Пройдя через КПП, Саша отправился в расположение батальона, нужно было доложить командиру роты о прибытии.
– Дежурный по роте, на выход! – прокричал дневальный и отдал воинское приветствие вошедшему офицеру.
– Отставить! – скомандовал Саша. – Где командир второй роты?
– В канцелярии.
В канцелярии, кроме «второго» ротного, были ещё офицеры батальона и что-то громко обсуждали.
– А, Сан Саныч, проходи, – сказал ротный, сопровождая жестом приглашение войти. – Проводил супругу?
– Да. Вечером будет на месте. А что случилось? Ваш крик на улице слышно.
– А вот ты сейчас сходишь на беседу к особисту полка, узнаешь, – ответил ротный. – Он тебя с самого утра дожидается.
– Чего я у него забыл?
– Я серьёзно. Ступай, Сан Саныч, он ждёт.
Саша вышел из расположения батальона и направился в штаб полка. Кабинет начальника Особого отдела полка располагался на первом этаже. Входная дверь в кабинет была в маленьком, плохо освещённом коридорчике, отдельно от остальных помещений штаба – служба, чьё неусыпное око следит за всем и вся, сама не любила быть на виду. Саша постучал в дверь, удары о стальной лист двери гулко прозвучали в тишине коридорчика.
– Войдите!
– Лейтенант Назаров, по вашему…
– Проходите, присаживайтесь, – перебил Сашу особист.
Начальник Особого отдела майор Иванов сидел во главе своего рабочего стола и продолжал разговаривать с каким-то человеком, одетым в гражданскую одежду. По тому, как тот держался и как к нему обращался особист, Саша понял, что это какой-то начальник из контрразведывательного ведомства.
– Это лейтенант Назаров Александр Александрович, – сказал особист. – Последний из отобранных нами кандидатов. В дивизии с июля девяносто третьего года. За время службы зарекомендовал себя положительно. Технически грамотен. У нашей службы к данному офицеру вопросов не возникало. Пользуется авторитетом у сослуживцев и подчинённых. Женат. Проживают с женой в семейном общежитии. Жена на восьмом месяце беременности, сегодня он отправил её к родителям в Казань.
«Даже это знают?! Хотя ротный, наверное, рассказал ему, где я был с утра?» – подумал Саша.
Пока особист докладывал анкетные данные, незнакомец рассматривал Александра своим цепким взглядом. Саше даже показалось, что его взгляд проникал в него, как рентгеновские лучи.
– Кандидатура подходящая, – заговорил незнакомец. – Александр Александрович, у меня к вам есть одно интересное предложение. Сначала я расскажу, что и как, а после отвечу на ваши вопросы. Для начала позвольте представиться. Зовут меня Дятлов Иван Михайлович, майор Федеральной службы контрразведки. Нами подбираются люди из числа добровольцев для выполнения задания на территории одной из республик Северного Кавказа. Задание государственной важности, а потому – секретное…
После беседы с Иваном Михайловичем Саша вышел готовым убыть в командировку, а в нагрудном кармане его кителя лежали десять новеньких стотысячных купюр, свёрнутых пополам. Учитывая тот факт, что данный разговор состоялся накануне убытия в командировку, то на сборы оставались вечер и ночь. Обдумывая предстоящие сборы, вернулся в расположение батальона. Поднявшись на этаж, махнул дневальному – «молчи, мол» – и направился в канцелярию.
– Что, ещё один долбо… б согласился? – спросил, почти прокричав, ротный. – Я не пойму, мужики, вам что, на задницу приключений не хватает? Ладно, молчи, что сделано, то сделано. Мужики мне всё рассказали. Иди, готовься, авантюрист.
– Спасибо на добром слове, командир, – съязвил Саша, повернулся и пошёл на выход.
– Саня, – окликнул его в дверях ротный, встал и подошёл. – Я не знаю, в какое дерьмо вас суют, поэтому не могу советовать что-то конкретное, ты, главное, не лезь на рожон. Ты парень толковый, думай, прежде чем что-то сделать. Не обижайся на меня, это я так, в сердцах на тебя накинулся. Ну, иди с богом.
Офицеры попрощались, и Саша вышел из канцелярии. По пути домой он зашёл на узел связи к своему старому приятелю и попросил того посодействовать в организации междугороднего звонка сегодня вечером.
– Да нет проблем, – ответил приятель. – Я предупрежу дежурного, приходи, всё будет в лучшем виде.
Придя домой, Саша приступил к сборам. Выгреб из холодильника все продукты, которые не переживут долгой командировки. Что можно было съесть сегодня вечером и завтра утром – оставил, остальное в ведро. Уложил в сумку рыбные консервы и тушёную говядину из домашних запасов. Собрал необходимые вещи, от нижнего белья до тёплого свитера. Решил, что поедет в своём танковом комбинезоне без знаков отличия, а под него наденет гражданскую рубашку и свитер, на голову – вязаную шапку.
«Чем не гражданский человек? Да в таком виде по улице ходит каждый пятый россиянин», – подумал он.
Уложил в сумку верх от другого комбинезона – в одном ходить, в другом обслуживать технику. Сумка получилась увесистой, ничего, своя ноша не тянет. Приготовил походную аптечку. Вроде бы всё. Из запланированного остался поход на узел связи…
Будильник зазвонил неожиданно. Саша открыл глаза, тело ныло, голова тяжёлая, как будто накануне он перебрал крепких напитков. В общем, он совершенно не отдохнул.
«По дороге посплю», – успокоил себя и отправился в душевую комнату. На завтрак, как и планировал, доел всё, что осталось из скоропортящихся продуктов, ещё раз проверил сумку, оделся и присел «на дорожку».
На площадке возле КПП дивизии уже суетилась большая группа людей. Поздоровавшись с теми, кого знал, присоединился к разговору. Кто-то курил, кто-то травил байки, и по площадке периодически разносился дружный смех мужиков. Примерно через полчаса к КПП подъехали два «Икаруса». Из первого вышел Иван Михайлович, тот самый контрразведчик, который беседовал с ним накануне.
– Товарищи! – обратился он к присутствующим. – Попрошу внимания! Сейчас проведём перекличку, после чего занимаем места в автобусах и в путь!
Через двадцать минут, дымя чёрным дымом из выхлопных труб, автобусы отъехали от КПП, увозя полсотни людей в неизвестность. Как только автобусы начали движение, Саша закрыл глаза и сразу же уснул, благо мягкое, с высокой спинкой кресло автобуса позволяло это сделать.
Спустя какое-то время он проснулся, но открывать глаза не спешил, сидел, прислушиваясь к окружающим его звукам. Где-то болтали мужики, всё так же громко смеясь. В воздухе чувствовался запах сгоревшего авиационного керосина и табака. Открыл глаза. Автобус стоял на кромке лётного поля, невдалеке были видны самолёты военно-транспортной авиации.
– Куда нас привезли? – спросил он у соседа по креслу, старшего лейтенанта Сергея Круглова.
Сергей окончил то же училище, что и Саша, только на год раньше. Они хорошо знали друг друга ещё с курсантской скамьи, а сейчас служили в одном танковом батальоне, но в разных ротах. Сергей жил с женой и шестимесячным сыном в том же общежитии, в комнате напротив. Его жена Марина дружила с Наташей.
– А ты, братец, силён поспать, – ответил Сергей. – На аэродром «Чкаловский» нас привезли. Второй час уже стоим, а чего стоим, кого ждём, непонятно. В тех автобусах ещё людей привезли, таких же, как мы. Говорят, из Солнечногорска и Таманской дивизии. Я прикинул, нас здесь столько, что полноценный танковый батальон можно укомплектовать. Не многовато ли инструкторов, как думаешь? Сколько ж тогда человек нам предстоит обучить?
– На танковый полк, не меньше, – ответил Саша и вышел из автобуса…
3
Майрбек Атлангериев был в восторге от новой власти во главе с Джохаром Дудаевым. Ещё бы! Ему, молодому парню, которому недавно исполнилось двадцать два года, корячился реальный срок, девять лет колонии строгого режима как минимум. Но буквально перед самым судом он чудесным образом оказывается на свободе, и с «чистой» совестью! Благодаря распоряжению Дудаева на воле оказались уголовники всех мастей, Майрбек в их числе.
Всё началось в конце восьмидесятых годов. Попал он служить в одну из воинских частей Сибирского военного округа, в артиллерийский дивизион, наводчиком противотанкового орудия. Как говорится, масть катила, служба подходила к концу. И надо же было такому случиться! Один из молодых солдатиков, этот «душара» конченый, посмел огрызнуться ему, «дедушке». Пришлось преподать урок уважительного отношения к старослужащему товарищу. Ну, вспылил, не рассчитал силу. С кем не бывает? Не убил ведь. Подумаешь, у парня сломана челюсть и выбито несколько зубов, повреждена барабанная перепонка и частично оторвано ухо. «Духа» вылечат, а несчастному «дедушке» светил дисциплинарный батальон.
«Как бы не так!» – решил для себя Майрбек и пустился в бега.
Через три недели скитаний по городам и весям осел в родном Грозном. О трудоустройстве не могло быть и речи, а жить хотелось, причём красиво жить. И началось! Грабежи, разбойные нападения, «командировки» в Москву для оказания помощи землякам в налаживании криминального бизнеса. Не гнушался Майрбек и изнасилованиями, благо русскоязычных женщин и их сочных молоденьких дочурок было полным-полно в республике. Так продолжалось больше года, пока преступную группу, в которой он состоял, не повязали на месте очередного преступления. Закрыли славного парня Майрбека в камере Грозненского СИЗО. Через неделю вывели на очередной допрос.
– Ну, что, орёл, долетался? – начал допрос матёрый, повидавший всё и вся за долгие годы службы следователь.
Здоровенный чеченец спортивного телосложения, ростом под метр восемьдесят с массивной челюстью и перебитым носом, наверное, профессионально занимавшийся боксом, сидел за письменным столом, потирая ладони. Казалось, что короткие рукава его коричневой футболки того и гляди лопнут, распираемые бицепсами. Когда Майрбек увидал этого «франкенштейна» и размеры его кулаков, у него внутри всё похолодело, потому что эта «машина» способна только калечить или убивать. Предчувствия его не обманули.
– На понт берёшь? Ничего на меня нет и быть не может, – попытался оправдаться Майрбек. – Я мимо проходил, когда мусора налетели.
– Конечно, мимо проходил. Я разве спорю? – сказал следователь, вставая из-за стола и обматывая кулак правой руки вафельным полотенцем. – И зовут тебя Лечи Нухаев? И ты ничего не видел и не слышал и вообще ни в чём не виноват. Так?
– Так! – успел промямлить Майрбек, прежде чем следователь сокрушительным ударом в область правого подреберья свалил его с табурета.
Мало того, что от удара перехватило дыхалку, так ещё и головой стукнулся об угол сейфа при падении.
– Беспредел творишь, начальник! – выдавил из себя сквозь кашель Майрбек, как только начал дышать.
Вместо ответа следователь поднял его за шиворот и вторым ударом, только в район солнечного сплетения, сложил пополам.
– Это ты мне, падаль, про беспредел базаришь? – следователь разогнул скрюченное, кашляющее тело и силой усадил обратно на табурет. – А покалеченный тобою и оглохший на одно ухо рядовой Укропцев – это беспредел?
Майрбек потерял дар речи от неожиданности. Он думал, что тот случай уже забылся.
– А между тем это тянет на срок до двух лет, по статье двести сорок четвёртой: неуставные отношения. И это – раз! – и очередной удар свалил Майрбека на пол. – Я тебе разрешал покидать табурет? – гаркнул «франкенштейн», усаживая обмякшее тело на прежнее место. – Натворил дел, обоссался и дёру! А это, согласно статье двести сорок седьмой – дезертирство – тянет на срок от трёх до семи лет. Это – два! – Майрбек опять оказался на полу.
Следователь водрузил импровизированную боксёрскую грушу обратно на табурет.
– Чёрт с ним, с этим русским. Россия большая, баб много, нарожают ещё. Но в этот раз ты и твои подельники облажались по-крупному! Обидели вы хорошего, уважаемого человека, и ваше счастье, что обошлось без мокрухи. Сейчас ваши действия тянут на срок от шести до пятнадцати лет по статье сто сорок шестой: разбой по предварительному сговору группой лиц.
– Никакого сговора не было! – кашляя, выговорил Майрбек.
– А ты говорил, что мимо шёл?! Как же так, дорогой ты мой Майрбек Атлангериев? Это – три! – опять грязный, с кровавыми плевками пол оказался перед лицом Майрбека.
Следователь снял полотенце с руки и сел за письменный стол.
– Что, гнида, удивлён? Вот твоё личное дело, – следователь показал папку. – И нечего здесь в «незнанку» играть!
Через час с небольшим Майрбек лежал на шконке в душной переполненной камере, уткнувшись лицом в стену, приходил в себя и готовился к худшему. Чистосердечного признания следователь от него так и не добился.
– Вот суки, что творят! – сказал один из новеньких сидельцев, появившийся в «хате», пока Майрбек был на допросе.
Майрбек, превозмогая боль, нехотя повернул голову, посмотрел на новенького и сразу же узнал его. Это был его старый знакомый Хизар Дакаев. Они жили в одном доме. Перед тем как уйти в армию, Майрбек и Хизар вместе тусовались, несмотря на то, что особой дружбы и доверия между ними не было. Они были совершенно разными людьми. Майрбек окончил десять классов школы, ему нравилась математика, поэтому и попал служить в артиллерию, а Хизар после седьмого класса бросил школу и сидел на шее у родителей. Диагноз: «лёгкая степень умственной отсталости – дебильность», выставленный врачами в детстве, накладывал свой отпечаток на всё. Хизар отличался от своих сверстников патологической жестокостью, был труслив и туп, хотя во всех уличных потасовках был в первых рядах. Как это сочеталось, непонятно. Перевалив двадцатилетний рубеж, Хизар ушёл из дома. Родители вздохнули с облегчением. Жить как-то нужно было, а зарабатывать на жизнь честным трудом совершенно не хотелось. Разгул бандитизма в республике пришёлся как нельзя кстати. Улица и группировки с распростёртыми объятиями приняли Хизара. Сколько дорожка ни вьётся, а всё равно приводит к развилке. Направо пойдёшь – в тюрьму попадёшь. Налево пойдёшь – могильный холмик найдёшь. Так он оказался в одной камере СИЗО с Майрбеком и светившим ему сроком – от трёх до семи лет за хулиганство по двести шестой статье. Отмазаться, сославшись на врождённое заболевание, не получилось, эксперты не стали заморачиваться и признали его дееспособным. В камере товарищеские отношения, прерванные службой в армии одного из них, вышли на новый уровень.
Через месяц затворничества Майрбека вывели из камеры на очередной допрос и привели в комнату, которая за это время стала для него родной. За решётчатым окном под самым потолком комнаты светило тёплое октябрьское солнце 1991 года. За столом сидел всё тот же матёрый следователь. Перед ним на столе лежала папка уголовного дела и знакомое до боли, в прямом смысле этого слова, вафельное полотенце.
– Ну что, не надумал говорить правду? – начал допрос следователь.
Майрбек молчал, неотрывно глядя на полотенце.
– Можешь молчать, вопрос по тебе уже решён, суда не будет.
Майрбек поднял глаза на следователя, впервые проявив интерес к разговору.
– Что смотришь? Решено тебя и твоих подельников отдать родственникам обиженного вами человека.
Майрбек испугался не на шутку. Он догадывался, какая участь ожидает его, попади он в руки родни этого терпилы7, и вот мысли материализовались.
– А если я напишу чистосердечное признание? – спросил полушёпотом Майрбек. – Уж лучше срок мотать.
– Ладно, расслабься! А то всю комнату зассышь от страха, – ухмыльнулся следователь. – Тебе повезло. Джохар решил дать таким ублюдкам, как ты, амнистию. Для тебя есть одно «но». В республике создаётся президентская гвардия и вооружённые силы. Учитывая твою воинскую специальность, решено предложить тебе поступить на службу в полк полевой артиллерии. Согласишься служить республике и человеку, благодаря которому ты не будешь кормить лагерных вшей, – молодец. Откажешься…