– Ладно, теперь прическа, этот локон заплести, хорошо, завяжи, заколи. Неплохо, волосы внизу расчеши снова, подбери наверху головы, выше, пусть немного откроют шею. Хорошо, невидимки. Одна здесь, вторая – тут, шпилька для волос, да, эта, с жемчугами, я всегда полагала, что блондинкам не следует носить шпильки с жемчугами, те теряются в светлых локонах, зато тем, у кого такой вот оттенок волос, не подходит ничего другого. Они выглядят словно звезды в ночном небе.
Кайлеан готова была поспорить, что Дагена слегка зарумянилась.
Она отступила на пару шагов, и – проклятие – пришлось признать, что Даг выглядит… как истинная княжна. Высоко подобранные волосы обнажили стройную шею, лицо с высокими скулами, маленьким ртом и чуть раскосыми глазами обладало таким чудным выражением наивности и детской мечтательности, что большинство мужчин таращились бы на нее, словно пес на колбасу. Внезапно Кайлеан почувствовала себя раза в два уродливей в этом своем платье и с кое-как уложенной прической.
– Хорошо. – Бесара наконец-то казалась довольной. – Правда, ты можешь выглядеть вдесятеро лучше, но зацикливаться мы не станем. В конце концов, ее княжеское высочество – в пути и не имеет времени на фанаберии. Вечером еще раз потренируешь делать эту прическу. До вашего отъезда несколько дней, полагаю, ты успеешь выучить еще четыре-пять таких. А больше вам и не понадобится.
Кайлеан подняла руку и – сама этому удивилась – сделала реверанс. Наградой была широкая улыбка.
– У меня вопрос, госпожа Бесара: отчего не понадобится?
– А как думаешь, сокровище, сколько времени вы там проведете? Месяц? Два? Полагаешь, что гостеприимство Цивраса-дер-Малега столь велико? Вы там пробудете от пяти до семи дней. Ответ, сколько конкретно, еще не пришел. Двор графа заверил, что он в восторге от каприза княжны, но пока не предоставил предварительного плана визита. Однако я не думаю, что все затянется на срок больше семи дней. И особо не надейтесь на балы и приемы, может, случится одна-две охоты и немного хвастовства богатствами и значимостью. А может, и нет: весна – такое время, когда местные графы и графини склонны следить за работами на своих полях, гнать овец на пастбища и всякое такое. Вы должны все время помнить, что на самом деле это провинциальное дворянство. Здешние земли не слишком-то урожайны, а подаренное императором не приносит большого дохода. В центральных провинциях, в Степях или на далеком Юге умелый купец может с нескольких торговых экспедиций иметь доход больший, чем наш граф со всех своих земель. У дер-Малега на этом серьезный пунктик. Уже давным-давно ни один род из центральных провинций не пытался войти в здешнюю аристократию, а единственной дочери графа пришлось выходить за местного барона. Это то, о чем не говорят вслух. Что бы они ни говорили официально, их старания хранить чистоту крови – это отчасти вынужденная необходимость. Во всех Олекадах лишь четыре графских рода, и они в родстве уже настолько, что дальнейшие браки между ними станут напоминать кровосмесительные связи. Все они кузены и кузины первой, второй или третьей степени. – Бесара мило улыбнулась. – Еще какие-то вопросы?
И вот так каждый вопрос, пусть даже просто о том, который час, пробуждал настоящее словоизвержение, в результате чего учительница заливала их массой информации. Менее либо более важной, но подаваемой с такой раскованностью, будто она вычитывала ее из книги, а не изымала из закоулков памяти. И все же Кайлеан это достало.
– Я всего лишь спросила – как долго, – пробормотала она. – Я не должна знать все о каждом из местных графов. Я воспитывалась в этих окрестностях. Я знаю, каковы они.
Ожидала ледяного взгляда и высоко поднятых бровей. Вместо этого Бесара склонила голову к плечу.
– Эккенхард мне об этом не говорил, – проворчала она таким тоном, что Кайлеан сразу же сделалось жаль Крысу. – Это плохо. Могут тебя узнать? Граф или кто-то из его советников?
Они переглянулись с Дагеной – какими тропками кружат мысли у этой женщины, демоны ее возьми? Сразу, с пол-удара сердца, она поймала самое главное. Она может болтать, словно подвыпившая торговка, но ни на миг не забывает о главной цели их миссии. Кто она, собственно, такая? Ведь даже Эккенхард ее уважает – это сразу видно.
Кайлеан пожала плечами.
– Он мог не знать, – ответила она коротко. – А я все равно не хочу выслушивать десять тысяч сплетен всякий раз, когда открою рот. И нет, не думаю, чтобы меня могли узнать. Когда мы отсюда выезжали, я была такой вот, – она изобразила отметку на уровне плеча. – Маленькой, худой и нищей. Никто меня не признает.
– У тебя интересный цвет глаз, дитя мое. Зеленый. Это редкость даже среди меекханских девушек. Но, увы, за такое короткое время с этим мы не поделаем ничего. И я вижу, что мы добрались до места, с которого не сдвинемся, – Бесара снова поджала губы, – без толики искренности. Хорошо, ваше высочество, Инра, приглашаю вас к столу на ранний ужин.
Взгляды их задержались на стоящей на столе корзинке.
– Да, мои дорогие. Сегодня все будет по-другому. Никаких военных рационов в замковой кухне.
Их учительница разложила на столе белую скатерть, комплект вилок и ложек, расставила несколько тарелочек, хрустальные бокалы. В конце вынула бутылку вина и завернутые в пергамент пирожные.
– Не поверите, что можно найти в замке вроде этого, если знать, где искать. Садитесь.
Они сели, странно оробевшие, поскольку на скатерти бросались в глаза шитые шелковые узоры, а ложечки были из натурального серебра. Да и тарелки походили на настоящий императорский фарфор. Казалось, что огни свечей пронзали их насквозь.
Бесара не выглядела слишком уж этим тронутой. Мигом положила им по несколько кусочков пирожных, налила вина.
– Попробуйте, – велела она.
Пирожные пахли орехами и медом, а вкусны были настолько, что казалось, все ароматы смешивались на языке. Кайлеан проглотила первый кусок и уже подносила ко рту второй.
– Мм, благодарности повару…
– Ох, благодарю, я старалась. На этой службе человек всегда учится массе полезных вещей.
– Значит, все-таки служба. Нора?
– Конечно. Вот уже тридцать лет.
– Начинала младенцем?
Бесара так задрала брови, что Кайлеан почувствовала себя дурочкой.
– Комплимент должен быть как прикосновение лепестка розы, а не как удар шестопером, дорогая Инра. В этом последнем случае он становится оскорблением, поскольку дает понять, будто ты считаешь, что жертва не сумеет понять намека.
– Жертва?
– Комплименты служат соблазнению, подкупу и установлению доверительности. Действуют они словно деньги и драгоценности, ты одариваешь ими людей, чтобы те тебя любили. Плоские же и тривиальные – просто дешевая бижутерия из меди и цветных стекляшек. Потому оценивай своего собеседника по комплиментам, которые он тебе говорит, – это скажет о нем больше, чем многолетнее с ним знакомство.
Кайлеан потянулась к бокалу:
– Я не хотела тебя обидеть.
– Знаю. Ты попросту неловка. Женщинам сложно говорить добрые слова другим представительницам своего рода. Это естественно.
– Естественно?
– Как выглядит княжна Гее’нера?
Кайлеан окинула взглядом Дагену. В этой чудесной одежде, подчеркивающей талию и бюст, с жемчугами в волосах она выглядела…
– Неплохо.
– Видишь? Наша княжна – одна из самых красивых женщин, каких я в жизни видывала… притом когда она румянится, то выглядит еще лучше. А ты говоришь: неплохо. А вот мужчины развили искусство комплиментов, словно охотничьи способности. И некоторые в этом настоящие мастера. И вот если мужчина, который стоит выше тебя, богаче, носит титул или происходит из знатного рода, начинает говорить тебе непритязательные комплименты, это означает, что он относится к тебе легкомысленно или полагает идиоткой. Твое оружие – это как ты выглядишь.
Кайлеан мелодраматично вздохнула:
– Я думала, что на сегодня мы покончили с уроками.
– А мы и закончили. Непросто учить кого-то, у кого все время полный рот, это ведь третий кусочек, верно, княжна?
– Ммм, да.
– И второй нашей Инры?
– Верно.
– А значит, благодаря этому вы меня не прерываете и слушаете, я права? Положи себе еще порцию, дорогая Инра.
Дорогая Инра едва сдержалась, чтобы не показать язык, но послушно выполнила сказанное. Потому что Даг уже брала очередную добавку и пирожные исчезали в пугающем темпе.
– У нас никого нет в замке, многие годы не было никакого смысла размещать там шпионов, и теперь такое отношение нам мстит. Местная традиция такова, что слуги наследуют профессию так же, как аристократия – титулы. Повар – сын, внук и правнук повара, садовник – потомок длинной линии садовников, служанка даже родилась в фартуке. Они все друг друга знают, держатся вместе, и очень непросто ввести к ним новое лицо. Последний шанс у нас был, когда несколько лет назад эпидемия тяжелой простуды выкосила изрядно жителей Олекад и графу пришлось принять нескольких новых людей, поскольку не было никого, кто перенял бы обязанности умерших. Но как я и говорила – мы свой момент упустили. А потому вы будете одни.
– А вне замка?
– Даже если бы вне замка стояла армия, это бы вам ничего не дало. Каменная стена умеет отрезать людей не хуже моря. Шансы на бегство? Никаких. Вы должны покинуть замок так, как и въехали в него, – через ворота. Как княжна Гее’нра и Инра-лон-Верис. Конечно, хорошо, чтобы к тому моменту вы хоть что-нибудь узнали.
Кайлеан отодвинула тарелку, уперла локти в стол, игнорируя возмущенный взгляд «княжны».
– Давай начистоту. У Норы есть подозрения? Хоть какие-нибудь?
Бесара покачала головой:
– Нет. В том, что происходит, нет и капли смысла. Людей убивают, они исчезают. На карте места исчезновений и смертей укладываются в широкую спираль, центр которой приходится примерно на окрестности Кехлорена или замок графа, в зависимости от того, как читать знаки. А полной картинки у нас нет, поскольку наверняка выявлены не все убийства, в этих горах есть долины, которые только теперь начинают восстанавливать контакты с миром после зимы, к тому же, полагаю, ряд аристократов не сообщают нам о каждом пропавшем человеке. Мы до сих пор не знаем, кто стоит за этими смертями и исчезновениями. Отчего один селянский воз проезжает дорогой в безопасности, а другой, следуя за ним всего лишь в четверти часа, испаряется? Отчего в многолюдном селе кто-то входит в дом и убивает всех, вместе с беременными женщинами и младенцами, а другие семьи оставляет в покое? Отчего убивает гарнизон охранной башни, а одного из часовых выводит и калечит? Отчего бесследно исчезают патрули Горной Стражи? Мы не знаем. Наши просьбы о том, чтобы из других провинций прислали подмогу, получают отказы, а потому нам приходится справляться с тем, что у нас есть.
– То есть?
– Несколько чародеев, в том числе один, который пригождается лишь для передачи приказов, пара десятков шпионов, разбросанных по селам и городкам, два боевых отряда. Обычно такое число людей работает в одном большом городе, но не в целой провинции.
– Чародеи что-то нашли? Хоть что-то?
– А вы что-то нашли? Хоть что-то? Искренность за искренность.
Кайлеан глянула на Дагену. Та лишь приподняла брови.
– Я не входила в башню, – пробормотала она. – А с тем несчастным у меня был лишь короткий контакт, и я больше старалась его поддержать, чем проверить. Может, если бы могла сейчас…
– Он мертв. Умер вчера, хотя за ним постоянно присматривали. Ослабил путы, во время кормления вырвал у стражников ложку, вложил себе в глазницу и ударил лицом в стол. Умер на месте. – Старшая женщина впервые потянулась за вином. – Как видите, отчаявшемуся человеку хватит удара сердца, чтобы расстаться с жизнью. А ты, Инра?
– Ничего. Я не разбираюсь в аспектах и всяком таком. А ваши чародеи? – повторила Кайлеан.
Бокал поднялся вверх. Даже отпивая из него, Бесара не сводила с нее глаз.
– Аспекты перепутаны. Все. И на местах убийств, и там, где исчезали люди. Этого они никак не могут объяснить – в привычных терминах. Это невозможно пристроить ни к Кругу Венгерисса, ни к Монзельскому Дубу, ни к другим образцам. В этой башне мы нашли следы Зуба, Черного Мха, Масла и Ручья. Эти аспекты лежат на противоположных сторонах Круга, на разных ветвях Дуба. Я не слыхала ни об одном чародее, который владел бы ими одновременно. А если бы это были два или больше магов, чары их друг другу мешали бы, Зуб и Масло не переносят друг друга… Кроме того, наши чародеи утверждают, что эти аспекты, похоже, не использовались, они просто сильно возбуждены. И, как я вижу по вашим физиономиям, вы и понятия не имеете, о чем я говорю.
Кайлеан послала ей очаровательную улыбку, затрепетала ресницами.
– Мы – простые девицы из Степей, обученные лишь из лука стрелять и саблей махать. Куда нам до всех тех чародейств, кругов и деревьев! Это меекханские чародеи понапридумывали всякого, что Силу можно поймать в пергаменты, описать, взвесить и измерять. А еще – что, назвав, ее можно взнуздать. А когда эти чародеи встречают на своем пути Пометника, то ссут под себя в страхе, поскольку у них все аспекты перепутываются.
– Это не Пометники убивают – их смрад несколько другой. Это-то мы умеем распознавать, да и вы тоже, полагаю.
– Но мы не распознаем то, чего еще в глаза не видывали. Пустые разговоры. Пока что, когда в моем окружении кто-то тянулся к Силе, я не тратила времени на мысли: это аспекты, призвание духов, демонов или всего-то пердеж – я просто прошивала его из лука или убегала. Такая вот судьба.
Бесара нахмурилась, и Кайлеан поняла, что впервые вывела ее из равновесия.
– Это не было мило, девочка. Я не люблю безрассудства.
– А я – пренебрежения. Мы говорили об искренности, а ты рассказываешь нам историю о том, что ты ничего не знаешь, после чего ждешь, что мы выдадим свои секреты.
– Ты утверждаешь, что мы что-то скрываем?
– Я это знаю. Ты следишь, чтобы мы ели сколько влезет, и раз за разом доливаешь нам вина, хотя сама – едва отпила несколько глотков. Ты пришла не поговорить – а лишь потянуть нас за язык. Такова уже природа шпиона: воровать чужие тайны, не выдавать собственных. Я права?
Старшая женщина улыбнулась. Красиво, искренне, открыто.
– Прекрасно. И подумать только, что Эккенхард утверждает, что вы – обычные глупые прошмандовки, которым только бы постель греть.
Кайлеан не купилась ни на улыбку, ни на удивление в голосе.
– А теперь ты пытаешься направить наш гнев на кого-то другого.
На этот раз Бесара улыбнулась одними глазами.
– Хорошо… Очень хорошо. – Она положила себе немаленькую порцию пирожных и долила вина. – Лучше, чем я полагала. Стало быть, с этого момента – ни слова на тему магии, задания или любых тайн. Пока пирожные не закончатся, станем говорить лишь о мужчинах и о том, отчего они такие глупцы.
Девушки обменялись взглядами, одновременно отодвинули тарелки и шаловливо улыбнулись.
– Мы слушаем, госпожа Бесара.
* * *
– Итак? Что-то еще? – Кеннет повнимательней поглядел на Андана, который как раз делился информацией, раздобытой у знакомых из восьмой роты. – Твой земляк ничего больше не сказал? Третья десятка вышла, чтобы найти лучшую дорогу, и через пару дней вернулась, доложив о пропаже сержанта. Восьмая сразу же начала поиски. Искали-искали, но ничего не обнаружили, а потому оставили его в горах и помаршировали дальше? Вот так-то?
– Вот так-то, господин лейтенант. Восьмая вышла из казарм довольно поздно, приближалась зима, в любой день мог пойти снег и ударить такой мороз, от которого столетние деревья пополам трескаются. У них не было выбора.
Кеннет почесал нос, потом подбородок, все еще не сводя взгляда с Андана. Что-то в поведанной истории не клеилось.