буду. Пила, гуляла, и нагуляла. Джона. С ним мы и жили. Что было делать, водила мужиков, те хоть еду приносили. Ну и выпивка перепадала.
– Извините, Джон рос с вами? У него была отдельная комната?
– Какая там комната, я же сказала, сарай три на четыре. Туалет на улице. Под березой. Да не смотрите на меня так, сама знаю, что творила. Стыдно. Джон был моей единственной опорой, только из-за него нас не выгоняли. Да, я любила его, но он оказался паскудой. В шесть лет он взял и ушел. Он знал, что я без него – ничто, но ушел все равно. И никогда, слышите, никогда не вернулся. Я тогда напилась, и пошла его искать. Где там. Зато меня неделю имели мужики со всего района. Наливали, и прямо на тротуаре имели. Очередь. Человек тридцать, не меньше. Порвали все. А заступиться было некому. Давали жрать, просто запихивали гнилую картошку в рот, и здесь же имели. Я чудом не сдохла, просто чуть не истекла кровью. До сих пор мочиться больно. Да видимо не судьба была помереть. Кто-то позвонил в скорую и меня забрали. Как видите – живая. Можете не верить, но даже после больницы искала его. Сарай остался пустым и его сразу же забрали. Сейчас, узнав, что он жив, я просто ненавижу его, можете ему так и сказать. Тогда я иногда думала, может погиб где, раз не возвращается. Если вдруг его увижу, то удавлю собственными руками. Так что, пусть, лучше сдохнет сам, в этой самой Святой Елене. Паскудина!
Кнопка щелкнула опять. Я находился в оцепенении и даже не замечал, что у меня текут слезы, а Лиза старательно их вытирала. Прошло минут десять, пока услышанное как-то расположилось в голове, хотя хаос стоял полный.
– Лиза, милая, дорогая, это – неправда, я не мог этого сделать. – Я не узнавал свой голос, и неудивительно. Говорить и всхлипывать одновременно, было очень трудно. – Ты же знаешь меня!!!
– Джон, милый, ты в порядке? Забудь. Это было давно. Извини, что я тебе включила пленку. – Лиза виновато смотрела в мои мокрые глаза.
– Это – неправда, – повторил я. – Я бы не смог так поступить. Да я бы и голос на нее не повысил бы. Нет, это все – полицейские штучки.
– Это правда, Джон, – уверенно сказала Лиза, – просто ты должен все это забыть. Ты не виноват. Что можно ожидать от шестилетнего ребенка?
– Почему ты веришь этой пленке, и не веришь мне? – мне стало обидно до слез, и их поток удвоился.
– Джон, мы уже прошли самое трудное. Дальше будет уже легче. Я поражаюсь твоей выдержке, ты просто молодец. Я верила в тебя и не ошиблась. Отдыхай сегодня, ты это заслужил сполна. – Я почувствовал, как ее рука гладит мой лоб, нос, подбородок и щеки. Она успокаивала меня как грудного младенца.
– Но это неправда, Лиза, – прошептал я. – Я не мог…
– Ладно, Джон, – вздохнула она, – если ты выдержал такое, то, надеюсь, мы спокойно поставим точку на той истории и забудем про нее. Смотри, я меняю кассету, и ставлю сегодняшнюю. Извини, но я всегда записываю разговоры, просто для того, чтобы их осмыслить потом.
Опять щелкнула кнопка, и я услышал свой голос. Он был явно мой, но интонация и слова, которые я слышал, не могли мне принадлежать.
– Бич, так ее зовут. По крайней мере, так ее звали те мужики, которых она приводила. Так ее звал и я… Она – простая сучка. Проститутка, безвольная тряпка. Она даже не знает, с кем меня нагуляла. Если бы не я, она бы уже давно сдохла. Меня уже тошнит вытягивать ее каждый день. Лучше бы она сдохла, нам обоим было бы легче.
Голос затих, я даже не услышал щелчка кнопки, так меня поразила эта запись. Да, что-то я говорил сегодня Лизе, когда сам был как во сне. Не может быть. Голос мой, но это – не я. Я просто не мог быть таким, не мог. Сердце просто упало, я не ощущал, бьется оно или нет. Зато мозг передавал простые и четкие импульсы: – Это ты, Джон, и ты это знаешь. Факты – вещь упрямая. – Так прошло еще минут десять, пока мои губы не вымолвили:
– Я верю тебе, Лиза. И я верю ей, а это – больнее всего.
– Все, Джон, все кончено, – Лизин голос был тверд как метал, – сейчас я сделаю тебе укол и спать. И постарайся, выбросить все из головы.
– Нет, милая, нет, подожди, – мой голос умолял, – почему? Ну, почему же?!
– Джон, расслабься, я тебе отвечу что-нибудь завтра. Мне надо встретиться с профессором, тем старичком. А пока, забудь. Ты и сам понимаешь что случилось. До того света ты был одним, а сейчас ты совсем другой. Вот и вся разгадка. Хотя это – для меня еще большая загадка.
Укола я не почувствовал, но все поплыло перед глазами и я провалился в бездну.
Глава 8. Пробуждение
На следующий день я проснулся поздно, и понятия не имел, сколько времени я вообще проспал. Чувствовал я себя прекрасно, хорошо отдохнувшим. Но постепенно, из полумрака, стали выплывать воспоминания. Они были чернее ночи, но я удивился, что ни одна слезинка не появилась у меня в глазах. Мое сердце затрепетало, а я старался к нему прислушаться. – Я найду ее, – понял я, чего бы мне это не стоило, но найду. И встану перед ней на колени. Может она не была идеальным человеком, но она – мать, и только благодаря ней я сейчас существую. – Я уже мысленно молил ее о прощении, и, даже представлял себе картину их встречи. – Нет, она не задушит меня, ведь я – ее сын. Как бы хотелось, чтобы она смогла простить меня. Мама, – мысленно обращался я к ней, я простил тебя, полностью и бесповоротно. Найди силы, чтобы простить и меня. Я тебя просто умоляю.
Мои мысли нарушил Стив. Он был искренне рад, что я спокойно лежал, не плакал, а просто задумчиво глядел в потолок. Он, наверное, догадался, о ком я мог сейчас думать. И просто сел на стул рядом.
– Извини меня, Стив, – произнес я, – как хорошо, что ты не знал меня прежде.
– Джон, забудь, вот мой тебе совет. – Мягко сказал он. – Если мы будем корить себя за все то, что было в прошлом, лучше повеситься сразу.
– Наверное, ты прав, но я предпочел бы осознать свои грехи, попытаться искупить их, и только потом их забыть.
– У тебя еще будет время, – спокойно сказал он, – у тебя еще будет много времени. Джон, сколько бы грехов у тебя не было – у тебя будет время, чтобы попытаться искупить их. И забыть. Лично я в это верю. Думаешь, кто-нибудь из нас святой? Лично я никогда таким не был, хотя грехи у всех разные. Кстати, – он нахмурился, – через неделю тебе придется сделать еще одну операцию. Просто, исправить положение кости, чтобы она срослась правильно. Но это – обычная операция. А в остальном дела твои идут хорошо, ты поправляешься, и, поверь мне, я этому искренне рад. Лиза сегодня немного задержится, наверное, будет после обеда. Тебе с ней хорошо? То есть комфортно?
– Вы оба прекрасные люди, я благодарен вам от всего сердца, – сказал я, – и я люблю вас обоих.
– Джон, если бы я не знал тебя, то некоторые слова воспринял бы по-другому. Но ты – очень чувствителен, и честен в высказываниях. Поэтому,…
– Извини, Стив, я сдерживаю себя, но иногда я называю свои чувства так, как я их чувствую. Наверное, сами слова немного режут слух, но они имеют не тот, обычный и привычный для нас смысл. Наверное, я заразился, там, от Марты.
– Все хорошо, Джон, не думай об этом. Ты действительно не такой, как все.
Когда он ушел, я еще долго лежал, глядя в потолок, до тех пор, пока не почувствовал, как в палату вошла Лиза.
– Милый, – с порога услышал я, – у тебя все в порядке?
Я уже растаял. Или она подыгрывала мне, или просто заразилась, и ей понравилось.
– Спасибо, дорогая. Сядь прямо на кровать, пожалуйста. – Я увидел ее глаза, они улыбались. И я заметил, что интерес в них, наверное, ко мне, совсем не прошел. Значит, она меня пока не бросит, – утешил себя я. Стало приятно, и я сам улыбнулся.
– Ты мне таким очень нравишься, Джон, – сказала Лиза. – Так держать.
– Спасибо. А что сказал профессор? Этот старичок, почему-то мне сразу понравился, и я сразу его зауважал.
– Я тоже. Наверное, потому, что он – объективен, и всегда готов выслушать и понять все версии, даже самые несуразные. Мой шеф – не такой. Для него все или белое, или черное. Хотя в своем деле он – еще та голова, мне у него еще учиться и учиться.
– И что же он сказал? – наверное, в моем голосе сквозило нетерпение.
– Что ты – молодец. И я – тоже, – непосредственно рассмеялась Лиза. – Слышишь, Джон, мы с тобой – молодцы.