– Давай-ка мы, родненькая, ещё раз и с более жаркой молитвой обратимся к Богу. Если ты мне не веришь, то поверь Создавшему нас. Он ведь одним словом может сотворить все по воле своей или слепить из глины человека и вдохнуть жизнь. Так что долепить недостающие по Его воле созданное творение для Него не составляет сложности.
– Ну ладно. Я уже сама замучалась, родных достала, а как хоть немного успокоиться, не знаю.
– Сейчас полегчает, дитятко, помогай мне. Господь сказал – «Где двое обо Мне, там Я третий».
Леночка утвердительно кивнула головой.
Вычитка – это бой с нечистым. Он изощренный искуситель, похититель и мерзкий пленитель душ человеческих, очень усердно работает над теми, кто устремил свой взор к Богу. А тут такая возможность внести пусть тайное малюсенькое колебание и смущение в вере, может, в дальнейшем удастся полностью поглотить намеченную жертву.
Молюсь и чем мощнее, воодушевленнее воззвание к Высшим Силам, тем тяжелее и хуже мне становится. Зато чудо в животе оживилось, чувствую радость наполняет всё его естество. С умилением, любовью ложу руки на подпрыгивающее и жаждущее жизни Божие творение, дающее всем знать, что в утробе не рефлекс, а полноценный ребенок. Мы видим друг друга. Я с восторгом снова и снова доказываю матери, что дите в идеальном состоянии.
– Такой хорошенький, что хочется залезть руками внутрь животика и погладить. Чувствуешь, ведь, что вытворяет. Ты не первый раз мать, знакома со всеми ощущениями. Успокойся, пусть все идет как идет.
От явной помощи Богородицы и Пресвятой Троицы Лена почувствовала облегчение и рассказала, что её принял известный в церковном мире монах из Сергиевой Лавры. Долго беседовал, благословил на самостоятельные роды и дал молитву, если Господь помилует, ребенок родится и будет при смерти, то чтобы мать сама окрестила его.
– Неимоверной тяжести испытание обрушилось на вас с мужем и на ваших близких, но ты только оглянись сколько за тебя молится сильнейших столпов православия: в Сергиевой Лавре, в Оптине старец, в деревне батюшка денно и нощно помнит и молится, в твоем городе приходской священник, родные и я грешная со всей семьей просим у Бога помощи телу твоему и крепости духу.
– Да. Я уже об этом думала. Спасибо вам. У меня перед глазами то изображение на УЗИ, и из головы не выходят страшные слова, перечисляющие пороки ребеночка. Скажите, пожалуйста, а он выживет? А если калека? Как бы мне хотелось, чтобы все было нормально.
Наглаживая животик, разговариваю с активно двигающимся в нем малышом:
– Видишь, мать волнуется. Ты почаще отзывайся,
пусть знает, что ты молодец, удалец. Женщина мягко, приятно улыбнулась.
– Да он и так, особенно при вас скачет. Наверное чувствует что-то. Понимает.
– Конечно, чувствует. Мне как-то раз привезли беременную женщину на седьмом месяце. Тоже хотели убить. Ребеночек вообще не шевелился. Я её положила и
начала молиться. Эх, как дите заиграло в животе, женщина себе давай кричать от радости – «Бьется, бьется!». Муж влетел в комнату перепуганный, кто тут бьется. Смеху было. Я ему говорю: – Ну не я же, и не у меня, а твоё у твоей жены. Живой и здоровый. Носите с Богом и рожайте с Богом. Вот такие бывают случаи.
– А что же с ним было? Почему не стучал?
– Были в отпуске у родственников в деревне и ей на встречу попалась бывшая девушка мужа. Сказала, как отрубила. В точности не буду тебе передавать, а вкратце что-то на подобие: Что он меня обидел, ну пусть и ему никогда не услышать свое дитя. Сила сказанного тут же возымела действие.
– У меня ведь тоже когда-то была порча. Вы вычитывали, и наверное, во время беременности снова кто-то постарался.
– Ох уж, эти «старатели», сколько от них бед, болезней, смертей, разводов, материнских проблем. Да откроет Господь духовные очи всякому, кто в сердце своем поселил зло или удумал худое. Ведь, что посеял, то и пожнешь, и только как с одного зернышка много в колоске зерняток, так же и добро и зло. Даже мысленное пожелание, как говорят, на эмоциях выраженное, обязательно даст свои плоды и приумножится. Да будут наши слова, мысли, поступки, дела, сны и явь, все исходящее из сердец и уст наших во власти Божей.
– Вы сегодня так долго со мной.
– Если бы ты знала, как хочется защитить вас с малышом. Ты уж не пей никаких лекарств.
– Как не пей, когда врачи настаивают, говорят, это всё надо для ребенка.
– Ну что же, поступай как знаешь. Одно пойми, теперь
они будут правдами и неправдами вредить вам. Лена немного осуждающе возмутилась.
– Им-то какая выгода от того, что он умрет?
– Сама подумай. О тебе знает почти весь город, и если их диагноз не подтвердится, тогда и так очень сильно испорченная репутация врачебного профессионализма грязненько запахнет. Придется искать виноватого, а так, если умрет, то концы в воду.
– Я вас поняла. Буду Богу молиться и уповать на Его милость. Помогла Елене подняться, провела за ворота, крепко обняла и перекрестила.
Потянулись дни ожидания. Почти каждый день перезванивались с сестрой. Спрашивали о самочувствии, говорили с Леной. Она всегда бодро отвечала, что чувствует себя прекрасно.
Вот, ведь духовное чутье – какая штука загадочная. С Леной то все прекрасно, а на душе тревога необъяснимая. Чувствую готовят пакость какую-то и помочь-то чем – не придумаешь. Так и вышло.
Звонок. Лену на скорой увезли, воды отошли. Причем увезли в больницу, которая официально закрыта на ремонт и рожениц там нет, всех везут в другую, очень хорошую больницу областного значения. А Лену привезли в пустую, временно закрытую больницу. Как беда, снова куда? До Бога. Время от времени смотрю на неё духовным взором. Дитятко забилось в левую часть живота, терпит страх, но живое. Снова звонят, что ей дают какие-то таблетки, чтобы вызвать роды. Господи помилуй. Какие роды? Если плод без жидкости уже столько времени, почему не делают кесарево. Его еще можно спасти.
Родственница, опытный врач, и та завозмущалась. Просит, чтобы звонили лечащему врачу и узнавали, что за таблетки дают женщине. Оказалось, что мы все в ужасе от таких действий. Это все равно что самому хочется хватать врачей за руки и умолять, чтобы хоть что-то предприняли для спасения живого человечка. Как моряки в подводной лодке гибли, хотя слышали стук водолазов о корпус. На другой день утром снова помчалась душой к ставшим уже такими родными маме и малышу. Всё. Пусто. Ребёнок мертв. Ходим как в воду опущенные. Потом уже сообщили, что начались роды и чуть позже, что ребенок родился мертвым. Что и требовалось доказать. Все в напряженном ожидании… Какой???
Сестра сказала, что малыш умер, а мать здорова и все хорошо. Господи! Слава Богу, что сама жива. Дома муж и сын. Им без мамы никак нельзя. Они тоже натерпелись, видя все восемь месяцев мамины страдания.
Звонит Лена.
– Здравствуйте. Спаси вас Бог. Вы оказались правы. Ребенок абсолютно совершенен. Есть ручки, ножки, позвоночник, голова. Все есть. Я попросила, и мне его сразу показали. Он очень красивый.
Слышу начинает плакать.
– Моя, ты, лапонька. Моя ты, девочка родненькая. Слава Богу, что ты жива и здорова. Значит окрестить не удалось?
– Да. Он же сыночек мой родился мертвым. Врачи сказали, что в проходе задохнулся и что воды были зеленоватые.
– Благодари Батюшек, монахов за то, что крепко держались и тебя удержали от греха детоубийства.
– Вы правы. Без такой мощной поддержки я бы
сдалась и еще на ранних сроках сделала бы аборт. Плачет. Плачет и снова говорит:
– Бабушка. Он такой красивый. Мне хочется прижать его к себе и целовать, целовать. Сыночек мой, кровинушка моя, солнышко родное. Вы ведь меня столько просили, уверяли, что все нормально.
Плачем уже обе. И сейчас пишу и, Господи помилуй, не могу унять горьких слез.
– Терпи, Леночка. Если я, старая, никогда не забуду того стука в мои ладони, той радости, которую излучало дитятко, то ты уж и подавно вовек не забудешь о своем красавце.
Лена дальше рассказывает, что ей отдадут сына на третий день и они хотят похоронить его на могиле прабабушки.
Я же, моля Бога, стала искать душечку погибшего младенца. Велика слава Твоя Боже на Небесах. Велика сила и милость для верующих на земле живущих. Смотрю, а малыш необыкновенной красоты, розовощекий, как с мороза, с пухленькими ручками и ножками, нежно обхватив маму с затылка ручками за виски, целует её в макушку.
Перебиваю Лену и почти кричу:
– Лена, Лена, сын рядом. Притихни, не рыдай, сиди
тихо и попробуй поймать душой его присутствие. Волнение огромной силы накатило на обеих.
– Вы знаете, я что-то чувствовала, а что – не пойму.
– Гладит он тебя по голове и целует. Одет интересно, так в старину малышей одевали. На ребенке длинная до щиколоток с рукавами рубашечка светло-голубого цвета, как из нежнейшего шелка. А глаза-то какие, как у взрослого человека. Смотрим с ним друг на друга и тысячи километров стираются, их просто нет между нами.
Моя милая Лена. Пусть это известие облегчит то, что ты видела въявь.
Перед разговором о родах мы общались с её сестрой, приехавшей к нам домой. Ирина плакала, звонила в Оптину к старцу, рассказала, переживая, что младенец останется не крещенный. Потом, смотря в мои глаза, стала просить.
– Матушка, дайте ему имя. Ведь он, хоть и мертвый, но родился, как же без имени, ведь за него нужно молиться.
Я опешила. Понимая, что не имею никакого права, стала отнекиваться.
– Нет, Ира. Это их сын, пусть и дают имя, я же, грешная, не имею на это никакого права. Сестра Лены, плача, уверяла, что они назовут ребенка, как я скажу.
О Господи, прости и помилуй. Стала в мыслях перебирать мужские имена. Хотелось, чтобы было не только родное имя, но и чтобы это имя носил любимый святой. Сразу же в голове промелькнула мысль. Николай.
И святой сверхсовершенен, скорый помощник во всех нуждах и отец у сестер Николай.
– Можно Николаем назвать, если родители захотят.
– Ой, как здорово. – Захлопала в ладоши Ирина.
Вот поговорили, и Ира вышла на улицу, а я после этого стала разговаривать с Леной о том, как прошли роды и её самочувствии. Дошли до момента, когда Лена меня спросила:
– А можно я ему имя дам?
– Конечно. Ты же мать. Уже надумала какое?
В ожидании я замерла:
– Николай хочу назвать. Думаю, пусть будет как мой папа.
– Умница. Конечно Николай. Подожди, не клади трубку, я твоей сестре расскажу, как ты решила сына назвать.
Зову Ирочку. Это же надо какое совпадение. Рассказала о Ленином предложении, удивляясь такому прекрасному совпадению, возблагодарила Небеса.
Может, это кому-нибудь покажется чем-то неестественным и не обязательно об этом всем рассказывать. У каждого свое горе, но если есть рядом любящие, понимающие люди, тогда хоть маленькая его частичка перекладывается на их плечи. Пусть же Бог дарует нам истинных, светлых, мудрых братьев и сестер во Христе. Да будет путь наш земной легок и радостен. Мир всем.
Снова возвращаюсь к Лене. Еще один вопрос остался открытым. Ребенок умер некрещеным. Ира умоляюще смотрит в глаза.
– Неужели столько страданий и все напрасно, его так и похоронят некрещеным?
– Самой очень тяжело об этом думать. Верим во Христа, любим Христа, крестимся ради спасения во Христе и со Христом. Как поступить, ума не приложу. Перед тем как закопать, будете омывать, добавьте святой водички, почитайте «Отче Наш», а об остальном я спрошу у Светлых Сил, какой мне дадут ответ, об этом вам потом расскажу.
Все разъехались, день подошел к завершению. Уже поздней ночью стала просить Господа помочь разрешить эту просьбу. Ответ пришел в одно мгновение. И на чистый лист бумаги легли слова чудесной молитвы:
«Взываю к вам Небеса Святые, я раба Божия (имя), имевшая плод во чреве своем, погибший, прежде чем вдохнул земного бытия и не успевший принять крови Христовой, примите чадо мое во Царстивии Своем. Имя ему нарекла (имя). Ты же, святой угодниче Божий, Иоанн Предтече Господень, окрести дитятко мое, душу его, яко крестил всех приходящих к тебе со Христом в земной жизни. Да будет чадо мое крещеным, и да обрету его на Небесах радостным в милости Божией».
В дальнейшем все самые тяжелые сомнения, сокрушения об умершем и не крещеном младенце развеялись благодаря такой же огромной поддержке старцев и священников. Все, кроме одного, сказавшего, что о младенце Николае нужно молиться святому Уару, как о некрещеном, пришли к единому мнению, что раз мать во время беременности часто посещала храм, исповедовалась и причащалась, значит дитя в утробе принимало Тело Христово, выходит младенец еще до рождения был причислен матерью к христианству.
– Коленьку будут отпевать в храме! – сообщила мне Лена.
Да какой же молодец священник, который принял такое решение. Это же матери, перенесшей столько страданий ради спасения души своего ребенка, духовное спокойствие на всю жизнь.
– Слава Богу, моя хорошая.
– Мне отдали сыночка, запеленали сильно и головка закутана. Сказали, что деформированная. А я ведь его очень хорошо видела. Все прекрасно у него с головой было.
– Сейчас уже все равно, что они сказали. Главное, что ты все сделала правильно. Остальное на их совести.
Ясно, что делали вскрытие, но говорить об этом и так убитой горем матери было бы кощунством.
– Я сама положила его в гробик, одела на него свой крестик, сбрызнула святой водой, прочитала «Отче Наш». Не знаю, правильно ли все сделала или нет?
– Похоронили получается рядом с твоей бабушкой? Слышу плачет, шмыгает носиком.
–Тихо моя родная, тихо. Помнишь я тебе рассказывала, как сынок гладил тебя по голове?
– Ну да. Спасибо. Мне от этого легче.
– А теперь представь себе, как ребенок любит своего отца. Это неземная любовь. Малыш стоит рядом с папой, который, спрятавшись от соболезнующих людей, сидит, обхватив голову руками с посеревшим от удара судьбы лицом, и снизу вверх заглядывает отцу в лицо. Ручки ребенка лежат на коленях такого родного и близкого папы.
В трубке стало тихо, потом вопрос:
– Правда?
– Можешь поверить. И еще, сейчас твой сын примерно пятилетнего возраста, с такими же, как он, детками играет на великолепной лужайке. Бегают, резвятся, а вокруг кольцом почти касаясь одежды друг друга в воздухе, сантиметров двадцать пять от земли, стоят Ангелы. Огромные, в длинных одеждах, как из грубого полотна, безотрывно наблюдая за новоприбывшими, погибшими в земной жизни детьми. Немного насторожил тот факт, что Ангелы совсем не улыбаются, на их лицах отражена готовность к бою. Господи помилуй!