– А, что тут приятного? Я целый месяц отрабатывала долг, а у меня на шее двое детей и муж недотёпа, – сердито сопя, возмутилась полная женщина с ярко накрашенными губами.
– Как вы, господа, вероятно, догадались, это и есть Воркунова Мария Николаевна. Первая, но, к сожалению, не последняя пострадавшая. Я, конечно, извиняюсь, Виктор Николаевич, возможно, имеет смысл, чтобы рассказ об этом эпизоде Вы услышали, так сказать, из первых уст, непосредственно от самой потерпевшей? – Быстров утвердительным кивком головы согласился с предложением Голубовича. – Машенька, расскажи, как всё было, – предложил заместитель директора рынка продавщице.
– Было как всегда, – женщина извлекла из сумочки платок и вытерла вспотевший лоб, – торговала мясом. Тишкин, работодатель мой, ещё с вечера завёз товар, договорился на утро с рубщиком. Всё шло обычным чередом. Мясо распродала быстро. В тот день, помню, несколько покупателей взяли много товара. Сами знаете, как бывает. На свадьбу или, наоборот, на похороны требуется мясо, что не дай, конечно, Господь, при нынешних-то ценах. Крупные покупки сделали трое. Женщина с двумя молодыми парнями взяла на тысячу восемьсот. Парни помогали нести. Затем был видный такой мужчина. Взял семь килограммов вырезки и заднюю ногу. И ещё один человек, тот просто гурман.
– Почему же Вы решили, что он гурман? – улыбнулся Быстров обстоятельности собеседницы.
– Понимаете, он не просто покупал мясо, на авось. Он точно знал, что и для какого блюда предназначалось. Вот он-то и расплатился теми пятью тысячами которые я не нашла, сколько не искала.
– Марья Николаевна, – остановил взволнованную женщину Быстров, – я бы попросил Вас об этом эпизоде рассказать подробнее. Чем так знаменательна эта пятитысячная купюра и как Вы могли отличить её от других, аналогичных? Она, что была как-то помечена?
– В том-то всё дело. Она в тот день была у меня единственная. Женщина и солидный мужик рассчитывались тысячами, пятисотками и другими мелкими деньгами и только «гурман» дал пять тысяч.
– Понятно. Так почему же всё-таки «гурман», а, Марья Николаевна?
– Сейчас расскажу. Шею он брал для того, чтобы приготовить на природе барбекю. И специи все с подбором. Мало того, чтобы мясо не получилось жёстким, он собирался поливать его кленовым сиропом. Рёбра свиные он хотел употреблять под остро-сладким соусом, состав которого мне в жизни не запомнить. А он наизусть шпарил, как будто поваренную книгу читал. А ещё, помню, про печёночный паштет. Здесь рецепт простой. Печёнка, лук, морковка и сало пережариваются на сковороде и прокручиваются через мясорубку. И специи понятные, без выкрутасов – соль, перец. Я потом, у себя дома пробовала, готовила. Действительно очень вкусно получилось и сравнительно недорого.
– Мария Николаевна, Вы уверены, что не обронили купюру на пол и не вымели её вместе с мусором? – дождавшись паузы, спросил Вершинин.
Сослуживцы знали об этой профессиональной черте характера капитана. С присущей ему дотошностью, он готов был копаться в самых незначительных мелочах и несущественных, на первый взгляд, деталях. Но, впоследствии, это часто помогало устанавливать истину.
– Нет, – категорично возразила Воркунова. – Я всегда убираюсь, когда заканчиваю торговлю. Но, вначале пересчитываю выручку. Так пропажа и обнаружилась. Поверите, люди добрые, каждую коробку перевернула, заглянула в каждую щель. Нигде нет, сгинула, проклятая, как будто и не было её никогда.
– А, может быть, действительно не было? – усмехнулся Стасов.
– И Вы туда же! Была, точно была. В руках я её держала и сдачу с неё дала, – убеждённо заявила женщина.
– Мария Николаевна, – Быстров кивнул в сторону задержанного, – Вы опознаёте в присутствующем здесь гражданине человека, купившего у Вас мясо и рассчитавшегося пятитысячной купюрой?
– Не знаю. Может быть это и он. Тот же фокус… Суёт, что попало вместо нормальных денег.
– Не понял, – Быстров с удивлением посмотрел на женщину. – Так он это или нет?
– Я-то откуда знаю? Не вспоминается мне его лицо. Нет лица. Голос есть, слова, ну рецепты эти… кулинарные, в голове крутятся, а лица нет….
– Подождите, так дальше не пойдёт. Судя по тому, что Вы нам здесь поведали, с незнакомцем Вы общались не менее пяти минут. И Вы хотите меня уверить, что за это время ни разу не взглянули в его лицо? Вам не нравится во время разговора смотреть в лицо собеседнику? Мы общаемся уже несколько минут, но я не заметил за Вами такой привычки. Наоборот, Вы всё здесь успели рассмотреть и составить мнение об увиденном и услышанном.
– Я и сама не знаю, как так получилось. Не понимаю…. Никак не могу объяснить. Да и не общались мы с ним, вроде…. Словами, я имею ввиду. Не до разговоров, когда товар отпускаешь. Откуда эти рецепты взялись в моей голове, ума не приложу.
– Вспомните, Мария Николаевна, – Вершинин пристально посмотрел в глаза женщине, – помимо этого покупателя, был ли кто-то знакомый рядом?
– Были, – ахнула женщина, хлопнув ладонью по лбу. – Ну, конечно же, были. Целая очередь была. Человек пять или шесть.
– Уже лучше, – поощрил капитан продавщицу. – Лица этих людей Вы вспомнить сможете?
– Да, конечно, этих я вспоминаю. А одну женщину вообще знаю. В нашем доме она живёт. Синицына Лена. Отчества не помню.
– Какой, Вы говорите, адресочек у вашей знакомой? – приготовился писать Стасов.
– Улица Спортивная, дом двенадцать. А вот квартира, – задумалась она. – Квартира, по-моему, пятьдесят семь. Да, точно, пятьдесят семь.
– Спасибо, – Стасов вырвав лист с записью из блокнота, протянул его лейтенанту. – Игорёк, не в службу, а в дружбу. Сгоняй-ка ты к этой Синицыной Лене, расспроси поподробнее, что и как. Здесь недалеко, десять минут хода.
– Понял, – Черкашин, накинув на плечи пиджак, исчез за дверью.
– Я могу продолжить? – Голубович не преминул воспользоваться возникшей паузой.
– Да, конечно, – разрешил Быстров и приготовился слушать. Ему импонировало то, как заместитель директора рынка излагал факты. Люди такого склада ума, как правило, верно оценивали любую ситуацию, делали правильные выводы и могли в доступной и понятной форме изложить своё понимание проблемы.
– Так вот, – продолжил Голубович, стараясь не упустить нить повествования. – Ровно через две недели, ситуация повторилась, но теперь уже в колбасных рядах. Затем товара и денег недосчитались в контейнерах, где торгуют рыбой, потом пострадали торговцы яйцами, сырами и так далее. Рыночный Бес не оставил своим вниманием даже молоко и молочнокислые продукты.
– Как Вы сказали? Рыночный Бес? – удивился Быстров.
– Так его прозвали люди. Уже не помню, кто первым придумал ему такое прозвище, но оно как нельзя точно характеризует этого человека. Знаете, есть такая поговорка – Бес попутал. Наш Рыночный Бес попутал очень многих. Всего пострадало более тридцати точек на пищевом рынке и около десяти на вещевом.
– Ну, что же, – с напускной серьёзностью заметил Стасов, – человек, видимо, наконец-то, наелся и решил приодеться. Вполне логично.
– Я с вами с удовольствием согласился бы, если бы не один нюанс – пострадали, в основном, точки, торгующие женской одеждой.
– Выходит, Бес к тому же еще женщина, – предположил Быстров.
– А может быть любящий муж или нежный любовник, – не исключил Стасов
– Скорее верно первое предположение, уважаемый Олег Валерьевич. Это жена.
– Что заставляет Вас так думать, Борис Моисеевич? – Быстров был явно заинтригован.
– Я взял на себя труд проанализировать ассортимент вещей, если можно так сказать, приобретенных нашим неизвестным «другом». Судя по размерам, расцветкам и фасону вещей, они, скорее всего, подойдут тридцати пяти – сорокалетней женщине. И вот, что я вам ещё скажу, у этого человека есть вкус, он умеет выбирать одежду. Если Вас интересует, я тут списочек набросал. – Извлёк он из кармана вчетверо сложенный лист бумаги.
– Видите, какого высокого о Вас мнения специалист, имеющий солидный опыт в торговле, – Стасов склонился над человеком в коричневом пальто и заглянул в его глаза. – Надеюсь, нас не постигнет разочарование при более близком знакомстве. Всем здесь присутствующим поклонникам столь редкого дарования, доставит совершеннейшее удовольствие общение с интеллектуалом-невидимкой.
– Что Вы все ко мне пристали? Какие два месяца? Какие тридцать точек? Да я в городе-то всего третий день. И вообще, я гражданин другой страны. Иностранец, если хотите знать, и вы не имеете права так со мной обращаться.… Хватать, бить. Я жаловаться буду на ваше самоуправство.
– О-ба-на, – Стасов упал на стул, выпучив глаза, – нам ещё только международного скандала недоставало.
– Позвольте Ваши документы, – Быстров протянул руку. Человек в пальто нехотя достал из бокового кармана паспорт, на тёмно-синей обложке которого красовался золотой трезубец. Над трезубцем было написано «Украина», под ним – «паспорт». – Так, – раскрыл документ майор, – Хвостенко Павел Захарович. Прописан по адресу Винницкая область, село Ивановка.
– Вы кого сцапали, варвары, – грозно глядя на побелевших охранников, театрально воскликнул Стасов. – Ввергнуть страну в пучину политического скандала. Запомните, если суверенное государство Украина потребует вашей выдачи, мы возражать не станем.
Вершинина душил смех. Он знал, если Олег оседлал своего конька, будет резвиться по полной программе. Остановить его мог только Быстров, но тот в общем веселье участия не принимал.
– Так он же вместо денег бумажки какие-то совал, – расстроено промямлил один из охранников. – Вот Валентина шум и подняла, – ткнул он пальцем в сторону второй продавщицы…
– А я, что, понимаю, чем он платит? Вижу не рубли, не доллары и уж точно не еврики…
– Не рубли, не доллары, – передразнил продавщицу Стасов. – Соображать надо, не маленькая уже. Тебе предлагалась украинская национальная валюта. За одну их гривню почти пять наших рублей идёт. Так что промахнулась ты Валентина. Сколько могла наварить, если бы по хорошему курсу взяла.
– Ой, да ну Вас. Куда бы я потом эту валюту сдала? Ни одна обменка не примет.
– Позвольте полюбопытствовать, с какой целью к нам пожаловали? – отложил документ на край стола майор.
– Подработать приехал, да вот не сложилось. Теперь надо домой возвращаться не солоно хлебавши. Не срослось, как говорится. И вот это ещё, – он осторожно пощупал синяк под глазом. – Куда мне в таком виде?
– Кстати, об инциденте, – Быстров достав из папки лист бумаги и ручку, – Вы вправе написать заявление. Мы разберёмся и накажем виновных в нанесении побоев.
Хвостенко бросил испуганный взгляд вначале на бумагу, затем на дюжих охранников все еще плотоядно на него смотревших и сник.
– Виктор Николаевич, – Голубович подался вперёд, стараясь привлечь внимание майора, – может быть, мы уладим конфликт полюбовно с нашим украинским гостем?
– Если пострадавший хочет, чтобы виновники инцидента были наказаны, мы обязаны предложить написать ему заявление. Если такового желания не обнаружится, что же – вольному воля, спасённому рай.
– Павел Захарович, если я правильно понял, Вы рассчитывали найти работу в нашем городе, – Хвостенко утвердительно кивнул головой. – Какую работу Вы искали?
– Я квалифицированный плотник. Любая работа с деревом.
– Тогда без проблем. Рынок – то самое место, где плотнику всегда найдётся работа. – Естественно, Виктор Николаевич, – обернулся он в сторону Быстрова, – господин Хвостенко будет оформлен на работу с соблюдением существующего законодательства.
– Я ещё не услышал решения потерпевшего.
– Я согласен, – робко сказал Хвостенко.
Вошедший в комнату Игорь Черкашин, оказался свидетелем финальной сцены примирения двух братских народов.
– Как успехи? – Быстров обратил свой взор в сторону вновь прибывшего сотрудника. – Синицына Лена внесла ясность в дело?
– Да, конечно, Виктор Николаевич. Она хорошо запомнила специи, применяемые для приготовления барбекю и кое-какие компоненты, входящие в состав остро-сладкого соуса. Паштет, кстати, ей тоже пришёлся по вкусу.
– Та-ак! Думаю, поиск остальных свидетелей не имеет смысла, разве что для того, чтобы окончательно уточнить состав кулинарных рецептов.
– Так вот, Виктор Николаевич, наконец-то, мы приблизились к самому главному, – Глубович, как опытный оратор сделал паузу и, когда внимание стало всеобщим, продолжил. – Я не рассказал Вам, как я, человек, в общем-то, занятой, был вовлечён в эти события и оказался на месте конфликта.
– Интересно. Нам как-то в голову не приходило, что Вы, Борис Моисеевич, можете быть не на рынке.
– Ошибаетесь, Олег Валерьевич, на рынке я как раз бываю крайне редко. А оказался я здесь потому, что экстрасенс, нанятый нами накануне для отслеживания непрошенного визави сообщил, что тот, наконец-то объявился в зоне его досягаемости и указал маршрут, по которому тот двигался.
– Экстрасенс! Это интересно. Значит, Вы решили изловить Беса при помощи экстрасенса? – Быстров с интересом посмотрел на Голубовича. – Но судя по результату, вытащили пустышку.
– Не совсем так, – Голубович сняв очки, принялся тщательно протирать линзы огромным, синим носовым платком, извлеченным из кармана пиджака. – Вильяму Давыдовичу удалость обнаружить Беса. Мы даже какое-то время преследовали его, и только в районе продуктового рынка потеряли. А затем этот неприятный инцидент с нашим гостем….
– Другими словами, Вы хотите сказать, что все, кто участвовал в преследовании, видели Беса и могут его опознать. Я правильно Вас понял, Борис Моисеевич?
– Не совсем, – смутился Голубович. – Самого Беса мы не видели, но экстрасенс установил с ним телепатическую связь и по ней, собственно, определял маршрут его передвижения.
– Все понятно, – радостно воскликнул Стасов. – Белая и черная магия вот, что нам поможет. Привязываем экстрасенса веревкой за ногу, тот берет магический след, и мы настигаем возмутителя спокойствия имевшего наглость посягнуть на незыблемость рыночных отношений. А дальше дело техники, захватываем его как простого уголовника…
– Вы, капитан, как раз этим экстрасенсом и займетесь, – остановил Стасова майор. – Кстати, как его звать-величать и где можно найти?
– Это как раз несложно, – Голубович извлек из бокового кармана записную книжку и принялся ее листать. – Жаков Вильям Давыдович. Озерный район, проспект Победы, 27, офис 12.
– У меня к Вам вопрос, Борис Моисеевич, – заговорил капитан Вершинин, дождавшись паузы в разговоре, – почему Вы выбрали именно этого экстрасенса, а не какого-либо другого?
– Видите ли, – замялся Голубович, – в свое время он помог моей супруге, как бы это точнее выразится.… Помог решить некоторые проблемы частного характера. Речь идет о здоровье. Я бы не хотел углубляться в детали, это слишком личное, но, поверьте на слово, этот человек обладает уникальными способностями.
– Что же, надеюсь, он и нас не разочарует, – подвел черту Быстров. – Теперь вот что. Меня интересует человек, организовавший группу по захвату Беса? И еще, очертите круг лиц входящих в эту группу и развитие событий по времени.
– Специально группу никто не организовывал. Жаков, как обычно, расположился со своими приборами, приспособлениями в одном из помещений администрации рынка. Не знаю их правильного названия. Когда он сообщил, что установлен контакт с Бесом, часы показывали без пятнадцати девять. Мы выскочили в вестибюль, и я приказал двум постоянно находящимся там охранникам следовать за нами. Они присутствуют здесь, в кабинете. По пути к нам присоединились еще двое. Они наблюдали за порядком на вещевом рынке.
– Где же они? – быстро спросил Быстров.