Они прошли через двустворчатую лакированную дверь и оказались в просторной комнате с эркером, основной деталью обстановки которой была исполинская кровать под огромным балдахином, занимавшая чуть ли не треть помещения. Кровать, балдахин и вся отделка были различных оттенков красного цвета – от винных, до светло-алых. Вокруг кровати, на мягких плюшевых стульях расположилось несколько человек. Судя по одежде – очень важных. Когда они с хозяйкой зашли, на редкость крупный бородатый мужчина в чёрном, вышитом якорями и галуном мундире, как раз выговаривал стоявшему у стены человеку со шрамом на щеке.
– Вы должны были устранить лишних свидетелей, Асторе…
– Он привёл с собой бандитов. Дело бы закончилось резнёй…
– Это не мои проблемы.
– А объяснять шуцманам происхождение дюжины трупов?
– Вот это уж точно ваши…
Однако, заметив вошедших, они сразу оборвали перепалку. В комнате повисло напряжённое ожидание.
– Покажите нам её лицо, мадам Фаустина, – распорядился до поры молчавший толстяк в тёмном однотонном костюме и вишнёвом жилете.
Хозяйка профессионально ловким движением сняла с девушки шёлковую полумаску.
Сидевшие взволнованно загудели.
– Поразительно…
– Не уверен, что получится…
– Поверьте, немного грима…
– Они заметят…
– Никто не будет рассматривать вблизи…
– Вы были правы, господин Крапник, – огромный бородач во флотском мундире чуть поклонился толстяку, – сходство действительно велико. Ваша идея может сработать.
– Мы же вам говорили, гросс-адмирал, – заметил какой-то молодой человек из заднего ряда.
– Проверка никогда не бывает излишней, господа… никогда.
Лана тем временем внимательно разглядывала сидевших. Толстяк впереди слева – видимо тот самый господин Крапник. Русобородый великан в чёрном мундире – какой-то важный моряк. Правее благообразный господин с огромными седеющими бакенбардами и пышным шёлковым платком спадающим на грудь. Добродушно улыбается. У него ярко-синие глаза и лучистые морщинки вокруг. Кажется, она его уже видела раньше, на старом маяке, но может это был и не он. Правее всех в первом ряду – старик похожий на грифа из учебника биологии. Худой, костлявый, почти лысый. Нос с горбинкой и монокль. Тощая морщинистая шея торчит из кружевного белого воротника, ещё больше усиливая сходство со стервятником. Этого она точно раньше не видела – такого не забудешь.
А вот молодого человека с мрачным взглядом и шрамом на щеке она как раз запомнила. С ним она впервые столкнулась ещё в трактире у Быстрицкого замка. Только вот какое отношение все эти важные господа могут иметь к заброшенному замку? И что им всем от неё надо?
– Я так понимаю, господин Тунниц, вопрос можно считать решённым? – спросил толстяк Крапник, вытирая платком уплывающие за воротник щёки.
– Что скажут остальные? – моряк повернулся к синеглазому и грифу.
– Чудная девочка, – проворковал, улыбаясь, обладатель бакенбард, – очень, очень похожа.
Гриф пожевал сухими губами и почесал костлявым пальцем крючковатый нос.
– Господин Криепс? – настороженно посмотрел на него Крапник, платок замер в его мясистых пальцах.
– Я думаю, что если её никто не будет специально рассматривать… – проскрипел гриф.
– То есть вы согласны?
Старик отрывисто кивнул, сверкнув моноклем.
– Э-э-э… Я могу спросить? – подала голос Лана.
Собрание заметно оживилось. Девушка вдруг почувствовала себя медведем на ярмарке. Ещё немного и они захотят, чтобы она сплясала…
– Не бойся, – шепнула ей на ухо хозяйка, – ничего они тебе не сделают. Держись смелее.
– Да, дитя моё? – спросил синеглазый с бакенбардами, – меня зовут Тассельш, князь Тассельш. Из тех самых Тассельшей.
В памяти девушки промелькнули какие-то смутные воспоминания из школьного курса истории, но она была слишком взволнована, чтобы сосредоточиться.
– Так что ты хотела спросить?
– Я… Я хотела бы знать… зачем… то есть для чего… – в горле пересохло и слова цеплялись друг за друга.
– Не бойся, – князь не переставал улыбаться, – ты же, как говорят, хотела устроиться в городе.
Петулания молча кивнула.
– У тебя прекрасная возможность сделать карьеру. Просто отличная… Ты хочешь быть актрисой?
– Актрисой? Это как в театре?
– Ну, примерно. Ты когда-нибудь была в театре? Или опере?
Лана отрицательно помотала головой.
– Это определённо надо исправить… Но чуть позже.
– Вы хотите устроить меня работать актрисой? – набралась девушка храбрости.
– В какой-то степени, – вмешался моряк, – не сразу, конечно, сначала тебе будет нужно слегка… хм, потренироваться.
– Порепетировать, порепетировать, гросс-адмирал, – вмешался князь.
– Ну да, именно это я и имел в виду.
– Не обращайте внимания, наш суровый вояка привык говорить по-простому, – князь, глядя на неё, не переставал улыбаться, что начинало не на шутку смущать Лану.
– Так, не будем больше попусту терять время, – адмирал прокашлялся, – переходим к делу. Асторе!
– Да, ваше превосходительство, – отозвался человек со шрамом.
– Съездите на Коронный остров, покрутитесь там немного, чтобы они не забывали о вашем существовании, и потом сразу же направляйтесь в Быстрицы. Если они будут возражать против вашего отъезда – обратитесь к Криепсу, он договорится. Необходимые бумаги возьмёте у князя. Деньги на расходы у Крапника. В условленном месте на границе вас встретят.
– Будет исполнено, гросс-адмирал.
– И да, девушку надо будет отвезти в Книпгоф…
– Я этим займусь, – князь Тассельш даже привстал со стула.
Хозяйка за спиной Ланы нервно засопела, но ничего не сказала.
– Отлично, – адмирал выпрямился во весь свой почти саженный рост, – по местам и за дело, господа, за дело.
Алая комната моментально наполнилась движением. Все сразу начали вставать и расходиться, толкаясь и переговариваясь.
Князь подошёл к ним ближе.
– Госпожа Фаустина, вы мне не поможете?
– Если вы так настаиваете, князь, – Лане послышалось едва заметное раздражение в её голосе.
– Нам может понадобиться комната… Укромная. И тихая. Юной барышне нужно успокоить нервы перед поездкой. Правда, милая?
Честно говоря, Лане действительно не помешало бы немного собраться с мыслями и успокоиться. А ещё у неё жутко пересохло в горле.
– У вас есть что-нибудь попить? – спросила она.
– Конечно, у неё есть, правда, госпожа Фаустина?
Хозяйка молча кивнула.
Князь взял Лану под локоть и провёл в угол к небольшой ширме.
– Успокойтесь, милая, всё будет хорошо. Вы мне верите?
– Вот, – появилась Фаустина с подносом.
Князь открыл хрустальный графин, понюхал и возмутился.
– Это же вода. За кого вы меня принимаете?
– У девочки просто в горле пересохло…
– Это ещё не повод подавать воду.
Тассельш открыл какую-то дверцу в стене, достал оттуда бутылку и налил в хрустальный бокал светло-золотистую жидкость.
– Пейте, милая.
Лана, недолго думая, одним махом выпила бокал. Содержимое было кисло-сладким, с покалывающими язык пузырьками. Хотя жажду и утоляло.
От неожиданности девушка поперхнулась и закашлялась. Князь рассмеялся.
– Лучше бы воды, – выдохнула Лана, справившись с кашлем.
– Просто это так не пьют… Хотите ещё?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Зря, очень зря. Прекрасный напиток.
Князь налил себе в другой бокал и отпил маленький глоток.
– Если хотите, я сделаю вам из него ванну… Обещаю, вам должно понравиться.
– Может быть как-нибудь потом. У нас в деревне была только баня…
– Это тоже прекрасный вариант. На нижнем этаже здесь есть отличная купальня с парной. Не хотите освежиться перед дорогой?
– Нет… пожалуй…
Лану охватило странное ощущение. Голова стала какой-то чужой и странно лёгкой. А ноги – ватными. Она сделала несколько шагов и покачнулась.
– Вам определённо нужно отдохнуть, – князь подхватил девушку за талию.
– Спасибо… Вы так… любезны. Со мной всё… всё в порядке.
– Нет, нет, вы так… так слабы. Так беззащитны…
Его улыбающееся синеглазое лицо оказалось совсем рядом, девушка ощутила на щеке пушистые бакенбарды. А мягкие княжеские руки уже покинули талию и начали активное путешествие вверх и вниз…
– Вам нужно отдохнуть… расслабиться. Здесь как раз была постель…
Лана попробовала отогнать наполнявший голову дурман. Князь умело и решительно увлекал её в направлении огромной багровой кровати. Девушка ощутила как начинают расстёгиваться пуговицы на её блузе а потом странное ощущение в правой кисти… И то как вдруг исчезли княжеские руки.
– Мой нос!!! Проклятье, мой нос! О боже… боже… это же кровь. Она сломала мне нос!
Лана осталась стоять посреди комнаты одна, слегка покачиваясь. На пороге возникли уже знакомые лица. Криепс, опершись на трость, разразился сухим клёкотом, по-видимому, заменявшим ему смех. Толстяк Крапник багровел и чуть заметно кривил губы, но сдерживался. Усы адмирала Тунница воинственно топорщились.
– Ягмунт! Вы опять за своё, старый развратник! Вам что, других мало?
– Эта… эта… Она сломала мне нос!
– Бросьте, князь. Ничего с вашим носом не случится. Госпожа Фаустина, позовите врача. Пусть окажет первую помощь… кхм… раненому.
Криепс снова заклекотал. Тассельш всхлипнул, развозя рукой кровь по лицу и бакенбардам.
– Она же просто дикарка! Она меня кулаком ударила. Кулаком!
– Сами виноваты, князь, надо было сперва обучить её искусству аристократической пощёчины, а потом уже начинать лапать…
– Вы не на палубе, адмирал, потрудитесь изъясняться прилично!
– Вы просто ещё не слышали, как я изъясняюсь на палубе, князь, – ухмыльнулся моряк.
В комнате бесшумно возник похожий на тень худощавый человек с докторским чемоданчиком. Шедшая за ним Фаустина едва слышно шепнула на ухо Лане.
– Молодчина.
– Мой нос, – причитал сидевший на полу Тассельш, – вы должны спасти мой нос, вы же врач. Если он останется кривым, я вас сгною! Слышите! Сгною!! Всех сгною, мерзавцы! Всех до единого…
– Так, балаган окончен, – рыкнул адмирал в сторону постепенно скапливавшейся в дверях толпы, – ничего не случилось, здесь ровным счётом ничего не случилось, а у всех вас, господа, наверняка есть дела, и наверняка срочные.
Он повернулся к Фаустине и добавил.
– А девушку я сам отвезу.
Всё, что блестит
И правил в то время в племени тлеван князь именем Крут.
И был он могуч и славен и во всяком деле удачлив. Но прослышал однажды, что колдуны чужеземные пророчат ему скорый конец и разгневался. И пошли отроки княжеские и привели троих колдунов. Первого сунгрина, второго тиудина, и третьего валдина.
И спросил князь у сунгрина, «в чём смерть моя»?
Бросил тот жеребья деревянные с резами, посмотрел и говорит «В собаке твоей пёстрой, смерть твоя, княже».
– Отроки, – крикнул тогда князь, – убейте собаку.
Убили собаку пёструю дружинники.
– Ну, в чём теперь смерть моя, колдун? Соврал ты. Повесить его на дереве ясеневом.
И спросил князь у тиудина, «в чём смерть моя»?
Зажёг тиудин костёр, разогрел бубен, и стал плясать, пока не умаялся. И молвил «В коне твоём сивом, смерть твоя, княже».
– Отроки, убейте коня.
Вздохнули отроки, но исполнили.
– Ну, в чём теперь смерть моя, кудесник? Соврал ты. Повесить его на берёзе.
И спросил князь у валдина, «в чём смерть моя»?
Наполнил валдин чашу-лбицу и стал из неё плескать пиво, молоко и мёд. На все четыре стороны плеснул и говорит «В жене твоей ясноглазой, смерь твоя, княже».
– Отроки, убейте жену мою!
Испугались отроки, но не посмели князя ослушаться.
– Ну, в чём теперь смерть моя, волхв? Соврал ты. Повесить его на дубе.