С трудом открыв глаза, попытался сориентироваться во времени и в пространстве. Время было без двадцати шесть, а пространством оказалась его собственная холостяцкая двухкомнатная квартира в одном из центральных районов города. Будильник вновь оглушительно затарахтел. Вторая трель была мене продолжительной, но столь же назойливой. Всего будильник звонил пять раз с интервалом в пять минут. Первая трель длилась пять минут, вторая – две, оставшиеся по минуте, что в сумме давало ту же цифру пять. Такое издевательство над владельцем будильника могло прийти в голову только изобретателю с плохо скрытыми садистскими наклонностями, к тому же, неравнодушно относящемуся к цифре пять. Надо же додуматься, даже звук электронного мучителя подобран с иезуитским коварством. Мёртвого разбудит. Пожалуй, садистские наклонности у создателя будильника были даже более изощренные, чем у изобретателя турникетов установленных на входе в метро. Там жертву только ударяло вылетающими как из катапульты металлическими конструкциями с резиновыми наконечниками. Стасов представил злобное веселье изобретателя адской машины рисующего в больном воображении картины расправы его детища над безбилетными пассажирами. «А ты плати за проезд, – вероятно, злорадствовал конструктор, мерзко хихикая и потирая от удовольствия шаловливые ручонки, тщательно вычерчивая очередную деталь. – Бросай жетон в дырочку и проходи, не бойся». Откуда у технической интеллигенции столько ненависти к себе подобным? Поразительно. Но всё же турникетному гению далековато до изобретателя будильника. Здесь задумка более коварная – бить не по ногам, а по мозгам, что, как известно, намного чувствительнее. Будильник прогремел в третий раз. Надо принимать вертикальное положение и приступать к утренним процедурам не дожидаясь оставшихся двух сигналов. Отключить будильник можно было только во время первой его трели. Столь гуманное решение, вероятно, являлось своего рода поощрением энтузиастам, имеющим моральные и физические силы восстать по первому требованию звенящего монстра.
В распорядке дня Стасова «утро» включало в себя следующие процедуры: душ, пробежку и завтрак. Первый душ, принимаемый им сразу после сна, был прохладным и носил название пробуждающего. Затем следовал лёгкий кросс по аллеям сквера, раскинувшегося невдалеке от дома. Второй душ классифицировался как освежающий и, наконец, завершал цикл процедур малокалорийный завтрак, состоящий в основном из молочнокислых продуктов. Установленный много лет назад и действующий по сей день режим, позволял поддерживать форму, всегда выглядеть бодрым и свежим, как бы бурно не был проведен предыдущий вечер.
Звонок в дверь раздался в тот момент, когда была закончена первая обязательная процедура, и имелось явное намерение приступить ко второй. «Кто бы это мог быть в такую рань? – удивился Олег, запрыгивая в толстый банный халат, быстро завязывая пояс». На пороге, тяжело опершись плечом о дверной косяк, стояла соседка Люся, обитающая с мужем и двумя детьми в квартире напротив. Люся относилась к разряду незаменимых покладистых соседей, готовых всегда прийти ближнему своему на помощь. А кто у нас ближе соседа? Для многих людей соседи ближе самых близких родственников. Вам нужен совет, пожалуйста, некого оставить с детьми в то время когда срочно необходимо ненадолго отлучиться – без проблем. Отправляясь в отпуск такому человеку можно смело доверить ключи от собственной квартиры и абсолютно спокойно наслаждаться отдыхом, зная, что любимый кот накормлен, а цветы вовремя политы. Эти бесценные люди являются надёжным сейфом для хранения ваших маленьких семейных тайн оберегаемых ими также тщательно, как свои собственные. Они последовательно отстаивают ваши интересы в различных конфликтных или спорных ситуациях, которые чаще, чем хотелось бы возникают между жильцами стандартного многоэтажного дома. Открытые и доброжелательные, они до краёв наполнены особой положительной энергией притягивающей к ним людей. Люся в полном объёме обладала полным набором этих ценных качеств, но в данную минуту перед Стасовым стоял совершенно другой человек. Она выглядела ужасно: бледное опухшее от слёз лицо, трясущиеся синие губы, заплаканные, вымазанные растекшейся тушью глаза. Это была не та Люся, которую он знал. Она пошатнулась, медленно оседая на пол. Подхватив под руки обмякшее тело, Олег затащил женщину в комнату, с трудом водрузив её в кресло.
– Что, что случилось? – он непрерывно тормошил находящуюся в полуобморочном состоянии женщину, пытаясь привести в чувство. Холодная вода и нашатырь сделали своё дело.
– Всё, – первое слово, услышанное им от Люси, не пролило свет на понимание её ужасного состояния. – Всё пропало, – не верилось, что этот сухой трескучий голос может принадлежать живому человеку.
– Прошу тебя, успокойся. Люся я не смогу тебе помочь, если ты толком не расскажешь, что произошло?
– Олежек, миленький, мне же в жизни не рассчитаться с банком. Понимаешь никогда.
Сотрясаясь от рыданий, она заливала слезами дорогое японское покрывало, бесконечно повторяя, что всё пропало, и жизни теперь нет. Иногда она умолкала, отрешённо глядя перед собой, не реагируя на происходящее вокруг. Ценой поистине титанических усилий Стасову, в конце концов, по крупицам удалось вытянуть из находящейся в полуобморочном состоянии женщины детали маленькой человеческой трагедии. История оказалась банальной, но страшной для Люси, финансовое положение семьи которой, не отличалось стабильностью и благополучием. Несколько месяцев назад ей улыбнулось маленькое счастье. Благодаря усилиям и настойчивости Стасова ей посчастливилось не только приткнуться на работу в обменный пункт одного из солидных коммерческих банков, но и надёжно там закрепиться. Человеком она была спокойным, уравновешенным и, что особенно ценилось в подобных структурах, надёжным. Новая работа Люсе нравилась, да и платили сравнительно неплохо. И, казалось, всё, конец мытарствам. Наконец-то фортуна улыбнулась и ей. Но вчера наступил крах. Хорошего долго и много не бывает – истина, не требующая доказательств и не подлежащая сомнениям. Накануне, в конце смены, подводя итог финансовым операциям, она с ужасом обнаружила крупную недостачу в полторы тысячи долларов. Рублей оказалось на сотню больше, что, конечно, утешало мало.
Олег слушал, внимательно не перебивая. Надо было дать женщине выговориться, слить свою беду в чужие уши, чтобы ни накапливать её в себе. А она всё говорила и говорила сбивчиво и непонятно, повторяясь, глотая слова и заикаясь от рыданий. Нервный стресс плюс бессонная ночь, похоже, окончательно ее доконали. Из бессвязного рассказа мало что можно было почерпнуть, но кое-какая картина всё же вырисовывалась. В сущности, вся история сводилась к одному. Был обычный рабочий день ни чем не отличающийся от повседневных трудовых будней на обменном фронте. Никаких происшествий связанных с бандитскими налётами, стрельбой и криками «всем оставаться на местах, это ограбление». Ничего такого экстраординарного не происходило, но полторы тысячи долларов исчезли из закрытого помещения, как будто их там и в помине не было. Загадочная, невероятная история, в которую капитан милиции Стасов Олег Валерьевич поверил сразу же, без колебаний и сомнений, поскольку ожидал подобного или аналогичного развития событий вот уже несколько недель.
Ему пришлось рассказать находящейся на грани безумия женщине о Рыночном Бесе и о его уникальных способностях. Успокоил ее, заверив, что при сложившихся обстоятельствах вряд ли кто из руководства банка осмелится предъявить к ней претензии. Женщина окончательно успокоилась только тогда, когда Олег твёрдо пообещал уладить вопрос с её работодателями. Времени на завершение утренних процедур совсем не оставалось. Надо было срочно поставить в известность своё непосредственное начальство и попытаться по горячим следам нащупать активизировавшегося Беса. А в том, что это его рук дело у Стасова была стопроцентная уверенность.
– Если я правильно понял, ты намекаешь на Рыночного Беса? – выслушав доклад подчинённого, напрямую спросил Быстров.
– Не намекаю, даю голову на отсечение. Его работа без сомнения. Во-первых, – он принялся загибать пальцы, – почерк. Всё тихо, благородно, интеллигентно, но с какими убытками для потерпевшей стороны! Во-вторых, работник обменного пункта, сколько не пыталась, не в состоянии даже приблизительно восстановить в памяти ситуацию, при которой из её рук уплыла отнюдь не мизерная сумма. В условных, заметьте, единицах. А с памятью у неё всё в порядке, можете поверить мне на слово. Имеется, правда, одно маленькое несоответствие. Наш друг перешёл от бартерных операций к работе с наличными деньгами. Но эта немаловажная деталь свидетельствует только о том, что и ему не чуждо понимание необходимости прогресса и насыщения вульгарного воровского ремесла элементами творчества.
– И тут Остапа понесло, – съязвил Вершинин, с интересом слушавший доклад Стасова.
– Не по душе тебе Степаныч моя изысканная речь, – презрев прозу, вдруг стихами заговорил Олег.
– Почему же не по душе? Очень даже по душе. Впрочем, сомнений моих ты не развеял. Может быть, это и наш клиент совершенствует свое мастерство, а может быть и не он. В банках, известно какие фокусники работают. Те ещё спецы. Аферисты высшей пробы, клеймо ставить не куда.
– Вы, уважаемый коллега, упустили из вида одну маленькую, но крайне важную деталь. Помнишь, Степаныч, визитную карточку Беса – сторублёвую купюру? В обмене ситуация с сотней повторилась. Полторы штуки зеленью на сотню деревянных. Как тебе подобный расклад?
– Какая, говоришь, обменка подверглась экспроприации? – озабоченно спросил Быстров, разворачивая на столе карту района.
– Улица Туполева, семь.
– Та, что находится в здании страховой компании?
– Абсолютно точно, – подтвердил Стасов.
– И, что ему наш район так приглянулся? – неприязненно косясь на карту, поморщился майор. Вначале рынок теперь вот обменный пункт.
– В умении оригинально мыслить ему не откажешь, – ухмыльнулся Вершинин. – Весьма доходчивая реклама страхования денег от налёта нечистой силы.
– Смех смехом, – не принял участия в общем веселье Быстров, – но чувствую, этот волшебный парень много нам крови попортит. Это головная боль не на один месяц. Значит так, – решительно перешёл он на деловой тон, – наметим план оперативно розыскных мероприятий. В первую очередь надо выяснить, сколько обменных пунктов пострадало или имеет место единичный случай. Этим займёшься ты Фёдор Степанович.
– Судя по его рыночным подвигам, должен быть единичный. Больше одной торговой точки в день он не бомбил, – вспомнил Вершинин.
– Не обязательно. На рынке он брал продукты, а это ноша не из лёгких. Деньги же, как известно, не только не пахнут, но и почти ничего не весят. Вероятнее всего, он учёл опыт работы на рынке и понимает, здесь тоже попытаются обложить. Причем оперативно, учитывая приобретенный нами печальный опыт. Поработай с участковыми. Особенно с теми, чьи районы вплотную прилегают к рынку. Пусть расспросят жильцов, мало ли что. Вдруг выплывет ценная информация. Задание тебе Олег.
– Весь во внимании, Виктор Николаевич.
– Попробуй осторожно пощупать экстрасенсов, колдунов, знахарей. В общем, ты меня понял. Очень уж наш клиент нетрадиционный.
– Что Вы говорите? – притворно удивился капитан. – Откуда информация?
– Не в том смысле, – смутившись, поправил себя Быстров. – Шевельни эту публику нежненько без нажима. Объясни, мол, так и так складывается ситуация.… Не слышал ли кто, что за ловкач в наших местах объявился? Нет ли каких соображений насчет того, кто бы это мог быть? Втолкуй им, что деятельность их коллеги по цеху и им массу ненужных и обременительных хлопот добавит….
– Побойтесь Бога, Виктор Николаевич! Здесь ведь работы непочатый край…, – скривился Стасов, шкурой ощутив, как сгущаются тучи над его отпуском.
– Нам спешить некуда. В шею пока никто не гонит. Очень уж дело необычное и подходить к нему надо обстоятельно и не торопясь.
– Но ведь это затянется не на один месяц! А, как же отпуск…?
– Всё в твоих руках, – как любит петь Анжелика Варум, – всё кроме, конечно, Рыночного Беса. Но, думаю, и ему никуда от нас не деться. Понимая важность и сложность стоящей перед тобой задачи, придаю в помощь талантливого следопыта и не по годам развитого лейтенанта Черкашина Игоря Владимировича. Как говорится ни пуха, ни пера. Действуй капитан.
– Есть, – угрюмо отрапортовал Стасов, мрачно погружаясь в невесёлые раздумья.
– И вот, что еще. Прошу всеобщего внимания, поскольку это информация касается всех. Пришло медицинское заключение по результатам вскрытия охранника. Установлено, что ударов шлакоблоком было два. Первая травма, вызванная его падением с крыши, была не смертельной и привела лишь к сотрясению головного мозга и потере сознания. Что-то вроде нокаута. А вот второй удар, скорее всего, был нанесен кем-то уже по лежащему охраннику, поскольку пострадала правая височная доля. Характер травмы явно указывает на умышленное убийство.
– Значит, все-таки, Бес? – вопрос Черкашина звучал вопросительно и в тоже время утвердительно.
– А вот это утверждение весьма сомнительно, – Стасов принялся загибать пальцы. – Во-первых, зачем Бесу убивать охранника? После первого удара охранник лишился сознания и не мешал ему спокойно покинуть территорию рынка.
– Но охранник видел Беса, и мог его опознать, – рассудительно отмел аргументы оппонента Вершинин. – В этом случае у Беса просто не было другого выхода. Он заметал следы, только и всего.
– Как Вы это себе представляете, Фёдор Степанович? Бес бомбит рынок несколько месяцев и никто, Вы понимаете, никто не может похвастаться, что видел его лицо. А тут какой-то интеллектуал охранник взял да и увидел на свою голову. Мало того, еще и запомнил с тем, чтобы впоследствии опознать на очной ставке.
– Мы слишком зациклились на Бесе во всей этой истории. Аргументы Стасова довольно серьезны и весомы, чтобы их отбрасывать, скрупулёзно не проанализировав. Олег Валерьевич, ты меня убедил, что убийство охранника может быть делом чьих-то других рук. Чьих? Серьезно займись окружением охранника. Семья, родственники, близкие, друзья, сослуживцы. Не было ли каких-то конфликтов или неприязненных отношений на работе и в быту. Не мне тебя учить, что надо делать.
В лаборатории Олега встретили неприветливо. Эксперт-криминалист Виктор Петрович Замашкин, склонившись над каким-то документом, демонстративно игнорировал присутствие капитана. Он недолюбливал Стасова за язвительность и постоянное подтрунивание над коллегами. Хорошо, когда смеются над кем-то. Но, когда объектом насмешек становишься ты сам, смешного мало. Чувствуешь себя не очень уютно и на душе противно. Объектом насмешек стала фамилия эксперта. Так сложилось, что супругу Виктора звали Марией, и Стасов со всей присущей ему иронией обыграл этот момент, причем в присутствии большого скопления сотрудников. Как-то в курилке, среди прочих обывательских разговоров, он как бы невзначай поинтересовался: