Утром Она улетела, и всё тревожное, грустное, спряталось, когда Джон крепко обнял и расцеловал её, встретив в Дублинском аэропорту. За прошедший год его колючая борода стала совсем белой, зато Айлин совсем не изменилась. И в доме у них почти ничего не изменилось, только появился очередной, четвёртый по счёту, «усыновлённый пес» … Дом Джона и Айлин, её давних друзей, был тёплым, там места хватало всем, и тепла… Там она часами сидела у камина, долго-долго сидела, подбрасывая куски угля в огонь и подталкивая их в пламя огромными чёрными щипцами, напоминающими орудие средневековых пыток. Камин у ирландцев – святое, это уже не ирландский дом, если в нём нет камина… а просто жилище…
И в этом доме она чувствовала себя ребёнком, потому что в постели, заботливо приготовленной Айлин, каждый вечер лежала грелка с горячей водой. Смешная грелка в мягком белом футляре, напоминающем носок домашней вязки… Айлин знает, что она жуткая мерзлячка…
Когда вечером, незадолго до отъезда, они прогуливались по берегу моря, снова подумалось о нём, о том Авторе… Захотелось, чтобы и Он шёл рядом… Может, тогда и ему стало бы легко и спокойно, если бы Он просто шёл рядом, потому что Ирландское море – оно такое… ну, оно настоящее, что ли… Оно даже летом не слишком тёплое, и не такое яркое, нарядное, как Красное, с его ухоженными пляжами, зато настоящее…
Чтобы написать письмо Автору, надо было открыть свою страничку. Она так и осталась пустой, её страничка, а Е-мейл улетел. Потом Она пожалела, что написала, вернее, заволновалась, правильно ли это было… что Она всё так и написала, рассказала, что опоздала на самолет, а потом читала его рассказы… И что они очень пронзительные, от них больно… И так не должно быть, потому что в жизни ведь по-всякому. Вот, пусть он пишет, обязательно пишет дальше, только так быть не должно, что всё плохо… все рассказы с плохим концом…
Он тоже, Он заволновался тоже, когда получил тот Е-мейл, потому что всё в нём было как-то необыкновенно искренне, без всякого потаённого смысла, без желания познакомиться, как это бывало у некоторых женщин, которые читали его рассказы, а затем писали рецензии и письма автору тоже писали… Это… это было словно тебе улыбнулись издалека, а потом прижались к твоему плечу и сказали, что всё обязательно, всё непременно будет хорошо, ты только верь…
Он не знал, какая она, сколько ей лет… И всё это было непонятно, что он заволновался, у него даже покраснел нос, его большой нос, которого он стеснялся… И то, что ответил ей, совсем непонятно. Не собирался Он вовсе с кем-то переписываться…
Потом они долго удивлялись, что Пути… те самые Пути… и желание, не зная друг друга, хотеть очутиться рядом, хотя это совсем по-детски, да…? Словно он есть на самом деле, тот цветик-семицветик, стоит только сорвать лепесток и… Так ведь не бывает, правда… не зная, хотеть очутиться рядом…
Оказывается, бывает. Чтобы не говорили, какую подоплёку не искали бы те, кто объясняет виртуальные отношения неустроенностью, поиском свежих эмоций, одиночеством… Чтобы не говорили… Да и кто это может знать, почему и как иногда совершенно незнакомых людей бросает друг к другу, здесь, в этом шумном реальном мире, и в пространстве, которое принято называть виртуальным? Это все тайна, тайна для людей, которую не спешат раскрывать Небеса, зная наперёд, прыгать с крутого утёса своей Судьбы можно и тогда, когда, казалось бы, уже всё расписано Там… Прыгнуть и… лететь, замирая, умирая, и вновь, воскресая, чтобы лететь…
Поначалу Она даже злилась из-за того, что завязалась эта переписка… Вернее, злилась на себя, оттого, что стала так ждать его писем, а ещё – скучать но нему. Его Е-мейлы были короткими, но разве важно, сколько их, слов… Это было счастье, открыв почту, прочитать: «Приветствую тебя! Видишь большой лопух с божьей коровкой?! Он с моего огорода! Мой тебе подарок :) Не грусти, пусть день будет мягким». И день становился мягким, и уходило «рваное» настроение, потому что был лопух и божья коровка на нём… И нельзя было не улыбнуться… И Она всё время удивлялась, что можно так вот «прикасаться» друг к другу… Незримо прикасаться сердцем… И беречь друг друга, не расспрашивая, не выспрашивая, понимая, что у каждого за спиной слишком много того, бездонно-горького, что пропитало их жизни насквозь.
Наверное, их роман, их виртуальное общение, были странными. Без приторно-ласковых слов, обещаний скорого свидания… Но в какой-то момент из писем почти исчез и легкий, шутливый тон. Что-то изменилось. Они будто замерли, прислушиваясь, приглядываясь к себе, словно поверить не могли… Что оно такое… бесконечное доверие друг к другу вперемешку со щемящим чувством грусти от того, что некий «сбой» случился в своё время во Вселенной. А он, наверняка, был, этот «сбой», раз их встреча, пусть себе и виртуальная, произошла только теперь…
Лишь спустя полгода он решился позвонить… А ещё рассказать о себе, хотя Она и не просила… Она, словно уже видела, это «плохое кино» … Это Он так сказал, что у него было в жизни, как в плохом кино…
Люба… Самая красивая девочка на потоке, и имя, самое красивое… Их, девочек, на физфаке было немного. Она была очень яркая и умная. Редкое сочетание. И Он никогда не думал, что она согласится стать его женой. Потому что Он не умел петь и играть на гитаре, как его друг Вовка, Он даже танцевать толком не умел… Цветы – да. Цветы он ей приносил, а когда от стипендии ничего не оставалось, Он приносил каштаны… Той осенью он приносил ей каштаны… И они были немного влажными, блестящими, словно глаза у лошади… Цветы, каштаны и стихи… Как получилось, что она выбрала его – загадка. Вовка шутил, «это потому, что ты большой и добрый». Ему часто говорили, что Он похож на медведя Умку, большой, добрый.
Добрый… Однажды, придя домой, Он увидел записку: «Так лучше, если я уйду. Прости». Наверное, так было действительно лучше, не видеть её глаз. Лучше и потому, что соседка только после ухода жены доложила о том, что Вовка уже как-то ночевал у них, когда Он уезжал к отцу в соседнюю область. Иначе… он просто убил или покалечил бы и её, и Вовку… А это – неправильно, разве удержать можно…
Пил? Да… Пил, гулял, пытаясь найти в каждой новой женщине черты Любы, той самой Любы… И женщин было много в его жизни, и ярких, молодых однодневок, и постарше, тех, кто прикипал к нему, искренне, по бабьи, пытаясь обогреть, обласкать, но в итоге он просто «ускользал» от них, от их заботы, их желания что-то узаконить, упорядочить.
Нет, он нисколько не осуждал разведённых, как и он, мужчин, вдовцов… тех, кто искал, с кем бы «доживать в старости». У него по-прежнему были желания, эти мужские желания женщины, потому что природа… Но Он понял, ни тепло, ни забота… ему не нужны, если просто «доживать». И это, до конца осмысленное понимание, пришло к нему после встречи с ней, встречи в том самом виртуальном, но теперь уже совершенно реальном для них пространстве… Враки, что мужчина не может оставаться один. Или он был «неправильным» мужчиной, потому что не хотел… просто «доживать»…?
Позвонил друг.
– Слышал, уже метро не только в Москве взрывают!
– Ты о чем…?
А потом Он не мог, не мог ни спрашивать, ни говорить. Включив телевизор, Он смотрел на экран и боялся смотреть… Почему-то, помимо воли, в памяти всплыла инсталляция, увиденная на заезжей выставке современного искусства…. Много-много крестов на чёрном поле и надпись… Не зная немецкого, Он уловил смысл: «Для государства – статистика». А рядом одинокий крест и снова надпись: «Для человека – трагедия».
А люди бежали, падали… Показалось, что мелькнула знакомая по фотографиям фигурка, худощавая, как у подростка. Она писала, что в этот день собиралась на книжную ярмарку, которая в пяти минутах от этой станции метро…
Мобилка, мобилка почему-то не находилась… да где, же эта мобилка чёртова…
Шёл гудок, один, другой, третий… И целая дюжина вызовов, неотвеченных вызовов. А потом были списки в интернете… Теперь оно быстро, в этом виртуальном мире… Можно узнать почти мгновенно то, что ты не хочешь знать, слышать, от чего ты хочешь закрыться ладонями, как когда-то хотела закрыться ладонями, прочитав его рассказы…
И вдруг ему подумалось, а ведь Она всегда рада была его слышать, и Он знал, что это так. Рада всегда, даже тогда, когда день был хлопотным и настроение «рваным», потому что неспокойно дома. Всегда рада, и это удивляло его… Такая неподдельная детская радость. А еще Она иногда молчала, и говорил лишь Он, и совсем не то, что хотел ей сказать… И только на последней минуте у него прорывалось поспешное «будь в настроении, целую тебя». Остальные слова словно исчезали в осенней дымке. Впрочем, отчасти они и были дымкой, сотканной из снов, надежд…. И в дымке этой витал еле слышный, почти неуловимый запах страха. Он боялся привязать её к себе словами… Так бывает, когда ты понимаешь, что человек тебе дорог, очень дорог. И тогда все самые важные слова остаются в той самой дымке, хотя они совсем простые, эти слова… Но уже случилось, то, чего Он опасался… Даже без тех, что в дымке, слов… Случилось, потому что Пути… И Он привязал её к себе уже навсегда…
Через два дня ему позвонила женщина. Голос был незнакомый. Он никак не мог понять, что ей надо… зачем он должен ехать на вокзал к половине десятого вечера… Выяснилось, это проводница, у которой был для него какой-то пакет.
Небо не обрушилось…. Оно оказалось не таким зыбким. Он сидел на кухне, у открытого настежь окна, и думал, что за миллиарды лет оно, небо, привыкло ко многому. На столе, рядом с раскрытой картонной коробкой и листком бумаги, стояла кружка, голубая ирландская кружка с овечками, которые прятались под зонтиками. Там ведь, на Зелёном острове, дожди часто… Дожди, а еще туманы, как и над Невским. Там и теперь моросил дрожащий, мелкий дождь. Овечки с кружки смотрели на него из-под зонтиков укоризненно, или ему казалось, что так они смотрят…
Буквы были вначале аккуратными, а потом «заспешили», Она торопилась.
«Здравствуй, счастье моё бирюзово-синее! Спешу передать тебе с Татьяной, бывшей соседкой, маленькую посылку. У неё сегодня рейс в Ваш город, представляешь!!! И всё впопыхах, хорошо, что хоть успела купить пару шоколадок… Там ещё кружка, та самая, которую я привезла из Ирландии. Помнишь, из неё мы пили с тобой «виртуальный» чай с листьями смородины… Ты ещё шутил, что, мол, смотри, не разбей её, это уже реликвия. Между прочим, через неделю год, как мы «встретились». Вот, это мой тебе подарок!!!
Буду ждать твоего звонка. Знаешь, никак не привыкну к тому, что можно тебя слышать. Обнимаю тебя, самый хороший, самый лучший в мире Умка. Береги себя!»
…Над его городом всё ещё шёл дождь… В ту ночь он шёл и над Корком, и над Дублином… И овечки с кружки смотрели на него из-под зонтиков укоризненно, или ему казалось, что так они смотрят…
Пока в Зиме летает жёлтый лист
– Привет!
– Привет, ну как ты?
– Хорошо… всё потихоньку…
– Рад тебе…
– А знаешь… у нас зима, мороз…
– Здесь тоже снег… как там…
тебя никто не обижает?
– Не беспокойся, всё со мной ОК. Ты во дворе?
И хоть теперь в перчатках?
– Минутку… это трактор чистит снег…
Немного приболел, но… всё теперь в порядке…
……………
Ты говори, не важен этот смысл,Как не важны вопросы и ответы,Пока в Зиме летает жёлтый Лист…Твоим дыханьем бережно согретый…(Наталья Ружицкая)* * *
Кому: Наталье
От кого: Ирене
Наталья, я хорошо помню тот день, когда ты открыла мне тайну сердца. Тогда я предложила тебе написать письмо любимому. Я – женщина, немало лет прожившая на белом свете, прекрасно понимала, что каждый принимает собственные решения на основе выработанного в течение жизни мировоззрения. Каждый обладает только ему присущими представлениями о нравственности и поступает в определённые моменты в соответствии с жизненным опытом. В то же время мы все, родившиеся в 50-ые – 60-ые годы прошлого столетия, очень похожи друг на друга своим мышлением, поэтому понимаем друг друга с полуслова. Наша психика устроена так, что нам часто нужна внутренняя поддержка, мнение рядом идущего, рекомендация, совет, дружеское участие…
И вот, когда ты не приняла мой совет написать любимому, я эту миссию взяла на себя. И, написав миниатюру «Прикосновение в пространстве», выставила её на литературном портале, где мы, втроём – я, ты и Он – иногда встречались. Я это сделала в надежде, что твой любимый автор прочтёт мои слова и, кто его знает, может, они помогут ему понять себя.
И всё же я не рискнула выставить её на портале Проза.ру, не посоветовавшись с тобой. Ты прочла, внесла несколько изменений в текст, таким образом поневоле став моим соавтором. Вот она, наша миниатюра.
Прикосновение в пространстве
Почему души наши слышат то, что невидимо и неслышимо в суете дней? Загадка.
«Бэсаме мучо – целуй меня крепко…». Не отпускай, не теряй меня в этом неустойчивом мире добра и зла…»
Вот и теперь чья-то боль и тревога услышаны и моей метущейся душой…
«Сердце болит от мысли потерять. Боль от невозможности счастья, до которого лишь руку протяни – один шаг, один миг, одно мгновение… Но какие-то путы вокруг, какие-то нити невидимые сплели паутину из невысказанных слов и мыслей. Лепестки белых роз проложили дорогу между берегами Нежности и Тепла, чутких прикосновений и бесконечных неясных слов… радостных снов…
Сны счастливых прикосновений…
Сколько же будет длиться эта неизвестность…
Мыслей море. Ночи коротки. Счастье в мечтах. Всплески эмоций после долгожданных телефонных разговоров…
Нельзя терять Чудо Чудное… Ведь Любовь – она и есть Чудо…
…Мои мысли плывут дальше в музыке услышанных слов, в этом беззвучном монологе пролетающей рядом души, вместе с мелодией песни, которая уносит и меня в мир нерастраченных страстей и правды жизни, превращающейся на глазах из реального в воспоминания… Я не знаю, как случилось, как произошло прикосновение этой пролетающей рядом души с другой. Я просто «вижу», что эти две души светлые и немного растерянные, от того, что прошёл миг, нет… целая вечность, проложившая ещё один светящийся во Вселенной Маршрут Разлуки Вдвоём…
Ты есть, музыка в душе живёт, свет из глаз струится, душа поёт, но мы рядом и… не рядом. Но есть это ощущение друг друга через расстояние… запах твоих рук… на лице… ты есть и тебя нет… Но любовь – это мир, в котором захватывает всё больше пространства огонь… от небольшой искры до пожара, от огонька до всеобъемлющего единения с собой, тобой… Огонёк перерастает в пламя… А крылья? Понесут ли они? Хватит ли силы оторваться от земли?
Бэсаме мучо – целуй меня крепко… Нельзя терять то, что Чудо Чудное… Любовь – она и есть это Чудо…».
А душа шепчет тихонько: «Не буду тебя больше тревожить, милый… Разве что в мыслях, тёплых и благодарных… Да в новом майском дне, с его сиренью, каштанами и надеждами… Пойду на улицу, погляжу есть ли на небе звёзды сегодня… Если есть, попрошу, чтоб тебе подмигнули, привет передали с другого берега невысказанной любви. Может, слово моё долетит до тебя и почувствуешь на плече своём прикосновение руки моей, как тогда в этом вихре чувств и медленного танца, непрекращающегося для меня до сих пор тяготением к твоему родному голосу, смеху, дыханию… На небе – ни звёздочки, только Луна, как в дымке, она улыбается мне таинственно перед сном. Это – хороший знак, что-то ждёт меня ещё в будущем… нужно только не терять надежду…
Возможно, я исчезну в этом потоке несущихся мгновений, передающих информацию в другие миры, но сейчас, в этой данности, я шепчу: замри на мгновение, прислушайся и улыбнись, услышав, «Бэсаме мучо – целуй меня крепко».