– Удачи, – ответил Петровский и пошёл по направлению к лифтовому холлу.
С работы Чемизов вернулся усталый. Сбросив ботинки и форменную куртку с логотипом корпорации, он плюхнулся в релаксатор. Кресло опустило колпак над головой и привело туловище в полулежащее положение. Вихревые токи нежно защекотали тело, в голове защебетали птички, запах свежей хвои ударил в нос – молодой человек погрузился в электросон. Спустя пятнадцать минут, он встал, расправил плечи и, глядя на надпись – «Бодрость 24 часа» на колпаке релаксатора, произнёс:
– Не обманула реклама!
Клаус уже разогрел ужин: тунец с запечёнными овощами. Макс зевнул, включил первый всепланетарный канал и пошёл ужинать. Он втянул ноздрями тёплый запах из голубого, биополимерного лотка, разделённого на несколько секций и, судя по стуку вилки и ножа, остался доволен сделанным выбором (сегодня на ужин был пищевой набор номер пять). Уже допивая фруктовый сок, его привлёк голос из телестены:
«Мы получили информацию о том, что известный журналист – Сит Кабальдо погиб сегодня днём, сорвавшись с перил ограждения высотного парка отдыха в Западном районе Нового Амстердама. ЕСБ приступило к расследованию шокирующего случая. Высотные парки, столь любимые горожанами, известны своей высокой степенью безопасности. Тогда возникает вопрос: почему не функционировал защитный силовой экран?..» – сообщил корреспондент.
«Кабальдо, Кабальдо… Чёрт, это же тот незнакомец, что вручил мне вчера микроноситель!» – пронеслось в голове.
Через миг он уже сидел за компьютером. На микроносителе ещё оставался какой-то исполнительный файл. Он осторожно протянул палец к изображению файла программы на мониторе, словно боясь спугнуть, и ткнул в него. Открылся необычный интерфейс в форме октагона, разбитого на секторы. Каждый сектор имел свой цвет и был обозначен бессмысленным, на первый взгляд, набором символов. Нажатие на любой из секторов не вызывало никакой реакции. Ещё через полчаса Чемизов бросил безуспешные попытки извлечь исходный код программы. Дело принимало интересный оборот и, похоже, решить его было под силу только суперкомпьютеру в лаборатории «Климата». Использовать его в личных целях, было категорически запрещено, а контроль над соблюдением многочисленных правил безопасности и внутреннего распорядка корпорации возлагалось на сотрудников «Стража». Сотрудники эти носили сбоку парализаторы и за редким исключением были весьма немногословны. Одним из таких исключений был Тим Возняк, приветливый молодой парень, который частенько перебрасывался с Чемизовым парой слов. «До чего же они все похожи, как будто их в одной печке выпекают…» – подумал Макс. Только сейчас ему вспомнилось из субботнего разговора с друзьями, что бойцы «Стража» охраняют практически все стратегические объекты, включая подразделения глобальных корпораций.
– Эх! На то я и руководитель лаборатории, чтобы правила нарушать! – вслух произнёс Макс, держа между пальцами руки маленькую прозрачную пластинку информационного носителя. Он уже обдумывал план, как передать информацию с микроносителя на суперкомпьютер в лаборатории.
На следующий день, домчавшись метробусом до конечной платформы, Чемизов вышел наверх. Здесь спешащих на работу сотрудников встречали огромные буквы золотого цвета – «КЛИМАТ». Они красовались на газончике слева от главной проходной исследовательского центра корпорации в ста метрах от выхода из метро. Высокий забор, усеянный видеокамерами, опоясывал всю территорию исследовательского центра, замыкаясь на главной проходной, а воздухе постоянно курсировали, сменяя друг друга патрульные аэроботы. Предъявив охраннику на входе голографический жетон, Макс свернул налево и пошёл прямиком в небольшое здание вспомогательной подстанции, стоящее чуть поодаль от главного корпуса. Оттуда осуществлялось энергоснабжение второстепенных объектов.
Пронести информационный носитель в главный корпус, где располагалась лаборатория, не представлялось возможным. Сканер на входе обнаружит любое электронное устройство. Исследовательский центр принадлежал к объектам первого класса безопасности, высший класс был только у объектов ядерной энергетики и опорных климатических станций. По правилам корпорации, все личные вещи с электронной начинкой, включая коммуникаторы, флоксы, часы и даже ювелирные изделия с простенькими микрочипами должны были сдаваться в камеру хранения вестибюля. Каждый сотрудник имел личную ячейку с номером на дверке, расположенную среди сотен таких же на длинной стене вестибюля. Единственная возможность перебросить данные с микроносителя – использовать компьютер подстанции и его внутренние каналы связи.
«Сейчас там никого не должно быть, – размышлял молодой человек, – дежурный инженер вероятнее всего в главной распределительной…» Допуск в помещение подстанции у него был – как разработчику, ему иногда приходилось бывать на внешних объектах во время наладки всей системы ещё, когда он только приступил к работе в корпорации. Тогда же он и оставил для себя лазейку, которой и собирался воспользоваться, чтобы миновать сложнейшую защиту центрального охранного сервера системы безопасности. Зачем он это сделал тогда? Ведь это было грубейшим нарушением безопасности объекта и, будучи обнаруженным, повлекло бы за собой серьёзные последствия, не говоря уже о том, что он бы лишился перспективной работы. Тогда ему молодому и, безусловно, талантливому программисту казалось, что он всемогущ и делает это исключительно из спортивного интереса. Чемизов почему-то опять вспомнил Петровского и мысленно сравнил себя с ним. Сравнение это ему очень не понравилось, но, тем не менее, именно былое ребячество могло сегодня помочь дать ответ на интересующий его вопрос.
Замок-сканер считал данные с жетона Чемизова и открыл дверь.
– Вы из диспетчерской? – голова инженера показалась из-за пульта управления.
Макс даже отшатнулся, никак не ожидая встретить здесь кого-нибудь.
– Нет, я тут… – преодолев секундное замешательство, он вспомнил, что в понедельник корпорация собирала журналистов на очередную пресс-конференцию, – вчера в пресс-центре у нас с электропитанием что-то было не в порядке.
– Да? Сейчас проверим вчерашние отчёты, – инженер оглядел пульт и начал невозмутимо барабанить по сенсорному дисплею. – Странно. В отчётах ничего нет.
– А может быть датчики не в порядке? – Макс продолжал импровизировать, а про себя подумал: «Чёрт бы его подрал. Надо же было именно в это время обход устраивать!».
– Хм. Вряд ли! – как-то слишком уверенно ответил инженер. – Но, можно проверить. Он отошёл к противоположной стене и открыл щиток, где располагались датчики.
Чемизов, не теряя ни секунды, вставил носитель в дополнительный боковой слот пульта управления, искоса поглядывая на инженера, и быстро активировал программу-закладку для доступа к охранному серверу. Только он успел отдёрнуть руку, как инженер обернулся и, пожимая плечами, изрёк:
– Датчики в норме, как я и думал.
– Ну раз тут всё в порядке, пускай в диспетчерской разбираются! – с этими словами Чемизов двинулся к выходу. «Надеюсь, он не заметит носитель…» – молодой человек быстро зашагал к главному корпусу.
День прошёл довольно спокойно, но у Чемизова руки чесались – хотелось поскорее заняться странной программой. Наконец сотрудники засобирались домой. Он соврал, что хочет ещё кое-что проверить и поэтому задержится, – ему совсем не нужны были свидетели. А тут ещё Анжела, как назло вызвалась помочь. «У неё ведь кажется семья, – делать ей, что ли нечего?» – подумал про себя Чемизов. Ему стоило некоторых усилий выпроводить её, не вызвав при этом подозрений. Как только последний человек покинул лабораторию, он занялся секретной миссией. Поколдовав с охранным сервером и обойдя его защиту с помощью своей программы-закладки, Чемизов подключился к вспомогательной подстанции и скопировал данные с носителя на рабочий компьютер. Теперь оставалось дать задание «Атланту» – гордости всего исследовательского центра. Суперкомпьютер последнего поколения «Атлант 3000» и вправду вызывал восторг у тех, кто с ним работал. Он был способен решать тысячи сложнейших задач одновременно, но главной сферой его применения были климатические процессы и управление ими. Макс поставил «Атланту» задачу по изучению интересующей его программы. Уже через десять минут был получен ответ. Первые фразы не внушали оптимизма: «Язык программирования – неизвестен. Язык символов интерфейса – неизвестен». Зато дальше следовало: «Возможное назначение – диагностика роботизированных систем. Требуется подключение голографического устройства…». Макс перебросил все данные в конференц-зал, где имелся голографический стол меньшего размера для презентаций. Активировав программу, он увидел знакомый восьмиугольный интерфейс на встроенном в стол мониторе. Он поднял голову вверх и остолбенел. Над столом парило объёмное изображение человека в полный рост. Он ткнул наугад пальцем в один из секторов октагона. На экране появилось меню с неизвестными символами, а на изображении человека исчезла кожа, открыв его внутреннее строение.
– Вот так раз. Это же… не человек. Это андроид!
Нажатие на остальные секторы выявило правоту его слов. Интерфейс программы позволял подключаться к любой подсистеме андроида. Но так как андроида в наличии не было, равно как и устройства сопряжения его с компьютером, подсистемы голограммы были неактивны. «У него явно искусственный интеллект высшего порядка. Но ведь разработки в этой области не ведутся последние лет десять. Скорее всего – это секретные исследования. Только не понятно кто в этом замешан, – мысли крутились в голове. Он припомнил записку Кабальдо. – Вот влип!».
Последующие полчаса Чемизов лихорадочно уничтожал все следы своей деятельности, связанные с его открытием. Оставался ещё носитель в компьютере подстанции. Он спустился вниз и машинально зашагал к выходу. Проходя мимо поста охраны, он вздрогнул от оклика, обращённого к нему.
– Макс, ты что – циклопа увидел? – Возняк был на дежурстве.
– А, Тим. Да… я тут… заработался немного, – придя в себя, ответил Чемизов.
– Смотри, метробус не перепутай! – напутствовал охранник.
Главный корпус остался позади. Макс свернул к подстанции. Зайдя внутрь, он облегчённо вздохнул – на этот раз там никого не было. В два прыжка он оказался рядом с пультом управления и заглянул сбоку.
– На месте! – носитель был извлечён и спрятан в карман.
За окном метробуса проносились огни фонарей подземного освещения, чередуясь с рекламными экранами на платформах, призывающими что-нибудь купить: «Надоело менять зубные щётки? Устали от бесконечной чистки зубов? Теперь это в прошлом, – зубной эликсир „Эффект“ сделает это за вас!.. Боитесь, высоты или не доверяете системам безопасности? Мы рады представить вам – пиджак-парашют!..». Макс припомнил несчастного Кабальдо, у которого, по всей видимости, такого пиджака не было. «Лунопарк. Следующая остановка – четвёртый сектор», – прозвучало из динамика. «Мне пора…» – Макс нехотя встал и вышел из метробуса. Поднявшись наверх, он вышел к оживлённому перекрёстку недалеко от дома. Свежий вечерний воздух приятно холодил лицо. Плотный поток электробусов, грузовых челноков и гравикаров замер перед красной световой стеной светофора. Макс двинулся на другую сторону улицы. Как вдруг слева от него послышался крик. Он повернул голову – чья-то женская сумка взвилась в воздух, а прямо на него рванул с места чёрный гравикар. Чемизов прыгнул вперёд и, ощутив лёгкий удар по ноге и проделав сальто, приземлился на дорогу. Гравикар свернул направо и скрылся из виду. Ему тут же помогли встать, видимо больше никто не пострадал. Он отряхнулся и, прихрамывая, быстро зашагал в сторону дома. Аэробот над перекрёстком проводил его своим глазком, а какая-то напуганная женщина кричала ему вслед:
– Подождите! Нужно дождаться патруль! Это нельзя так оставлять!
Гул ошарашенных прохожих ещё долго был слышен за спиной. Неслыханное происшествие – на дорогах давным-давно не случалось ничего подобного. Весь транспорт уже полвека как был оснащён всевозможными датчиками, а красная световая стена светофора должна была посылать на них импульсы, блокирующие любые попытки движения транспортных средств. Кроме того, по наземным дорогам передвигался в основном общественный транспорт, роботакси и рабочие «лошадки» – челноки доставки. Для остальных транспортных средств существовали более скоростные маршруты – многоярусные виадуки над поверхностью и тоннели под землёй.
Придя в себя уже дома, Макс ещё какое-то время посматривал в окно, словно чего-то опасался. Метрополис переливался разноцветными огнями в вечерних сумерках, словно бисером, разбросанным щедрой рукой. Виадуки и высотные эскалаторы сплетались витиеватыми узорами, напоминающими древнюю арабскую вязь. Метал, стекло, и бетон высотных строений огромного города перемежались с парковыми зонами на крышах зданий, снующими повсюду прогулочными дирижаблями и проблесковыми огоньками ракетопланов. Город жил и дышал полной грудью. Его мощь и красота завораживали. Но взгляд Макса был обращён вниз, на прилегающую улицу. «Что это было – случайность? А если нет, то кому я помешал? И что вообще в этом такого. Ну, андроид и что! И раньше были попытки его создания. И почему это вообще секрет?.. Если только… Нет! Ерунда! Как они вообще узнали, я ведь работал в обход системы и уничтожил все следы…», – думая «они», Чемизов и сам не представлял, кто это может быть. Неужели существуют секреты, способные превратить его из случайного свидетеля в жертву. Он неожиданно вздрогнул. Секретная программа всё ещё находилась на его домашнем компьютере. Он бросился к столу и стал уничтожать все данные, связанные с программой. Оставалась ещё одна вещь. Он вынул из кармана прозрачный квадратик информационного носителя, долго крутил его между пальцев, не зная, как с ним поступить. Внезапно ему в голову пришла мысль: «А не скопировать ли мне данные с микроносителя и попросить Виктора подержать их у себя, пока всё не прояснится?..». Так как других вариантов в этот поздний час он попросту не придумал, то решил остановиться на этом. Макс записал краткое голописьмо и скопировал туда всё, что было на микроносителе. Через пять минут Макс уже стоял перед дверью Виктора Лорье.
– А, Макс! Тоже не спится? Заходи, – казалось, сосед даже не удивился столь позднему гостю.
– Ничего что я…
– Проходи, ты же знаешь, что я поздно ложусь спать, – Виктор не соврал, его рабочий стол был завален раскрытыми атласами, а на мониторе виднелся участок какого-то созвездия. – Помнишь, я тебе говорил про сигнал из дальнего космоса?
– Конечно, помню. Вы ещё сказали, что он искусственного происхождения.
– Именно так, мой друг! Мы начали работу по расшифровке сигнала. Э-э… это конечно не быстрая работа, – Виктор сложил руки на груди, слегка опустил голову, как будто говорил сам с собой, потом вдруг снова оживился, – но знаешь, что интересно?! Мы предполагаем, что сигнал пришёл отсюда, – он ткнул пальцем в атлас. – А если быть ещё более точным, то из созвездия Ориона!.. Конечно, пока это только гипотеза, требует тщательной проверки… нам предстоит ещё много работы, – он снова принял позу лектора.
Макс посмотрел в атлас на столе Виктора и сразу вспомнил карту звёздного неба, знакомую ему с детства. Он представил в уме место, где должно было быть созвездие Ориона. Он даже забыл, зачем собственно пришёл. Он мог слушать Виктора часами, когда тот говорил о звёздах. Макс был для Виктора благодарным, да к тому же ещё и образованным слушателем. Лорье красочно обставлял свои рассказы о галактиках, чёрных дырах, нейтронных звёздах и других космических объектах, давая иногда волю своей фантазии. Он обладал даром рассказчика, способным увлечь не только неискушённого слушателя, но и коллег по работе.
– Интересно, а как долго шёл сигнал?
– Ну… – Виктор, как обычно почесал затылок, потом потеребил бородку, – если принять нашу гипотезу как верную и учесть, что от нас до созвездия Ориона приблизительно пятьсот световых лет, то логично предположить, что и сигнал проделал именно такой путь. Но я повторяю, у нас пока слишком мало данных, чтобы говорить наверняка.
– Целых пятьсот лет назад кто-то послал сигнал! Видимо ответный сигнал дойдёт до них ещё через пятьсот лет, но это будут уже их потомки, – Макс представил эту картину.
– Пока тахионная теория не нашла экспериментального подтверждения, будем опираться на то, что перемещение со сверхсветовой скоростью невозможно. Соответственно ты прав – ещё пятьсот лет на то, чтобы сигнал вернулся назад.
Они ещё долго говорили о бесконечности, вселенной и вытекающей из этого бренности земного существования, о чёрных дырах и побуждаемых ими квазарах. Мельком взглянув на флокс, Макс неожиданно вспомнил, зачем он собственно пришёл.