Друзья отправились на поиски влюбленных. Вскоре Гермес взял след и нашел их. Парень и девушка находились в крайней степени отчаяния и даже подумывали о самоубийстве. Так что предложение Персея буквально спасло их жизни. Он оставил им про запас много еды, одежду и вообще – все необходимое для безбедной жизни месяца на три-четыре. Поэтому со спокойной душой отправился дальше странствовать с Гермесом.
7. Начало начал
– Я знаю много славных походных песен – сам их придумал, – словно случайно осененный, воскликнул Гермес. – Давай споем одну. Я научу.
Друзья шли вдоль берега моря – они еще недалеко отошли от дома, и Гермес пальцем на песке написал текст песни, простой и легко запоминающийся:
(Припев)(три раза)(три раза)– Ну как? Споем? – спросил Гермес.
– Прости, но мне она не нравится. Есть другая?
– Есть. Но она может тебе показаться слишком сентиментальной, – ответил кентавр задумчиво.
– Ну и что! Давай!
– Хорошо.
Гермес написал рядом с первой следующую песенку:
Гермес остановился, потому что Персей удивленно спросил:
– Ну и что здесь сентиментального?
– Подожди, не сбивай. Дальше ясно будет.
– А… Ну давай, посмотрим, – с иронией в голосе ответил герой.
(Припев)(три раза)Персей опять прервал песенника:
– Ну нет. Хватит. Не хочу.
– Ты что, злишься? – спросил Гермес.
– Немного, – улыбнулся Персей. – Тебе хочется петь?
– Да! Я люблю песни! – ответил друг.
– Я тоже. Вот бы эльфа сюда какого-нибудь… Или вандейка. Они умеют.
Только он произнес эти слова, как из-за огромной коряги, которая валялась неподалеку от путников, вышел, будто на магический заговор, вандейк. Как они узнали, что это вандейк? Ведь в то время почти все на Земле уже попрятали свои телесные монадные проявления внутрь. Так это потому, что он сам представился:
– Вы хотели видеть меня? Я – вандейк. Сидел тихонько за корягой и слышал ваш разговор. Могу песню подогнать веселую для путешествий, если возьмете меня с собой до Лога Гималайского, который у Вешней воды на Взморье.
– А почему он называется гималайским? – спросил Персей.
– О, это он так между моими сородичами называется с давних времен. Не знаю, почему.
– Все зависит от песни, – предложил Гермес. – Если понравится, возьмем. Нам почти по пути. Мы тебя проводим, а потом продолжим свою дорогу. Разница в пути всего пару часов.
– Отлично! Договорились! – ответил – может, и вправду – вандейк, и поспешно начал карябать палочкой красивым почерком слова песни:
Любовь до остановкиЯ иду к моей дорогой,Любовью пронзенный, но не раненный —Храбрец удалой, не признанный еще,Медом губ твоих поманенный.Если скажешь мне: «Прощай!» —То не жди меня больше.Я уйду дорогой в май —Разменянный путем горше.Если скажешь: «Будь со мной…» —Не вспомнишь печаль долее,Я не уйду ни в май, ни в рай —Никуда без тебя более.Я иду в дорогу, в май —К тебе, любимая.Береги меня от «Прощай!»,Ласкай словом, милая…– Вот, – сказал вандейк, вставая и отряхиваясь. – Сгодится?
– А как это петь? – спросил Гермес. – Ты научишь?
– Так вы согласны взять меня? Я в дороге вас и поучу, и поиграю мелодию, – и, как волшебник, вытащил лютню из-под балахона.
– Ой! Как здорово! Обожаю музыку, – воскликнул Гермес, но сразу же взял себя в руки. – Здорово, что мы встретились.
– А пожевать у вас есть что с собой? – предусмотрительно осведомился вандейк.
– Да, не волнуйся. Нам пока хватит. Поделимся поровну, и хватит всем на неделю. А как зовут-то тебя? И с чего ты взял, что по монаде – вандейк?
– Гасион, – назвался музыкант и поклонился, сняв наголовник. – А решил не я (хотя и так чувствую это), а знакомые прорицательницы эльфийские. Одну из них я встретил не так давно – буквально перед встречей с вами.
– Как интересно… Странное совпадение, вы не находите? – ответил Гермес.
Что-то он сегодня сделался нетипично говорливым. Может, решил продемонстрировать другу изменения?.. Отчасти. Иногда и он был, так сказать, в ударе. А заодно – можно подтвердить свое намерение перед Персеем. Так что, получается, две причины. Не очень сработало с песнями собственного сочинения, но кентавр радовался, что никто не смеется над его неромантичными потугами в стихоплетстве.
Путники двинулись дальше. Уже втроем. Гасион начал петь песню, подыгрывая на лютне. Поэтому шли медленно. К тому же, к удивлению наших друзей, обнаружилось волшебное воздействие музыки или музыканта, так как к ним стали стекаться, будто поджидавшие заранее и притаившиеся в каменных темных расселинах домов, люди. Словно зачарованных, присоединившихся становилось все больше и больше, и получилось, что даже не выйдя за пределы пригорода Афин, путешественники собрали огромную толпу, которая вынудила сделать остановку и устроить концерт.
Тут же разожгли костер, принесли вина, воды и кушаний. Подоспели еще какие-то музыканты. Спонтанно образовался пир с веселыми танцами. Персей даже успел мимолетно влюбиться в узкобедрую красавицу с большими круглыми глазами и курчавыми волосами до пояса, украшенными розой. Девушка так лихо и легко плясала, словно перышко, что все мужские взоры были направлены на нее. А она будто только этого и ждала: закрутилась с Персеем, выхватив его из толпы, и одновременно кокетничала с остальными, кто находился поблизости. Когда страсти немного улеглись, и устроилась небольшая передышка, Гасион шепнул на ушко Персею:
– Ты танцевал с той самой эльфийской прорицательницей, о которой я рассказывал. Так что, если что, имей в виду.
– Спасибо, дружище. Ну надо же! Никогда бы не подумал, что эта девушка может быть мудрой вещуньей. Мне казалось, что они должны быть зрелыми на вид. Хотя – я до этого встречал только одну настоящую ведьму, и, хоть помню ее смутно, она тоже выглядела молодой и очень красивой.
Эльфийка стояла в сторонке ото всех у самой кромки воды и смотрела в небо.
– Здравствуйте. Позвольте представиться, – подошел Персей.
– Я знаю твое имя, – улыбнулась прекрасная дева и назвала свое. – Касандра.
– Имя нередкое и не очень вам идет, простите за прямоту, – прямолинейно заметил молодой человек.
– А какое мне подходит? – спросила дева, озорно подмигнув.
– Касандра… Аэлита. Или Немезида. Да, наверное, Аэлита, – Персей часто говорил сразу все, что придет в голову, если спрашивали.
– А-ха-ха! – рассмеялась красотка. – Хм. Так я и думала, что ты – тоже любящий.
– Что вы имеете в виду?
– Мое имя – Аэлита.
Она медленно подошла вплотную к Персею. Остановилась, глядя ему прямо в глаза – нежно и страстно одновременно, и немного вызывающе. Отцепила цветок со своих волос и пристроила его к броши, поддерживающей накидку героя. Затем неторопливо обернулась на звук голоса, который позвал ее громко по имени. И напоследок еще раз взглянув на взволнованного героя, обхватила его руками за шею и, нежно поцеловав, прошептала:
– Прощай. Может, не свидимся более. А может… Кто знает! Удачи тебе! – и ушла в темноту.
А гуляние и костры остались в другой стороне.
– Вот так-так… Какая… Я влюблен! Как я влюблен! Спасибо, Аэлита… – с нежностью выделяя имя девушки, прошептал Персей, оставшись наедине с собой. – Даже если не увидимся… Ты за мгновение дала мне больше, чем другая – за несколько месяцев, – и направился туда, где шумело веселье.
Гермес тем временем подглядывал за парочкой и тихо улыбался. «Я знаю, какой подарок нужно сделать. Они встретятся. Эге-гей! Или я не Гермесик!»
В конце концов праздник сошел на нет, но не за один день, а примерно за неделю. И то, он, скорее всего, мог затянуться, так как часть гостей не собиралась расходиться. Кто-то даже умудрился построить на скорую руку пару шалашей и притащить весь свой скарб! Да, вот такие вандейки: где они – там веселье! Музыка и танцы! Но Персей с Гермесом порядком подустали от такого выхлопа в сторону и попросили Гасиона завязывать, иначе бы все могло пойти прахом: цели и планы по спасению великанов. А это вам не шутки.
На восьмой день трое путников, наконец, оказались за пределами пригорода Афин.
8. Я уйду, а ты останешься
Гасион шел молча, только иногда что-то бурчал себе недовольно под нос.
– Что, похмелье мучает? – спросил Гермес ухмыляясь. Сам-то он не употреблял спиртного.
– Да причем здесь вино? – огрызнулся вандейк. – Как он мог так поступить со мной?
– Кто? Что стряслось? – удивился Гермес. Ведь еще недавно их новый знакомый выглядел совершенно довольным.
– Да Персей! Он нехорошо поступил!
– Что такое? – на этот раз воскликнул обвиняемый. – Что я не так сделал? – он даже рассмеялся – настолько это было неожиданно.
– Кто ж его поймет? – театрально-беспристрастно сказал кентавр. – Они – народец непонятный. Ха-ха! – Гермес совсем развеселился от своих слов. – Ну-ка, расскажи, чем тебя обидел мой друг?
– Я расскажу. Но это совсем не смешно, – немного замешкался Гасион, но, взяв себя в руки, продолжил. – Он украл у меня мою возлюбленную. Она больше и знать меня не желает.
– Это ты о ком? – тепло спросил Персей, совершенно не догадываясь, о ком идет речь.
– Аэлита. Ты украл ее любовь. Она больше не обращает на меня никакого внимания. Исчезла, и все тут. Я поэтому и задержался – думал, что вернется. Но нет. Как в воду канула.
– Помилуй, друг, – Персей участливо взял за руку Гасиона и остановился. – Я не знал, что она твоя девушка. Да и не было ничего особенного между нами, что могло бы мне дать надежду на продолжение отношений.
– А с чего ты взял, что ты ей небезразличен? – спросил Гермес.
– Мы с ней были близки какое-то время. Не то чтобы совсем… Ну, вы понимаете, о чем я. Но было свидание, и мы целовались. Она говорила, что я ей нравлюсь. А потом пришел Персей, и она забыла меня, – казалось, что вандейк чуть не плачет.
– Ой, – Персей почувствовал укол ревности. – Она, оказывается, кокетка. Ну да. Она же и не скрывала этого. Когда танцевала, – он немного нахмурился и задумался. Ему стало неприятно от того, что об Аэлите говорится как-то запросто, меж тем как он отнесся к ней, как к чему-то драгоценному и таинственному. – Не могу поверить, что вы целовались. Она поцеловала или ты?
– Да какая разница? – вскипел Гасион. – А чем я плох? Я, между прочим, считаюсь красивым мужчиной. И женщины обожают меня.
– Я не сомневаюсь. И не хотел задеть. Просто я влюбился в нее, понимаешь? – искренне ответил герой.
– Ну и что же. Я – тоже влюблен. Надо ее найти и прояснить ситуацию. Я буду сражаться, если надо. Я не сдамся! – видно, Гасион был настроен очень решительно, хоть это и выглядело забавно: нежный, юный ликом музыкант, имея тонкое, гибкое, но почти хрупкое на вид тело, которое, сразу понятно, ни разу не испытало драки, воинственно пыжился и пыхтел.
Гермес решил вмешаться.
– Хорошо, други. Давайте сделаем так: я найду эту баловницу и приведу к вам. Ну или вас к ней. И объяснитесь. Хорошо?
– Да! – хором ответили влюбленные, обрадованные появившейся надеждой на встречу, широко округлив и вытаращив глаза на спасителя.
– Вот и договорились. А теперь – в путь. Сначала – дела, – деловито заторопил кентавр.
– Не стоит, – вдруг раздался нежный певучий голос. – Не стоит искать.
Друзья окаменели на мгновение от неожиданности. Затем повернулись на голос. Каково же было их удивление, когда они увидели виновницу недавних громких переживаний!
– Я мимо проходила и невольно подслушала вашу беседу, – невинным тоном заявила Аэлита. – Прости, Гермес, что помешала.
– Ах ты! Ну, какая! – только и воскликнул он в ответ восхищенно.
– Как тебя сюда занесло? – подскочил Гасион. – Я почти выплакал глаза, надеясь встретиться с тобой, – театрально почти соврал он.
– Это правда, что ты влюблен в меня, Персей? – будто не слыша вопроса, спросила девушка.
– Я тебя ненавижу! – совсем обезумел вандейк. – Я что – пустое место? Все! Прощай! – и резко направился в сторону.
– Эй! Постой, – попросил Гермес, перехватив разбушевавшегося музыканта. – Давайте не будем плошать перед дамой. И все спокойно выясним, – он почувствовал себя миротворцем-посредником – и важно, с подчеркнутым достоинством попросил движением руки присесть остальных на камни, непонятно как попавшие сюда, на поляну леса. Троица послушалась, хотя Гасион и запротивился немного, так что его пришлось еще немного поувещевать.
– Ага! Вот вы где! – раздался еще какой-то незнакомый женский голос из-за деревьев, как только Гермес открыл рот для начала переговоров. – Я вас обыскалась!
Тут все «переговорщики» вообще, как по мановению волшебной палочки, вместо того, чтобы насторожиться, начали так хохотать, что чуть с камней своих не попадали. Хотя, признаться, голос был громкий и суровый, даром что женский.
Перед невменяемыми от смеха людьми предстала великанша. Она, видимо, уменьшила по случаю рост и не сильно отличалась от них в размерах, но все равно было видно, что это – в-е-л-и-к-а-н-ш-а!
Скорее всего, она ожидала чего угодно, но только не подобного приема, поэтому замешкалась и удивленно уставилась на нашу четверку.
– Вы украли реликвии. Ты! – наконец взяв себя в руки, произнесла она и указала пальцем на Гермеса. – Мой сын все рассказал. Но я не согласна с ним и собираюсь проучить тебя и вернуть свое!
К этому моменту смех немного стих, и будущий Триединый подошел к великанше, достал из мешка карту и прочие святыни, протянул ей, поклонясь, и произнес:
– Простите, пожалуйста. Я шел вам вернуть, хоть вы, возможно, и не поверите, – он поклонился еще раз – и сразу же отвернувшись, будто забыв о пораженной большой даме, вернулся к своим.
И тут уже новая волна смеха подхватила молодых людей и Аэлиту. Гасион же довел веселье до фарса: достал лютню и начал громко бренчать и выкрикивать нечто совершенно несуразное.
– Ну вы даете… – выдохнула большая дама, затихла на минуту, уставившись на беснующихся, а затем еще уменьшилась в размерах.
Оказалось, что она очень привлекательная. Особенно ее украшали ямочки на щечках. Великанша расслабилась и через мгновение присоединилась к остальным: не зная о причине смеха, она, не сдерживаясь, захохотала вовсю вместе со всеми.
Спустя какое-то время все, конечно же, успокоились и разговорились.
9. Без твоего участия, Персей
Казалось бы, Сара старалась преподать ребятам лучшее из того, что могло пригодиться в будущем для реализации намерения стать богами, но им было суждено не справиться со всеми задачами – и «не спасти» Землю (не осуществить переход в Сатья-югу7
Примечания
1
Сейчас – территория Казахстана, но сам народ почти весь исчез, частично ассимилировавшись с другими народами.
2
Река Тигр.
3
Эпоха падения нравственности; время страданий – самая темная из четырех юг существования вселенной.
4
Монада – матрица души. Уникальная «человеческая» проявленность в духе и в теле одновременно. Существует много монад, каждая из которых соответствует определенной «духовной семье». В данном произведении представлены несколько видов монад: эльфы (альвы или алефы), кентавры, аткинсы, вандейки, высятские хетиши, стэбы, свэны, медузы-горгоны. В разные времена люди на Земле использовали либо полностью (и внешние, и внутренние) проявления монад, либо «доставали» внешние признаки, когда хотелось, либо вообще прятали свою уникальность вовнутрь, оставляя лишь человекоподобную форму.
5
Джи – реализация намерения от зарождения идеи до появления события в реальности. Имеет «энергетические ступени» (уровни наращивания).
6
Утешник (прим. автора) – бадья с черпаком и миской для умывания. От слова «утеха» (веселье, потеха, успокоение, умывание от грусти, очищение от печали).
7
Сатья-юга – эпоха счастья во вселенной; светлое время.